Ванька пнул давно пожелтевший гриб-дождевик. Раздался хлопок, и в воздух устремилось облако спор, притягивая к себе солнечные лучи, которые с трудом пробивались сквозь густые деревья. День близился к завершению, и парень, как обычно, бесцельно бродил вокруг деревни. Он считал себя хозяином и владельцем этих краёв. Молодёжь давно покинула это гниющее место и всё реже наведывалась в гости к своим бабушкам и дедушкам, и только Ванька остался, отвергая все попытки деда отправить его подальше, в город. Родителей у него не было, и за пределами деревни никто не ждал. К тому же, парень с самого раннего детства был настолько влюблён в природу, что чуть ли не закатывал истерики, когда речь заходила о поездке ближе к цивилизации. Максимум, чего удалось добиться – долгие поездки на автобусе в школу и обратно. И теперь, когда впереди был уже одиннадцатый класс, дед снова начал попытки убедить внука изменить жизнь. Парень был уже взрослый, и вполне справился бы сам.
Но до этого ещё целый год, а пока – беззаботное лето и красота вокруг. Сочные яблоки и груши уже близки к спелости, поляны усеяны ягодами, а в пруду полно рыбы – что ещё нужно для счастья? Ванька шёл по берегу, любуясь отражением солнца на гладкой поверхности воды, и мечтал. Вот когда-нибудь, обязательно, он заработает кучу денег, построит здесь кучу новых домов, магазинов и прочих удобств, чтобы перетащить в деревню как можно больше городских жителей…
Но это потом, в будущем. А пока есть другие проблемы – в воду что-то плюхнулось, и Ванька сразу же рассмотрел леску, уходящую за пределы видимости, в кусты. Ему было точно известно – сейчас никто из немногочисленных жителей деревни не мог здесь находиться. Значит, на местный пруд пришёл чужак? Это, считал Ванька, непростительно.
— Э! Ты что творишь? – Вмиг нахмурился парень и поспешил спуститься к воде и увидеть наконец нарушителя.
— Что? В чём дело? – удивлённо посмотрел на него рыбак – невысокий мужичок лет пятидесяти, в забавной широкой шляпке и с объёмными, будто надутыми воздухом, усами.
— Кто тебе разрешал здесь рыбу ловить? – Ванька вплотную подошёл к мужичку, чтобы показать свой высокий рост и физическое превосходство.
— Извините, молодой человек, — рыбак виновато улыбнулся и задрал голову вверх, чтобы посмотреть в глаза Ваньке, — насколько мне известно, сейчас нет никаких запретов на ловлю рыбы на этом водоёме.
— Я тебе запрещаю, понял? – Ванька почти упёрся грудью в голову рыбака. – Нам самим тут жрать нечего, не хватало всяких проходимцев кормить! На самом деле, это было ложью. Пруд всегда был щедрым на улов, словно кто-то специально каждый год выпускает туда кучу рыбы, чтобы она вдруг не закончилась. Более того, разнообразие рыб в этом, по размеру напоминающем лужу, водоёме, удивило бы любого, кто не провёл здесь всю жизнь.
— Ну что вы такое говорите? – рыбак с гордостью кивнул в сторону пакета, в котором лежало несколько увесистых рыб. – Смотрите, я здесь всего несколько минут, а уже сколько всего!
— Ты охренел? – выпучил глаза Ванька, увидев улов.
— Извините… — несмотря на агрессию, мужичок отвлёкся и выдернул из воды очередную добычу.
Отойдя в сторону и будто насмехаясь над Ванькой, он довольно заулыбался и схватил рыбу двумя руками.
— Надо же! – поднёс он рыбу прямо к Ваньконому лицу. – В таком маленьком пруду, и такой окунь! Чудеса!
— Ты пиздюлей захотел отхватить? – парень схватил мужичка за одежду и слегка потянул вверх. – Если щас же не уйдёшь, морду разобью и не посмотрю, что ты старше, понял?
— Но позвольте… я же такой же человек, как и вы. Я имею право…
— Ты дурак, что ли? – гаркнул Ванька и толкнул рыбака в грудь двумя руками.
Мужичок, как и ожидалось, с лёгкостью отлетел и повалился на спину, задрав ноги. Несмотря на довольно опасное падение, он не разжал руки и не выпустил их них рыбу, рискуя получить серьёзную травму. Ванька на секунду испугался. Каким бы крутым он себя не считал, но поднимать руку на старших, да ещё и незнакомцев – это слишком серьёзный проступок, и если с мужичком случится что-то серьёзное, то как минимум от деда нехило влетит. Но на этот раз Ванька облегчённо выдохнул – рыбак со спокойным лицом, пусть уже и без улыбки, легко встал на ноги, продолжая держать перед собой добычу.
— Кто это тебя так? – ткнул он пальцем в свои усы, когда снова приблизился к обидчику.
— Это? – Ванька растерялся и прикрыл шрам на верхней губе рукой, одновременно отвернувшись. – Это никто, это родился таким. Заячья губа.
— А, понятно. – понимающе кивнул рыбак. – А что, не думал усы отрастить? Вот как у меня.
— Так и сделаю. Но потом, когда вырасту.
