Я всегда всем рассказывал, что у меня было до ужаса странное детство. Все эти смутные, будто обрывки старых снов, воспоминания. В том возрасте, которого я ещё не помню, я оказался в какой-то крупной, но максимально изолированной от мира деревне. Я даже не знал, в какой части России она находилась, и в России ли вообще – смешно, но я не помню ни одной зимы. Народа там было много, была даже небольшая школа, но она никогда не работала. Почему? Да потому что свирепствовал у нас один паренёк. Должен он был учиться в 3 классе, но вот школу очень не любил.
Собственно, весь ужас и вся странность была именно в Димке – так звали этого паренька. Несмотря на свой малый возраст, был он невероятно силён и ежедневно устраивал охоту на местных жителей. В первую очередь, конечно, на работников школы. Он спокойно врывался в дома учителей и избивал их до полусмерти, и как ни в чём не бывало, шёл развлекаться дальше.
Больше всего он любил устраивать бои без правил. Всех, кому не удавалось спрятаться, он созывал на поле битвы – небольшую спортивную площадку у школы. Собственно, правил не было – нужно было победить Димку в нечестном бою. Толпой, кулаками, кирпичами, да чем угодно – абсолютно никаких ограничений.
Но, как вы уже могли догадаться, он ни разу не проиграл. Я не знаю, какие способности от природы нужно получить, чтобы с такой лёгкостью уворачиваться от всех ударов и так ловко и точно бить в ответ.
При этом, не только ровесники регулярно получали от Димки. Взрослых он тоже не любил и так же легко расправлялся с любыми противниками. Димка был жестоким – избивал лежачих ногами по голове, прыгал на ладонях, чтобы переломать все кости, ломал челюсти и вообще всё, что можно сломать. Резал людей ножами, пилами, протыкал всем, что способно проткнуть... Но на удивление, все пострадавшие рано или поздно полностью восстанавливались, никто даже не остался хромым или совсем инвалидом.
Были моменты, когда в деревне просто не оставалось здоровых взрослых и подростков. Совсем мелких, таких, как я, Димка не трогал – и на этом спасибо. Поэтому именно с нами он проводил эти скучные дни, в основном жалуясь на свою жизнь.
— Это вам, мелким, хорошо, — обиженно говорил Димка, жуя какую-нибудь травинку, — вырастете, большими станете, богатыми. Женитесь, детей заведёте, на море поедете.
— А ты? – Осторожно спрашивал кто-нибудь из нас.
— А у меня нет будущего, — раскачивался он, глядя в небо, — так и помру здесь.
— Почему?
— Да кому я такой нужен-то буду? – С улыбкой подмигивал Димка задавшему вопрос, трепал его по волосам и уходил в неизвестном направлении.
Поподробнее влезая в воспоминания, я так и не могу найти ответы на многие вопросы. Кто нас кормил, когда вся деревня валялась при смерти? Откуда вообще бралась еда, если единственный магазин был открыт хорошо, если раз в месяц. Там мы, мелкие, покупали жвачки – единственную сладость, лежащую на прилавках. И если снова попытаться вспомнить… больше там вообще ничего не было.
Кто и как лечил всех пострадавших? Я помню людей и с разрезанными животами, и с красными полосами на шее… никто из них не подавал признаков жизни, когда их тащили домой. Но как ни крути, через пару недель все они снова выходили на огороды, чтобы посадить или посеять что-то, но не успевали – Димка был рядом.
Так продолжалось несколько лет. Мне уже было десять, а деревня всё жила точно так же. Пару раз в день (если повезёт) бабушка ставила на стол, тарелку с какой-то жижей, которая, на удивление, была достаточно вкусной, а вечером у каждого живого человека (и способного передвигаться) в доме был настоящий мясной праздник. Опять же – откуда это бралось, кто это готовил… и вообще – моей ли бабушкой была бабушка, которая меня кормила?
Я взрослел и начинал понимать своим всё ещё детским умом, что это какой-то кошмар. Мне становилась до безумия страшно, когда я представлял, что проживу так всю жизнь, а скоро и сам стану объектом охоты Димки. Этим мысли были гораздо страшнее всех изуродованных тел, которые я видел на протяжении всей, тогда ещё короткой, жизни. Видимо, из-за того, что к крови и насилию мой мозг был приучен с самых ранних лет.
— Почему его до сих пор не посадили или не убили? – Спросил я однажды бабушку, традиционно оставляющую мне тарелку жижи на завтрак.
— Сынок, ну он же не человек, таких так просто не убить, — бабушка, наверное, впервые присела рядом, чтобы поговорить со мной.
