Автобус был старый и грязный. Я заплатил за проезд водителю. Парень лет двадцати безучастно отсчитал мне сдачу и зевая расчесывал прыщ на шее. Пассажиров на междугороднем рейсе было немного. Наконец наступило время отбытия.
Старая колымага тряслась и дребезжала на разбитой дороге. Сквозь заляпанные стекла проплывали живописные сельские пейзажи. Я молча созерцал пасущихся коров, коз, стога сена, деревья и прочие ландшафты деревенской местности.
Было утро рабочего дня. Кроме меня в автобусе ехала деревенская девица с румяным лицом и сонный дед. Рядом с дедом лежала длинная бензопила, завернутая в пленку. Он часто чихал, после чего лез за носовым платком и громко сморкался. Девчонка ела сливы из пакета.
— Ну че, Вань. – я говорил с приятелем по телефону. – Я сел на этот маршрут, уже проехал Сосновку, скоро буду.
— Давай, Колян. – весело ответил друг. – Я уже пиво поставил охлаждаться, жду, скоро ребята подтянутся!
От жары и духоты я весь был липкий от пота. Я представлял, как скоро буду купаться в освежающей речке, пить холодное пиво с воблой и загорать на пляже.
На очередной остановке зашел какой-то крепкий и спортивный парень средних лет, неприятно напоминающий уголовника. На нем была футболка без рукавов, камуфляжные штаны, разбитые кроссовки. Мускулистые руки были в татуировках, на пальцах наколоты перстни. Выбритый череп, шрам на щеке, отсутствие передних зубов, перебитый нос довершали мрачную наружность. В руках он держал корзинку с грибами. От него пахло перегаром и дешевым одеколоном.
Он бросил на меня неприветливый взгляд и подсел к девчонке.
— О, привет, Зойка. – он слегка приобнял ее. – Давно не виделись. Как оно ваще?
— Привет, Бобер. – девчонка зарделась. – Да вот, технарь в этом году закончила. Сейчас погуляю, потом на кассу пойду работать.
— Это правильно. – Бобер достал из корзинки пластиковую бутылку с какой-то мутной жижей. – Хлебнешь?
Они поочередно отпили из бутылки и закусили сливами. Парень пересел к деду.
— Здорово, дядь Жень. Крутая пила у тебя. – сказал он. – В лесхоз, что ли везешь?
— Так а то ж! – дед улыбнулся в бороду. – Пила самая передовая. Уже готова к эксплуатации.
Дед также отхлебнул из предложенной бутылки, крякнул и закусил конфеткой. Бобер вдруг повернулся и цепко оглядел меня.
— Хлебнешь, что ли, братан? – он протянул бутылку.
Я решил не отказываться, отхлебнул и закашлялся от ядреного вкуса.
— Крутая вещь, спасибо. – поблагодарил я.
— Самогон первоклассный. – Бобер потеплел и улыбнулся. – Ты откуда в наших краях?
— Да я из областного центра, к приятелю еду на день рождения, в Ершово.
— Ааа, городской, ну я и смотрю ты дохлый какой-то, не нашей породы. – ухмыльнулся Бобер.
Бобер снова пересел к деду и завел длинный разговор про «все разворовали, а где моя доля?» и «раньше жили не тужили, а сейчас на все хрен положили». Дед оживленно поддакивал.
Автобус трясло и подкидывало.
— Э, прыщавый! – злобно закричал Бобер водителю. – За баранку крепче держись, не дрова везешь!
Бобер постоянно прикладывался к бутылке и на жаре его развезло.
— Я за какой такой восемь лет отсидел, а? – громко и пафосно обращался он к деду, выпучив глаза. – Я ж Серега Бобер с Ельцово, меня каждая собака знает. Я ж людям всегда помогал, от души, от чистого сердца. Мы с Василичем нажрались крепко, да он на землю и упал, а я послушал – он вроде и не дышит. Че делать? Скорая приедет хрен знает когда. А в фильмах то как показывают? Оживляют через эту байду, разряд тока дают.
— Дефибриллятор. – кряхтя уточнил дед, улыбаясь в бороду.
— Ну какая-то там хрень, — махнул рукой Бобер. – Электричество короче. Ну я взял два провода, к электрощитку подсоединил, и Василича законтачил. Ну а он аж обуглился. Окочурился то есть, поджарился. Я ж не со зла, я как лучше хотел. А мне срок дали.
— Ах ты, йошкин кот. – крякнул дед. – Эк тебя угораздило.
— На завод после отсидки не берут. – энергично жестикулировал Бобер. – Взяли в охрану, сначала в больнице торчал на проходной, потом в морг определили. Сижу в свой тридцатник, жмуров охраняю, сутки через трое. Денег ни шиша не платят. Вон грибов насобирал, сейчас на рынке пойду продавать.
Дед что-то бурчал в ответ.
— И ты знаешь, дядь Жень. – мычал Бобер. – Меня этот разряд тока тоже задел. Я вот например, боли теперь просто не чувствую. Ну то есть чувствую, но легко контролирую. Смотри.
Бобер зажег зажигалку и долгое время невозмутимо держал ладонь над пламенем. Запахло горелым мясом, но Бобер проявлял чудеса болевого порога. Дед восхищенно матерился.
– Не, ну боль то я чувствую, но могу управлять, что ли. – продолжал Бобер. — А однажды я в драке пять ножевых получил, и ничего! До больнички сам шел семь километров, пивко потягивал. Все зажило очень быстро. Врачи сказали, необычный обмен веществ. Еще нюх у меня как у собаки стал – мельчайшие запахи улавливаю. Слух, зрение – все обострилось. Вот ты, например, дядь Жень, три дня назад коньяк пил, я по запаху чувствую.
Дед охал и удивленно качал головой. Я зевал от скуки. Телефон разрядился и я даже не мог уткнуться в интернет. Оставалось лишь слушать сельскую болтовню и смотреть на однообразные виды природы.
* * *
Автобус сильно тряхнуло. Внезапно Зойка дернулась и захрипела. Она хватала ртом воздух, царапала грудь, давилась и закатывала глаза. Бобер и дед уставились на нее.
— Э, Зойка, ты че? – удивленно спросил Бобер – Косточкой подавилась?
Девчонка повернулась и судорожно показала на горло. Бобер подбежал к ней и стал хлопать ее по спине. Однако Зойке лучше не делалось. Бобер хлопал сильнее и начал лупить ее кулаком по спине. Зойка хрипела.
— Надо ее сзади обхватить и выгибать! – засуетился дед. – В медицинской передаче показывали.
Бобер рывком поднял Зойку, сграбастал ее сзади и стал трясти как тряпичную куклу. Голова девчонки вяло болталась, а сама она начала синеть. Ситуация была угрожающей.
Я подбежал к водителю.
— Тут девушка подавилась! – закричал я.
— Ого, блин! – вытаращился водитель. – Вот это да! Надо срочно в медпункт тогда ехать! – он нажал педаль газа и автобус поехал быстрее.
— Твою мать, а? – паниковал Бобер. Он положил Зойку прямо на пол. – Э, малая, слышь, в себя приходи давай!
— Ох, задохнется же, бедолага! – горестно голосил дед. – Надо ей отверстие в гортани сделать, по телевизору говорили! Трахеостомия называется.
— Отверстие говоришь? – прищурился Бобер. – Это мы мигом.
Он выхватил из своей корзинки внушительных размеров нож-бабочку. Бобер приставил лезвие к горлу Зойки.
— Слышь, дядь Жень, куда втыкать то? – Бобер облизнул пересохшие губы.
— Между ключицами вроде как. – неуверенно сказал дед.
Бобер решительно воткнул Зойке нож в горло.
Кровь брызнула сильной струей и попала Бобру на лицо. В меня тоже прилетело несколько капель. Меня охватил ужас и паника. «Черт возьми. – подумал я. – Что здесь происходит?»
— Стойте, это же неправильно! – я попытался остановить это безумие. – Это должны делать врачи, так же можно убить ее!
— Слышь, дохлый, пасть закрой! – Бобер перекосился от злобы. – Я тебе врежу сейчас! Надо делать все, что можно! Я Василича убил по незнанке, теперь хоть одного человека спасу!
Рожа Бобра стала красной и пошла пятнами. Глаза озверело рыскали по сторонам, а зубы скрипели. Губы его дрожали и он что-то бормотал. Я понял, что связываться с ним себе дороже и уговоры тут бесполезны.
Я был в полном шоке. Ситуация была дичайшей. Какой-то ржавый старый автобус, мчащийся на всех парах и подскакивающий на выбоинах; сельская глушь, коровы и лес; озверевший уголовник, который делает хирургическую операцию прямо на грязном полу. Я стоял посреди этого сюрреализма и вытирал с лица чужую кровь.
Несчастная Зойка продолжала хрипеть и булькать кровью. Бобер остервенело ковырял дырку у нее в горле.
— Сейчас, малая, не дрейфь! Надо тебе воздуха дать, сейчас задышишь. – он быстро пилил ножом.