— А ты разве уже не взрослый? – мужичок удивлённо осмотрел парня с ног до головы.
— Дед говорит, что нет. Не мужик ещё, не заслужил.
— Серьёзный у тебя дедушка. А это точно не он тебя… ну…
— Избил? Собственного внука? – снова вскипел Ванька. – Ты что себе позволяешь, а? Припёрся сюда, умный такой, рыбу чужую ловит, жителей оскорбляет.
— Ну чего ты кричишь? – рыбак попытался сказать это как можно спокойнее. – Я же тебе зла не желаю. Да и рыбы у вас много, не обеднеете от пары окуней.
— Так, мне надоело! – взмахнул руками Ванька, схватил удочку мужичка и сломал в нескольких местах. – Если сию же секунду не уйдёшь, я с тобой то же самое сделаю!
— Ладно. – разочарованно протянул рыбак и резко развернулся.
Ванька с гордостью поднял подбородок и скрестил руки на груди. Мужичок, сделав несколько шагов, словно опомнился, остановился, с досадой взглянул на рыбу, которую так и не выпустил из рук, и сильно бросил её через плечо. Ванька улыбался: вот какой он молодец – и чужака от своих владений прогнал, и целый пакет рыбы домой принесёт. Дед точно похвалит на этот раз.
Рыба плюхнулась в воду и пока не подавала признаков жизни. Ванька замер – почему-то ему стало невыносимо грустно. Мысли о гордости сменились осознанием собственной незначительности в этом мире. Он, такой крутой и сильный, в любой момент может стать такой же рыбой, потрёпанной и брошенной кем-то гораздо более могущественным в океан реальности. И останутся от него только гниющий труп и воспоминания, волнами разлетающиеся вокруг и постепенно исчезающими.
Ванька, словно завороженный, смотрел на приближающуюся к берегу волну – остатки воспоминаний о рыбке, которая ещё несколько минут назад и подумать не могла о том, что произойдёт. Сейчас она коснётся берега, будто прощаясь навсегда, и вернётся обратно, стремительно уменьшаясь и растворяясь. Разве можно так закончить жизнь? Разве можно оставить от себя какую-то жалкую и почти незаметную волну? Нет, это для слабаков. Ванька не такой – он-то обязательно уйдёт, оставив после себя целое цунами, которое накроет планету и никогда не выветрится из памяти людей.
Волна вяло ткнулась в берег, и Ванька машинально кивнул, мысленно бросив пару слов прощания. Но вопреки ожиданиям, волна не вернулась обратно, а продолжила свой путь на суше, будто ветер подхватил её и направил дальше по берегу, по траве. Ванька от неожиданности отпрянул назад – его думы были настолько серьёзны и увлекательны, что не было даже мысли о том, что это действительно всего лишь ветер решил поиграть с его воображением.
Волна прокатилась по вверх по берегу и скрылась из виду. К Ваньке наконец вернулось сознание, и он, громко усмехнувшись, решил убедиться, что рыбак ушёл. Само собой, рядом уже никого не было, и парень с чувством выполненного долга наклонился к пакету с рыбой… и тут же снова выпрямился, не сдержав удивлённый крик.
Вместо свежих, красивых и упитанных рыб, в пакете остались лишь обрывки, головы и органы. Несколько крошечных сердец ещё слабо трепыхались, указывая на то, что совсем недавно там действительно были живые окуни и, возможно кто-то ещё.
— Ёбаный пиздец… – прохрипел Ванька, и с опаской посмотрел по сторонам. – Э! Ты чего сделал, сука?
Крик отразился звоном от берегов, а Ванька тут же замолчал и даже слегка пригнулся. Теперь, когда вокруг больше никого не было, ему очень не хотелось, чтобы кто-то из жителей деревни увидел эту картину. Мало ли, чего подумают, деду расскажут, а он-то явно не обрадуется таким новостям. Нервно вытряхнув содержимое в высокую траву, парень скомкал пакет и сунул его под первый попавшийся камень. Пообещав себе в следующий раз захватить спички и сжечь улики, он ещё раз внимательно осмотрелся и поспешил домой.
* * *
— Что, опять на городских нарвался? – дед встретил Ваньку строгим взглядом из-под очков.
— Нет, с чего ты взял? – настороженно нахмурился парень.
— Ты в зеркало-то посмотри.
Ванька послушался. В пыльном и заляпанном зеркале его встретило что-то тёмно-красное, начинающееся на губах и уходящее под футболку.
— Что за хрень… — пробубнил парень, приблизился к зеркалу и спешно протёр его рукой.
Опасения подтвердились – на губах, подбородке и шее засохло большое количество крови, и Ванька не сомневался, что принадлежала она кому угодно, но не ему… «Рыба…» — пронзила его мысль, от которой глаза невольно расширились, а нижняя челюсть отвисла в удивлении. Да кто такой этот мужик? Какой-то экстрасенс, обидевшийся на Ваньку и решивший вот так отомстить? Нет, что угодно, но в такое Ванька не верил.
— Да это так… — абсолютно не зная, как объяснить всё это, промямлил Ванька, — ерунда, не обращай внимания.