— Как не человек? А кто тогда?
— Демон, – с отвращением ответила бабушка и поспешила удалиться.
Я понимающе кивнул. Отсутствие связи с остальным миром и постоянная жизнь в такой обстановке не давали ни единого повода сомневаться в её словах. Ну, и детская наивность тоже, наверное, помогла.
Я свыкся с мыслью, что так и проведу остаток жизни. А судя по тому, что никто в этой деревне не умирал, остаток мог растянуться на вечность.
Но мне везло – вместо со мной взрослел и демон. И чем старше он становился, тем больше терял интерес к подросткам.
А в один прекрасный день, когда мне давно уже исполнилось 12, Димка должен был праздновать совершеннолетие. 18 лет – возраст великий, возможно, самый лучший в жизни.
Но Димка дни рождения не любил. Он всё продолжал повторять, что у него нет будущего, и он так и помрёт здесь. И в этот, казалось бы, великий день, он устроил самую большую охоту. В расход пошли все – подростки, взрослые, мужчины, женщины, старики, дети… даже мне не удалось спастись – я отхватил мощный удар в нос и несколько очень болезненных ударов в живот ногой.
И мне очень повезло, ведь после его буйства половина деревни была мертва. Точно мертва – я уже давно прекрасно понимал, что люди здесь умирают регулярно, и так же регулярно оживают.
А Димка просто развернулся и ушёл в лес. Первый раз на моей памяти кто-то покинул пределы деревни.
— Бабушка, — радостно толкал я окровавленное тело, — вставай, демон ушёл!
Я знал, что нужно довольно много времени, чтобы человек восстановился после побоев, но надеялся, что бабушка ещё жива. Увы, она не отзывалась. Тогда я побежал на улицу, чтобы рассказать всем такую новость…
А на улице уже накрывали стол. Такой, знаете, огромный деревенский стол, который накрывали, когда праздновали что-то великое, вроде свадьбы. И самое странное, что все, абсолютно все были живы и здоровы. Бабушка моя, протирая сонные глаза, присоединилась к остальным уже через пару минут.
На столе были невиданные ранее чудеса – сладости, красивые салаты, рыба, огромные торты… Все – от детей до стариков были заняты весёлыми хлопотами, связанными с предстоящим праздником. Один я ничего не понимал.
— Оооо, а вот и наш именинник! – Радостно прокричал кто-то.
Я проследил за взглядом людей и увидел Димку, возвращающегося из леса. Но это уже был совсем не тот свирепый убийца.
Сгорбившись, он с трудом передвигал перекошенные ноги, постоянно цепляясь за траву и едва не падал. Руки и пальцы были скрючены, с трудом могли ухватиться за ветки или деревья. Передняя губа была сильно выдвинута вперёд и постоянно причмокивала, пуская по подбородку ручейки слюны. Голова постоянно дёргалась вправо, даже когда Димка пытался осмотреться вокруг. Левый глаз отсутствовал. Причём, очевидно, он не был потерян только что – рана выглядела давно зажившей.
Завидев нас и огромный стол, он остановился, радостно улыбнулся, пустив по подбородку ещё большую струю слюны, и помахал нам рукой, постоянно двигая кривыми пальцами.
— А что происходит? – Таращился я на Димку и вообще на всё вокруг, обращаясь к первому встречному человеку.
— Ну ты чего? Забыл? – Мне дали лёгкий подзатыльник, — У Димочки день рождения, 18 лет. А тебя, вообще-то, родители давно ждут. Беги к ним.
Мне указали на пару средних лет, уже сидевшую за столом.
— Здравствуйте. – Я неуверенно поздоровался.
— Привет, – Улыбались те, кого назвали моими родителями, — слушай, тебе тут не надоело? Поехали домой?
— А как же праздник? – Неуверенно спросил я, мало понимая, что вообще происходит.
— Пойдём-пойдём, — поманил меня за собой мужчина, — тебе тут больше нечего делать.
Не дожидаясь моего ответа, они встали и куда-то пошли. Я неуверенно поплёлся за ними, но тут меня схватил за руку Димка. Своими слабыми скрюченными пальчиками он вцепился мне в запястье и смотрел на меня со смесью восхищения и страха.
— Подожди, — начал он, плохо выговаривая буквы и осматриваясь по сторонам, словно слова ему тоже было очень сложно подобрать.
— Спасибо, — наконец он снова посмотрел на меня, — Мне опять очень понравилось.
— Что? За что? – Спросил я, но уже в пустоту, так как Димка поспешил сбежать от меня к столу.
