Наверняка ты видел их в своей жизни, и не раз. Видел мельком, но списывал на ложные воспоминания. Или видел в детстве – дети чувствительнее к подобным вещам, так как ещё не знают, как устроен мир.
Дверь в стене знакомой квартиры, которую ты смутно помнишь, но которой никогда не было. Спуск в подземный переход, которому некуда вести, учитывая расположение зданий и дорог. Переулок, по которому ты когда-то удачно срезал путь, но так и не смог найти его потом. Автобус, на котором как-то проехал, но позже так и не вспомнил, что это был за автобус и куда ты, собственно, на нём ездил.
Воспоминания эти всегда где-то в дальнем углу сознания, на границе реальности и снов. Мы научились не замечать их, стараясь забыть то, что не укладывается в нашу картинку мироздания. Пока эти феномены остаются там, они безопасны, и ты, вероятно, сможешь прожить жизнь, так и не заметив их.
Опасность приходит, когда сознание касается этих «странных» мест. Аберрации, я называю их так. Сложно сказать, чем именно они являются, некие разрывы на ткани реальности.
Так, в квантовой механике есть понятие «эффект наблюдателя», которое заключается в том, что некоторые физические явления в экспериментах ведут себя по-разному в зависимости от того, происходит ли за ними наблюдение. Пока наблюдение не проводится, они создают комбинацию из различных возможных состояний, называемую суперпозицией, но схлопываются в какой-то один исход, когда за ними начинают наблюдать.
Или, из более приземлённого, можно взять сны. Ты же замечал: когда только проснёшься, кажется, что помнишь сон хорошо, но чем сильнее пытаешься вспомнить детали, тем явственнее понимаешь абсурдность сна, а затем он и вовсе распадается в памяти.
Вот и эти аберрации ведут себя похожим образом. Пока ты проходишь мимо, они кажутся вполне уместными и не выделяются на фоне окружающей действительности. Но стоит всмотреться в них, попробовать открыть ту непонятную дверь или оглядеться вокруг, находясь в неприметном переулке, как странность и нестабильность окружающего становятся всё более очевидными. Ты понимаешь, что расположение вещей и коридоров вообще не имеет никакого смысла, а сами вещи являются плоскими и кривыми подобиями себя из обычного мира, напоминая созданные безумцем декорации.
Когда ты наконец осознаешь это, возможно несколько вариантов развития событий. Если ты зашёл неглубоко и обладаешь крепкими нервами и здравым рассудком, то сможешь развернуться и уйти подальше от этого места тем путём, каким пришёл. Скорее всего, у тебя получится сделать это без происшествий.
Если же твои нервы слабы, то ты можешь запаниковать, разум не выдержит этого шизофренического калейдоскопа, и ты лишишься чувств. Сложно сказать, что произойдёт дальше, но, вероятнее всего, это место каким-то образом исторгнет тебя — ты очнёшься в нашем мире, а твой мозг постарается заблокировать эти воспоминания.
Хуже будет, если ты начнёшь пытаться рационализировать происходящее и разбираться в нём. Тогда произойдёт неожиданное — реальность вокруг начнёт трансформироваться, пытаясь обмануть тебя и заставить твой разум снова поверить в происходящее. И вот здесь ход событий становится по-настоящему опасным для тебя, ведь обратный путь в наш мир ты можешь и не найти.
* * *
Моё первое столкновение с аберрацией случилось в собственной квартире, знакомой и привычной. Я тогда тяжело заболел каким-то противным вирусом, из-за чего неделю был вынужден сидеть дома с плохо сбивавшейся температурой под сорок и пить горстями лекарства. Длительный жар вызывал у меня апатию и сильные симптомы дереализации. Видимо, именно это и позволило мне на пятый день наткнуться на «дыру» в реальности прямо у себя дома.
«Дыра» приняла форму двери. Обычной межкомнатной двери, вот только её никогда не было в том углу, да и быть не могло — вести ей было некуда, за той стеной должен был быть подъезд. Я уставился на белую, с облупившейся краской дверь, пытаясь понять, что же вообще происходит.
Разумеется, первой мыслью было, что «ну всё, приехали — галлюцинации». Однако, ввиду моего физического и психического состояния на тот момент, принять это оказалось на удивление легко.