— Ну что ты за дебил, а? – дед снял очки и швырнул их на стол. – Каждый раз одно и то же. Почему ты не можешь держать себя в руках, а?
— Да успокойся, не трогал я никого! – огрызнулся Ванька.
— Ага, я вижу. Не ты, а тебя. Почаще бы так трогали, глядишь, перестал бы ввязываться в драки.
— Перестану, не бойся. Ты просто подожди… – Ванька был готов отбросить проблемы куда подальше и ввязаться в спор о том, сможет ли он достичь того величия, о котором уже сотню раз рассказывал дедушке.
— Ага, как же. – безразлично кивнул дед и демонстративно уставился на кусок газеты с давно разгаданным кроссвордом. Он прекрасно знал, о чём будет речь, и не имел ни малейшего желания в очередной раз говорить об этом.
В любой другой день Ванька всё равно попытался бы высказать пару мыслей раздражённому деду, но в этот раз его мозг заняло нечто новое, странное и достойное не меньшего обдумывания, чем мечты о светлом будущем.
Впрочем, ничего толкового он придумать так и не смог. Провалявшись остаток дня в кровати, Ванька решил плюнуть на это небольшое недоразумение и спокойно уснул.
Проснулся он от хлопка входной двери и взволнованных голосов. На улице было темно, а настенные часы показывали два часа.
— Что случилось? – вошёл в комнату Ванька, шаркая по шершавому полу.
Его словно не заметили. В комнате деда собралась уже внушительная часть всех жителей деревни. Кто-то судорожно тыкал в кнопки на стареньком телефоне, кто-то уже бурно объяснял что-то собеседнику, а другие не менее оживлённо общались между собой.
— Всё, Ванька, уезжать тебе надо, и побыстрее. – крепкие пальцы деда впились в руку и оттащили от шумной толпы. – Только в этот раз насовсем.
— Да с чего мне это делать? Чего тут творится-то?
— Рыбак пришёл. – дед стиснул зубы и беспокойно посмотрел в окно. – Я думал, ты до этого момента здесь не останешься, он редко приходит, очень редко.
— Чего? – Ванька вырвал свою руку из цепких пальцев дедушки. – Вы тут с ума сошли, что ли?
— Послушай, – вздохнул дед, — сколько раз я выслушивал твои планы на жизнь, сколько раз поддерживал разговор… на этот раз ты сделай то же самое, ладно?
— Ладно, допустим… — Ваньке не хотелось становиться частью общего сумасшествия, но ослушаться деда он не мог.
— Раз в несколько десятков лет, когда старшее поколение уже готово уходить, к нам приходит рыбак и забирает в загробный мир. Это наша плата за его дары, заботу и защиту. Обычно, к этому моменту всё уже распланировано, все дела доделаны, а те, кто останется после нас, готовы принять деревню и жить дальше.
— Дед, ты извини, но это какой-то идиотизм. Это ты всех напугал, да? – Ванька покосился на галдящую толпу.
— Конечно, идиотизм, конечно. – дед понимающе закивал. – Обычно к этому готовили с детства, а я, дурак, был уверен, что смогу тебя выгнать в город, как всех твоих друзей повыгоняли.
— Опять начинаешь? Эти мрази не друзья мне. И город мне не нужен…
— Да что ж ты за дебил такой? Дразнили его, видите ли, за шрам на губе. Вы посмотрите, неженка какая. Да детям только дай повод, они за любую ерунду дразнить будут! Как можно вырасти таким здоровым лбом и не понимать простейших вещей?
— Вот и пусть сдохнут там… в городе своём… дразнили они… — Ванька задыхался от возмущения, но сдерживал себя от грубых матерных слов. Где угодно, только не при дедушке.
— Времена поменялись. – дед успокоился и понизил голос. – Теперь здесь никто жить не будет, всех в город выгнали. Думали, так и закончится всё. Защита рыбака – это, конечно, хорошо, но не до такой степени, чтобы всю жизнь тут гнить.
— Да какая хоть защита?
— Эх, Ванька, дебильная твоя голова. – дед потрепал парня по волосам. – Тебе бы только мечтать. Ты посмотри на Аркадия. Ему девяносто восемь, а он до сих пор сам картошку сажает. Сам, один, понимаешь?
— Ну и что? Мало ли, у кого какое здоровье.
— У всех тут такое, неужели ты не видишь?
— Да какое такое? – Ванька всплеснул руками. – Сколько на моей памяти уже умерло? Пять человек? Шесть?
— Рыбак, конечно, помогает, но бессмертными нас не делает. Просто мы лучше себя чувствуем, и всё. Болезни, несчастные случаи… это всё никуда не денется.
— Ты же понимаешь, что этим невозможно убедить? – Взгляд Ваньки был точно таким же строгим, как и у деда во время очередного спора о мечтах.
— Понимаю. – дед резко сорвался с места и направился к выходу. – Иди, посмотри.
Ванька, демонстративно скривив губы и закатив глаза, лениво вышел на улицу. Двор был едва освещён тусклым светом от только-только выползающего из-за горизонта солнца, как казалось на первый взгляд.
— Ну? – нетерпеливо буркнул он.