Кровь летела во все стороны, забрызгивая пол и стекла. Вид у Бобра был сумасшедший и безумный. Я просто молчал, чтобы не попасть под горячую руку. Но что-то подсказывало мне, что Зойке уже пришел конец, так как хрипы прекратились, а глаза остекленело пялились в пустоту. По полу расползалась багряная лужа крови. Бобер продолжал ожесточенно резать. Дед что-то шептал, мелко крестился и качал головой, ошарашенно смотря перепуганными глазами.
Я попятился к водителю. Обстановка явно накалялась.
— Слышь, парень. – судорожно сглатывая сказал я шоферу. – Он убил ее, это точно. Она просто мертвая, он зарезал ее.
— Да ладно? – ошалело посмотрел на меня водитель. – Так что делать? Медпункт отменяется? В ментовку ехать?
Следующая картина до сих пор снится мне в кошмарах. Разговаривая с водителем я не видел, что делается сзади. Повернувшись я обнаружил, что Бобер стоит в полный рост, в одной руке у него окровавленный тесак, а в другой – отрезанная голова Зойки. Меня охватил ужас и животная паника.
Уголовник словно в недоумении смотрел то на нож, то на голову, словно не понимая, что произошло, а потом зашелся в оглушительном истеричном хохоте. Его безумные глаза блестели как у дикого зверя, лицо и футболка были полностью в крови. Он весь трясся от страшного дьявольского смеха.
Стоящий рядом дед охнул, схватился за сердце и стал медленно оседать. Бобер откинул голову Зойки, она покатилась подобно мячу.
— Э, дядь Жень, ты че? Сердце что ли? – голос у Бобра изменился и напоминал рычание. Дед опрокинулся на спину и лежал на полу. – Тебе массаж сердца надо сделать! — Бобер стал интенсивно давить руками на грудь стонущего деда.
— Я видел, как санитары в больнице делают! – продолжал орать Бобер. – Надо грудную клетку сломать, чтобы доступ к сердцу был! Дядь Жень, надо ребра разрезать! Держись!
Бобер схватил нож и всадил деду в грудь по самую рукоять. Дед выгнулся и захрипел. Бобер стал наносить ему удары ножом в грудь.
Я дернулся. Надо было бежать отсюда.
— Слышь, останови автобус! – зашипел я водителю, стараясь говорить тише. – Останови, твою мать! Он же рехнулся, он сейчас нас порежет!
Водитель судорожно вцепился в руль, жал на газ и лепетал что-то побелевшими губами.
— Останови, придурок! – я схватил за руль. Автобус повело. – Открой мне дверь, урод!
Что-то жалостливо бормоча парень сбавил ход и открыл переднюю дверь. Не дожидаясь пока автобус остановится я выскочил. Не удержав равновесие я грохнулся на дорогу, больно подвернув ногу и разбив ладони в кровь. Автобус поехал дальше. Я встал, перевел дыхание и провожал взглядом уезжающий автобус.
Вдруг я вздрогнул. Проехав некоторое расстояние автобус начал вихляться из стороны в сторону. Затем он стал крениться и заваливаться на бок. Наконец с грохотом и скрежетом он упал на асфальт и протащившись некоторое расстояние остановился на обочине. Скрипел ржавый металл, дребезжали стекла.
Скорее всего Бобер пырнул водителя, тот потерял управление и автобус опрокинулся. Я похолодел от мысли, что было бы, не выскочив я на ходу. Все происходящее ужасало.
Некоторое время я стоял и думал, что делать. Я постепенно приходил в себя. Наверное нужно было двигаться дальше, что дойти до остановки и сесть на следующий рейс. Подходить к злосчастному автобусу не хотелось и я решил идти в обратном направлении.
По краям дороги было поле с невысокой травой и кустами, а дальше простирался лес. Вдалеке мычали коровы, ветер доносил запах дыма и цветов. Машины не проезжали. Я развернулся и поковылял прочь. Подвернутая нога ощутимо ныла и каждый шаг давался с болью.
Внезапно у меня мелькнула мысль: «А что если этот уголовник выжил в ДТП? Допустим, дед и водитель мертвы от ножевых ранений, но что если Бобер остался невредимым? Ведь если он побежит за мной – с такой ногой мне не спастись».
От осознания этого я похолодел. Я медленно оборачивался и молился, чтобы сзади никого не было. Вдруг я обомлел.
На фоне разбитого автобуса маячила чья-то фигура. Я присмотрелся и меня затрясло. Это был Бобер. Окровавленный, в рваной одежде, он шатался из стороны в сторону, хромал и припадал на колено. В руках у него что-то было. Даже на удаленном расстоянии я чувствовал, что он сверлит меня свирепым и тяжелым взглядом.
Раздался какой-то шум, напоминающий сильный треск или шум мотора. Внезапно я понял, что это шумит бензопила в его руках.
А потом он начал медленно приближаться.
* * *
Не о таком развитии событий я мечтал, когда проснулся сегодня утром. Почему именно на этой неделе сломалась моя машина, и я был вынужден ехать на этом паскудном автобусе? Почему в мои двадцать пять лет судьба так несправедлива? Я даже не мог позвонить в службу спасения, так как телефон был разряжен.
Внутренним взором я уже видел свой распиленный труп, лежащий на горячем асфальте в луже багряной крови. Птицы будут клевать мои внутренности, а плоть поджарится на солнце. Голова моя будет валяться отдельно и по ней будут ползать муравьи…
«Нет-нет-нет…» — закричал голос в моем сознании. Я развернулся и побежал, сначала медленно, но потом убыстряясь. Нога болела, но стремление жить было сильнее.
Пыльное шоссе уходило вдаль равнодушной лентой. Я бежал и сердце мое билось как мотор, легкие работали как меха, мышцы горели, а кровь стала раскаленным свинцом. Я кусал губы и готов был орать от отчаяния, потому что понимал, что с такой ногой мне далеко не уйти.
Я оборачивался и видел, как безумно хохочущий Бобер бежит сзади. Он тоже прихрамывал и шатался, но дистанция между нами неуклонно сокращалась. Он что-то кричал, но ветер дул в противоположную сторону и я не понимал. Шум бензопилы приближался и сводил с ума. Надо было сворачивать с дороги.
Я пробежал несколько десятков метров по траве и кочкам и забежал в лес. По лицу хлопали ветки, под ногами были листья и мох. Где-то вдали виднелся просвет. Между мной и Бобром было всего около двадцати метров
— Иди сюда, дохлый! – услышал я дикий рев. – Разрежу на части!
Адреналин зашкаливал, а кровь бурлила. Страх придавал сил. Бобер что-то орал сзади про мою скорую погибель и страшные мучения.
Я выбежал на какую-то поляну, окруженную деревьями. Здесь стоял двухэтажный дом с недостроенным забором, была беседка и сарайчик, поодаль находился стол с вином и фруктами. Я подбежал к дому и стал бешено колотить кулаками в закрытую дверь.
— Помогите! Кто-нибудь! Впустите! – я кричал и молил о помощи. На окнах были решетки, так что нечего было и думать о том, чтобы пробраться внутрь. Я побежал вокруг дома.
Сзади я нашел еще одну дверь, но она тоже была закрыта. «Твою мать, что делать?» – в отчаянии думал я.
— Э, слышь, дятел! – вдруг раздался чей-то крик. Тут я увидел, что из нужника неподалеку приоткрыв дверь выглядывает какой-то пожилой рыжий мужик со злым и агрессивным лицом. – Ты че разорался? Тебе че тут надо?
— Помогите... – я вдруг осекся. Бобер выскочил из леса и стоял перед домом, осматриваясь вокруг диким взглядом. Его лицо было разбито, футболку он разорвал и теперь стоял с окровавленным голым торсом с уголовными татуировками. Он не видел меня из-за кустов. Бензопила в его руках надсаживалась оглушительным треском.
— Вы че, твари, с дуба рухнули? – гневно заорал мужик из туалета. – Я сейчас выйду, головы вам поотрываю!
Мой взгляд упал на близлежащий приоткрытый сарайчик. Задыхаясь от ужаса я нырнул туда, захлопнул дверь и закрыл на мощную щеколду. Дыхание перехватывало, а сердце молотило.
Я осмотрелся. Обстановка вокруг была странной. С потолка висели цепи с крючьями. Валялись кожаные костюмы в стиле БДСМ, кляпы и плетки. Лежал противогаз, какие-то щипцы мерзкого вида, наручники, латексные маски. На полках были фаллоимитаторы, эротические журналы и диски. Все напоминало логово садомазохиста. Стояла бутылка водки, валялись непонятные таблетки. С потолка свисала грязная лампочка и освещала сарай тусклым светом.
Вдруг снаружи раздался дикий бешеный крик. Бензопила взревела и мне показалось, что она рубит мясо в фарш. Кто-то истошно заходился воплем и в конце концов умолк.
