В одном из офисов российского города-миллионника сидели трое. Михаил — образованный брюнет среднего роста и средних лет, подлинно русской наружности. Как и всякий детектив, перешёл из внутренних органов, — налоговой полиции, — и в работе пользовался связями.
Парень по прозвищу Мороз. Дорого, но безвкусно одетый в классику — правая рука Михаила. Мороз, несмотря на внешность, говорил без акцента и имел культурный склад русского человека. Своё прозвище он получил, на спор выпив стакан незамерзайки, которой пользовался полжизни. Он утверждал: «Никакого метанола здесь нет! Даже написано!». Когда Мороз потерял сознание, стало ясно, что он ошибался. Наступила тишина, и тогда кто-то проронил: «опа... замёрз...». Мороза спасли. В шкафу было полно водки, фактического противоядия, а скорая приехала минут за десять. Навредило ли это его умственным способностям — неизвестно.
И Саша — студент, окончивший журналистский факультет. Как и многие, потерявший себя после выпуска. Он пришёл на собеседование по рекомендации. Глаженные джинсы, выцветшая клетчатая рубашка, броские часы из перехода и практичные, удобные ботинки. Саша будто сошёл с рекламы языковых курсов. Выделяли его только яркие, проницательнейшие голубые глаза и волосы; настолько светлые, что они слепили на солнце. Ребята сидели давно и привыкли друг к другу — шёл пятый час знакомства. Саша уже ощущал причастность, чувствовал себя помощником детектива. И прошло бы за беседой ещё, наверно, столько же времени, если бы не телефонный звонок.
Михаил взял трубку.
— Привет... На работе... Прости?.. Хорошо, 15 минут.
— Ребят, — сказал он, сложив служебный телефон, — собирайтесь.
— Что такое? — спросил Саша.
— Это Майк. — Михаил обратился к Морозу
Михаил показал Саше, что он идёт с ними, и все трое стали неспешно собираться: Саша расправлял замятый подол рубашки, Михаил складывал бумаги.
— А кто такой Майк? Это твой информатор? — спросил Саша.
— Деньги здесь не участвуют.
— А что за имя такое?
— Саня, это уже неприлично. — встрял Мороз.
— Это псевдоним. — параллельно ответил Михаил.
— О, псевдоним...
Скоро все трое вышли из здания. В жилой двор заезжала старая, совершенно неприглядная иномарка-универсал вишнёвого цвета со ржавчиной на сколах; заехав, она развернулась ко въезду и остановилась.
— Пошли. — сказал Михаил, выбросив непотушенную сигарету.
— Это Майк? — спросил Саша полушёпотом у Мороза.
— Он самый.
— А что, он уже на пенсии?
Мороз промолчал.
Саша сел позади водительского сидения, Мороз рядом с ним.
— Здравствуй. — сказал Майк
— Привет. — Михаил пожал ему руку, — Третий — это Александр. Его паспорт и информация у тебя.
— Что?! — возник Саша. — В каком смысле? Какая информация?!
— Саш, обожди...
— Ты кому-то отдал мои документы?!
— Скоро вернём. Это временная мера. С твоими документами ничего не случится.
— Я серьёзно говорю! Где мой паспорт?!
— У службы безопасности. — спокойно ответил Михаил.
— Какой ещё безопасности?
— Федеральной, Саш — ФСБ. Успокойся, пожалуйста. Мы просто проверяем тебя по своим каналам.
Возмущение на лице Саши растаяло, он отнял руки от спинок передних сидений.
— Ааа... Проверяете... Ты бы так и сказал.
Майк продолжил сразу и невозмутимо:
— Запись моя. Качество какое есть. Возьми. — он передал Михаилу ручку.
— Что это?
— Диктофон. Тронусь, тогда включишь. — Майк переключил передачу.
Тонированный автомобиль выехал со двора на оживлённую улицу. Майк, не отвлекаясь от дороги, протянул Михаилу провод, идущий от магнитолы.
