Чего у нас не было — ну, у детей, в смысле, которые тусовались вместе — так это, наверно, седых волос.
Улица Привокзальная была просто кладезем для ведьм. На ней жили одни бабки с косынками, и ни одного деда. В свою пору огромное количество гробов с мужчинами повидала эта улица. За один год.
Ведьмы убивают мужчин в первую очередь. Почему? А хз.
Итак, я вернулся с рыбалки. Вечер. Слышу, хрипит животинка в сарае у соседей. Задыхается.
У нас как-то не принято было запирать ни двери, ни хозяйство — все равно друг друга знаем. Одно село, как-никак.
Прибегаю в сарай, а там стоят три бабки, старые такие, не больше метра, сгорбленные, в желтых платках и почему-то одинаково отцветших пальто. Все дружно давят корову Ласточку, которой цепь перекинули через шею. Я им как заору:
— Да что вы творите, худобе жизнь убиваете!
А они все трое стоят и, не двигаясь, только цепь затягивают. Я кинулся к Ласточке, чтобы цепь ослабить. А у нее уже кровь идет, задыхается, харкает. Я за цепь, а ее нет! Это был обод кожаный, за которую ее привязывают. Я глядь на бабок — а их нет. На полу, на сене, сидит черная кошка. Не кот, а молодая кошка, еще и году не было. Я-то в селе вырос, и разбираюсь все-таки. Я в ужасе слажу с коровы, а она уже мертва. Остыла, задубела. Получается, я слазил с мертвого тела на полу.
Тут кошка, которая сидела на сене и на меня зырила, как рассмеется! Господи, это был смех старухи — соседки! Ни с чем не перепутать!
Кошка убежала в дверь сарая, я слез с коровы, которая была мертва уже где-то около суток, и помчался за кошкой. Зачем? Отомстить. Ласточка была хорошей коровой, ласковой. Творог и брынзу мне давала. Я ее любил. А тут злая кошка и трое бабок? Я схватил удочку и твердо намерен был убить эту кошку. Кстати, у нас черных кошек на всю Барышевку отродясь не было.
Выскакиваю из сарая, бамбуковую удочку держу как палку — единственное оружие, которое у меня тогда было. Черная кошка сидит и залихватски хихикает у дверей хаты соседа. Удочка, конечно, не копье, и метнуть не получится. Но камни рядом наблюдались. Отогнав кошку от двери, я начал стучать в хату к соседям. Дверь, как оказалось, была открыта. Прямо передо мной, в предбаннике, висел повесившейся сосед.
Для ребенка эта ситуация вообще шикарна, правда? Ну, я и побежал! Куда? Домой, к деду и бабке. Ну, чтобы сообщить о фигне, творившийся неподалеку. Рядом со мной бежала черная кошка и то ли мяукала, то ли смеялась — я не помню. Но бежала. У калитки остановилась и куда-то исчезла, словно и не было ее.
Я прибежал к деду и бабке: мол, корова у них там сдохла, а сосед повесился, и вообще, черная кошка!
На мои вопросы последовал ответ, причем такой будничный, будто, мол, ничего и не случилось. Корова, оказывается, вчера сама себя по глупости задушила. Пока лежит в сарае, и никто из селян пока не создал план действий, как ее закопать. А вот сосед... Сосед-то да, развелся на старости лет с женой, еще лет двадцать назад, ну, и повесился на веранде... Закопали его за кладбищенской оградой, как самоубийцу. А что не так, мол, внучек?
Больше у меня вопросов не возникало.