В углу поодаль лежали типичные садовые инструменты – пила, рубанок, кусачки, молоток. Я судорожно схватил молоток, не собираясь сдаваться без боя. «Будь что будет» – решил я.
— Дохлый! Выходи, подлый трус! Я же тебя носом чую. – издевательски орал где-то вдалеке Бобер. – Я иду на запах крови. Ты же знаешь, я всегда людям помогаю. И прыщавому помог, прыщ ему вырезал. Я ж не виноват, что он тоже помер. И тебе ногу прооперирую, а-ха-ха. – Чертов псих зашелся в надсадном сатанинском хохоте.
«Мразь. – подумал я и крепче сжал рукоятку молотка. – Чтоб ты сдох, сволота».
Вдруг в полумраке я услышал какое-то мычание. Я пригляделся. В углу сидела какая-то полуобнаженная девушка, связанная по рукам и ногам кожаными ремнями. На ней был латексный костюм, в рот вставлен кляп в виде красного шарика. Она стонала и смотрела на меня умоляющими глазами. Я подошел и вытащил кляп.
— Помоги мне! – горячо зашептала она. От нее сильно пахло алкоголем. – Утюг то совсем с катушек съехал, козел рыжий! Вытащи меня отсюда!
— Ты откуда здесь? – растерянно сказал я.
— Да я Машка, с местной деревни, эскортом занимаюсь. – девчонка заикалась и смотрела пьяными глазами. – Утюг тут как олигарх местный, за три дня мне заплатил. Я думала все будет нормально, а он, гад, меня на крючья повесил и плеткой хлещет. Извращенец поганый, наглотался колес, у него крышу сорвало. Говорит, сейчас будешь меня страпонить. А я и слова такого не знаю. Он ушел куда-то, скоро вернется.
Она еще раз пьяно икнула.
— Братик, вытащи меня отсюда! – вдруг заорала она. – Я домой хочу, в деревню, меня там жених ждет, у нас свадьба скоро!
— Тихо ты! – зашипел я. – Не кричи, твою мать. Если он услышит, нам конец. Он где-то тут ходит.
— За что мне все это?! – завопила Машка. – Я в институт хочу поступать, на менеджера! Мне такая жизнь не нравится, я не об этом мечтала! Я достойна лучшего, слышите, твари?!
Я чертыхнулся и снова затолкал ей в рот кляп. Она замычала, недоуменно посмотрела, а потом снова заныла и пустила слезу.
Вдруг в дверь раздался стук. Только сейчас я понял, что Бобер больше не орет, а бензопила стихла. Я затаил дыхание, пульс участился.
Стараясь не шуметь я на цыпочках подошел к двери. Снаружи завывал ветер, слышался шум деревьев, чирикали птицы. Я осторожно присел и посмотрел в щель под дверью.
В упор на меня смотрела окровавленная мерзкая рожа сумасшедшего ублюдка. Оскалившись он смотрел на меня пустыми глазами, в которых отсутствовал разум. Его морда была разбита и исцарапана, торчали обломки зубов. Это существо уже не являлось человеком.
— Ты че, дохлый, рехнулся? – прорычал он с издевательским смешком. – Ты че там делаешь?
Вдруг он вскочил и сильно ударил в дверь ногой. Я отпрыгнул. Снова взревела бензопила. Ее окровавленное лезвие ворвалось в дерево, полетели опилки. Бобер кромсал дверь и пинал ее ногой.
Я судорожно осмотрелся. На противоположной стене я увидел окно, заколоченное досками. Я подбежал и несколько раз ударив ногой выбил их. Они были трухлявые и легко поддались. Протиснувшись я вылез с другой стороны. Бобер уже выламывал дверь. Пригибаясь я побежал в сторону леса. Я потерял ориентацию в пространстве и не понимал, в какую сторону бежать, но среди деревьев по крайней мере можно было укрыться.
Пробегая возле нужника я увидел окровавленное тело, распиленное на части. Рыжая голова лежала отдельно, смотря злобно и угрожающе. Поодаль я увидел отрубленную руку, сжимающую рулон туалетной бумаги.
«Эх, Машка. – с досадой подумал я. – Не сложилась у тебя лучшая жизнь. Но я все равно бы не успел тебя освободить». И все же она хоть как-то задержит спятившего головореза.
Я снова забежал в лес, сжимая в руке молоток и абсолютно не представляя, в какую сторону двигаться. Я руководствовался инстинктом самосохранения и принимал решения на ходу.
* * *
Шум бензопилы затих где-то вдали. Продираясь сквозь ветки я выбрался на широкую тропу наподобие просеки. Я побежал вдоль нее. Внезапно я услышал приближающийся лай. Скоро я увидел злую собаку, которая бежала за мной. Она гавкала и норовила укусить. Я отмахивался от нее молотком. Поганая псина вцепилась в мою поврежденную ногу. Я взвыл: «Уйди, тварь!». Я размахнулся и врезал мерзкой шавке молотком. Сволочь заскулила и отбежала в сторону. Очевидно удар не принес ей вреда, так как она снова стала рычать и скалить зубы.
— Э, слышь, дурачина! – услышал я чей-то грубый окрик. – Ты че моего пса обижаешь?
Из-за дерева вышел приземистый мужик в спортивном костюме, коренастый и плотный. Лицо его было красное и опухшее, на голове был лысеющий ежик черных волос, глаза смотрели злобно и нагло. В руках он держал двустволку, дуло которой он направил на меня.
— Она меня укусила – твердо сказал я, глядя с неприязнью. – В ногу вцепилась.
— Так это потому что ты чертила. – с самодовольным видом процедил он. – Молоток на землю, тварь! – вдруг заорал он. – Пристрелю на месте.
Вдруг он нажал на курок, раздался выстрел и пуля влетела в ствол дерева в нескольких сантиметрах от меня. Щепка попала мне в глаз. Я судорожно сглотнул и бросил молоток.
— Ну че, обделался? – осклабился мужик.
Он сделал ко мне несколько шагов и врезал мне прикладом. В глазах потемнело, из глаз брызнули слезы, во рту появился солоноватый привкус крови. Нос был разбит и кровь хлынула бурным ручьем. Я осел на песок. Подонок подошел ко мне и пинком опрокинул на землю.
— На колени быстро встал! – скомандовал он. – Руки за голову, падла.
Я заторможенно подчинился. Голова шла кругом, кровь капала с подбородка.
— Ты откуда такой дерзкий? – спросил он, направив на меня ружье.
— Из областного центра. – непослушным языком ответил я. – Надо спасаться, тут бегает убийца с бензопилой.
— Ты че лопочешь, гнус залетный? За дурака меня держишь? Я Клещ, меня тут все знают, все уважают. – ухмыльнулся он. – Кошелек давай скидывай. И мобилу тоже вытаскивай.
Смотря в одну точку я вытащил кошелек и телефон и кинул их на землю.
— Но это еще не все, петушара. – кривлялся ублюдок. – Ты сейчас оскорбил моего пса Полкана и за это ответишь. Полкан, Полкан. – Клещ зачмокал и собака прибежала. – иди сюда, мой сладкий. – Псина ласкалась и поскуливала.
— Сейчас ты скажешь. – сказал он мне. – Извините меня, господин Полкан, я был не прав. Говори, паскуда.
— Извините меня, господин Полкан. – с каменным лицом мрачно сказал я. – Я был не прав.
Клещ зашелся в диком хохоте.
— А-ха-ха, ну ты и лошара! – гоготал он. – Твои извинения нахрен никому не нужны. Сейчас ты спустишь штаны, встанешь на четвереньки и Полкан оттрахает тебя как свою сучку. Ты понял, балбес?
Я промолчал. Клещ скривил морду и направил ружье мне в пах.
— Я с кем, гнида, разговариваю? Я тебе сейчас яйца отстрелю, я не шучу. И мне за это ничего не будет. Ты знаешь, у меня какие люди в корешах ходят? Снимай штаны.
Медлить было нельзя. Волна напряжения поднималась во мне и я знал, что сейчас движения будут точными и быстрыми. Здесь главное не задумываться, а позволить рефлексам сделать все как надо.
Молниеносным движением руки я откинул ствол в сторону. Тут же сгруппировавшись я схватил с земли молоток. Следующим движением я саданул им по колену Клеща. Тот взвыл от боли. Рывком поднявшись я наотмашь врезал молотком по морде ублюдка, перебив ему челюсть. Он выронил ружье и грохнулся на землю. Я тут же схватил двустволку.
— Лежать, урод! – я направил на него дуло. – Убью на месте.
Его челюсть была перекошена, из рваной раны текла кровь. Он что-то хрипел, но слова не получались.
— Фас, Полкан – просипел он. – Фас!
Псина зарычала, обнажила зубы и стала приближаться. Я направил ружье на нее и нажал курок. Выстрела не было. Однако шавка заскулила и поджав хвост убежала. Клещ захрипел давясь смехом.
— Обломись, придурок. – лежа на земле он кряхтел и скалился. – Патронов то нету. Это последний был.