«Так, нужно успокоиться. Да, это галлюцинации из-за температуры, но я же лечусь, скоро должно пройти. А пока не прошло, можно поиграть в психонавта и открыть ту дверь. Что я, собственно, теряю?» — подумалось в тот момент.
Совершенно не зная, чего ожидать, я потянул за ручку. Дверь легко открылась, и я оказался на пороге обычной комнаты. Старый выцветший диван, простой книжный шкаф вдоль стены, накрытый клеёнкой и окружённый стульями стол посередине комнаты, грязное окно с деревянной рамой. Словом, то, что ожидаешь увидеть в таком доме, вот только мне не доводилось видеть эту комнату никогда прежде.
Я осторожно прошёл внутрь, осмотрелся. Внутри было немного пыльно, но не настолько, чтобы место ощущалось заброшенным. На столе стояла ваза с цветами, которые при ближайшем рассмотрении оказались бумажными. На открытых полках книжного шкафа было всего десятка два книг с затёртыми корешками, да несколько странного вида безделушек. Диван был самый обычный, довольно потрёпанный и продавленный.
Но чем дольше я находился в этой комнате, тем сильнее окружающее казалось неправильным. Я оглядывался, пытаясь понять, что же именно не так, и подмечал всё больше деталей. Узоры на обоях выглядели неровными, словно они были не напечатаны, а нарисованы дрожащей рукой. Отражение в застеклённом шкафчике не имело ничего общего с тем, что было в комнате, тени лежали совершенно хаотично. Стулья составляли единое целое со столом, а с виду мягкий диван оказался твёрдым как камень.
Вид из окна не был похож ни на что нормальное. Я видел покосившиеся дома неправильной формы и без окон, ветви деревьев, сплетающиеся в паутину, и вдобавок ко всему какой-то совершенно не поддающийся описанию объект в небе. Словно какая-то гигантская клякса, он статично висел в воздухе, притворяясь облаком.
Я замечал всё больше странных деталей, чувствуя, как закипает мозг, и совершенно теряя связь с реальностью. Затем, к моему счастью, сработали защитные механизмы психики — в глазах потемнело, и я потерял сознание.
Очнулся я поздно вечером на полу своей родной комнаты. По-видимому, теряя сознание, я обо что-то ударился, голова сильно болела, но обстановка вокруг была совершенно нормальной. Ни следа той странной двери. Я даже подошёл туда и постучал по стене — звук был именно такой, какой должна издавать плотная глухая стена.
Спустя несколько дней я наконец пошёл на поправку, а эту историю приписал горячечному бреду. Однако вскоре мне предстояло убедиться в обратном.
Не знаю, что именно пошло не так со мной. Возможно, долгое воздействие температуры на мозг всё-таки не прошло бесследно. Я предполагаю, что оно нарушило ту преграду, которую человеческая психика строит вокруг всего неуместного. Некий защитный механизм, позволяющий просто пройти мимо «дыры» в реальности, не заметив отклонений.
Я же стал видеть аберрации вокруг себя. Следующее столкновение с невероятным произошло уже через несколько месяцев. Тогда я ещё был студентом и однажды привычно зашёл в университетскую библиотеку. Не то чтобы я тянулся к знаниям, но там можно было поспать в тишине за столом, пока не закончится окно между парами. Я направился к своему любимому месту, но проходя мимо заметил боковой коридор, который ранее не попадался мне на глаза. За ним виднелся ещё один небольшой читальный зал, и так как там никого не было, я решил зайти посмотреть.
Передо мной был обычный, хорошо освещённый читальный зал — ряд столов и стульев, выцветшие плакаты на стенах. Я сел за стол и положил на стол сумку, чтобы использовать её как подушку. Немного поворочавшись, я вдруг увидел на соседнем столе забытую кем-то из посетителей книгу.
Старая, с коричневым переплётом, она явно пережила не одно поколение студентов. Но привлекло моё внимание её название на непонятном языке. Да что там язык, сами буквы выглядели незнакомыми. При определённом желании можно было прочитать в названии что-то бессмысленное, вроде «URLADHAHR JBOLLNM». Я потянулся за книгой и открыл её, но внутри оказалась такая же бредятина. Это не походило ни на какой язык, да и не выглядело как что-то вышедшее из типографии. При печати книг ведь используются шрифты, а тут словно каждый символ был по-своему искажённым и уникальным. Иллюстрации содержали какие-то схемы, напоминающие то непонятные механизмы, то вообще абстрактные узоры.
