Эта история написана в рамках литературного турнира Мракотеки (май-июнь 2022 года)
— Король , владыка наш, Халдир, — в просторную комнату, залитую светом, впопыхах вломился толстяк маленького роста.— У нас беда, катастрофа.
— Мм? Что случилось, Августин? — Длинноволосый мужчина с кустистыми бровями приподнялся на локте, протирая глаза, одновременно с этим вопросительно смотрел в сторону толстяка.
— Там, проблема, ну, проблемка..
— Не томи, Августин, что-то с предстоящем праздником Солнца?
— Нет, что вы, ваше Благородие, дело в другом,— тараторил толстяк, вечно мотая головой в разные стороны, ища на что опереться.
— Так в чём же дело? — король встал, подойдя к огромному зеркало, отливающему золотом вперемешку с изумрудами. — Если с праздником всё хорошо, то о чём мне волноваться, всё чудно.
— Владыка, тут дело в походе на северные холмы. Сегодня это лежало передо мной, такое же склизкое и грязное, словно из навоза вытащили. — проговорил слуга, фыркая и протягивая кипу листов королю.
— Что это, Августин? Я это в руки не возьму, читай мне вслух.
— Как прикажите, ваше Светлость, но с вашего позволения читать буду быстро.
* * *
Я, сэр Ральф, коротко-бородый, ну, пока не сэр, но думаю, после этого похода получу рыцарский титул и землю для себя и для моей милой Оливии. О, Оливия, моя милая и верная жена, как только думаю о ней, так сердце начинает вязнуть в сладком мёде... Что-то я отвлёкся, так вот, я, Ральф, обычный пехотинец на службе королевской армии, получил образование в школе при церкви: грамоте и вере обучили меня, после пошёл на военное дело. Многие пророчили будущее инквизитора, но из-за моего происхождения— мне только инквизиторские конюшни чистить от рассвета до закатного солнца. Но однажды перед моим грязным крестьянским лицом засверкали огромные зубы кобылицы удачи, давая мне шанс выбиться в люди.
* * *
Накануне праздника солнца, когда люди собираются на площадях, в те самые чудные тёплые летние дни, из столицы, Бог наш милостивый, из самой столицы пришёл приказ! Думаю об этом — коленки трясутся. Представляю златовласых слуг в небесно-голубых платьях в окружении роскоши, записывающих каждое слово короля перьями заморских птиц, старательно выводя на бумаге буквы, ставя в конце жирную, как коровью лепёшку, печать. Ой, так, наверное нельзя писать про дела королевские, но, ладно, перепишу чуть позже. Так вот, на затворках нашей страны, в районе северных холмов, где деревень лесорубных, как травинок в поле, возле этих же деревень, произошёл инцидент: перестали крестьяне в столицу доставлять древесину. Ну, это для учёных людей инцидент, а для нас, военных, это преступление.
Всё по закону: послали туда вассала с постановлением и с небольшой группой солдат, ибо не дело это — короля дурачить. Как приехали, так сразу в Ратушу(или как там в деревнях?), а там никого — пусто. По домам прошлись, людей нет, точно и не было никогда, да и не только людей — ни скота, ни домашней птицы, ни единого звука, только жидель чёрная повсюду разлита. Проходили так полдня, пока солнце не стало за горизонт, как яичко под стол, закатываться, ну, а вассалу неловко к королю с пустыми ладошками возвращаться, поэтому он в лес пошёл. Не стоило…
На опушке дитятки и взрослые кружком лежали, все в чёрной жиже да с разведёнными руками, а в середине круга голова старосты деревенского на вершине частокола, под ней сам староста насажен по частям. Все королевские харчи, съеденные по дороге в деревню, выблевал вассал, да и не только он. После этого собрали отряд из солдат и инквизиторов. Меня тоже взяли: наверное, перепутали с кем-то, думали, я из тех краёв и местность знаю, но не суть важно, я наши приключения и победу, как летописец, запечатлею. Не зря же перья и чернила в доме пылятся.