Дедушка молча включил фонарь, направил его на землю и выхватил из полутьмы непрерывно шевелящуюся и блестящую поверхность.
— Это что, червяков столько? – Ванька на всякий случай проверил, точно ли он стоит на бетонной дорожке, и наклонился к почве.
— Они самые. – подтвердил дед. – Прикармливает он нас потихоньку. Теперь никуда не денешься.
— Я это… — растерялся Ванька, но всё же взял себя в руки. – В школе пацаны рассказывали, что если электрошокером в землю ударить, то червяки наверх повыползают. Может, это просто гроза? Ну, молния в землю долбанула и всё…
— Ну да, гроза. Конечно. – дед медленно провёл фонариком в сторону. Везде, куда долетел луч, земля постоянно копошилась и блестела.
— Пиздец… — беззвучно пошевелил губами Ванька.
— Только раньше всё было не так. – продолжил дед. – Каждый день у кого-то одного появлялись черви, и именно его в этот день забирали.
— А теперь сразу везде, да?
— Прогуляйся сам, если не веришь. – протянул фонарь дед.
— Да не, я верю. – смутился Ванька. Хоть он и давно привык к деревенской жизни, и какие-то червяки не способны были его напугать, тело невольно дёрнулось от отвращения. – Но молния… она же большая, да? Может, это всё-таки она?
— Ладно, хрен с ними, с червяками. Смотри. – дедушка указал пальцем куда-то в небо.
Ванька проследил за медленными движениями дедушкиной руки. Среди редких, словно вечерних, звёзд красовалось пятно, гораздо более тёмное, чем остальная часть неба. Парень проморгался – ему показалось, что оно двигается, извивается, причём слишком быстро для облаков.
— Вот он, рыбак. – продолжил дед. – Присмотрись. Видишь? Закрывает солнце своим телом, потому-то и темно средь бела дня.
— Да какого дня… — едва слышно возразил Ванька, — ночь же сейчас. Два часа же…
— У тебя же есть телефон с интернетом, проверь сам.
Ванька похлопал себя по карманам – пусто. Наверное, оставил телефон в комнате, когда быстро одевался и спешил узнать, что происходит.
— Ты видишь? Видишь рыбака? – дед продолжал смотреть в небо.
— Я вижу ночное небо и тучи. – постарался как можно увереннее и спокойнее сказать Ванька. – Кстати, не из этих ли туч молния в землю ударила?
— Ладно, Вань. – после недолгой паузы сдался дед. – Просто жди. Может, успеешь одуматься и уедешь. Я своё дело сделал, я тебя вырастил. Ты взрослый уже. Не пропадёшь.
Дед хлопнул Ваньку по плечу и отправился в дом. Дверь за ним закрылась, взволнованные голоса из дома затихли, а им на смену пришло чавканье и хлюпанье – мерзкая музыка тысяч или даже десятков тысяч червяков. Ванька поморщился, ещё разок глянул на пятно в небе и тоже поспешил в дом.
— Нельзя ему уезжать, Егорыч, я тебе ещё раз говорю. – донеслись до Ваньки чьи-то слова из комнаты деда.
— Кому? Мне? – парень тут же вбежал в комнату.
— Тебе. – рядом с дедом сидел Аркадий, самый пожилой житель деревни. – Ты ведь не собираешься это делать, да?
— Само собой! – гордо воскликнул Ванька.
— Внук, не слушай этого маразматика. – вмешался дед. – Ну что ты тут будешь один делать? Отшельником станешь?
— Да не останусь я один. – закатил глаза Ванька и повысил голос. – Черви на улице скорее всего из-за удара молнии в землю! Ничего плохого от этого не случится! Дед просто испугался и вас всех перепугал…
— Никто нас не пугал. – прервал его Аркадий. – Ты об этом не слышал только потому, что мы одни здесь остались. Незачем было об этом говорить. Все думали, что ты уедешь гораздо раньше. Но рыбак тоже не идиот, понимаешь? Не будет в деревне больше людей, все уехали. И он это знает. Поэтому и нельзя тебе уезжать, за тобой он пойдёт.
— Даже если и пойдёт, — грозно сказал дед, — так и что? Моему внуку подыхать из-за этого? Как будто рыбак – это проклятие какое-то! Наоборот! Это дар!
— А ты представь, что будет, если он уйдёт туда, где сотни тысяч людей? Миллионы? Как это будет воспринято? Нашим же потомкам там жить!
Ванька изо всех сил махнул рукой и почти бегом бросился в свою комнату. Ему надоела эта чушь – именно так он хотел всё это воспринимать. Но сомнения с каждой секундой всё глубже вгрызались в его голову, как личинки короеда в дерево. Неужели все сразу сошли с ума? Массовый маразм? Такое вообще бывает?
Дверь в комнате была тонкой и с лёгкостью пропускала весь шум, создаваемый обеспокоенными стариками. Ванька открыл окно, чтобы впустить хотя бы птичье пение, такое родное, красивое и успокаивающее. Высунул голову в окно, но природа, кажется, тоже что-то знала и словно покинула эти места, бывшие когда-то прекрасными. Остались только черви и это чудовище в небе.
