Кристина останавливается, чтобы перевести дыхание и оглядеться. Кругом беспорядочно торчат березы и сосны, покачиваются на ветру ветки ежевики и шиповника. Травяной запах перемешивается с хвойным, а солнце печет так бессердечно, что хочется перенестись в самую суровую зиму, зарыться с головой в сугроб да там и остаться. Еще рюкзак этот — внутри всего-то пара бутербродов и недопитая бутылка воды, но по ощущениям почти что мешок с картошкой. Жаль, что дорога такая убитая и пришлось оставить машину на обочине еще два часа назад.
Кристина тяжело вздыхает: тропинка поднимается вверх, и с каждым шагом подъем все круче. Будь это какая-нибудь обычная прогулка, она бы давно повернула назад, чтобы мчаться домой, высунув руку из открытого окна машины. Потом принять холодный душ, обсохнуть и еще раз принять холодный душ.
Но это не обычная прогулка. Слишком долго Кристина грезила об этом путешествии. Слишком много сил потратила, чтобы оказаться здесь. Теперь нельзя поворачивать назад.
Через пять или шесть километров будет крохотная деревушка. Кристина была там ровно десять лет назад, когда им с сестрой Ирой едва исполнилось по одиннадцать. Родители, профессиональные фотографы, приехали сюда, чтобы сделать шикарные снимки природы для какого-то журнала, а детей притащили, потому что не с кем было оставить. Жители деревни уверили, что никаких опасных хищников в округе нет, поэтому родители отпустили Кристину с Ирой побегать, пока сами занимаются работой. Тогда была такая же жара, так же пахло травами и хвоей. Это все, что Кристина помнит про тот день. Вечером ее нашли на опушке леса без сознания с ушибом головы, а Ира пропала без вести. Потом были поиски, вертолеты над лесом, люди в ярких оранжевых жилетах, собаки, но все безрезультатно. Мама много плакала, а папа постоянно кричал на кого-то по телефону.
Кристина долго не могла принять, что Ира не вернется. Ей чудилось, что сестра вот-вот с хохотом выпрыгнет из-за угла. Что сестра разбудит ее ночью и попросится лечь под одно одеяло, потому что приснился кошмар. Что сестра мелькнет в толпе лиц в школьной столовой и попросит занять место в очереди к буфету. Но шли недели, потом месяцы, потом годы. Иногда Кристина просила родителей отвезти ее в ту деревню, чтобы поискать Иру, но всегда получала один ответ: «бригада спасателей не нашла, а ты и вовсе заблудишься».
Тысячу раз Кристину водили по врачам, однажды даже заплатили за несколько сеансов гипнотизеру, но это ни к чему не привело. Травма головы надежно стерла воспоминания о случившемся, не предоставив ни единого шанса достучаться до разгадки.
В этом году Кристина окончила институт и была, наконец, признана родителями достаточно взрослой, чтобы поехать на отдых без присмотра. Она не призналась о конечной цели путешествия, наврала про живописное озеро, куда обещала свозить подруга из соседнего города. С подругой даже был заключен уговор на случай, если мама решит ей позвонить или написать. Но мама поверила на слово, и теперь, подходя все ближе к деревне, Кристина хмурится от угрызений совести. С другой стороны, это все же лучше, чем сказать правду и в итоге никуда не поехать.
За прошедшие годы деревня ничуть не изменилась: пара десятков домиков из потемневшего от времени дерева, непуганые курицы, снующие прямо под ногами, любопытные жители, выглядывающие из-за заборов. Привязанная к столбику коза выглядит упитанной и деловитой. Дальше, рукой подать, начинается густой лес. Тот самый. Несколько раз Кристина искала информацию об этом месте в сети, но все тщетно, только пара очерков с порталов фотографов, где все хвалят красивую природу и отзывчивых местных.
— Куда это такая красивая намылилась? — раздается из-за спины так неожиданно, что Кристина ойкает, оборачиваясь.