— Вставь к головке стержня. Он поддастся.
— Сделал.
Майк подкрутил магнитолу на среднюю громкость и что-то нажал. Из слабых колонок автомобиля потянула искажённая, но разборчивая речь. Казалось, что говорит мужской хор:
«...когда сталкиваться интересы двух очень важных человек, у меня слюна. Война — лучший стол. Нации истреблять, многие люди голодать; а у меня всё быть по расписанию — завтрак, обед prandia... num. Люди, которые таскать оружие, сбиваться. Некоторые отправлять особенно далеко, иногда лес — тогда это мой дневной рацион. »Пропали без вести« — не плен врага. Нет война — я питаться город: пьяный человек, 売春婦, таксист или, редко, что жить в доме последний или первый этаж. Я разорвать челюсти человек, иначе manibus не влезать, и manibus надо тогда в рот, там еда спагетти доставать. Потом выкручивать как wet полотенце в comedenti на живот. Собирать рассыпанный позвоночник и комкать с кожный мешок, чтобы нести и никто не знать. Иногда человек схватка — глупо. Я уже 600 лет, мои дети тоже уже. Люди умирать бесследно, человечество не знать. У дети моя дети появляться шестая manibus — мы рост... расти. Потом дети моих дети с шестая manibus умирать. И мои дети умирать. Я злой. Попадать в дом, чтобы есть, а там мёртвый человек без глаза и мозг, теперь это часто — это делать не человек, человек так не делать даже война. Я и мы страдать и умирать в схватка с ... в схватка с...»
Запись оборвалась и пошла по-новой, Майк выдернул провод. Автомобиль стоял на светофоре, в замершем салоне слышался лишь тихий гул мотора.
Молчание разбил Саша:
— И что это такое? Ребят?..
Михаил молчал.
— Это кракен. — отрезал Майк.
— Чего? Кракен?
Михаил, не отрывая взгляда от пустоты, тихо спросил:
— Почему он говорил с вами? Как он у вас оказался?
— Прости. — ответил Майк.
— Понял.
Саша облокотился на передние сидения и ждал подробностей. Михаил поднял взгляд и взял бодрее:
— Кракенов впервые обнаружили в 30-х годах, если верить документам. В великую отечественную были предприняты первые попытки их уничтожить. У кракена пять рук, но выяснилось, что ему достаточно всего две, чтобы размять тяжёлый танк как пластилин. — сказал Михаил. — Они жили и живут среди нас. Самая большая популяция — в Питере, около сорока особей. В Москве сейчас тридцать.
— Я не понимаю... Кто это такие? Они убивают людей?
— Убивают. Они нас едят. Кто они и откуда — я не знаю. Их настоящее имя тоже неизвестно. Возможно, это знает Майк, но он нам не скажет. А может, он и сам не знает. Его хрен поймёшь.
Саша молчал и слушал.
— Восемь глаз... — продолжил Михаил.
— Девять. — поправил Майк, смотря по зеркалам.
— Девять глаз и два рта, один из которых находится на животе. Представь зверушку. И всё это удовольствие размером с грузовик. Никто не видел каким образом оно использует рот на животе, но, кажется, теперь понятно.
— Размером с грузовик, и вы не можете его поймать?
— Ты его не поймаешь, он делает оригами из чего угодно. Это во-первых. А во-вторых, он может попасть в квартиру через форточку... Даже не спрашивай.
— То есть, среди нас живут неубиваемые существа, которые жрут людей, и с этим ничего нельзя сделать? — спросил Саша.
— Догадливый! — ответил Мороз.
— Два советских корпуса не смогли, и пять лет назад... — добавил Михаил.
— Миша, притормози. — Майк вмешался.
— Понял.
— Чушь... — прогудел Саша.
— Я понимаю тебя. Но у нас, похоже, проблема поважнее.
— Поважнее?!
