Не делайте из еды культа И.Ильф., Е.Петров. Лунно-белые люминесцентные шары, парящие над маленькими столиками, давали ровно столько света, чтобы осветить идеально белую скатерть. Стены и потолок растворялись в мягком полумраке, из-за чего зал казался бесконечно огромным. Где-то в глубине светилась неоновым коралловым островком барная стойка. Затянутые в черные гидрокостюмы официанты со светящимися браслетами бесшумно юркали в темноте, как диковинные рыбы. Никакой музыки – только легкий плеск воды из динамиков, звяканье столовых приборов, скребущий звук ножа по тарелке и тихие перешептывания гостей. Здесь не разговаривали, не веселись и не накачивались алкоголем – сюда приходили насладиться вкусом. –­­­ Добро пожаловать, – прошелестел невидимый в полутьме официант, – сегодня поступили уникальные специалитеты, меню на отдельном листе. Напитки к сп ...

Стоял тот тёплый, но не жаркий, летний вечер, когда даже такой город, как Москва, кажется уютным и пригодным для жизни. От нагретой земли поднималось тепло, а сверху, с медленно тускнеющих синих небес, падал, расправив крылья, ночной холодный ветер. Мы с Серёгой сидели на склоне небольшого оврага, чуть в стороне от крайнего ряда многоэтажек, и пили пиво. Пахло пылью, нагретой землей и скошенной травой. Было тихо – звуки города гибли, разбившись о дома, и сюда не долетали. Впереди, за пустырём странной формы и небольшой мутной речушкой, петляющей в низине, вставали новые дома. Чёрно-белые, совершенно одинаковые, они резко контрастировали с мягкими природными тонами окружающего пространства – синевой темнеющего неба, серой мутью речушки, зеленью деревьев и желтизной выгоревшей травы. — Смотри, — я мотнул головой в сторону новых домов, – какие уродливые. Вот я не понимаю, почему бы их хотя бы не раскрасить в какие-нибудь весёлые цвета. Ладно сейчас, а что зимой будет, когда у нас и та ...

Кажется, бабушка не любила восьмилетнего Толю, потому что он всё делал неправильно. Так она говорила: — Анатолий, сядь правильно! Или: — Анатолий, мыть руки надо тщательнее! И еще сто миллионов «или», в каждом из которых Толя читал не те книги, играл не в те игры, дружил не с теми ребятами. Дышал. Существовал. Сейчас бабушка лежала в гробу, нахмуренная и безупречно строгая. К ней подходили такие же строгие, отлитые из безулыбчивой серьезности люди, прощались, взявшись за тапок. ...правильно говорить тапку, Анатолий... — Подойди, попрощайся с бабушкой, — сказале Толе. От бабушки пахло пугающим. ...это путресцин, Анатолий... — Надо поцеловать бабушку в лоб, — сказали Толе. Толя склонился над будто спящей бабушкой. Сон у неё всегда был чуткий. Даже если совсем-совсем тихо придвинуть стул, потянуть на себя дверцу шкафа, в котором прячутся конфеты, бабушка проснётся и обязательно скажет из темноты своей комнаты: «Анатолий, сладкое на н ...