Эта история написана в рамках зимнего турнира Мракотеки (декабрь 2024 — январь 2025 года)
Снегопад начался сразу же, как село солнце. Пушистые крупные хлопья снега засыпали старый дом, окруженный светом.
У деревянной входной двери, на которой висел уродливый, плешивый рождественский венок, уже образовались сугробы. Если жильцы с этим сейчас ничего не сделают, то потом не оберутся проблем. Но, смотря на дом, казалось, что тут никто не живет. Откуда же этот неяркий свет в окнах первого этажа…
В гостиной горел камин. Рядом с ним лежало несколько вязанок дров. Перед камином, на большом и старом прямоугольном ковре сидели два ребенка, мальчик и девочка лет семи. Они тянули свои маленькие ножки в шерстяных носках к камину, а на их плечах был накинут старый серый плед. Они смотрели на огонь и молчали.
Их окружала бедная обстановка: старый продавленный диван, массивный деревянный комод, а перед ним — маленький деревянный столик, у которого одна из ножек обещала в скором времени отвалиться. Деревянные оконные рамы кое-где имели щели, оттого в комнате так отчетливо слышалось, как снаружи завывает вьюга. А длинные грязные шторы слегка качались на сквозняке.
В комнату вошла девочка постарше. Она была в несуразном коричневом платье с передником, а на плечах лежала шерстяная шаль, которая была ей очевидно велика. Она поставила перед камином три кружки с коричневым ароматным напитком.
— Держите, я принесла какао в честь праздника, — сказала девушка и улыбнулась.
Дети просеяли и потянулись к кружкам. Их настроение уже не было настолько мрачным, как было раньше.
— Мариэль, откуда у тебя деньги? — спросил мальчик с испытывающим взглядом.
Девушка усмехнулась. Она села напротив детей, рядом с камином, потому что ее платье пропускало холод, что пробивался в дом.
— А тебе все расскажи, Свен!
— Да, расскажи, расскажи! — радостно потребовала Хельга. Она не притронулась к напитку, стараясь как можно дольше растянуть удовольствие. Она уткнулась в кружку носом, вдыхая едва сладкий запах и ощущая тепло.
Но несмотря на обстановку и обстоятельства, казалось, что детей их беднота никак не смущала. Они чувствовали себя обыкновенными детьми, которые пьют какао на праздник, развернули уже свои подарки и надели подаренные шерстяные носочки, а теперь, в это темную ночь, они хотят послушать…
— Сказки! Расскажи сказки! — поддакнул Свен своей сестре.
— А, — протянула Мариэль с хитрой улыбкой, — вот что вы хотите, проказники!
— Мы не проказники, — возмутился Свен.
— Да? Ну, надеюсь на то, ибо не хотелось бы, чтобы наш дом сотрясся от шагов и звона цепей Крампуса.
В тех краях имя Крампус наводило ужас на каждого ребенка. Но, даже так, Свен и Хельга поддались вперед, ближе к рассказчице, чтобы не упустить ни единого слова.
— Вы же знаете, кто такой Крампус? Конечно знаете, вам с самого детства рассказывали о нем. Но слышали ли вы что-нибудь о Белсникеле? Вижу, вижу по глазам, что не в первый раз слышите это имя.
— Да, я уже где-то слышал это имя, но не помню…
— А зря! — Мариэль назидательно подняла палец. — Белсникель — это такой мужичок с бородой, одетый в лохмотья. Представляете? Да вот только ходит он по деревням, ищет плохих детей, а когда находит, то наказывает с помощью розг.
Она показывала пантомиму, как будто бьет лежащего перед ней ребенка розгами. Этот театр одного актера тенями ложился на темноту за окнами. Дети смеялись, будто не допуская мысль, что это их могут бить розгами. Их смех звучало задорно на первый взгляд, но если прислушаться, то можно было услышать сухой, пыльный шелест.
— Но к вам же это не относится, правда? — весело спросила Мариэль, прекращая свой спектакль.
— Мы весь год вели себя очень послушно! — в один голос ответили дети.
— Что есть, то есть. — Мариэль улыбнулась. — А! Посмотрите в огонь камина!