Михаил усмехнулся, затем вздохнул и помрачнел.
— Кракены — ночной кошмар человечества. Мы просто не доросли до того, чтобы им что-то сделать. Они убивают нас, как забойных свиней. Пока что их мало и они не преследуют жестоких мотивов. Но если кракены размножатся и вдруг передумают... Нам придётся поклоняться им, как богам.
— Подожди, — перебил Саша, — а что государство говорит тем, у кого съели, скажем, ребёнка?
— Государство ничего не говорит. Пропажами людей занимается МВД, которое искренне считает, что ищет похищенных или сбежавших из дома.
— А вы откуда всё это знаете? — спросил Саша и вдруг задумался. — Подожди-ка... Куда мы едем?
— Неважно. — сказал Мороз и направил на Сашу пистолет.
— Как знал, черти...
— Сейчас всё объясню. — сказал Михаил.
* * *
Тем временем автомобиль выехал на трассу.
— Мороз, надень наручники и заклей рот. — приказал Майк и обратился к Михаилу. — Четвертая группа, а резус?
— Обижаешь. Минус.
— Отлично. — ответил Майк.
— Сколько всего людей? — поинтересовался Михаил.
— Сегодня шесть.
Михаил повернулся к Саше:
— Итак. Мы столкнулись с чем-то, что жрёт людей с неуёмным аппетитом. И это не кракены...
— Миш! Позволь... — перебил Мороз.
— Хорошо, давай.
— Дело такое: год назад поступила информация о нескольких смертях. Позже их подшили в серию. Убийства совершались с видным почерком — жмур на момент убийства был спящим, следов вскрытия квартиры не было, смерть наступала от повреждения мозга через глазницы; неустановленным образом убийца извлекал весь мозг.
— В новости не хочешь пойти, болван? Жмур, говорит... — заметил Михаил.
— Да подожди... Глаза к этому моменту всегда были закрыты, поэтому разорванные веки болтались типа как платок. На третьем жм... жертве стало ясно, что общество имеет дело с маньяком-гастролёром: собрали нормальных следователей, дали делу важность, и уже через день в ИВС оказался пассажир с длинными сальными патлами и грязным лицом. Он выкрикивал оскорбления, а потом даже напал на сотрудника, после чего, по слухам, несколько раз споткнулся и упал, получил разрыв селёзнки, отказ почки, ушиб мозга, печёночное кровотечение и уголовную статью. Пока эта вонючая дура беспомощно ныла за дверью, из главного управления МВД спустили информацию о свежем эпизоде в соседнем городе. Отдел занервничал. — Мороз отпил воды из бутылки. — Пресс-служба не успела даже объясниться по поводу ошибки, как на следующий день ещё один эпизод произошел на другом конце страны. И в тот же день в совершенно другом месте, за пять тысяч километров, произошло ещё два эпизода, причём в одном доме. За последующий месяц погибло двести тридцать с чем-то человек, полиция оборвала связь с журналистами. Расследование засекретили. Состояние дела стало неизвестно. Спустя полгода, по различным источникам, погибло от девяти до двенадцати тысяч людей, во всех крупных городах был введён жёлтый уровень опасности. В один из тех дней у меня умерла соседка. Я смотрел в глазок, как её квартиру взламывал знакомый с опергруппой: попав внутрь, они почти сразу же покинули подъезд. Опер не выпускал из рук рацию. Спустя минут пять прибывшие ФСБ эвакуировали весь дом, и начали жечь огнемётами вентиляцонные шахты.
Саша истошно замычал.
— Приоткрой ему там. — указал Михаил.
Мороз сорвал армированный скотч со рта Саши.
— Блять! — воскликнул Саша и размял губы, — Так ты мент, что ли?
— Бывший сотрудник полиции.
— Все вы на одно. Точно за дело тебя выперли. — Саша кивнул на наставленный пистолет.
Мороз усмехнулся.