Я посмотрел в ствол ружья. Патронов действительно не было. Подонок мерзко хихикал.
— Слышь, Клещ. – я поставил ногу ему на грудь и придавил. – Ты слишком веселый для человека со сломанным носом.
Он недоуменно посмотрел на меня
— У меня нормальный нос… — прохрипел он и тут же получил прикладом в лицо.
Одним ударом я свернул ему нос набок и расплющил его. Следующими ударами приклада я раздробил ему перегородку и размолотил все хрящи в кашу. Клещ стонал и выл. Я разбивал ему скулы и превращал лицо в кровавое месиво.
— Ты че творишь... – его голос сразу же стал гнусавым и глухим.
— Несимпатичный ты человек, Клещ. – сказал я поучительно. – Нужно поработать над твоей внешностью, глядишь и люди потянутся. Про пластическую хирургию слышал? Это был нос.
Точным ударом приклада я выбил Клещу левый глаз. Глаз вытек, как яичный желток из скорлупы.
— А это был глаз. Да ты и одним глазом сможешь целиться, зачем тебе два? – мрачно пошутил я. Клещ ныл.
— Твой пес хотел меня трахнуть, так ведь, Клещ? – улыбнулся я. – А хочешь я тебя трахну, а? Хочешь?
Я крутанул двустволку.
— Твое счастье, что здесь два ствола. – хмыкнул я. – Было бы одно – я бы тебе его в задницу засунул. У тебя и мушка большая, подходящая, весь спектр ощущений получил бы. Ну а если два ствола – ограничимся оральным сексом.
Точным движением я вбил металл ствола ему в пасть. Передние зубы тут же раскрошились. Я ударил еще несколько раз, выбивая остатки зубов и превращая его губы в окровавленные лохмотья. Еще одним ударом я вбил его язык в глотку, сломав гортань, подъязычную кость и все остальное. Теперь Клещ не говорил, а только булькал кровью.
— Ну вот, Клещ, теперь ты выглядишь гораздо привлекательней. – съязвил я. – Вполне дружелюбная внешность.
Лицо Клеща напоминало окровавленную маску. После всех косметологических процедур ему надо было отдохнуть.
— Это чтобы ты не слишком шевелился. – сказал я и как следует врезал ему прикладом. Клещ обмяк и растянулся на спине.
Я поднял кошелек и мобильник. Похлопав по карманам Клеща я убедился, что патронов больше нет. Без них ружье бесполезно.
Я взял молоток, присел и прицелился.
— Буду бить аккуратно, но сильно. – сказал я и размозжил Клещу левую коленную чашечку. Он застонал от боли, но в себя не пришел. Я ударил еще несколько раз, превращая хрящи в крошево. То же самое я проделал с правой коленной чашечкой. Молоток дробил ткани в труху.
— Клещ, ты на меня зла не держи. – миролюбиво сказал я. – Это чтобы ты не шибко бегал. Тебе ведь еще предстоит интересная встреча с гражданином, который очень любит смотреть, что у людей внутри. Приятно было познакомиться.
Клещ что-то пробулькал в ответ и из его горла вырвался небольшой фонтанчик крови, которая растеклась по песку багряной лужицей.
— Прости, я не разобрал. – сказал я. – Пока.
Я поднял молоток и прихрамывая продолжил свой путь. Я надеялся, что полуживое тело Клеща задержит урода с бензопилой.
* * *
Пахло хвоей, под ногами валялись шишки. Ветер качал деревья. Солнце светило сквозь ветки. Нога распухла и болела.
Я вышел к какой-то мелкой, но широкой речушке. На другом берегу сидел парень с удочкой и девушка. Я зашел в воду, было по пояс. Вода приятно освежала, снимала боль и усталость.
Подходя к противоположному берегу я услышал окрик:
— Эй, слышь, ты че мне рыбу пугаешь? – кричал парень.
Я вышел на берег. Мокрые джинсы липли к телу. У воды лежала разбитая деревянная лодка. Пузатый парень с голым торсом и в шортах шел ко мне наглой походкой вразвалочку. Он выглядел агрессивно и недружелюбно. Я пожалел, чтобы не взял с собой ружье, так можно было бы припугнуть этого придурка.
— Ты мне че улов портишь, чухан? – заорал он. Его лицо было злым, глупым и враждебным.
— Друг, извини, я не хотел. – сказал я вежливо. – Здесь маньяк бегает с бензопилой, тут опасно находится.
— Че? – скривился он. – Ты че несешь? Ты наркоман что ли, дурень? Обдолбался?
Тут он увидел мой молоток и осклабился.
— С молотком ходишь? Может ты и на людей нападаешь? – ухмыльнулся он.
Тут он запустил руку за спину и вытащил из чехла на поясе огромный охотничий нож.
— А у меня вот такая штука есть, прикинь. – дебильно захихикал он. – Может тебя пырнуть, торчок? Кишки выпустить? И в речке оставить, тут тебе и место. И рыбам подкормка заодно. Слышь, Натах? – он обратился к подошедшей девчонке. – Давай я его в речке утоплю, будет плавать как русалка.
Натаха была толстой девахой в спортивном костюме. Ее потное и круглое как блин лицо с фингалом под глазом лоснилось на жаре, отсвечивая всеми прыщами. Сальные волосы висели нечёсаными клоками. В глазах ее была пустота и враждебность.
— Орех, лучше трахни его. – прошипела она. Орех поддержал ее мерзким смехом.
«Да что ж такое. – подумал я. – одни извращенцы попадаются».
— Слышь, фуфел. – заулыбался Орех. – тебя как – сначала трахнуть, а потом убить, или сначала убить, а потом трахнуть? Я буду твоим женихом, а ты моей невестой. У меня одна баба есть, теперь вторая появится. А я буду как султан с гаремом. Слышь, Натах? – Он загоготал.
— Будем жить шведской семьей. – закривлялась Натаха.
Шутка явно затянулась. Тем более становилось понятно, что этот отморозок и не думает шутить. В его глазах играл нервный блеск, кадык дрожал, а сам он медленно приближался ко мне с блестящим лезвием. С такой ногой я бы не убежал. Нужно было решительно действовать здесь и сейчас.
Я моментально сконцентрировался, а потом запустил молоток в это поганое рыло. Орех ловко увернулся и он пролетел мимо. «Твою ж мать» – чертыхнулся я. Натаха заулюлюкала, а Орех ухмыльнулся.
Тут мой взгляд упал на деревянное весло, лежащее рядом. Я схватил его, оно было тяжелым и увесистым. Я перехватил его поудобнее.
— Опа! – иронично удивился Орех. – И че дальше?
— А дальше – больше! – сказал я и резким взмахом весла ударил его по кисти. Нож вылетел из руки и отлетел на песок.
На долю секунды Орех удивленно моргнул и этой доли мне хватило, чтобы ткнуть его веслом в рожу. Удар пришелся прямо в глаз.
— Ай, блин! – Орех схватился рукой за лицо и отшатнулся. И тут нельзя было медлить. Я чувствовал себя бейсболистом, бьющим решающий мяч. Быстро переставив ноги, я перехватил весло поудобнее и по четкой дуге саданул его в висок, помогая всем весом. Меткий удар пришелся словно битой со всего размаха врезали по арбузу.
Безмозглая голова Ореха дернулась, глаза закатились, и он рухнул на песок как мешок. Натаха заорала дурным голосом.
— Прости, женишок. – сказал я переводя дыхание. – Ты рылом не вышел.
Процесс требовал финального аккорда. Словно художник, делающий последний мазок, я прицелился и со всего размаха обрушил весло на глупую башку отморозка. Череп на удивление оказался прочный и не раскололся, наверное песок способствовал амортизации.
Натаха отбежала на расстояние и жутко вопила. Я взял нож с песка. Да, суровый тесак, острый как бритва.
— Слышь, синявка! – закричал я Натахе. – Иди сюда! А то догоню и на куски порежу. — Я надеялся, что она не догадается про мою больную ногу.
Всхлипывая и причитая деваха подошла ко мне и стояла, переминаясь и посматривая на бездыханного Ореха.
— Не получилась у нас шведская семейка. – улыбнулся я. – Я подаю на развод.
С этими словами я размахнулся и дал Натахе по морде. Та пошатнулась, но не упала. Она разревелась, выплевывая передние зубы.
«Надо же, устойчивая» – подумал я и врезал ей еще раз. Ее голова мотнулась. Потеряв сознание она послушно грохнулась на землю рядом с Орехом.
«Какая прекрасная пара» – отметил я, а затем методично надрезал у них ахилловы сухожилия выше пяток. Брызнула кровь. Теперь если и смогут ходить, то только на четвереньках. Орех замычал. «Живой значит» – с удовлетворением подумал я.
Внезапно я почувствовал взгляд в спину. Я замер. Обернувшись я увидел Бобра. Он стоял на противоположном берегу, вымазанный кровью и с выключенной бензопилой в руках. Я чертыхнулся.