Дети опасливо приблизили свои лица к огню, наслаждаясь и опасаясь жара. Они не понимали, что им там надо увидеть. Мариэль очень наигранно приблизила и свое лицо к огню. Теперь дети могли заметить некрасивый шрам, который пересекал красивое лицо девушки. Она аккуратно повернула голову, чтобы в огонь не попали ее длинные пшеничные волосы, приложила руку к уху, будто собираясь что-то услышать в пламени. Свен и Хельга не сделали того же, они только наблюдали за Мариэль, иногда всматривались в рыжие языки огня.
— Что, что ты там слышишь? — спросила Хельга.
— Что мы должны увидеть? — спросил Свен.
Мариэль посмотрела на них взглядом, будто дети должны были знать, что слышать и видеть. Она удивилась, но потом расплылась в длинной улыбке.
— Как?! Вы не знаете? — Дети завертели головами. — Чу! Слышу я в завывание ветра, как Йольский кот вышел на охоту. А вы?
— Нет! — шепетом воскликнули брат с сестрой.
— И вы не слышали о Йольском коте? Что за упущение! Значит слушайте, внимайте каждому моему слову, ибо от этого зависит ваша… жизнь. — Мариэль сделала выпад к детям, пугая на слове «жизнь».
Свен и Хельга отпрянули, но сразу же заулыбались и захихикали. Сестрица Мариэль не сделает им ничего плохого, она их защищает и всегда убережет от беды.
— Стоит наступить Йолю, а самая длинная и темная ночь погружает нас в ожидание солнца, как со снежных вершин гор сходит громадный кот. У него длинная шерсть, чернее ночи, а глаза горят желтым, будто тлеющие угольки. Кто-то поговаривает, что на шее у него висит красная ленточка с бубенчиком, поэтому в завывании вьюги можно услышать едва разлечимый звон. И тогда знайте — идет Йольский кот.
Мариэль затихла, будто прислушиваюсь к метели, что металась за окном. Дети тоже поддались в сторону окна, превращаясь в слух.
— Кот этот настолько громадный, что намного выше нашего дома, выше деревьев в лесу, выше даже самой старой сосны. И несется он быстро, захватывая своими мощными лапами снег, создавая барханы. Он стремится к людям. В ночь зимнего солнцестояния он заглядывает в окна домов. Своим зорким глазом он ищет тех… Кого он ищет, как думаешь, Свен?
Мальчик активно машет головой.
— Он ищет тех, кто не приобрел за весь год новой шерстяной одежды! И от него не скроется каждый, кто не встречает Йоль в новой шерстяной одежде. У вас же есть что-то из шерсти на эту ночь?
Хельга и Свен одновременно подняли свои маленькие ножки, показывая свои серые шерстяные носки, которые они нашли у камина сегодня утром. Они смеются так, будто этот смех должен обозначать, что они обдурили страшного Йольского кота. Мариэль улыбается и сильнее закутывается в шерстяную шаль, которую связала вместе с носками для ребятни.
— Но зачем же мы всматривались в камин? — серьезно спрашивает Хельга.
— Умная девочка, которую не провести! — смеется Мариэль. — А для того, чтобы увидеть в огне очага морду кота. Он заглянет в каждое окно своим огромным желтым глазом, но о его приближение можно узнать не только по звону бубенчика, но и по тому, что Йольский кот появляется в языках пламени. Ведь в эту ночь горит не просто абы какой хворост, а волшебный.
Дети дружно ахают и смотрят в камин.
— Но что в нем особенного?
— Вы видите то, самое толстое полено? — Мариэль указывает в огонь так близко, что кажется, что она обязательно должна обжечься. Но этого не случается.
Хельга и Свен быстро кивают.
— Так знайте, что это Йольское полено. Оно волшебное, ибо оно отгоняет от нашего дома злых духов. Вот вы пойдете спать, а я буду всю ночь сидеть и следить за тем, чтобы оно не потухло. Ибо если оно потухнет… ох, проблем будет много.
— И Йольский кот не смог бы нас достать из-за этого полена?
Мариэль смеется.