— Это, Саша, уже не твоё дело. Твоё дело — сидеть ровно и не базарить. — Мороз закончил твёрдо и замолк. Но затем, вдруг, снова заговорил, взяв тише, повернувшись к окну — ...нападение на сотрудника полиции — это зелёный свет, но оказалось, убивать было нельзя... Вся страна следила за этим отбросом... Сразу показали на меня пальцем...
— Надо было не должности лишать, а в тюрьму годиков на десять. В обычную колонию, чтобы туристы в твоё очко потом монеты бросали.
— Михань, можно я его заклею уже?
— Обожди, Мороз.
— А причём здесь моя группа крови? Потрудитесь объяснить? Вы меня на органы собираетесь разобрать, что ли?! Куда мы едем?!
— Сказали же тебе — людей спасаем. — ответил Майк.
— А причём здесь, блять, я? Ага, стоп. Всё понятно с вами. На органы, значит. Дебилы, уроды. У меня гепатит...
— Заклеивай, — отпустил Михаил.
— Не смей, паскуда, у меня нос плохо дышит.
— Вдруг не врёт. — вмешался Майк.
— Вас понял. Не клею. — ответил Мороз.
Автомобиль остановился на пустыре, Мороз вывел Сашу и остался его сторожить. Михаил и Майк чуть отошли:
— Благодарю за службу. — сказал Майк.
— Ты знаешь.
— Разумеется. — Майк протянул ему толстый конверт.
Михаил открыл его.
— А деньги не участвуют, нет! Понятно всё... Ну ты и говно, Миша... МИША! — вдруг закричал во всю глотку Саша. — РАЗНОПОЛОВ МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ! УБИЙЦА! УБИВАЮТ! ПОМОГИТЕ!
Мороз повалил его на землю и заклеил ему рот.
— Всё на месте? — Майк спросил у Михаила.
— Да, пятьдесят.
— Машину забирайте. До скорого.
— Подожди. — Михаил выдержал паузу. — Ты же знаешь, я не мясник. Чисто по-человечески всё-таки это... Дай там слово, что вы не будете издеваться, что ли...
— Даю слово. — сказал Майк и пошёл к Саше.
— ...стой! — окликнул его Михаил. — На записи действительно кракен?
— Это он.
— Так и что же это такое, что их убивает? У нас есть какие-нибудь шансы?
Майк отвёл Михаила чуть подальше.
— Чёрные черви. Живут под землёй. Ночью тихо лезут в вентиляции жилых домов, и убивают людей десятками. Зачем — неизвестно. С каждым месяцем всё больше тел. Контакт с вооружёнными силами был — бесполезно. Единственное видимое решение — это столкнуть их с кракенами. Я хочу чтобы ты понял, Миша. Старшина ошибается. Двенадцать тысяч трупов — это устаревшая информация. Всё хуже.
— Твою за ногу... Насколько?
— Не сейчас.
— Ну, рад был помочь... Слушай, а почему именно четвёртая группа крови?
— Кракены мутируют в самом жизненном цикле. Появляются новые особенности, конечности. Они сами не знают, но это происходит из-за неё.
— Вот как... Не подведите!
— Добро. Никто, кроме нас, — Майк поднял руку, сжав кулак, и улыбнулся.
— Это девиз ВДВ. — посмеялся Михаил.
— ФСБ открыты для авторских споров.
Они пожали руки. Майк проверил кобуру, поднял Сашу и повёл за собой, в горизонты поля. Мороз и Михаил сели в старый ржавый автомобиль и уехали. Мороз получил от Михаила пятнадцать тысяч евро.
* * *
Савельев держал Сашу и они шли по полю, разгребая ногами высокую траву. Было тихо. Саша отчаялся и примолк, а Савельев по натуре своей уважал тишину. Он был высокого роста, с твёрдым и трезвым лицом, средний в плечах и неизвестных лет — однако по волевым морщинам и пробивающейся седине можно было догадаться, что ему уже к четвёртому десятку. Михаил не знал о нём ничего, кроме его имени и того, что Савельев сам говорил о себе.