«Родители», о которых я никогда не слышал, посадили меня в машину и отвезли в город. Я, казалось, должен был выглядеть дикарём – впервые вышедшим из леса человеком, но почему-то всё выглядело нормально. Я легко ориентировался на улицах, знал, где находится моя квартира, мог пользоваться компьютером… постепенно я вспоминал другую жизнь. Пара сеансов со специалистом – я вот меня уже заверили, что всё это было ложными воспоминаниями, каким-то тяжёлым синдромом и что-то такое.
Димку я, всё же, забыть не мог. Убийства, расчленёнка, мучительные крики и стоны – всё стало просто дурным сном, буквально почти забытым, а Димка – нет. Тот самый Димка, вцепившийся кривыми пальцами мне в руку. Что-то было в нём безысходно-грустное, но в то же время в его глазах не угасала надежда.
Я успешно дожил до тридцати, женился и у нас родился мальчик. Зачем я решил назвать его Димой? Очевидно же…
Но никак не могло быть очевидным, что мальчик этот будет расти с отклонениями, ручки его скрючатся, ножки будут тонкими и кривыми, а слюна будет вечным ручейком стекать по подбородку.
Я не мог поверить в то, что это совпадение, и однажды я просто затащил его в машину и повёз в ту самую деревню – благо, что родители легко сказали, как до туда добраться.
Всё было на месте – и дома, и школа, и даже знакомые жители… и Димка. Крупный, но сгорбленный мужичок, с трудом держал в руках совочек и ковырялся в детской песочнице.
— Опять припёрся, — Прозвучал чей-то грустный голос, — Держись, Надюш.
Я остановился и понял, что на меня смотрят десятки глаз, наполненных ненавистью. Я запаниковал. Что делать? Куда идти и на кого срывать свой гнев? Не убьют ли меня первого, с такими-то взглядами? О чём спрашивать и у кого? И самое главное – как всё исправить? Ведь это же возможно, да? Ну как может быть совпадение таким? Вот именно таким?
— Дима! – Позвал я мужичка, пряча сына за спиной, — пойди сюда!
Тот радостно подбежал ко мне.
— Помнишь, когда-то очень давно, ты меня поблагодарил?
— Помню, — Димка пытался рассмотреть ребёнка у меня за спиной.
— Так за что? Что я сделал?
— Его, — показал Димка пальцем мне за спину.
— Ну шикарно, — вздохнул я и перестал прятать сына.
— Пошли, — Поманил нас рукой взрослый Димка и направился в сторону леса.
Я молча потащил сына за ним. Может, хоть волки сожрут и всё это наконец закончится. По мере погружения вглубь леса, становилось всё темнее и темнее. Вся растительность, кроме деревьев, исчезала, а потом и деревья стали встречаться всё реже, да и те сухие.
— Здесь доктор, он вылечит! – Кое-как подпрыгивал Димка на слабых ногах.
— И каким же образом? – Пробурчал я.
— Сюда! – Димка плюхнулся на живот и начал разгребать землю.
— И что делать? – Безразлично спросил я.
— Иди сюда, иди, не бойся! – Взрослый Димка аккуратно подзывал моего сына к себе. Это выглядело даже забавно.
Я не стал удерживать сына, и он так же весело – да эти двое всё делают весело – подбежал к своей взрослой версии. Неуклюжий мужичок обнял моего сына, прошептал что-то совершенно невнятное, а затем потащил в сторону раскопанной земли.
Я нахмурился и был готов в любой момент вмешаться. Димка достал что-то из кармана и, поглаживая по голове моего сына, резко ударил его в лицо.
— Слышь ты, мразь! – Бросился я к ним, услышав вопль и плач собственного сына.
— Ты хочешь, чтобы я был нормальным? Ты хочешь, чтобы я был нормальным? – Кричал взрослый Димка, закрывая лицо руками, когда я готов был убить его.
— Я хочу, чтобы мой сын был нормальным! Чтобы мой ребёнок вырос здоровым! – Крикнул я, и в этот момент земля под ногами слегка содрогнулась.
— Вот они! – Снова радостно запрыгал Димка.
Там, где Димка разгрёб землю, появилась небольшая щель, которая постепенно расширялась. И чем шире она становилась, тем прочнее застывал в моих глазах ужас. Створки раскрылись и взору предстало что-то вроде огромного ящика, набитого человеческими глазными яблоками. Ещё ужаснее это зрелище стало, когда в эту коробку упал ещё один глаз. Я резко обернулся на своего сына и едва не зарыдал. Левый глаз его был окровавлен и закрыт. Когда я, с помутневшим от ненависти сознанием, развернулся ко взрослому Димке, он уже вытащил и свой глаз, оставив себя слепым, и наощупь пытался найти этот ящик.