Сбитый с толку, я отложил книгу и оглянулся вокруг. Взгляд мой упал на один из плакатов. На нём была некая инфографика, на первый взгляд обычная, но при внимательном рассмотрении совершенно невозможно было понять её назначение. Буквы и тут не имели никакого смысла, круговые диаграммы и графики были похожи на абстрактную живопись, как будто маленький ребёнок увидел где-то слайд из презентации, ничего не понял, но как мог перерисовал. Я тряхнул головой и перевёл взгляд. С другой стены с явно биологического плаката на меня глядело изображённое в разрезе животное с тремя копытами, головой змеи и мешаниной внутренних органов. На соседнем плакате изображался скелет будто бы человека, но расположение костей было таким безумным, что, родись такой человек во плоти, то не прожил бы и минуты на этом свете, прежде чем погибнуть в тяжёлых мучениях. Остальные плакаты были не лучше, и я даже удивился, как сразу не обратил внимание на этот цирк уродов.
Меня охватил страх и чувство неправильности происходящего, вспомнились мои похождения при температуре. Решив не вглядываться больше в детали и не доводить себя до обморока, я схватил сумку и выбежал из странного читального зала, библиотеки и университета, а после долго шёл, не разбирая дороги. Это помогло немного прийти в себя. Прошло полгода, прежде чем я осмелился снова зайти в университетскую библиотеку, но, естественно, ни этого читального зала, ни ведущего в него коридора там больше не было.
Жизнь шла своим чередом, но, проходя привычными маршрутами, я всё больше стал замечать странные двери и ответвления. Иногда из любопытства я заглядывал в них, подмечал странные детали и уходил, но чаще просто старался их игнорировать.
Меня пугали эти аберрации, но я боялся говорить с людьми об этом, боялся, что примут за психопата. К психиатру я обращаться тоже не хотел, считая это клеймом на всю жизнь. В конце концов, думал я, если быть внимательным и не обращать внимания на странные вещи, они не навредят мне. Тогда я ещё думал так.
Кульминация этого сюрреализма наступила через несколько лет. В тот день я привычным путём возвращался с работы домой на метро. Таким образом я ездил уже несколько месяцев и в окружении других людей никогда не видел «странных» вещей, поэтому был совершенно спокоен. Немного поспав по пути до своей станции, под ненапряжную музыку в наушниках я направился своим обычным маршрутом к выходу.
Вдруг кто-то толкнул меня, и я полетел на пол, поднимая над собой сумку, чтобы не раздавить рабочий ноутбук. Не очень приятно приземлившись и сказав пару ласковых в адрес «прущих не глядя куда идиотов», я встал и осмотрелся. На секунду мне даже показалось, что я потерялся, но тут я увидел знакомый проход, ведущий к выходу, и направился в него. Не могу быть точно уверенным, но, кажется, именно это стало отправной точкой дальнейших событий. Возможно, мне стоило осмотреться внимательнее, тогда я бы увидел, что проход разветвляется там, где никогда не разделялся ранее. А может быть, я был обречён так или иначе.
Знакомый проход внезапно вывел меня не к выходу, а на станцию метро. Это было совершенно неожиданно и странно, ведь он всегда вёл к эскалатору. Да и станция была мне незнакома. На ней было относительно мало людей, и я пошёл поискать название.
Названия нигде не было, как и указателей направления. Не найдя их, я подошёл к путям посмотреть название на стене и с изумлением остановился перед туннелем. Надписи не было и тут, но заставило остолбенеть меня вовсе не это. С левой стороны от станции пути уходили прямо в стену. Нет, это не было тупиком, туннель просто перекрывала глухая стена, а рельсы и провода уходили в неё. Вновь почувствовав привычный холодок, я оглянулся. Станция выглядела максимально усреднённо, без каких-то заметных деталей. Обычных несостыковок аберраций, кроме туннеля, я не видел.
