Антон толкнул дверь, у притолоки заколыхалась, зазвенела мелодично конструкция из полых металлических трубочек. Магазинчик был совсем маленький, заставленный широкими стеллажами по стенам, состоящих из небольших ячеек, каждая со стеклянной дверцей. Прилавок представлял собой большой прозрачный короб, доверху набитый какой-то мусорной ерундой – детские куколки, четки, книги, шкатулки, мотки тесьмы и прочий разный мелкий хлам. Магазинчик «Амулет» походил на чердак, куда хозяева сваливали ненужные вещи, с которыми жалко расстаться. Под самым потолком были развешены цветочные кашпо с растениями в разной степени увядания. Откуда-то сбоку и снизу из под прилавка, высунулась патлатая голова молодого парня. Из шевелюры его торчали несколько коротких косичек с разноцветными бусинами. Он перемигнул выпуклыми саранчиными глазами: – Чем обязан? – Вы Сварог? – Ну..? – Насчет меня должны были позвонить... – промямлил Антон, чувствуя себя невероятно глупо. Парень распрямился – он оказа ...

Наверняка ты видел их в своей жизни, и не раз. Видел мельком, но списывал на ложные воспоминания. Или видел в детстве – дети чувствительнее к подобным вещам, так как ещё не знают, как устроен мир. Дверь в стене знакомой квартиры, которую ты смутно помнишь, но которой никогда не было. Спуск в подземный переход, которому некуда вести, учитывая расположение зданий и дорог. Переулок, по которому ты когда-то удачно срезал путь, но так и не смог найти его потом. Автобус, на котором как-то проехал, но позже так и не вспомнил, что это был за автобус и куда ты, собственно, на нём ездил. Воспоминания эти всегда где-то в дальнем углу сознания, на границе реальности и снов. Мы научились не замечать их, стараясь забыть то, что не укладывается в нашу картинку мироздания. Пока эти феномены остаются там, они безопасны, и ты, вероятно, сможешь прожить жизнь, так и не заметив их. Опасность приходит, когда сознание касается этих «странных» мест. Аберрации, я называю их так. Сложно сказать, че ...

Пока я еду в собственном автомобиле, снаружи припадочно бушует декабрьская вьюга. Жирные снежные хлопья облепляют лобовое стекло, и дворники еле справляются с чисткой. Иногда становится трудно различать дорогу, но я уверен в своём пути: еду по маршруту, который знаю с детства. На улице, вне зоны освещения фар, непроглядная тьма, как и подобает позднему вечеру. Стемнело ещё в четыре часа, а сейчас примерно пол-одиннадцатого, и всю дорогу я волнуюсь, как бы мне не опоздать к верному сроку. Я не знаю, будут ли они меня ждать, если я приеду, например, после полуночи. Сейчас они ждут. Хочется пить. Бутылка с водой лежит в большом армейском рюкзаке на заднем сидении. Останавливать движение, а тем более открывать рюкзак до подходящего момента, нет желания. Сначала по встроенному радио, песня за песней, играет какая-то старая музыка времён Союза, из которой я узнаю́ лишь Цоя, а потом сменяется на эфир, где поздравляют с Новым годом — и тогда я выключаю всё и дальше еду в тишине. Я с юн ...