Наконец, они дошли до леса, и там, неожиданно, стоял вооруженный человек. Затем ещё один. И ещё. И вот теперь их несколько десятков, виднелась колючая проволока, и где-то затухали лопасти вертолёта. Савельев прошёл с Сашей четыре контроля, не выпуская из рук удостоверения.
Раздался скрип могучей двери, и теперь Саша спускался по какой-то лестнице, с каждым шагом воздух становился всё сырее и прохладнее. Он услышал глухие голоса — похоже на бурное обсуждение. Затем открылась ещё одна дверь и голоса обрели чёткость.
Савельев, зайдя внутрь, пристегнул Сашу и подошёл к генерал-лейтенанту, беседующему с офицерами.
— Здравия желаю, генерал-лейтенант!
— Привет, майор. Порадуешь?
— Порадую, генерал-лейтенант. — Савельев кивнул головой в сторону Саши.
— Четыре-минус?
— Так точно.
— Вольно. Подполковник.
— Есть! — Савельев скромно улыбнулся.
Генерал отошёл к офицеру.
— Через полчаса свежего в карантин, это последний. Что останется — убрать, и приступить к снаряжению. Сообщи в столицу, завтра столкнём.
— Так точно! — ответил офицер.
— И передай это распоряжение в областное УФСБ. — генерал протянул офицеру бумажный лист.
— Так точно!
Спустя полчаса Сашу закинули в тёмную комнату.
— Аккуратнее! — он встал, отряхнулся.
Включили свет.
— Ебать! — Саша вскрикнул и прижался к стене.
— Алексанder!
— Это... Как дела? — ошарашенный Саша полз вдоль стены.
— Сибирскаядомшесть — твоя дом?
— Эээ... Ага...
— Твой девушка быть, я слышать это говорить general. Прости, Алексанder.
— Та ещё стерва! Пустяк, забудь. — дрожащим голосом отвечал Саша, смотря перед собой почти строго вверх. — Это... Слушай, я болею.
— Я не понимать. Я hungry, Алексанder.
Михаил с Морозом заезжали в черты города.
— Что он тебе сказал? — спросил Мороз.
— Всё хуже, чем ты говоришь.
— То есть?
— Двенадцать тысяч — это неполные данные. Трупов больше.
— Прикалываешься? А сколько тогда?!
— Он не сказал.
— Чёртов этот... как его...
— Кто?
— Который непонятный-неизвестный, как-то «никита», типа.
— Инкогнито?
— ДА! Ингокинто!
— Ага. Бабло не пропей, возьми аппаратуры. — Михаил резко перескочил. — Сегодня Людмила звонила, которой изменяют, спрашивала о результатах, у тебя есть что сказать?
— Приедем, я тебе кино покажу!
— А она почему не знает?
— Сегодня хотел сообщить. Клянусь, если бы не Майк, она б уже стояла у нас на пороге, красная как геморрой. — сказал Мороз.
Они доехали до офиса, завершили будничные дела и разошлись по домам. На следующий день, ближе к вечеру, Михаил, сидя в офисе, получил телефонный звонок с неизвестного номера.
— Слушаю, — взял трубку Михаил.
— Привет, вечером по пиву собираемся взять. Тебя ждать? И ещё — хорошие новости.
— Да, привет; конечно. Что за новости? — Михаил сразу узнал Савельева.
— Подходи через пару часов.
— До встречи!
* * *
— Примите заслуженную похвалу, товарищи! — объявил генерал и повернулся, — Слушаю вас, Климова.
— Товарищ генерал-лейтенант, мы с Савельевым подсчитали, что таким образом удастся купировать рост смертности уже через месяц, если сверху дадут добро на транспортировку железнодорожными путями. Из альтернативных вариантов...
— Отставить. Альтернативных вариантов не будет. Через полчаса жду расчёты на столе.