Ванька достал из-под подушки старенький смартфон – на экране красовалась крупная надпись «14:22».
* * *
Время тянулось медленно, дом потихоньку пустел, а Ванька то и дело выглядывал в окно в надежде на рассвет. Стрелки на настенных часах совершили уже пугающе много оборотов, а смартфон упорно твердил, что близится ночь. Настоящая ночь. Ванька кусал ногти и раскачивался взад-вперёд, сидя на краю кровати. Надежда всё ещё оставалась – мало ли, вдруг это какое-то уникальное затмение, астероид, инопланетный корабль… да что угодно, лишь бы не рыбак.
Мужичок на пруду никак не мог вылететь из головы. Ванька был уже почти уверен, что этот инцидент связан с тем, что происходит в данный момент, а осознание собственный вины заставляло парня сдерживаться от того, чтобы в порыве ненависти к самому себе разбить голову о стену.
Он был готов поклясться – эта волна, выбежавшая из пруда и направившаяся в сторону деревни, и есть причина. А этот усатый мужик – тот самый рыбак, обозлившийся на такую грубость. А ведь всего-то нужно было вежливо попросить уйти…
Голова судорожно вжались в плечи, а дыхание само по себе остановилось, когда раздался тихий, но настойчивый стук. А через секунду дверь слегка распахнулась, и пожилой женский голос тихонько произнёс:
— Ванюш, через 10 минут иди на кухню, на прощальный ужин.
Ванька кивнул. «Прощальный ужин, блять» — нервно прошептал он и яростно почесал голову двумя руками. Неужели это действительно конец? И если он прямо сейчас не убежит подальше от деревни, то умрёт со всеми остальными?
Решено – если и уезжать, то только вместе. Хотя бы с дедом. Нужно только сесть за стол, вдохнуть поглубже и выдать адекватную речь, которая убедит его в том, что рано ещё умирать, да и не обязательно вовсе. Даже если вся эта история правдива, даже если действительно рыбак пришёл за их жизнями, кто сказал, что нельзя просто убежать? Всем, а не только Ваньке. И даже если придётся бегать постоянно – это всё равно лучше, чем смерть.
Едва парень переступил порог кухни, почти подготовленная речь моментально рассыпалась на кучу бессвязных слов. Ванька остановился и, несмотря на свою стойкость, с трудом сдержал рвотный позыв. В центре стола стояла огромная ёмкость, до краёв заполненная живыми, извивающимися червями.
— Вы ебанулись, что ли, совсем? – заорал во всё горло Ванька.
— Ну тихо, не ори давай. – тут же вбежал в комнату дед. – Ты можешь не есть, если помирать не собираешься. Надеюсь, ты принял правильное решение?
— Я-то принял, а ты? – нервно и сбивчиво перешёл Ванька к высказыванию своего мнения. – Если я уеду, то ты со мной поедешь? Это ведь так можно?
— Нельзя. – спокойно ответил дед.
— Да почему хоть?
— Потому что всё это, — дед мотнул головой, — сразу же начнётся и там. Темнота, черви, смерти… как минимум одна, моя. Поэтому какой смысл бежать?
— Так а если я один уеду, разве не то же самое будет?
— Ты молодой. Я надеюсь, что тебя он трогать не будет, до старости. Никогда ещё он молодёжь не убивал. А там, как знать. Такого, как сейчас, тоже ведь никогда не было.
— А откуда ты вообще всё это знаешь? Если этого не было, того не было… вдруг он вообще не может отсюда уйти?
— Он же рыбак. – грустно усмехнулся дед. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы рыбаки всю жизнь рыбачили на одном водоёме?
— Слышал. – уверенно ответил Ванька. – Я такой. И сколько себя помню, никто из наших больше никуда не ходил.
— Да потому что и не надо нам никуда ходить, рыбак давно одаривает нас любыми видами рыбы из одного маленького прудика. Как ты этого не заметил-то, голова твоя дебильная? Про молнии и червяков он знает, а про то, что не может быть столько рыбы в луже – нет…
Ванька замолчал. Спорить с этим было бесполезно – и зимой, и летом в крошечном прудике всегда было полно рыбы. Просто, судя по всему, из-за постоянства этого феномена Ванька просто не заметил ничего необычного.
— Садись за стол. – слегка подтолкнул его дед. – Посидишь хоть с нами напоследок.
Ванька молча плюхнулся на стул. «Ну, ничего,» — задумчиво кивал головой он, — «я ведь всё равно собирался заработать денег…» Буквально за несколько часов твёрдое решение остаться размякло и жижей растеклось по тропинкам страха и сомнений. Ещё вчера Ванька готов был драться до смерти с любым, кто встанет на его пути деревенской жизни, готов был даже в одиночестве ухаживать за всей деревней, чтобы не дать ей развалиться и сгнить, а теперь… он сам всё уничтожил.
За столом собрались всего несколько человек. Самые близкие друзья деда, включая Аркадия и пара бабушек. Остальные проводили свой последний вечер в других местах.
— Молодец, сынок, — с уважением смотрел Аркадий на Ваньку, — это настоящий мужской поступок.