— Сука, убью! – Бросился я к нему и несколько раз ударил ногой по голове.
Наступила тишина – мой сын больше не плакал, а взрослый Димка не подавал признаков жизни.
— Папа? – Абсолютно нормальным голосом позвал меня сын, — Тебе нужно туда.
Он указал вперёд, где лес превращался в уже совсем страшное место. Всё вокруг было будто объято бесконечным пожаром – деревья давно превратились в угли, на земле не осталось ничего, кроме пепла, но огонь всё равно пылал в полную силу.
Я послушно поплёлся вперёд, начиная понимать, что всё-таки произошло.
— Папа, не бойся! – Кричал мне сын, — Это не больно!
Боли и правда не было. Моя одежда быстренько обгорела и огонь взялся за кожу. Я упал на спину и расслабился.
Когда-то, давным-давно, когда я пришёл сюда с сыном впервые, здесь ещё ничего не было. Ни деревни, ни ящика с глазами, ни этого огненного безумия. Димка действительно родился таким – скрюченным и неполноценным. Целых десять лет мы старались как могли. Больницы, врачи, новые методы, вечные обещания и надежды… но Димка был безнадёжен. Вечные крики, уничтожение всего, что не было прибито к полу, это дебильно-радостное выражение лица, когда он в очередной раз обделывался — были постоянными спутниками нашей семьи. А ещё Димка любил сбегать из дома. Само собой, мы пытались защитить его от этого, но стоило на несколько минут забыть запереть дверь – он тут же оказывался за ней. Первый этаж, отсутствие лестниц – и его тоненькие ножки могли легко унести его за пару сотен метров от дома, где, конечно же, его в итоге ловили.
А однажды мы с женой решили – хватит. Есть ещё шансы, есть ещё время. Вдруг нам повезёт, и мы сможем пожить нормальной жизнью без этого отродья. Сдачу этого существа в специальное заведение, где за ним бы ухаживали, нам бы не простили ни родственники, ни друзья. «Как же так можно, это же ваш ребёночек, ваша кровинушка»… План был до безобразия простой – увезти его подальше в лес, где он и дня не проживёт. Камер на нашей улице нет вообще, а до леса можно добраться просёлочными дорогами и остаться незамеченным. А дальше – будь что будет. Убежал, похитили, увезли в лес, что поделать, ребёнок с отклонениями, наивный, вот и утащили, такова жизнь. Поплакали бы на похоронах, и стали бы свободными.
И как я умудрился залезть именно в эти дебри, именно в этот проклятый лес, спросивший у меня, хочу ли я, чтобы мой сын вырос нормальным? Как я мог быть таким идиотом, чтобы ответить на это согласием?
И самое главное – что за безумие управляло мной, когда я бросал в ящик первый глаз своего сына, отдавая его тело на растерзание какому-то демону, какой-то безжалостной сущности, сотворившей с ним, да и со мной, такое. Даже когда после этого я добровольно прыгнул в огонь, я был более адекватен. Ведь сдохнуть после всего, что произошло – вполне логично и заслуженно.
Но нет, теперь мне никто не даст сдохнуть. Я совершил идиотскую сделку. Мне вечно не будет давать покоя мысль – а что, если бы я сказал немного по-другому? Например, «хочу, чтобы мой сын вырос и прожил ещё много лет нормальным и здоровым». Может, тогда дело не ограничилось бы 18 годами.
Что было бы, если бы я каждый раз не убивал взрослого Димку, когда тот своими корявыми пальцами каким-то образом вытаскивал из моего ребёнка глаз? Может, он бы и не был таким жестоким? Может, в самый первый раз всё было куда лучше?
Или это просто безжалостный демон, который поймал нас в нужное время и в нужном месте. И плевать, кто был бы вместо нас – он сеял бы только смерть.
Сейчас, когда догорит последняя часть моего мозга, деревня погрузится во мрак кошмара. Я понимаю, почему попаду туда. Но не пойму, почему я стану мелким ребёнком, одним из тех, кого он не трогает. И мне страшно представить, как попали сюда все эти люди, которые каждый день будут страдать или умирать. Что они сделали? Тоже хотели совершить что-то ужасное или просто прогуливались рядом?
Как бы я хотел спросить их об этом. Ну увы, через несколько секунд я и не вспомню, что жил.