Первое чувство неправильности происходящего Максим испытал, ещё не войдя во двор. День был солнечный, даже слишком: июльское солнце жарило со всех сил, стараясь насытить землю теплом, и Максим истекал потом, передвигаясь по улице медленно и вязко, будто водомерка в постепенно густеющей трясине. Тёмно-зелёная, местами проржавевшая, калитка оказалась приоткрытой. Тогда Максим, зашедший домой попить, и почувствовал первую нервозность. Было слишком тихо. Не лаяли с соседних участков собаки, не пели птиц на верхушках деревьев, даже не кричали пацаны на соседней улице, играя в футбол или догонялки. Дачный посёлок словно вымер. А солнце продолжало светить. Максим прикрыл глаза ладонью, стараясь хоть как-то скрыться от палящего шара – как давно у них в Семафорском стало настолько жарко? Казалось, если прислушаться к этой несвойственной для полудня тишине, можно расслышать, как шкворчит под ногами земля, будто яичница на сковороде. Максим постоял напротив приоткрытой калитки, ...

Маруська легла. Слегка покалывало живот, но в целом было сносно. Подумаешь, мусор на полу. Мы и не такое видели. Хозяева умерли. В принципе, весь масштаб этой потери Маруська не осознавала — не могла просто. Но и тоски никакой не было, растерянности тоже. Сколько их таких было, горемычных. Прибьются новые. Всегда прибивались. Маруська уже и не помнила, как ее грубо схватили за загривок, швырнули куда-то в кусты и сопроводили неким тайным напутствием — черт его знает, каким, она была слишком занята тем, чтобы не шмякнуться в куст крапивы. Да и, в общем-то, не очень понимала, что ей орет пьяный, хриплый голос за спиной. Ну орет и орет, абы пожрать давал. А потом навострила уши. Ельник зашумел. Маруся вздохнула. Ну вот ежика тебе в ухо, опять хозяева новые будут. А они будут, Маруся даже не сомневалась. Всегда были. Одни хорошие, правильные хозяева. Которые кормят, поят, ласку умеют применять в разумных количествах и вообще люди честные. Другие — вот как этот, в тельн ...

Если на прошлых приёмах доктор как-то старался смягчать формулировки, то теперь он, нацепив на лицо самую мрачную мину, сказал без обиняков: — Мы сделали всё, что могли. Сами понимаете: чудеса — не наш профиль. Несмотря на лечение, опухоль дала метастазы в соседние ткани. Теперь даже пересадка желудка будет совершенно… бесполезна. Так он и сказал — «бесполезна», одним простым словом озвучив приговор. Борис готов был к этому разговору. Долгие месяцы лечения ни к чему не привели: резекция желудка, экспериментальные препараты, несколько курсов химиотерапии. Карцинома победила. Целое море денег в никуда. Почему-то это сейчас и злило: страх смерти атрофировался ещё в процессе лечения, а вот деньги всегда имели вес. Можно было заставить филиалами всё Подмосковье, каждый крупный железнодорожный узел, в каждой чёртовой деревне по палатке, но вместо этого всё поглотил его ненасытный желудок. На кого он оставит свою Цветочную империю? На жену? Она ни дня в жизни не работала. На сына? Вс ...