— Дохлый, соскучился по мне? – раздался его крик.
Пила взревела. Обнажив осколки зубов в улыбке Бобер зашел в воду и сделал шаг ко мне.
* * *
Я бежал. Все же эта парочка задержит душегуба и у меня будет небольшая фора. Я несся через деревья и ветки, раздвигал заросли осоки и обдирал лицо в кустарниках. Я не понимал, где я нахожусь и в какую сторону двигаюсь. Меня охватывал ужас и безумие. В ушах стоял постоянный рев бензопилы и я уже не понимал, реальность это или галлюцинация.
Я выбежал на какую-то тропинку. Как же я был рад! Ведь это означает, что она куда-то ведет и там есть цивилизация и населенный пункт. Я прислонился к шершавому стволу сосны и передохнул. Да уж, влип в передрягу. Наконец я продолжил путь по сосновой роще. Лес шумел, с деревьев падали шишки, стучали дятлы.
Я уперся в обширный овраг, который простирался на далекое расстояние. Склон был крутой, из песка торчали корни. Внизу росли кустарники. Тропинка расширялась и превращалась в дорогу, деревья были реже. Я пошел вдоль оврага.
Вдруг я увидел сгорбленную девушку в замызганной светлой кофте и спортивных штанах. У нее были кривые ноги, соломенные волосы и рябое лицо с большим носом. Она сидела на пустой канистре и наливала водку в пластиковый стаканчик, рядом на газете лежали хлеб, огурцы и консервы.
Когда я подошел, она вдруг вскочила и завизжала, уставившись на нож. Я поднял руки вверх и сказал:
— Успокойтесь, я не причиню вреда! За мной гонятся, тут опасно. Где ближайший населенный пункт? У вас есть телефон позвонить?
— Не трогай меня, не трогай! – закричала она пьяным голосом. – Не убивай, я все сделаю! — Она вытащила кнопочный телефон и бросила на землю. «Вот дуреха. – подумал я. – Я ж сказал, что не трону».
Я поднял телефон и набрал экстренный номер. Когда пошли гудки я вдруг услышал за спиной грубый женский окрик:
— Ты че делаешь, чепушила?! – я обернулся. Ко мне шла рослая тетка средних лет, мощного телосложения, с платком на голове, в синей грязной робе и резиновых сапогах. В здоровых ручищах она держала длинную ржавую трубу.
— От моей бабы отошел быстро, урод! – злобно орала тетка, угрожая трубой. – Я тебе башку сейчас проломлю. Любка, че такое?
— Валька, он у меня телефон отжал! – заныла девка.
Валька подошла и со всей дури огрела меня трубой, целясь в голову. Я успел заслониться рукой, удар был страшный. Я заорал от боли.
— Да я просто позвонить попросил! – закричал я.
— Я тебе сейчас, сука, так позвоню! – заревела бабища и врезала мне по здоровой ноге. Я грохнулся на землю. Озверевшая Валька снова занесла трубу и саданула меня. Боль была ужасной. Потом Валька ударила пыром и лежа на спине я еле успел увернуться. Зазубренный край трубы воткнулся в нескольких сантиметрах от моего лица. «Ничего себе гостеприимство. – подумал я в ужасе. – Ты же убьешь меня, тварь!». Ноги не слушались и я не мог встать.
— Я тебе сейчас голову разобью! – голосила озверевшая тетка. Я понял, что она не шутит.
— Ну, жаба, сама напросилась! – воскликнул я и с размаха воткнул ей тесак в стопу. Лезвие пробило резиновый сапог и вонзилось в кость. Валька завыла, выронила трубу и упала на землю, держась за ногу. Я кряхтя встал, корчась от боли.
— Че ты ко мне привязалась, дура?! – заорал я. – Я же просто попросил позвонить в экстренную!
Валька каталась по земле и материлась. Вдруг сзади я услышал топот. Я повернулся и инстинктивно выставил перед собой нож.
В ту же секунду лезвие тесака вонзилось в живот Любки чуть ли не по ручку. «Твою ж мать» — похолодел я. Любка захрипела, скривила лицо и выпучила глаза. Разбитое горлышко бутылки в ее руке описало дугу в сантиметре от моего горла и выпало из обмякшей ладони. Я выпустил рукоятку и Любка повалилась на землю с торчащим из брюха ножом, стоная и мыча. На одежде расползалось пятно крови.
— Любка! Любка! – заорала Валька, подползая к ней. – Ты че наделал, урод?! Ты ее зарезал!
Вдали зашумел мотор. Я увидел подъезжающий пыльный уазик.
— Мужики, сюда! – вопила Валька. – Он Любку убил! Валите его!
Машина остановилась и оттуда вышли пять мужиков в синих грязных робах. Валька голосила как резанная. Здоровяки переглянулись и стали быстро приближаться.
* * *
Я обомлел. Тут же я рванул в глубь леса, петляя словно заяц и уклоняясь от веток, лезущих в глаза. Даже боль в ноге притупилась из-за адреналина. Я падал на мох, перепрыгивал через поваленные деревья и продирался через кусты.
— Стой, сучара! – я слышал сзади крики и ругательства. – Петрович, бабам помоги!
Черт возьми, ну почему я не догадался вытащить тесак из живота девки?! Было бы хоть какое-то оружие. А сейчас эти жлобы просто прибьют меня в глухом лесу и закопают под сосной.
Дыша как загнанный зверь я оглянулся. Меня догонял высокий жилистый парень с искаженным от злобы грязным лицом. Он бежал быстрее всех, ломая ветки и матерясь. Нечего было и думать оторваться от него. Отбиваться было нечем. Сжав зубы я приготовился отстаивать свою жизнь. Через считанные секунды он был уже в паре метров.
Я резко упал ничком. Он пробежал по инерции и споткнувшись об меня растянулся на земле. Он тут же вскочил и сразу же получил от меня ногой в пах. Наверное я попал куда надо, потому что он выпучил глаза, согнулся и схватился за ширинку.
— Прости! – выпалил я. – По яйцам больше бить не буду. – И тут же я саданул его ногой по боковой стороне колена.
В удар надо было вложить всю силу, потому что второго шанса у меня не было. Как я и ожидал, его нога сломалась. Парень заорал и грохнулся на землю, продолжая держаться за яйца и катаясь по траве. «Так, этот больше не бегун» — подумал я. И тут же меня сшиб с ног здоровый громила средних лет.
Я упал на спину. Здоровяк сел на меня сверху и замахнулся. В его пальцах что-то блеснуло и тут же я получил сокрушающий удар кастетом по подбородку. Боль пронзила все тело, пару зубов вылетело, из рассеченной раны брызнула кровь. Удар пришелся вскользь, иначе мне пришел бы конец. Второго удара я бы не выдержал.
Повинуясь инстинкту самосохранения я рывком выпростал руки и схватил ублюдка за рожу. Потом я со всей силы вдавил пальцы ему в глаза. Он успел зажмуриться. Но все равно травма была серьезная, из под век потекла кровь. Жлоб заорал и вслепую нанес удар. Я успел отдернуть голову и кастет врезался в землю, едва не проломив мне череп.
В тот же момент я нащупал в листве округлый булыжник. В отчаянии я размахнулся и грохнул его камнем в висок. Тот обмяк и повалился на меня. Я вылез из под туши, задыхаясь и выплевывая зубы. Он растянулся на животе и что-то мычал.
— Ты че же творишь, сволочь! – я залез ему на спину и взял его за кисть. – Ты ж убить меня мог. – Я резко сломал ему указательный палец на левой руке. Тот завыл и задергался. Я согнул его кисть в запястье и тоже с хрустом переломал. – Домахался, придурок!
Я стащил окровавленный кастет с его правой руки. Потом я придавил ее коленом в локте и ухватившись покрепче переломал словно ветку. Громила заголосил.
— Чтобы руки не распускал, тварина! – прошипел я. Рваная рана на подбородке ужасно болела. Я прикоснулся к ней и увидел, что ладонь вся в крови.
— Э, а ну ка отошел от него! – раздался крик. Я поднял глаза и увидел, что через ветки ко мне пыхтя продираются два мужика возрастом постарше. Один из них был рыхлый увалень, другой жирный боров весом за центнер. В руке у борова был нож, тот самый тесак, который я забыл вытащить.
— Ну че, добегался? – ощерился боров. – Натворил делов? Сейчас резать тебя будем! И тут же закопаем. Пирог, ты как?
— Он мне ногу сломал, скотина! – лежа на траве застонал ублюдок с переломанным коленом. – Дядь Вась, порежь его!
Жирный поддернул штаны и сплюнул на землю.
— Давай, Егорка. – боров вальяжно обратился к увальню с трусливыми бегающими глазками. – Вяжи этого козла. Сейчас потрошить будем.
Я медленно надел на руку кастет.
— Дядь Вась! – заныл увалень тонким голосом. – У него кастет. Давай лучше ты, у тебя нож.
