Моя бабушка знала очень много историй. Даже старуха Изергиль могла бы ей позавидовать. Её истории рассказывались от поколения к поколению. Возможно, её я и навещал в деревне только из-за них. Истории действительно были старые. И чем старее была её история, тем более магический эффект она оказывала на меня.
Я хочу рассказать одну из них. Для меня эта история является самой страшной. Т.к. про меня. Но я в нее уже естественно не верю, но в детстве она меня до жути пугала. До сих пор, когда я вижу ИХ из окна, по проселочной дороге, из автобуса мурашки линчуют меня своими отбойными молотками до изнеможения.
Собственно, под великим и ужасным словом «их» я имею в виду огни на горизонте. Да, даже и не на горизонте, а если ты просто их видишь издалека, то сразу вспоминается одна малоприятная история.
Все лето в детстве я, как все не очень нормальные люди, проводил в деревне. Собственно, у той же вышеупомянутой бабушки. И мало того, что я проводил там и детство, как говорит бабушка, в младенчестве я бывал у нее в деревне ничуть не реже, ввиду занятости родителей. Собственно, как и у каждой ненормальной деревни, рядом с нами был лес. И все было бы ничего, и я бы не писал этот рассказ, и вы бы не читали его, ежели в этом лесу не жили б «Хурри». Да, вроде бы именно так. Бабушка поясняла, что хурри это древний кочевой народ, который уже давно вымер, но в тех лесах жила семья, считавшая себя их потомками. Представили, да? Деревня. Рядом лес. Там живет семья, которая поклоняется 79-ти божествам, приносит в жертву животных и вообще живет по древним обычаям. Но мало того, животных для своих безобразий «хурри» крали у деревенских. И в ту ночь, когда они выбирались за животными, они разводили огни у себя в лесу. Жители, конечно, предпринимали меры, но если чья-то кошка или собака вечером не возвращалась домой, мало кто осмеливался ночью выходить из дому. Как же их ненавидели деревенские. «Попадись мне на дороге одна такая «харря», (так они называли древнюю народность «хурри») порвал бы на куски» - врали они друг другу.
На самом деле они до жути боялись ту семью. Бабушка рассказывала, что их дети постоянно ходили все грязные, черные-черные, глаза их были темнее копоти, длинные волосы свисали подобно канатам. Но самое страшное было то, как она описывала их движения. Они были резкими, неуклюжими, агрессивными, и самое, что меня отпугнуло, неестественными. Ненавижу неестественность. Так и представляю, как эти мелкие носились с деревенскими детишками, выворачивая руки и ноги. Ах, да, они играли с деревенскими детишками. Это больше всего вызывало недовольство у местных. И однажды произошла ошибка…
Дети этих «хурри» опять пришли в деревню, чтобы снова порезвиться с местными, но в одной из их долбанутых игр, один самый мелкий из «хурри» цапнул за руку не менее мелкого деревенского. Тот, соответственно, прибежал к мамке, нажаловался, мол так и так – цапанул. Его мамка подняла тревогу на всю деревню, этого мелкого, виновного в неудачном поедании ребенка начали колотить. И как-то так получилось, что доколотили до смерти в его грязных, как копоть глазах.
Остальные ребята из этого семейства что-то начали верещать на своем и свалили в леса. Моя бабка сразу смекнула, что произойдет дальше. В обычаях таких древних семейств действует в основом одно, крайне замечательное правило: «зуб за зуб», да «око за око». Вечер в этот день подкрался в деревню особенно быстро. Первым делом зажглись эти огни. Красные, яркие, как никогда. Эти огни говорили, что они придут. И многие понимали, за кем они придут на этот раз. Собаки сводили с ума хозяев, звеня цепями, пытаясь сорваться с них и лая во всю пасть. Бабушка сказала, что спрятала тогда меня в шкафу, чтобы они не нашли. Но не все были такие смышленные, как бабушка. Крики матерей сотрясали ночной воздух. Бабушка рассказывала, как луна отбрасывала на пол когтистые огромные ветви, запросто превращающиеся в руки одна, за одной. Руки пытались найти меня, пытались утащить, пытались отомстить. Тени рук неуклюжими, агрессивными, неестественными движениями прошлись по всей деревне. В деревне жило не особо много народа. Был убит один ребенок. Он был убит его же одержимой бабкой. Не людьми из леса, а старой бабкой. Единственное, что сделали эти «хурри» это просто зажгли огни. Они просто зажгли огни. И эти огни свели с ума всю деревню. Но мне кажется, они знали, что случится. И во всей этой истории я чувствую себя уцелевшим. Чувствую себя почему-то виновным за тот случай. Та семья из леса, естественно, пропала. Но, почему я решил написать сейчас об этом? Ах, да, сейчас я со своим ноутбуком нахожусь в деревне и через окно в лесу вижу эти красные огни. За мной.