— Ага, спасибо… — Ванька смущённо отвёл взгляд. Он был уверен, что лучше пока не говорить о своём решении.
Посуда зазвенела – все, кроме Ваньки, без какого-либо видимого отвращения наполнили свои тарелки щедрой порцией червей. Некоторые из них падали на стол и медленно ползли прочь.
— А это обязательно? – спросил Ванька.
— А как же! – с вызовом ответил Аркадий. – Рыбак прикормил нас, мы не имеем права отказываться.
— Но почему? Что будет, ели вы не станете их есть?
— Он разозлится.
— А щас он не злой? Да и какая вообще разница, всё равно ведь помирать!
— Да с чего ему злиться? – удивился Аркадий. – Просто его пруд пустеет, и он это понимает. Забирает остатки, чтобы отправиться на поиски нового.
«Действительно, с чего бы злиться?» — подумал Ванька и невесело хмыкнул.
Аркадий схватил кривыми и трясущимися пальцами горсть червей, запихнул их в рот и, слегка подвигав беззубыми челюстями, с трудом проглотил. Остальные молча сделали то же самое. Кроме Ваньки – он не собирался ни участвовать в этом идиотизме, ни умирать. Один из присутствующих, едва проглотив сгусток червей, громко заохал и схватился за сердце.
— Ну вот и всё, началось. – смиренно кивнул дед и бросился к другу. Но вместо помощи, задыхающегося старика просто положили на пол.
— И мы не будем звать врача, да? – тихонько спросил Ванька.
Кажется, никто не слышал его слов. Удивительное дело – как люди могут так спокойно принять свою смерть? И ладно ещё Аркадий, которому уже почти сто, ему, наверное, уже надоело жить. Но дед… ему ведь даже нет семидесяти. По сравнению с главным долгожителем деревни, он ещё очень даже молод. Как можно отказаться от идеи уехать вместе с внуком и, даже без помощи рыбака, прожить ещё лет десять минимум? С чего вообще они, обычные люди, имеющие право на жизнь, должны думать о каких-то там городских, живущих в уюте с кучей дополнительных удобств? Разве Ванька или его дед виноваты в том, что существует такое чудище, которое способно уничтожать целые города?
Ванька прикусил губу – а что, если бы он убил того мужика? Просто бы взял, свернул шею и бросил подальше в пруд, где он утонул бы и стал пищей для рыб. Настоящих рыб… Ненависть к себе навалилась с двойной силой. Всё, что бы Ванька ни делал, было неправильно. Говорил же дед – держи себя в руках, подавляй агрессию, не ругайся матом, уезжай в город, в конце концов… Мог бы послушаться, и сейчас, живя обычной жизнью, просто узнать, что дед умер. Пусть даже вместе со всеми остальными, пусть даже это всё равно казалось бы странным, но ответов бы не было. Как и не было бы знания о рыбаке, последствиях, а самое главное – чувства вины. Кто мешал немножко подумать и понять, что в пруду действительно фантастически много рыбы? И если бы он даже отпустил мужика с уловом в десять раз больше, никто бы этого не заметил, в том числе и сам Ванька.
Спустя пару минут, уже к бездыханному телу старика присоединился ещё один. Аркадий и дед снова бодро подхватили умирающего друга и положили рядом. Ванька и не сомневался – эти двое явно продержатся дольше всех, слишком уж крепкие мужики. Может, именно поэтому дед откладывает прощания на потом?
Ванька распахнул окно. Вечер привёл за собой почти полную луну, и её тусклый свет уже довольно неплохо освещал землю. Червей стало гораздо меньше, и это не потому, что их растащили по домам для прощального ужина. Редкие участки земли ещё немного копошились, но большая часть поверхности уже была чиста. Несмотря на гораздо белее приятную картину, на сердце стало только тяжелее – было очевидно, что прикорм завершён, и теперь рыбак одного за другим вытаскивает людей из этого крошечного залива жизни, называемого деревней. Ванька понимал, что, даже если его и поймают, скорее всего выпустят обратно, как всегда было принято делать с мелкими рыбёшками. Парень ещё слишком молод, чтобы стать жертвой. Он ещё даже не дал потомства…
Женщины были куда эмоциональнее мужчин. Из соседского дома доносилось протяжное рыдание, а откуда-то подальше слышались периодические напуганные и отчаявшиеся голоса. Метрах в ста мелькнул оранжевый огонёк – должно быть, Владимир Сергеевич наслаждается последней в жизни сигаретой. А рядом копалась в клумбе с цветами Ольга Валерьевна – даже сейчас она хотела, чтобы её участок выглядел ухоженно и красиво. Ну а как иначе – скоро ведь сюда обязательно приедут родственники.
В глазах у Ваньки защипало, голова задрожала – парень изо всех сил старался не заплакать. Он ведь мужик, что бы там дед не заявлял. Он крепкий, сильный и справится с любыми трудностями. Как дедушка всегда справлялся.
Не было сил больше сдерживаться – Ванька ураганом пролетел по комнате, подхватил за локоть деда и скрылся с ним в соседней комнате.
— Дедуль, послушай… — голос дрожал, но глаза оставались сухими, Ванька держался из последних сил, — прости меня, дебила, прости, пожалуйста…
— Ты чего? – дед впервые за долгие годы видел внука в таком состоянии.