Отряд собрался приличный: двадцать солдат в кольчугах, тринадцать инквизиторов в стёганных жилетах и чёрных конусовидных шлемах, трое сопровождающих в походной одежде, даже кого-то из серых вижу. Серый голый по пояс, без брони, исполинский, с длинным мечом, размером таким, как мой рост. На голове два рога, скрученных как у горных баранов, кожа серая, точно прах, а борода рыжая и пышная, заплетённая во множество мелких косичек на гномий манер. Раньше мне дед истории рассказывал: таких серых, измазанных дёгтем, в клетках по столице катали под песни трубадуров, сопровождающихся плясками шутов, а сейчас в солдаты берут. Краем уха услышал, что этот серый — граф и, возможно, будущий властитель этих земель, значится, сей фрагмент тоже перепишем.
* * *
Солнце — жаркий пупок на теле неба, как писал один поэт-еретик, ныне повешенный на столбе, сильно пекло наши солдатские головы. Помимо голов пеклись и глаза, глядя в сторону инквизиторов, едущих в крытых повозках спитьём и сытьём, но пеклись не от солнца, а скорее от несправедливости. Неожиданное уважение вызвал серый (как я узнал позже, величают его Граф Георг): ехал он рядом с нами, как обычный солдат, верхом на своей массивной мохнатой лошади, издалека похожей на медведя, благо кланяться в ноги не стал, ибо узнал, что серые, ни холода, ни жары не ощущают.
Ехали мы долго: у еретических карет постоянно застревали колёса в грязи. Проезжали мы множества деревень, останавливались для привала и снова в путь. Люди встречали нас радостно и пышно: детишки гладили лошадей или спрашивали разрешения подержать оружие в руках, а деревенские девушки просились замуж, но, когда мы спрашивали про северные холмы, лица менялись сразу, глаза начинали бегать, а губы дрожать. Только пара дряхлых старцев в полголоса рассказывали о заброшенном замке, в катакомбах которого обитает могущественная и далеко не добрая сила. Многие из наших про дракона подумали: эти существа, бывает, старые и заброшенные крепости под гнёзда перестраивают, но драконы людей съедают, а не оставляют выпотрошенных, да и пепелища там не было. В ответ на наши догадки старики только рассмеялись, обнажая чернявые зубы с мелкими дырками, будто мы прибаутки им рассказывали. Старикашки переглянулись и с лёгкой усмешкой, глядя на нас, сказали, что драконы пугают, но лишь когда на горизонте появляются, так-то они только в историях и в сказаниях, а эта тварь пугает одной думой о том, что она существует. Больше информации от местных селян мы не добились: некоторые даже не слышали о тех местах или делали вид, что не слышали. Мы напоили коней и наш караван отправился дальше.
До следующего привала оставалось около пяти часов, два из которых — по лесной темени. Вдоль дороги по обеим сторонам росли огромные и величественные деревья, чьи ветви прятали или даже отталкивали от себя небо.
* * *
Расположились на поляне, недалеко от той самой деревни, в лесах которой была резня деревенских . Разбили лагерь — устроили ночлег с огромным костром по середине укрытия. Жизнь стала кипеть: кто-то начал кухарить, кто-то затачивать мечи, а кто-то знакомиться. Травили байки житейского порядка про жизнь свою. Но инквизиторская братия от обычных солдат чуть поодаль держалась, однако с течением времени и они влились в общий балаган. Кстати говоря, как раз сейчас в этом шуме я старательно гусиным пером пишу о нашем походе. Запахло печённым поросёнком со стороны костра. Стефан— солдат с внешностью сына булочника похвалил мои записи, назвав их «рукописью о великом походе за честь и славу короля», немного пошло, но, думаю, смердам такое нравится.
Всеми мыслями я был уже дома, рядом женой, на празднике солнца — на самом важном празднике нашего народа. В этот день солнце печёт сильнее обычного. По городам королевства проводятся парады, Король проезжает всю столицу на своём жеребце в золотых доспехах, которые сияют, как само солнце; соседи ходят друг к другу и угощают яствами — загляденье, а не праздник. Идиллию прервал какой-то солдат в одних портках с глазами на выкате. Разорался, что, когда отходил отливать, заметил красные глаза вдалеке и на полном серьёзе заявил, что видел гнома с длинными тонкими ногами в темноте. Гном, широкоплечий, бородатый, но на длинных тонких ногах, как у цапли, что за хохма, тем более в таких краях, где все гномы были давно изгнаны в далёкие графства, но всё же мы насторожились: в подобные походы шутников не берут.