— Какие хитрые! Но нет. Так повелось, что у всего есть правила. — Лицо девушки становится серьезным. — Правила таковы, что мы должны уважать духов и их правила. Йольский кот наказывает тех, кто остался на Йоль без шерстяной одежды вне зависимости от того, есть у людей волшебное полено или нет. Таковы правила. И Крампус утаскивает с собой в горы проказников, и Белсникель лупит розгами непослушных. Мы должны уважать это, ибо мы тут всего лишь гости, нас окружают несчетное количество духов, и это их дом. И выходят они только в ночь на Йоль. Можно сказать, что они тоже празднуют. По-своему, но празднуют. Это их ритуалы, их работа — приходить за теми, кто не выполнил правила. Ничего с этим не поделаешь. Мы должны быть послушными и трудолюбивыми.
— А от кого же нас защищает Йольское полено? — тихо спросил Свен.
— От всех остальных. — Мариэль улыбнулась. — Например, Йольские парни. Неприятные существа, ибо когда-то были непослушными проказниками. Обычно их тринадцать и они сопровождают великаншу Грилу, что спускается с гор на Йоль. Слышали о ней? То-то же. А она любит сварить рагу из маленьких хулиганов. Йоласвейнары же могут забегать в дом через камин и громить тут все, перевернуть столы и стулья, поскидывать картины и другие пакости учинить. Хотя кто-то говорит, что они приносят маленькие подарки детям, которые хорошо вели себя весь год. В любом случае, не хочу, чтобы они зашли и в наш дом.
Дети медленно пили сладкий напиток. Хельга завороженно смотрела на огонь, на толстое полено, которое слегка потрескивало, на языки пламени, которые облизывали этот кусок дерева и камни, что заключали их будто в темницу. Ногами она чувствовала жар, исходящий от камина, а спиной — холод, который пропускали щели в окнах и на чердаке. Огонь ее завораживал, не отпускал ее взгляд, манил и будто уговаривал на что-то, упрашивал и желал ей рассказать секреты. Но она не приближалась, только смотрела, пытаясь расшифровать древние предания в этих танцах пламени. И вот ей показалось, будто в языках огня она видит морду кота с большими ушами, заканчивающиеся кисточками, который смотрит на нее и широко так облизывается. Хельга поддалась вперед, ее брови поползли вверх, и она уже хотела сказать об этом сестрице, но очертания кота исчезли также резко, как и появились.
— Хельга, ты куда смотришь? — спросил Свен, заметив, что его сестра уже долго неотрывно смотрит на огонь.
— Ты там что-то видишь? — За улыбкой Мариэль тенью пробежала тревога.
— Нет, — твердо ответила девочка, — просто смотрела на огонь. Я вспомнила… вспомнила, как отец учил разжигать камин. Мариэль, а где наши родители?
В комнате тишину разрывал только свист неиствующей метели за окном. Мариэль смотрела с беспокойством на детей, хотя продолжала улыбаться. Она старалась оберегать их от всех невзгод.
— Ну как же, вы не помните? У нас крыша прохудилась, потому родители и пошли за досками, чтобы починить. Только они решили починить весь дом, поэтому так запаздывают.
Мариэль улыбнулась самой широкой улыбкой. Она не могла им сказать правду, не могла им объяснить, что ей пришлось устроится на омерзительную работу, чтобы прокормить этих детей, чтобы они оставались детьми, у которых не отняли детство. Как им объяснить, что она не знает, где их родители, и вообще не знает, какое будущее их ждет.
— Мне тут соседские дети рассказали, что они подслушали у родителей, как те говорили, что какого-то мальчика нашли мертвым зимой в лесу с соломой и камнями в животе. Ужас! — воскликнул Свен.
— Ужас! — вторила Мариэль, хватаясь за голову. — Сдается мне, что фрау Перхта ходит по лесам. Дрожите, трепещите! Она идет за теми детьми, которые не были усердными и трудолюбивыми в прошедшем году. Если ты был лодырем, то тебя ждет участь того мальчика в зимнем лесу. Она вскроет твой живот своими огромными ножницами, которые она носит в большой плетеной корзине за спиной, накидает туда камней и соломы, и даже не будет зашивать. Ха!
Дети смотрели во все глаза на рассказчицу, боясь и вздохнуть.
— А как выглядит эта фрау? — спросил Свен. Его эта история особенно впечатлила.