— Ну ты и ссыкло. – брезгливо нахмурился жирный. – Ладно, я его сам возьму. Иди сюда, мой маленький. – обратился он ко мне с мерзкой ухмылкой. — Зря я что ли ножевым боем в армейке занимался?
Переваливаясь боров неторопливо двинулся ко мне. Я попятился. Тут мой взгляд упал на булыжник. Я тут же подхватил его и подбросил в руке.
— А я зря, что ли, бейсболом занимался? – мрачно пошутил я и метко швырнул круглый камень в самодовольное рыло свина. Булыжник с глухим стуком попал прямо в лоб, оставив красную отметину. Боров ошарашенно округлил глаза, выронил нож и как срубленное дерево рухнул навзничь , распластавшись словно морская звезда.
Увалень тут же кинулся к ножу. «Вот же гнида» — чертыхнулся я и ринулся тоже. Мне не хватило доли секунды. Он схватил тесак, но все же в последний миг я смог ударить его ногой по морде. Его голова мотнулась и он выпустил нож. Я схватил его и взмахнул, полоснув Егорку по груди. Тот заорал, упал на спину и пятясь быстро пополз, крича:
– Не трогай меня, это все они, я не хотел! Не убивай!
— А ну ка сбрызнул отсюда, гад! – заорал я на него. – Я никого не убивал, это была самозащита!
Увалень что-то бормотал и ныл. Из его пореза текла кровь.
— Беги, урод, твое счастье. Прирезать бы тебя. – сказал я. – Иди вон, дружков своих собирай. Жить будут.
Я поковылял прочь, стараясь идти по возможности быстрее.
«Да уж, дела» — в смятении думал я, отойдя на приличное расстояние. Убитая ножом в живот девка не выходила из головы. «Вот влип. – в голове крутились черные мысли. – Еще этого только не хватало». Все ухудшалось с каждым моментом. Наконец я остановился, чтобы отдышаться. Стояла тишина. Я вслушивался, боясь услышать хруст веток и погоню. Но вокруг было спокойно.
Я продолжил выбираться из леса. Оказалось, что я оказался в начале оврага. Кое-как я залепил подорожником раны на лице. Перейдя через кустарники я забрался в горку, хватаясь за торчащие корни. Наконец я увидел еле заметную заросшую тропку и пошел по ней. Со временем я понял, что двигаюсь вдоль другого края оврага. Вокруг было много елового лапника, в котором я прятался.
Вдруг на другом краю оврага раздался чей-то голос и я понял, что прохожу мимо того самого места. Я спрятался за ветками и прислушался. Кто-то говорил по телефону: «Да слышь, убитых нет, у Любки рана неопасная, ее в больничку отвезли, сейчас надо урода с ножом искать». Я понял, что говорят обо мне. На душе было мерзко и уныло.
Я пробирался сквозь деревья и прошел уже достаточное расстояние. Все тело болело, но я не сдавался. К тому же я чувствовал, что псих с бензопилой рыщет где-то рядом.
* * *
Впереди виднелось открытое пространство. Я ринулся на свет и выбежал на широкую поляну с какими-то людьми. Некоторые стояли неподвижно, а кто-то копал землю. Поодаль находился черный джип.
— Стоять, твою мать! – вдруг заорал бородатый тип в черной майке. Я увидел дуло пистолета, направленное на меня. Я замер как вкопанный. До этого я видел пистолеты только на экране.
Помимо бородача там были еще двое парней. Также неподалеку от меня стояла девушка в черных джинсах и топике, фигуристая длинноволосая брюнетка с накрашенными в синий цвет губами. Еще одна босая толстая женщина в грязном платье и рваных колготках копала лопатой землю. Рядом лежали какие-то колья и топор. Дымился потухший костер, трава была в следах крови.
— Эээ, ребят… — промямлил я. – За мной тут псих гонится с бензопилой, помогите пожалуйста.
Они недоуменно переглянулись.
— Слышь, Олег. – обратился к бородачу кудрявый доходяга в белой футболке с черепом. – Это свидетель, валить его надо.
— Эй, нож брось! – обратился ко мне другой парень, блондин с голубыми глазами в джинсовой куртке на голое тело.
— Че, оглох, что ли, клоун? – заорал бородатый с пистолетом. – Нож бросай, сюда иди!
— Кончайте его, парни. Надо его в жертву принести. — глупо захихикала брюнетка, пуская слюни. Женщина с лопатой стояла с понурым видом.
Бывают иногда ситуации, когда мы делаем что-то совершенно неожиданно для себя. Какой-то подсознательный импульс овладевает сознанием и управляет волей. Руки и ноги действуют на автопилоте и только когда все заканчивается – остается лишь удивляться и качать головой.
Страх куда-то улетучился. Бежать было глупо, да и подходить тоже – в обоих случаях я имел все шансы получить пулю. Поэтому я выбрал третий вариант. Я подбежал к брюнетке, схватил ее за волосы и приставил тесак к горлу. Лезвие царапнуло ее кожу. Деваха завизжала как свинья на скотобойне. Рожи уродов сразу помрачнели.
— Ну ка ты, бородатый! – заорал я. – Пистолет бросил! Я ей глотку перережу!
— Олег, не стреляй! – визжала брюнетка.
— Воу, парень, остынь! – запыхтел бородач. Он бросил пистолет. – Че ты буянишь? Ладно, иди своей дорогой, вали подальше.
Вдруг толстая женщина дернулась, развернулась и с размаху ударила бородача плашмя лопатой по голове. Тот рухнул на колени и шлепнулся на землю. Все происходило молниеносно. Женщина тут же схватила пистолет и пальнула в кудрявого. Я вздрогнул от выстрела. Кудрявый заорал, схватился за живот и упал, на белой футболке растекалось пятно крови. Блондин выпучил глаза и застыл как столб.
— Лежать, сука! Мордой в землю! – заорала женщина грубым мужским голосом, обращаясь к блондину. Тот задрожал и ничком плюхнулся на траву.
«Что тут происходит?» — ошарашенно подумал я, не выпуская волосы брюнетки. Та плакала и умоляла не убивать.
— Стой, парень! – закричала тетка, обращаясь ко мне. – Разбираться будем, по понятиям! Держи эту курву пока!
Я хотел убежать, но все-таки меня останавливало опасение схлопотать пулю в спину.
Тем временем мне показалось, что толстая женщина вовсе не женщина, а переодетый мужчина в парике, коренастый, волосатый и в наколках. Только почему на нем были колготки, юбка и розовая футболка, явно не подходящая по размеру? Мужик был злой как черт, брызгал слюной и матерился. Может это был трансвестит?
— Вы че, подонки, решили Кастета опустить? Берега попутали, черти? Я вас урою, мрази! – вопил он свирепым голосом. Хм, это проясняло ситуацию. Скорее всего, это был все-таки мужик.
Кудрявый стонал и корчился в крови, держась за живот. Трансвестит подошел к лежащему блондину и пнул его ногой. Тот трясся и просил не убивать.
— Ну че, страшно? – орал мужик. – Когда меня трахал – не страшно было, сученок? На колени встал, сатанист поганый!
Блондин тут же выполнил просьбу. Его лицо покраснело и было мокрым от слез. Мужик крепко дал ему по морде, а потом еще раз. Из носа парня потекла кровь, один глаз заплыл.
— Ну-ка пасть открыл! – сказал мужик. Блондин послушно распахнул рот, словно на приеме у стоматолога. Трансвестит вставил туда дуло пистолета. – Ну что, ты меня бабой хотел сделать, а? Ты же гот, верно? Сейчас гот получит в рот! Видишь, стихами заговорил!
Блондин содрогался в рыданиях. Трансвестит грязно ругался:
— Ты хотел меня трахнуть, а? Я тебя сам трахну, ублюдок, онанист чертов, будь ты проклят!
Он поднял с земли ветку.
— Видишь этот сучок? Ты вспомни, что ты мне говорил, когда в рот давал? Дескать, укушу за хрен – зубочистку в ухо вставишь?
Трансвестит резко засунул обломок ветки блондину в ухо. Тот страшно замычал с пистолетом во рту и съежился. Меня передернуло. Из уха ручьем пошла кровь. Мучитель проворачивал сучок под разными углами. Из зажмуренных глаз блондина градом катились слезы.
— Нормально? – с издевкой спросил трансвестит. – Я бы тебе во второе ухо засунул, но ты меня должен слышать. У тебя еще дыр много. Ну ка, посмотри на меня.
Блондин посмотрел и тут же получил сучок в правую глазницу. Стоны его были ужасны.
— Красивые у тебя глаза, голубые – издевался трансвестит. – Девки без ума, наверное. Давай тебе для симметрии и второй глаз подправим.
Блондин зажмурился, но это не спасло его от очередной порции кровавой мести. Сквозь зажмуренное веко окровавленная ветка выбила ему оставшийся глаз.
— Темно стало, да? – язвительно поинтересовался трансвестит. – Ты главное мой голос слушай. Это твой проводник в Ад. Там тебе самое место. Вы же Аду поклоняетесь, бесовщина?