* * *
Инквизиторы на караул несколько своих поставили, дабы поспокойнее было. После разговоров о происшествие мы расслабились и продолжили болтать, только ненадолго. Серый своим кулаком размерами с ведро, из которого скот кормят, взял свой меч и взмахом потушил костёр, сообщив, что пора отдыхать — все согласились, а кто перечить-то ему будет? Всё же это не просто слухи, что Серые в одиночку голыми руками способны несколько медведей задушить. Я сложил свои вещи для письма в шкатулку и мы заснули.
* * *
Мы проснулись быстро и резко от крика, нет, даже от вопля, но никак дети кричат или женщины, а как будто на части рвут, на части и рвали. Инквизитора воздухе растерзали на много шматков, которые разлетелись по всему лагерю. Летающий бес с крупными крыльями, как у дракона, обтянутыми человеческой плотью, подхватывал и разрывал тела. На нас со всех сторон полезли твари, забирая в кольцо. Создания с вывернутыми конечностями, собранными из разных кусков, с красно-бурыми мышцами наружу, будто несколько раз пережёванные и выплюнутые из дьявольского рта на божий свет. Почти на каждом чётко виднелись человеческие лица, растянувшиеся по всему телу в страшных гримасах, вперемешку с жилами и торчащими культями, которые волоклись по земле. Стефана насмерть втоптали копытами в землю, кто мог принялись защищаться, точнее попытались. Я и ещё парочка солдат принялись убегать. Схватив меч и шкатулку, я вместе с ними понеся прочь, однако повезло только мне: двух других располовинило. Рыжая тварь, облепленная волчьими головами, которые гнилыми гроздьями, как груди у свиньи свисали с пуза настигла их прежде чем они смогли спастись.
(орфография, пунктуация, должна быть идеальной, со следующих «глав» начинает изменение письма и намеренное неправильное написание слов)
* * *
Боженьки, бежал я долго, спотыкался, вставал и бежал с божьей помощью, лучше переломать все колени, чем быть близко к той поляне. Коряги лезли под ноги, ветки тонкими наконечниками царапали щёки, далёкие крики товарищей пинали уши, проталкивая в их недра семена ужаса вперемешку с виной прямиком в темечко. Остановился только тогда, когда споткнулся, скатившись в овраг, так долгое время и пролежал на грязной земле, смотря прямо на палящее солнце. Боженьки, как всех жжжаленько, а себя ещё больше, как а, а что я мог сделать? Быть беглецом лучше, чем убитым этими монстрами, меня жена ждёт, да, точно, Оливия, цветочечек мой, лучик на дне этого непроглядного колодца, где темно и сыро. Приеду в столицу ночью и заберу тебя, вывезу из города, буду торговцем или бродячем монахом, да, монахом, только, боженька забери отсюда, клянусь, четверть всех своих монет в церковь отнесу, нет, половину, только убереги.
* * *
Тут я уже два дня, выбраться ненен могу, дороги заросли, тропы вихляют, днём жарит солнце, ночью обдувают ветра со всех сторон, ног не чувствую, ж,елудок жуёт сам себя от голода, в лесу из еды только редкие ягоды да листва. Шёл к той деревни, где мы поили коней, но лес не думал отпускать меня, заставляя плутать меж высоких деревьев. Листы постепенно заканчиваются, помимо записок пытаюсь переносить местность на них. Получается скверно.
* * *
Решил оставлять засечки на деревьях с помощью меча, дабы не тратить листы, да и чернила могут закончиться. Нашёл большой куст с красными ягодами, вкус дрянной, но хоть немного насытился. Воды, как и норМальной еды в округе тоже нет, поэтому, что я пью писать не буду..
* * *
От меня ужасно воняет, тело липнет к кольчуге,еле волочу ноги по земле, постоянно спотыкаюсь, ещё эти металлические наколенники всё натёрли, но снимать их боюсь страшнее смерти, как будто они меня уберегут. Сплю максимум пару часов, до того как услышу шорохи в темноте или это стук моих зубов? Но не смотря ни на что я выберусь, ради Оливии, ещё на празднике солнца попляш уу.