— Это я во всём виноват, я, дебил, идиот, тупой бугай…
— Да что ты говоришь-то такое?
— Вчера на пруду… я, вроде бы, видел рыбака…
Дед вытаращил глаза и не мог вставить ни одного слова, пока внук рассказывал свою историю. Лишь до боли сжимал кулаки, позволяя грязным и давно окаменевшим ногтям до крови разодрать кожу. Даже не задумываясь над тем, действительно ли тот человек являлся рыбаком, дед переполнился ненавистью к Ваньке. Столько лет он пытался сделать из хулигана мудрого и достойного мужчину… и всё оказалось зря. И теперь, когда очередной идиотский поступок внука, вероятно, привёл к смерти кучи людей, дед неожиданно для себя понял, что прожил жизнь и умрёт сегодня зря.
— Дебильный выродок… — грозно прохрипел дед, и морщинистый стариковский кулак сбил крепкого парня с ног.
Ванька одной рукой схватился за ушибленную щеку, а второй попытался закрыться от очередного удара, неуклюже отползая в угол. Каким бы сильным он не был, поднять руку на дедушку никогда не смог бы себе позволить.
— И на кой хер я вообще взялся тебя растить? – тяжёлый ботинок деда вонзился в Ванькино бедро.
Парень, словно беззащитный ребёнок, поджал колени к локтям и обхватил голову.
— Виктор Егорыч, приюти малютку, — передразнил дед чьи-то слова, — пусть пока у тебя побудет, пока не разберёмся…
Ещё один мощный удар пришёлся в правый бок и выдавил весь воздух из лёгких. Ванька с громким хрипом вдохнул и тихонько взвыл. В ушах зазвенело, и крики деда превратились в какие-то отдалённые звуки, будто доносящиеся из-под воды. Ещё несколько яростных пинков приняли на себя каменные от максимального напряжения мышцы, и наконец стало тихо.
Ванька ещё с минуту дрожал в углу, и всё же решил расслабиться и открыть глаза. Дед сидел на кровати, лицо его налилось неестественной краской и безобразно скривилось. Глаза испуганно смотрели по сторонам, будто пытаясь зацепиться за что-то знакомое.
— Сука, сука, ебучая сука… — цедил сквозь зубы Ванька, вставая и выбегая из комнаты. Эти слова, само собой, не были адресованы деду.
— Вань… — только и успел произнести Аркадий, когда Ванька распахнул дверь и вылетел из дома.
В окнах домов издевательски горел свет, создавая ложное впечатления благополучия. Было понятно, что в большинстве из них уже царит смерть, и скоро не останется никого, кто мог бы щёлкнуть выключателем, погрузив деревню в вечный мрак. Ванька бежал прочь, оставляя за собой след из слёз. Он даже не подозревал, что из его глаз может сочиться столько жидкости. Даже когда он допускал, что когда-нибудь заплачет, фантазии ограничивались парой едва заметных слезинок. И как теперь понять – это слёзы от физической боли или от какой-то другой? «Приюти малютку» — в мыслях крепко отпечаталась фраза деда, и теперь, подобно разбросанному по полу пазлу, на просторах Ванькиного мозга появлялись всё новые и новые обрывки кадров из далёкого детства.
Пруд поймал взгляд парня, закинув удочку с отражением луны на крючке. Других идей не было, оставалось только бежать туда, в надежде на встречу с главным виновником этого кошмара. Не было времени и желания ступать по тропинкам, крепкие ноги уверенно рассекали заросли травы на пути к цели. Дыхание сбилось, но, как казалось Ваньке, не от усталости, а от первого в жизни рыдания.
На берегу никого не оказалось. Ванька тщательно осмотрел заросли рогоза – а вдруг рыбак, принявший образ обычного человека, спрятался от страха пред неминуемой гибелью?
— Эй! Мразь ебаная! Вылезай сюда! – кричал он, разгребая заросли руками, но только несколько лягушек в ужасе попрыгали куда подальше.
Ванька вернулся на берег и посмотрел на небо. Огромное пятно всё ещё закрывало значительную его часть, иногда подмигивая звёздами, которые на полсекунды выглядывали из-за невозможно-гигантского тела рыбака.
— Что, сука, зассал? – срываясь на писк заорал Ванька. – Только так можешь, да? Слабо поговорить по-мужски, здесь, со мной?
Парень замолчал – пятно в небе слегка переместилось, открыв взору десяток новых звёзд. Не было сомнений – рыбак повернулся лицом к отчаявшемуся человеку, стоящему на берегу пруда, и вряд ли не заметит его.
В центре водоёма что-то громко булькнуло. Ванька увидел круги волн – точно такие же, с каких и началось всё это безумие. В их центре отчётливо просматривалась человеческая голова, трусливо выглядывающая из-под воды.
— Думаешь, я плавать не умею? – так же громко прокричал Ванька и, ни мгновения не раздумывая, бросился в воду.