Теперь вместо глаз у блондина были багряно-красные дырки. Ствол пистолета был весь в слюне.
— Знаешь, я кажется уже подхожу к разрядке. – ласково передразнивал трансвестит. – Мне так было хорошо с тобой. Это ведь твои слова, помнишь как ты смеялся? Да, да, вот сейчас, сейчас, мой милый…
Трансвестит придурковато застонал и задвигал тазом, изображая оргазм. Достигнув пика он выстрелил блондину в рот. Пуля размозжила череп и парень бездыханно шлепнулся на землю с кровавой дырой в затылке. Каратель обтер ствол об его одежду.
— Так, теперь ты, кучерявый любовник! – мститель перешел к следующей жертве. – Я тебе понравился? Вы же меня в два ствола приходовали, в хвост и в гриву?
Он присел на корточки и с улыбкой заглянул кудрявому в лицо.
— Знаешь, у ранения в живот есть одна особенность. Подстреленный может издыхать крайне долго и мучительно. Так что мы еще потолкуем.
Трансвестит поднял с земли длинный кол.
— Вот вы меня хотели грохнуть и в сердце кол забить, дескать как вурдалаку, да? Это у вас, у готов, так считается? Ты хоть и полный идиот, но я думаю, что тебе эта информация будет полезна. Во времена Влада Цепеша-Дракулы, которому вы поклоняетесь — людей сажали на затупленные колы, смазанные маслом. В таком случае дерево не пронзает жизненно важные органы, а медленно проходит через тушу, выходя из рта. И жертва умирает долго и мучительно.
Кудрявый лежал на боку, зажав рану рукой и извиваясь. Трансвестит пинком ноги повернул его на живот.
— Но у нас нет времени для предварительных ласк, мой страстный любитель мужских задниц. – продолжал мститель. – Поэтому действовать будем быстро. Я твою жопу в лоскуты порву.
Он прицелился и вогнал острый деревянный кол кудрявому между ягодиц. Плоть захрустела, жертва заорала и выпучила глаза. Трансвестит с явным удовольствием впихивал кол и наконец его окровавленное острие вышло изо рта. Парень испустил последний выдох, глаза его потухли. Трансвестит с омерзением плюнул на него.
— Ну что, переходим к главному сладострастнику! — каратель перешел к последней жертве. – Это мой любимчик! Проснись, мой милый муж, твоя любимая жена ждет! Бородач бездыханно лежал на спине. Трансвестит облил его водой из бутылки. Тот замычал, приходя в себя.
Трансвестит взял с земли топор с длинной ручкой и попробовал пальцем лезвие.
— Заранее извиняюсь, что топор не наточен. – он отбросил ногой сначала одну руку бородача, потом вторую, так что тот лежал словно распятый на кресте. — С первого раза может не получится.
Он размахнулся и ударил топором по запястью, перебив кость, но не отрубив конечность. Бородач дернулся, выпучил глаза и судорожно завыл, подняв голову.
— Лежать, гад! – каратель долбанул по его роже обухом, словно клюшкой для гольфа. Лицо бородача превратилось в кровавое месиво. Он снова потерял сознание. – Не свезло тебе, падла. Дубль два, сука!
Мощными ударами трансвестит отрубил ему кисть.
— Ты помнишь, что говорил, муженек? – пыхтел он, размахивая топором. – Не стоит у тебя на меня, да? У тех двоих стоит, а у тебя нет? Может ты импотент? – трансвестит размахнулся и саданул лезвием бородачу между ног. Тот заорал страшным голосом. — Я для тебя недостаточно красивая и молодая, да?
— Заодно на порнуху не будешь дергать. – он отрубил ему вторую кисть.
— А это чтобы ты не убежал от меня к другой. – трансвестит методично откромсал одну стопу, а потом другую. Трещали кости и брызгала кровь. Теперь бородач беспомощно крутил культями, из которых брызгали багряные струи.
— Уфф. – трансвестит отбросил топор. – Утомил ты меня. – он поднял лопату, поставил бородачу ногу на грудь и некоторое время смотрел на изувеченную жертву.
— А это за то, что ты забыл про подарок на Восьмое марта — мрачно сказал трансвестит и рубанул лопатой ему по горлу.
Железо разрубило мясо, струей брызнула кровь, тело бородача несколько раз дернулось в судорогах и обмякло. Каратель пнул голову и та откатилась.
— Ну что за мужики пошли. – осклабился трансвестит. – То импотент, то без рук, то без мозгов.
Трансвестит отбросил окровавленную лопату и прильнул к бутылке минералки. Пил он долго и жадно. Потом он полил себе на голову, но тут же спохватился и сорвал парик, обнажив коротко стриженный череп.
— Тьфу ты, мерзость. – он отбросил парик в сторону и стал стирать помаду с накрашенных губ. – Совсем бабой сделали. Слышь, парень. – наконец он обратился ко мне. – Спасибо тебе, ты мне жизнь спас.
— Да пожалуйста. – промямлил я. Брюнетка в моих руках уже не трепыхалась, а только всхлипывала и дрожала. – Рад, что помог.
— Это ж мрази конченные, сатанисты, готы, наркоманы. – мужик поднял с земли пачку сигарет с зажигалкой и закурил. – Вот эта сучка крашенная завалилась к нам в деревенский клуб на дискотеку, обдолбанная. А там я, ну Кастет, и кореша мои – Крот и Лютый, мою днюху отмечаем. Она нам говорит, мол, хочу с тремя мужиками попробовать, трипл пенетрейшн, в три ствола то есть. Мы говорим, иди проспись, мы люди семейные, у нас жены, дети. Так она позвонила своим дружкам и насочиняла, что мы ее извращенно оттрахали втроем. И эти готы-торчки через пару часов приехали мстить на джипе, с тэтэшником, ну это пистолет такой, у них и глушитель был.
Брюнетка зарыдала сильней. Ее тело дрожало как осиновый лист. Она шмыгала и что-то бормотала про наркозависимость.
— Да я под кайфом была, не помню ничего! – закричала она. – Я просто пошутить хотела! Я не знала, что так будет!
Кастет не слушал ее и продолжал с печальным лицом.
— Крот не поверил, что у них пистолет настоящий, они его и грохнули прямо за клубом. – У Кастета навернулись слезы и потекла тушь с ресниц. — А потом и Лютого вальнули. Тела в багажник затащили. Меня связали, положили в багажник вместе с трупами. Так я с друзьями-мертвецами и трясся всю дорогу. А мы с первого класса вместе. – Кастет нервно потер лоб. — Привезли сюда. Потом развели костер, разрубили Крота на части и стали жарить. – голос у Кастета задрожал и он закашлялся. – Их же дескать Сатана наставляет. У них же считается, что надо сердце врага съесть, забрать силу. Пикник устроили, мать их, с шашлыками. А они все под дурью, потом начали мясо жрать, каннибалы чертовы. Я всякого повидал, но чтобы такая хрень. – руки у него задрожали, он изменился в лице.
Кастет свирепо пнул обезглавленное тело бородача.
— А меня опустили, мрази! – со злобой прорычал он. – Бабой нарядили, губы накрасили и по кругу пустили, под дулом пистолета. Дескать, я их сатанинскую сестру якобы трахнул, теперь и меня трахнут перед смертью. Заставили могилу копать. Я бляха-муха уважаемый человек на районе, две ходки было, а они меня в петухи определили. Скоты.
Кастет подошел к отрубленной голове, взял ее за волосы и заорал:
— Да будь я бабой, я бы тебе все равно не дал, урод! – он смачно плюнул в посиневшую физиономию.
— Кастет, слушай, я пойду наверное – неуверенно сказал я. – Ты мне пистолет не дашь? А то тут один головорез за мной по следу бегает.
— Конечно, дружище! – Кастет бросил мне под ноги пистолет. – И джип их бери. Ты мне жизнь спас. Но только об этом никому не слова. Все это лишь между мной, тобой и нашей милой шутницей, которая проведет последние минуты своей никчемной жизни, агонизируя от боли. Больше это никого не касается. Ты мне нож только отдай, и вот эту сучку чернобровую, мне с ней потолковать надо. Сейчас мы вдвоем очень весело время проведем.
Я бросил тесак ему под ноги и толкнул брюнетку.
— Отпустите! Я не хотела! Я просто пошутить думала! — она завизжала от ужаса и заслонилась руками со следами от игл.
Довольный Кастет схватил ее за волосы, намотал на кулак и пригнул ее к земле. Девчонка упала на одно колено и заорала. Кастет подтянул колготки и ловко саданул ее коленом в лицо. Из разбитого носа брызнула кровь. Кастет тут же ткнул ее лицом в землю.
— Тебе надо к земле привыкать. – злорадствовал Кастет. – Да что ты боишься, ты ведь с Сатаной сейчас встретишься, которому ты поклоняешься, радоваться надо! Я тебя в жертву приношу ему.
Она ныла и размазывала по лицу кровь и землю. Не выпуская ее Кастет подобрал нож.