— О-о-о, ты верно спрашиваешь, мальчик! Она одета в длинный белый халат, голову закрывает огромный капюшон, из которого торчит только ее огромный грязный клюв. Опоясывает ее несколько поясов, а грудь крест на крест утянута ремнями, которые держат большую корзину за ее спиной. Из той корзины выглядывают огромные ножницы. А длинный халат скрывает ее гусиную ногу, оттого следы, что она оставляет на снегу, такие странные. Если вы слышите, как откуда-то разносится громкое, гортанное и угрожающее «га-га-га», то знайте наверняка, Перхта где-то рядом.
— А как ее не боятся? — прошептала Хельга.
— Надо трудится, прикладывать усердие к своей работе весь год. Есть время отдыхать, но и есть время работать. Также говрят, что ей нравится, когда девушки в доме прядут лен и шерсть. Мы же это делали? Мы пряли шерсть, усердно трудились?
— Да! — хором ответили дети.
— Значит нам нечего бояться! — Мариэль рассмеялась. Она ласково обвила взглядом Свена и Хельгу, с плеч которых уже упал плед, чего те не заметили. — Знаете, хватить сказок на эту самую длинную ночь. Пора и спать вам ложиться.
Дети резко изменились в лице.
— Нет! — воскликнул Свен.
— Мы не хотим спать! — канючила Хельга.
— Расскажи еще истории! — требовал Свен.
— Расскажи хотя бы еще одну! — уговаривала Хельга.
Мариэль снова расплылась в улыбке и подбоченилась.
— Что за бунт на корабле?! Ха-ха-ха. Ладно, еще одну и вы идете спать, договорились? У меня как раз есть для вас новая история не из наших краев. Мне ее рассказал недавно… один джентльмен. Он приплыл с острова под названием Британия, вроде как. А там он жил в месте, под названием Уэльс. Да, вроде так, он еще свой народ как-то назвал, как-то на букву в, не помню. Но это и не помешает пересказать обряд, которые рассказал мне он. Говорил, что на его родине на Рождество брали палку, надевали на нее белую простынь, а на ее конец вешали конский череп. Всю эту штуку они украшали разноцветными ленточкам, а потом с этакой палкой они ходили от дома к дому, поздравляли жильцов с праздником, пели песни, а люди выносили им из дома угощения. Но то, что дети в его краях обсуждали охотнее, так это то, что бывали такие темные ночи, когда эта Серая лошадь сама ходила по заснеженным улицам, клацая зубами. На ветру развивались ленточки и белая простынь, под которой ничего не было кроме палки, но оно как-то само двигалось. Серая лошадь заглядывает в окна домов, ищет тех, кто не спит. В глазницах увесистого черепа горят огни, от которых тем, кто осмелился посмотреть на нее, становится страшно и неуютно. И все время слышится стук ее зубов.
И как последний аккорд этой истории в комнате раздался особенно громкий свист, напоминающий о метели. Дети молчали и смотрели на Мариэль. Они прикоснулись к поверьям чужой страны и были этому не рады. Свен и Хельга понимали, что это где-то там за большими водами, в каком-то месте со странным названием на у, но все не могли не думать о страшном образе Серой лошади.
— А теперь отправляйтесь спать. Эта ночь будет долгой, встретимся уже тогда, когда благословенное солнце начнет новый свой бег к теплым времена.
Дети поднялись, удерживая на плечах плед, поставили пустые кружки на столик, обняли сестрицу Мариэль и пожелали ей покойной ночи, и ушли в соседнюю комнату. Они были в ужасе от истории, но сердца оставались наполненными радостью от этой посиделки.
Мариэль осталась одна. Она обвела взглядом комнату, укуталась в шаль, села рядом с камином и подобрала ноги под юбку. Она смотрела на очаг, на полено, на пламя, которое она будет поддерживать всю ночь, потому что Йольское полено должно гореть всю ночь. И, несмотря на все проблемы и передряги, она в этот момент чувствует себя спокойно. Она связала шерстяные подарки ребятам, себя не оставила без шерстяной одежды, нашла дуб для священного полена, смогла заработать на какао. Даже холод исчез из дома, будто его что-то согрело. И в эту самую темную и длинную ночь она могла бы назваться себя даже счастливой.
В эту безлунную ночь, когда среди черных силуэтов корявых замерзших деревьев и ослепительного опасного снега злорадствовала метель, вокруг одного ветхого дома с тремя домочадцами, где горел очаг, свернулся гигантский пушистый кот, чья шерсть была черной, как самая темная ночь, а глаза горели, будто угли в камине.