* * *
Божечки, я, Я, сначала принял его за труп тролля, около ствола огромного дерева Граф, серй...Георг без голвоы, он был спорот с паха до шеи, как рыба на базарном прилавке. Иногда кто-то из наших приговаривал, что с ним и драконы не страшны, но мы встретились далеко не с драконами.
Лежал он далеко от той поляны, где мы разбили лагерь. Неужели тоже пытался сбежать или его здесь просто бросили те твари? Не знаю от какой думы мне страшнее. От него дико смердииило мёртвым китом, руки были раскинуты в разные стороны. Лучи закатного солнца медленно, сверху вниз сползали по его бледной тушке, становилось холодно и мне пришлось, прости боженька залезть в него. Япогрузл руки в мягкое мясо, пальцы тонули в липком теле, внутри он был таким обычным, как люди, таким же как я. ОргАнов внутри не было, совсем. Я раздвинул его брюхо и полностью зарылся в нём, накрывшись его боком, как одеялом. Я лежал и глубоко дышал, казалось что тело дышит со мной в такт. Кажется сегодня я ещё не умру.
* * *
Ченрилы закончились, как и редкие ягоды. яб. не хотел, но надо писать елси я не будуписать, то сойду с ума.. я взял я тонкую ветку и кровь исполина стала марать бумагу , с каждым разом, когда я макаю палочку в тело серого
, тем больше я успокаиваюсь.
нет ни волков, ни зайцев, ничго, мне кажется даже деревья здесь одни и те же, высокие, с чёрной корой. Поодаль от моЕй ночвки я заметил ту жижу на земле.
* * *
От Георга стал_о вонять ещё больше, но я как будто начал привыкать, хотя трудно привыкнуть к подобному. Видеть стал плохо, глаза застилает прилипшая кровь, которая прилеплп не только к лицу.
* * *
я
н
а
ш
ё
л
наконец-то Нанашёл человека. Я сначала даже не поверил, от счастья плакал. Когда блуждал в поисках еды, наткнулся на землянку, немного покосИвшуюся, без окон, но пахнущую очень приятно. Я постучался, из двери показалась старушка, чутка скрюченная, но всё таки миловидная. Накормила, обогрела, отмыла от крови и гнили, хоть стал ненмого на человека быть похож. Дала рубаху белую с узорчатой вышивкой в виде солнца, даже набор с чернилами нашёлся. ДОм казался внутри порядком боЛьше и добротнее, чем снаружи, раза так в два. Сушились полевые цветы и травы, подвешенные под потолком, вокруг летали всевозможные ароматы, от горной ромашки, до пахучего коровьего молока. Мо-ло-ка? Корову она не держит, а а а до ближайшей деревни кучу времени тащиться через эти бесконечные овраги и заросли. В этот момент я услышал, что ничего не слышу. Старушка начала таить чёрной гнилью, в ушах нарастал чудовищный пи
ск. Дом прохудился, пласты стен шлёпались на пол, мигом тая. ОбнаЖЖЖилось мяса, клубки
чернявый жил, гнильных
жёлтых наростов, размерами с яблоко, которые появлялись и сразу же лопались.
Комната, то скукоживалась, то расширялась. Дом дышал. С потолка потянулись розоватые хоботки, с острыми окончаниями, точно наконечники стрел. Они пытались присосаться к затылку или шеи, а если не получалось, то начинали выплёвывать из себя густую чёрную жижу, которая липла к ногам. Бабушка рассыпалась вместе домом , она извивалась, ковыля,ла ко мне,тянуларуки,спотыкаясь,оан засунула мне длинные пальцы в рот, затем затолкав руку по локоть, принялась вырывать воздух из глотки. БЫ-ли ощущения, что меня лакают изнутри, проводя шершавыми языками вдоль рёбер, одновременно с этим лобызая сердце со всех сторон.