— Ну что ты кричишь, маленькая? – с садистской улыбкой проворковал Кастет, поправляя у себя сползшую лямку платья. – Ты так по моим двум убитым корешам скорбишь, кобыла? Или по их детям сиротам? Какие у тебя губы сочные, силиконом накачала? Я вот бабой побыл, теперь тоже такие хочу. Я их отрежу и с собой возьму, ты не против? И сиськи у тебя классные, мне бы такие. – Кастет аккуратно провел кончиком ножа по ее щеке. – У тебя хорошая кожа, юная. Сейчас я медленно срежу ее и сделаю себе маску для омоложения. А может лучше снять скальп с твоими шелковистыми волосами?
От таких речей у меня шел мороз по телу. Казалось Кастет тоже повредился рассудком.
— Я с тебя шкуру живьем спущу. Разделаю как корову. Говоришь, в три ствола хотела попробовать, шваль? – шипел Кастет. — Смотри, вот мой первый ствол, твердый как сталь. – Он поднес тесак к ее лицу и покрутил острием возле глаза. – Любишь облизывать твердые стволы? Покажешь свой нежный язычок, змея поганая?
Заходясь от крика готка высунула язык. Лезвие разделило его вдоль на две части. Девица надсаживалась воплем и водила раздвоенным языком словно кобра.
Я не мог на это смотреть. Я поднял пистолет и пошел к джипу. Багажник был приоткрыт. Оттуда безжизненно свешивалась чья-то рука.
* * *
В джипе было просторно. На сидениях валялись пачка сигарет, бутылка колы, книжка с пентаграммой. К счастью, ключи были в замке зажигания, это радовало. Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, давая себе короткую передышку.
Снаружи страшно орала готка. Я посмотрел туда. Смеющийся Кастет отрезал ей ухо, а она извивалась, истекала кровью и звала на помощь. Нет, я не мог позволить происходить подобному. Должны быть какие-то рамки.
Я проверил обойму пистолета. Черт возьми, всего три патрона. Я вылез из джипа, надеясь что-нибудь придумать на ходу и образумить Кастета.
Вдруг я остолбенел. Из леса кто-то появился. Это был Бобер. В его руках ревела бензопила.
Кастет удивленно вскинул взгляд на приближающуюся фигуру и выпустил девку. Та, зажимая кровь рукой побежала прочь, вихляясь и падая. Она скрылась в лесу.
Кастет выставил перед собой нож и стал махать. Бобер сделал резкий выпад и откромсал ему кисть с ножом.
Кастет заорал, из культи хлынула кровь. Бобер ткнул пилой его в живот, внутренности стали наматываться на железо. Кастет упал на колени и захлебывался кровью. Бобер проткнул его насквозь и теперь резал вдоль. Кровь била алым фонтаном.
Я развернулся и побежал. Запрыгнув в джип я судорожно повернул ключ. Мотор не заводился, я матерился и пробовал снова и снова. «Давай, твою мать, давай!» — орал я. Может пора уже плюнуть и просто бежать? Или попробовать пристрелить урода?
Бобер уже шел ко мне и в зеркало заднего вида я видел его ухмыляющуюся окровавленную рожу. Он поднял бензопилу в воздух, словно приветствуя меня. Теперь он был уже недалеко. Чертов стартер тарахтел и скрежетал.
Наконец мотор все же заработал, я тронулся с места. Бобер тут же побежал, но успел лишь чиркнуть пилой по машине. Я набирал ход, судорожно вцепившись в руль. Сердце молотило, дыхание заходилось. Наконец я выехал на шоссе. Кошмар остался позади.
* * *
На небе собирались тучи. Жара прошла. Дул прохладный и свежий ветерок. Наверное приятно оказаться на природе после пыльного и душного города, побегать по травке и побродить по лесу.
Я же наоборот, хотел побыстрее оказаться в привычном и таком родном мегаполисе, где нет нужды пробегать километры, спасаясь от шизофреника с бензопилой.
Джип сломался. Мотор отказывался работать и я не понимал, в чем причина. Я открыл бардачок, внутри лежали шприцы, жгуты и непонятные ампулы. Я в очередной раз назвал себя болваном, потому что не догадался позаимствовать мобильники у мертвых готов.
Стоп, вдруг вздрогнул я. Ведь в багажнике еще один труп! Вдруг в кармане есть телефон?
Я вылез и открыл багажник. Меня замутило при виде изувеченной плоти. Стараясь сохранять спокойствие я обшарил карманы трупа. Мобильника не было. Помимо цельного трупа в полиэтиленовой пленке находились отрубленная рука и две ноги другого человека. Наверное это был бедолага, которого съели первым. Также в багажнике лежал кетчуп, горчица, жидкость для разжигания костров, шампуры, бутылка белого вина и чеснок. Хм, подумал я, к мясу больше подходит красное вино. Красное как кровь. Ну а чеснок спасает от нежити, хотя при виде мертвецов об этом и не скажешь. Да и от нежити с бензопилой он вряд ли поможет.
Вдруг мои размышления прервал свист вдалеке. Я обернулся и похолодел. Вдалеке по шоссе шел Бобер. В одной руке он нес бензопилу, в другой держал что-то непонятное.
— Дооохлый! Подвезешь? – заорал он издалека, что-то раскручивая и запуская в мою сторону.
Тут я понял, что это отрубленная голова готки. Она упала на асфальт и покатилась. Я попятился.
Я тут же метнулся в джип, схватил пистолет с сиденья и направил его на Бобра.
— Слышь, мразь! – закричал я. – У меня пистолет!
— Стреляй, малыш! – захохотал Бобер. – Порадуй папочку!
Я вспомнил, что этот урод невозмутимо шел в больницу с ножевыми ранами. Может его и пуля не возьмет? А если попасть прямо в голову? Пусть подойдет поближе.
Бобер что-то насвистывал. Я никогда раньше не стрелял из пистолета, но все когда-то делаешь в первый раз. Там ведь нужно просто прицелиться и нажать на крючок?
Первая пуля пролетела мимо, кисть мотнуло отдачей. Я чертыхнулся и взял пистолет двумя руками. Вторая пуля попала ему в плечо. Странно, ведь я целился в грудь. Бобер дернулся, но потом снова пошел как ни в чем не бывало, с широкой улыбкой и издевательским взглядом. Его что, просто поцарапало?
На третий раз случилась осечка и пистолет заклинило. Вот это поворот, подумал я. А ведь все было так хорошо. Я ведь считал, что все закончилось. Неужели все вернулось на старые позиции?
Сбоку от дороги была обширная болотистая топь. Нечего было и думать, чтобы соваться туда, меня бы сразу засосало в трясину. Я отбросил пистолет, повернулся и в сотый за сегодня раз побежал, задыхаясь и прощаясь с жизнью.
* * *
Хромая, стиснув зубы, собирая остатки сил, с кровавой пеленой перед глазами, с пульсом в висках — я бежал. Снова взревела бензопила и обернувшись я увидел, что Бобер преследует меня. Он неумолимо приближался и и теперь между нами было всего с десяток метров. Я уже чувствовал его хриплое дыхание хищника. «Вот и все. – подумал я. – Конец».
Вдалеке замаячила машина на большой скорости. Я кричал «Помогите! Помогите!» и махал руками. Легковушка приближалась, но никто не собирался останавливаться. Я уже видел испуганное лицо девушки водителя. Но лучше уж броситься под колеса, чем быть медленно распиленным бензопилой в руках психа.
Объезжая меня автомобиль сделал резкий финт и врезался в Бобра. Раздался визг тормозов.
Я обернулся. Тело отморозка нелепо подлетело в воздух, коряво взмахнув руками и ногами. Бензопила отлетела на обочину. Удар был сильный и когда Бобер грохнулся на асфальт, он представлял собой окровавленный кусок мяса. Он хватал ртом воздух как рыба и судорожно дергал головой, водя растерянными глазами. Из рваных ран брызгала кровь и торчали обломки костей. Но в нем еще теплилась жизнь.
Из машины выскочила девушка, она кричала и что-то взволнованно говорила. Пошатываясь я подобрал бензопилу, подошел к Бобру и поднес жужжащее лезвие к изуродованной морде чудовища. Всего одно движение – и я мог бы раскроить череп мерзавца. Но я не убийца. Он убийца, а я нет.
Я посмотрел вдаль. Что-то приближалось. «Что ж» – подумал я.
Отбросив бензопилу я обхватил искалеченную тушу Бобра сзади и рывками дотащил до обочины. «Тише, тише!» — сказал я паникующей девушке.
— Бобер, ты конечно конченный урод. – сказал я. – Но я не убийца. И я тебя отпускаю.
Поставив его на ноги и придав некое подобие равновесия я толкнул его в сторону.
В ту же секунду несущийся словно болид Камаз расшиб тело Бобра, размазав его по асфальту свирепым катком и превратив его плоть в фарш, который разлетелся на тысячи кровавых ошметков.