Брызги летели точно в глаза, накрывая их мутной плёнкой, которая не давала следить за спрятавшимся человеком. На фоне этой пелены, силой отражённого света луны, собирались воедино кусочки пазла, а шум воды стремительно превращался в человеческие голоса.
— Он такой и был? – кто-то склонился над лицом Ваньки.
— Да, я же говорю, целая лужа кровищи была.
— Так чего ты его сюда притащил? Давай быстро в больницу.
— И что я скажу? Нашёл ребёнка на улице, возьмите, подлечите?
— А если он тут помрёт? Ещё хуже будет ведь!
Пространство стремительно сдвинулось, словно часть пазла была безвозвратно утеряна где-то в куче детских игрушек. Ванька лежал в кровати, а рядом, скрестив руки на груди, стоял ещё не такой старый Аркадий.
—Виктор Егорыч, — обратился он к так же помолодевшему деду, стоящему рядом, — приютишь малютку? Пока не разберёмся, поживёт у тебя?
— На кой хер мне эти проблемы? – покосился на Ваньку дед.
— Ты один, у тебя хата большая. Да ты не боись, надолго не останется. Ежели родителей не найдём, в город отвезём, а там пусть сами разбираются, у Авдеевых сын в полиции работает, нас трогать не будут.
— И что мне с ним делать?
— Женщины помогут, будут заходить. Ну что, уважишь?
— Да ладно уж, пусть будет. – тяжело вздохнул дед.
Аркадий, бросив пару слов благодарности, прокинул дом. Дед, тихонько пробубнив что-то, подошёл к Ваньке, несколько секунд внимательно рассматривал его лицо, а потом громко усмехнулся:
— Вот же блядий Аркадий! Ни дня без приключений не может…
Ванька звонко засмеялся. Лицо деда, на мгновение застывшее в растерянности, вдруг украсилось искренней улыбкой.
От воспоминаний пришлось оторваться – вода пробралась в рот и вызвала приступ кашля. Ванька судорожно вынырнул и зажмурился от ударившего в лицо света. Найти его источник не представлялось возможным, он словно был везде одновременно. Яркий белый лист бумаги, освещённый тысячами самых мощных фонарей…
Ванька отдышался, набрал в лёгкие побольше воздуха, погрузился под воду и тут же уткнулся головой в череп. Не сразу поняв, в чём дело, он только поморщился и продолжил искать рыбака – ведь ради этого он здесь. Свет на поверхности был достаточно ярким, чтобы пробиться сквозь воду и осветить всё до самого дня. Ванька закричал, выбросив почти весь воздух, и отпрянул в сторону – до самого берега всё пространство занимали скелеты, привязанные за ноги к чему-то скрытому в иле. Спина коснулась чего-то костлявого, и вода хлынула в лёгкие – парень рефлекторно попытался набрать воздуха для ещё одного крика.
— Вот тут моя мамка. – грустный голос деда снова проявился в памяти. – Месяц до восьмидесяти не дожила, забрал её рыбак.
Ванька держал деда за руку и с улыбкой смотрел на воду.
— Эх, Ванька, — продолжал дед, — хорошо, что ты ещё ничего не понимаешь. Это ведь настоящее кладбище, всех тут хоронят. В землю пустой гроб, для приличия, а тела – сюда. Здесь они и уходят…
Тело судорожно извивалось, пытаясь найти поверхность, но яркое свечение словно наоборот отдалялось. Ванька уже не видел смысла закрывать рот, он лишь вытягивал шею как можно сильнее, чтобы скорее коснуться губами поверхности и вдохнуть спасительный воздух.
В нёбо вонзилось что-то острое, и тело потянуло в сторону. Перед глазами, на ярком, уже как будто солнечном, свету, метался из стороны в сторону металлический блеск. Боль пронзила всю голову, и сопротивляться было просто невозможно. Ванька судорожно хватался руками за железяку, торчащую изо рта, но попытки вырвать её отдавались многократным усилением страданий. Ещё один рывок, на этот раз вверх, и вот она – спасительная поверхность. Лёгкие без проблем и усилий наполнились воздухом, будто в них и не было никакой воды.
Ванька плюхнулся на сушу. Сделав несколько вдохов и выдохов, он наконец услышал тихий шум воды. Встать не получалось, удалось лишь с трудом повернуть голову. От знакомого крошечного пруда не осталось и следа – за густой посадкой деревьев скрывалась, сделав резкий поворот, широкая река.
Чьи-то сильные руки с лёгкостью подхватили Ваньку. Огромные пальцы на мгновение остановились у рта и грубо выдернули застрявший крючок, разорвав часть нёба и верхнюю губу. Боль вернулась, и Ванька закричал так, как не кричал ещё никогда.
Когда стало немного легче, и тело потребовало новую порцию воздуха, вокруг стали чётко различимы несколько обеспокоенных голосов. Ванька попытался позвать на помощь, но знакомые буквы и звуки никак не хотели складываться в слова.
Солнечный свет слепил глаза, будто они впервые с ним встретились. Руки и ноги отказывались выполнять приказы мозга, лишь неуклюже скребли влажную поверхность берега. Наконец, спасительная тень скрыла Ваньку от ослепляющих лучей. Над окровавленным телом ребёнка нависли несколько испуганных лиц…