* * *
Я проснулся или нет, я не понимаю, кожа вся в чёрном. Вокруг лишь холодных рыжий камень, по которому струйками стекает жижа. Голова была ясной, давно такого не чувствовал. Из света только свеча, весящая в металлической чаше под потолком. Она освещает большую часть комнаты, ржавую дверь и главное — надпись на стене »Пиши", написанной жижей. И я писал, писал всё, вытаскивая, роняя и вновь вытаскивая из себя ощущения и воспоминая о прошедших нескольких дней. Вдалеке я услышал шаги. Дверь со скрипом открылась, я рефлекторно на четвереньках отбежал в угол, прямо под чёрную струю. В комнату заползла мышечная масса с многочисленными ножками, точно младенческие, которые росли по всему телу. По бокам болтались головы инквизиторов, с высунутыми языками, она рухнуло на меня, прижав к полу и будто погладило. После этого вместе со мной она поползла по коридору. Повсюду слышалось мычание и гул. Она приволокла меня в просторный зал, выкинув на холодный пол. С высокого потолка спадали белые гобелены с чёрным шаром в середине, чутка рванные, показывающие свою древность. В центре, под дырой в потолке, через которую проникал лунный свет, на исполинском троне из тушек людей и скота, слепленных между собой черной жижей и цепями сидело нечто огромное, нет, высочайшее, что царапало своим горбом потолок. На спинке трона полукругом крепился чешуйчатый драконий хвост, на котором, крепко уцепившись лапами, свисали крылатые бесы. Возле его чёрных ног клубками грелось кучу тварей, перевёрнутых, изуродованных, богопротивных, несуразных, будто вытащенных из кошмаров безумцем. Лика чудовища не было видно, на нём был огромный белоснежный саван, который полностью обволакивал голову, показывая лишь очертания, острые и ужасающие. Существо было полностью чёрным, как небо со съеденными звёздами и луной, да даже оно по сравнению с ним казалось бы солнцем в зените. Позади послышалось звон железа, который эхом раздавался по коридорам и бесконечно-огромному залу. Резкий и громкий, будто шли в тюремных колодках. На тонких металлических ходулях вместо ног, держась за грязные стены землистыми ручками ,ввалилась