— Есть!
— Наташ, — позвал Савельев, — на пару слов.
— Подменишь меня через два часа... — начал Савельев, и вдруг замертво уставился. — Какого чёрта...
Климова испуганно обернулась. На экране, передающем изображение с видеокамер на кракене, был сплошной чёрный тон, кроме одной камеры — она показывала сумрачное летнее небо.
— Ты меня напугал, дурак!.. Он скинул с себя аппаратуру — в карантине постоянно так делал. Да ты не переживай, приученный. Вернётся.
— Нет. Боюсь, не вернётся. — Савельев зашёл вглубь штаба и попросил отмотать.
— Мамочки... — Климова побледнела.
Из отдела аналитики выбежали двое с бумагами и задёргали генерала, на повышенных тонах выясняющего происходящее.
— Генерал-лейтенант, срочно свяжитесь с Москвой! — один из них совал в него листом бумаги.
— Что ты мне тычешь, бестолочь! Нормально доложи! — генерал грубо взял лист из рук аналитика, — Это ещё что?
— Посмотрите проекцию внизу, генерал-лейтенант.
— Где? И что?
— Это десять километров, — показал аналитик на листе пальцами.
Генерал внимательно вгляделся, затем забегал глазами по всему листу.
— ...это не ошибка?
— Пятикратно перепроверено, генерал-лейтенант!
Михаил курил у окна. Поступил звонок с городского номера.
— Слушаю.
— Здравствуй, Миш, пиво отбой, встретимся на Стахановцев, дом. 3/2.
— Эээ... Понял тебя.
— На час раньше. — добавил Савельев.
— Стой! Это же управление ФСБ.
— Я буду ждать у крыльца. — трубку бросили.
Михаил насторожился. Но оделся и поехал. У крыльца УФСБ стоял Савельев в форме и задумчиво курил. Когда они поздоровались, часы пробили ровно назначенное время.
— Привет, Жень! А чего без конспирации? — Михаил осмотрел Савельева и, похлопав его по плечу, надбавил с широкой улыбкой, — вай, подполковник, какие погоны!
— Я на минуту, работы много.
— Ааа, вона как! А что случилось? — Михаил подался ближе к Савельеву и спросил вполтона, — нас не заметят?
— Забудь.
— Как скажешь. Ну, какие новости?
— Червя уничтожили. Кракен справился и съел его. Даже спасибо сказал... — Савельев утешительно улыбнулся. — Не знал, что они так умеют.
— Поздравляю с противоядием! — Михаил взорвался восторгом. — Какой, однако, пёсик! Теперь заберёте его, и так дальше, одного червя за другим?
— Боюсь, что нет.
— Он от вас убежал?! — Михаил насторожился.
— Он мёртв.
Михаил промолчал. Савельев достал две сигареты и закурил обе.
— Червя, что мы искали, он убил быстро. За ним вылез другой. Раз в двадцать больше. Порвал кракена как бабочку. А потом вылезло ещё пять таких же и они истребили всех гражданских в посёлке, около тридцати тысяч человек. СМИ разрываются, в ФСБ полный бардак.
Взгляд Савельева замер, повисла тишина. Затем Савельев продолжил:
— Мы могли бы, наверно, найти ещё кракена, да хоть десять...
— Могли бы?
— Полгода назад было не двенадцать тысяч погибших, Миша, а двести. Двести тысяч человек. А позавчера на севере вымер первый город. — Савельев выкинул дрожащими руками недокуренные сигареты и, прикурив другие две, добавил. — Наши проанализировали сейсмический отчёт... Это не существа, Миш.
— Прости? — тихо спросил Михаил.
— Это существо. Что мы считали червями — его конечности. По всей стране были его конечности... Даже больше тебе скажу — по всему миру. — Савельев поднял взгляд, — Помнишь, ты сказал тогда в машине про бога?.. Самое время начать поклоняться.
Автор: ytth