А потом я перевёл глаза на людей. Лица ближайших ко мне были самыми обычными, рядом какой-то парень пил кофе из стакана. Но его рука была просто невнятным куском мяса со странными кровоточащими обрубками вместо пальцев. Он же, казалось, вовсе не замечал этого и спокойно потягивал кофе. Девушка между соседними колоннами посмотрела на наручные часы и одновременно поправила причёску… обеими руками. Всего рук у неё было три. Я посмотрел дальше и увидел, что лица стоящих в отдалении людей — то же месиво, что и рука у парня с кофе.
Задрожав, я осознал, что в этот раз забрался глубже, чем следовало. Сразу подумалось, что эти люди, несомненно, убьют меня или сделают таким же, как они. В ужасе я побежал к выходу со станции. Люди обернулись, с удивлением взглянув на меня, но не выказали никакой враждебности.
Выхода не было. В той стене, со стороны которой я пришёл, не было и намёка на знакомый переход. Я заметался по станции, но увидел проход в противоположной стене и сломя голову побежал туда.
Этот коридор был другим, не похожим на то, что обычно строят в метро. Длинный, он не имел углов, плавно изгибаясь по кругу, словно кишка. При этом у него не было и намёка на уклон, так что он давно должен был упереться сам в себя. Но он продолжался и продолжался. Спустя несколько минут бега я выдохся, привалился к стене и сполз по ней на пол.
Немного отдохнув, я поднялся и, не имея понятия, что делать дальше, обернулся туда, откуда пришёл. К удивлению, за моей спиной был не уходящий вдаль коридор, а выход к эскалаторам. Не веря своему счастью, я направился туда.
Стоило мне увидеть эскалатор, я понял, что радость была преждевременной. Стальные ступени очень круто поднимались вверх, а конечная точка терялась вдали. Радовало только отсутствие на нём этих жутких людей и то, что он вообще работал. Ничего больше не оставалось, так что я встал на нижнюю ступень и зарёкся оглядываться назад, чтобы не потерять равновесие от страха высоты.
Подъём начался, и я стал ждать. Прошло не менее десяти минут, когда потолок туннеля надо мной вдруг исчез. Я осмотрелся и увидел вокруг множество других параллельных эскалаторов. Будто в зеркальной комнате, вокруг было бесконечное наклонное поле из эскалаторов, движущихся вверх и вниз. То же самое было и надо мной: вместо потолка над моей головой текли перевёрнутые ступени. На секунду даже показалось, что, словно челюсти, верхние и нижние лестницы сомкнутся на мне своими стальными зубами и раздавят. Вся эта конструкция издавала адский шум, а конца пути не было видно.
Тогда я просто закрыл глаза и стал ждать. Прошло ещё десяток минут, после чего меня резко бросило на пол. Открыв глаза, я увидел, что эскалатор наконец закончился и я, запнувшись о последнюю ступеньку, лежу на полу. Но передо мной был не выход, а очередной тускло освещённый переход.
Дальше вспоминать становится всё сложнее. Кажется, я бродил долгие часы по совершенно одинаковому лабиринту проходов и коридоров. В полном истощении я наконец понял, что больше не могу идти, лёг на пол и закрыл глаза.
В тот момент я уже не мог ничего чувствовать. Не было больше никаких желаний и мыслей, я просто принял свою судьбу и провалился в забытьё. Снов я не видел, в голове была только пустота и чернота.
Меня разбудил охранник метро, который обнаружил моё бесчувственное тело в одном из переходов поздно ночью. Обматерив меня, он хотел вызвать полицию, но, увидев моё состояние, довёл до своей подсобки, где отпоил чаем и чем-то покрепче из припрятанной фляжки. На вопросы о том, как я вообще тут оказался, ответить ему я не мог и просто молчал.
Утром я ушёл домой. Несколько дней я не мог ничего делать, приходя в себя. Работу я, конечно, потерял, но позже смог найти новую, и жизнь понемногу наладилась. Аберраций я больше не видел, но с тех пор всегда очень внимательно смотрю куда иду. Сновидения так и не вернулись и, честно говоря, я этому очень рад.
* * *
Вот и конец моей истории, а теперь я хочу предупредить тебя. Пожалуйста, будь осторожнее. Если ты видишь что-то, чего здесь быть не должно — пройди мимо, если можешь. Если странности уже вокруг тебя — будь спокоен и возвращайся тем же путём, каким пришёл. Ну, а если дороги назад уже нет — да благословит тебя Бог, ибо я уже не знаю, как тебе помочь.