девушка с огромным , как дыня животом. Вместо девичьей аккуратной головки с волосами у неё была рогатая башка Георга, которая перевешивала тело, то в одну, то в другую сторону. С груди по шею шёл аккуратный шёв. Она напоминала оружие, точнее не она сама, а её вид: тонкая рукоять, в верхушке которой громоздится шар с острыми шипами. Его лик осветил всю комнату, он слепил, выжигал, заставлял выколоть глаза и засыпать их землёй. В центре его головы, будто сияло солнце, белое, пустое, которое не грело, а холодило тело и душу. Из головы полезли вертлявые щупальца, похожие на лепестки подсолнуха. Чёрное существо жестом подозвало девушку к себе. Кончиком пальца он вонзился в голову серого, тот застенал, припав на колени. Из глаз, ноздрей, по подбородку изо рта пошла чёрная пена. Серый закрыл глаза и начал говорить глубоким голосом. М̾͑̚О͐͘͝Ё̓̔͝ Ӥ́̚̕М̈́̈́̀Я̿͑͝ Т͊̈́̈́Е̓͌̕Н͐̾̔Е̓̀̚Б̓͌Р͛̚͝И́͆̕С̐̾.͑͘̚ Я͋͊͠ Д̒̈́Р̈́͆̕Е͒͘͝В͛͆͘Н̽̽̔Е͆̈́Е͊̽͌,͌́̕ В̽͒̔А̔͌̔Ш̿̈́͝Е̾͛̚Г͊̒̚О͐͋͠ К̿̒͝О̒̿̿Р̔̽̈́О̓̾̕Л̈́́͝Ё́͊͘В́̐͠С͌͑Т̐͝͝В͐̿͆А́̒͊,̾͘͝ К͊̽О͊͆͊Р̾͒͘О̽͒͝Л̐̀Е̒͒В͊̕͝С̒̚͝Т̕͝В̈́̒͒А̽̒͝ С̐̐̈́Е̐͝͝Р͊́̚Ы̽̓͘Х́́̿ И́͊̒ Д̀͐̕А̐̾̕Ж̿̀͘Е͒̓͝ Д̽͊͛Р͆͌̈́Е̒̓͝В͑͋͝Н̾͑͝Е͌̓̒Е͒̚ В̔̈́С͆́͋Е͋̕͠Х͆̈́͠ В͊͆̒А͒̾̐Ш͊͊͘И̿̚͘Х͛̈́́ Р͑̽̐О͑̒͘Д̀̒͠О͌͆̕В̀͌͝ В̔̓͠М̽̀͠Ѐ̾С͌͒͠Т͑͐Е̐͆͠ В́̈́̕З͑͋͑Я̈́͝͝Т͒̒͘Ӹ́̈́͌Х̽͒,͒͛͠ П̀̾͘О̀͋͌М̾͌̕Н̐͆͛О͌͋̈́Ж̿̾͊Е́͑͠Н̈́̈́̚Н́̈́́Ы̀̕Х́̓̀ Н̒̈́͝А́̽͝ Н̓̈́͆И͊̚Х͌̓̔ Ж̿͘Е̽̽́.͋͊ М͐͛͠Н̔͠͝Е͆̚ С̀́͘Т̾͋͠О͑̀͛Л͆̈́͝Ь̚͠К̾̈́̓О̀͐͋,̓͒ С̀̚К̈́͝͠Ӧ́̒̓Л̓͑͘Ь̿͑̽Ќ̕Ӧ́̿ С͊͒͊В̕̚͝Е͊̐Т̐́͘И̓͘͝Т͑̈́͝ С͐̔̐О̔̽́Л̿́̕Н͛́̕Ц̔̔̽Е̽͛̚ Н̐͛̚А͆̓̈́Д͋͊͝ В̓͆͊А̾͋̔Ш̔͋И̐̐͊М͋͑̈́И͊̈́͐ Г̈́͛͆Ӧ́͝Л̀̐О̾̀̿В̿̾̓А̔͌М͋̕͠И̐̒͝,́̔͝ Н̾̔͘О̐͒͛ Э̕͘͝Т͆͆̿О͌̈́͋ С͆͆̀О͋͠Л̾̓͌Н͊̈́̿Ц̐̾̔Е͆͠͠ Л̈́͘͘О̐͋̽Ж̀̾Н̿͘̚О̔̀͌Е̓̕͘,̐̚ С̐͊͆К̚͠͝О̒͐Р̓͛̚Ӧ́͌̒ В̒͆̐Ӟ́̚̕Ӧ́̐͝Й̿͑͌Д̀͆̚Ё́͊͋Т͐͋́ И̾͆͝С́̚͝Т̓͊͌И͑͊̒Н͑͑͝Н̓͊͋О͒̽͛Е͊͒͊,̈́̀͠ С͒͋̀О͆̓͐В̐̿С͌̔̓Ё́͒М͊̽̾ Д͐̈́͠Р̓͒͋Ӱ́̕͘Г̓̐͝О͌͝͝Е͋̒͒.͌͘ — Сказала серый, поглаживая живот, — О̔͌̒Д̿̈́͐Н͆͒͑А͌͘͠К͋̀͝Ӧ́́͝,̈́͐̾ Н̿̕͠О̒̓͝В͊͑̓Ӧ́̓́Й͑̈́̒ Ӭ́̓̓П͐̈́̾О̽̓̈́Х̈́̾̓Е̓͒͠ К̓͋͝Р̓͌͘А͋́͒С̽̔͘И̓͊̚В͆͘͝О͊͐͐Е̽͐̒ Н͊̒̓А͐͌͝Ч̓͊͛Ӓ́͝͝Л͑̈́͘О̿̾͝ И͋͒̈́ Т̓̈́Ы͐͛͑ В͐͋̈́П͌͒О̾̔͝Л̈́̓͐Н͑͐͐Е͐͐̈́ П͒̒͠Ӧ́͛͘Д͌͝Х͆̓͠О͑́͝Д͌̓͠И̓͌͘Ш̓͑͘Ь͌͌͑ Н̒̚͝А̐͛̽ Р͐͠͝О͒͋͆Л̽̈́͝Ь͠͝ Л́̒͝Е͒͌̕Т̒̈́О̒̐̚П͐̈́И́͝͝С͒̾̿Ц͒̓͠А͑̓̀.͋͊
Дорогая, Оливия, я кажется вернусь домой.
Автор: Mookzu