Там невысокий мужичок лет сорока в майке-тельняшке и кепке, натянутой на самые глаза. Кожа такая загорелая, что кажется почти черной, а руки крепкие и жилистые. Грязные спортивные штаны закатаны по колено, из-за уха торчит замызганная самокрутка. Приветливо скалясь желтыми кривыми зубами, мужичок продолжает:
— Только не говори, что мимо шла, сюда забрести — это постараться надо.
— Я в лес, — говорит Кристина, неуверенно поправляя сползшую лямку рюкзака.
— И зачем же тебе этот лес?
В другой ситуации она молча прошла бы мимо, вежливо улыбнувшись, но незнакомец выглядит слишком уж добродушным и безобидным.
— У меня там сестра пропала. Десять лет назад.
Мужичок не удивляется:
— Было такое, припоминаю. Бедняжку всем миром сюда слетались искать, такая суета была. Но ведь так и не нашли?
— Не нашли.
— Тогда чего ты хочешь?
Этот вопрос Кристина задавала себе не один раз. Для чего ей эта деревня и этот лес? Что она сделает, прибыв сюда? В такой ситуации остается только надеяться на что-нибудь смутное и маловероятное. Например, что пробудятся воспоминания. Или, быть может, получится увидеть что-то, что спасатели упустили. Папа не раз говорил, что тело ребенка может лежать в кустах у тропинки, люди сто раз пройдут мимо и не заметят. Таких случаев немало. Но это слишком пессимистично. Глубоко в душе Кристина тешит себя фантазиями, что каким-то чудом может оказаться, будто Ира выжила и провела все это время в лесу, живя в избушке и питаясь кореньями.
— Просто посмотреть, — говорит она. — Я была маленькая, когда это случилось, мне не дали толком поискать. Наверное, теперь я смогу хотя бы немного успокоиться.
После заминки она добавляет с неловкой улыбкой:
— Да и вообще, вдруг она живая и обитает где-нибудь здесь. Вы не видели? Она должна выглядеть как я, мы близнецы.
— Да нет, — качает головой мужик. — Тут все на виду, все друг друга знают. А в лес я бы не советовал, у нас туда давно никто не ходит.
— Почему?
— Там встала Мутная вода, не пройти никак.
— Что за Мутная вода?
Мужичок переминается с ноги на ногу, оглядываясь. Только тут Кристина замечает, что их слушает по меньшей мере человек десять — за заборами, в окнах, на рассохшейся скамейке неподалеку. Старики и молодые, мужчины и женщины. Лица у всех одинаково загорелые и по-простецки дружелюбные. Никто даже не пытается скрыть, что подслушивает.
— Что за Мутная вода? — повторяет Кристина.
— Никто не знает, — отвечает дородная старуха, непонятно как оказавшаяся рядом.
Она одета в засаленный ситцевый халат салатового цвета. На голове косынка с узором из ромашек, а в руке деревянная клюка, отшлифованная прикосновениями мозолистых пальцев до глянцевого блеска. Тяжело опираясь на клюку, старуха наклоняется к Кристине так близко, что можно учуять запах пота и табака:
— А тебе если сказали, что не советуют туда ходить, значит, не ходи.
— Раз никто не знает, чего тогда бояться? — спрашивает Кристина.
— Чтобы бояться, не обязательно знать, — отвечает старуха. — Темные силы чувствуются душой, а не головой.
Внутри зыбко колышутся нехорошие предчувствия, а потом просыпается странная обида на этих людей:
— Почему вы не предупреждали про злые силы, когда мы приехали сюда с родителями в тот раз?
Старуха глядит в ответ ясным взглядом:
— В то время этого еще не было.
— А когда началось?
— В то время и началось.
Непонимающе переводя взгляд со старухи на мужика и обратно, Кристина пытается мысленно сложить пазл: в свой прошлый приезд они пробудили какие-то темные силы. Если на самом деле так, то исчезновение Иры не случайно, тут есть кто-то виноватый. Или что-то виноватое.
— Возвращалась бы ты домой, — говорит старуха. — А то стрясется еще чего.
Кристина кивает, отступая:
— Спасибо. Но я издалека приехала, схожу хотя бы посмотреть.
— Посмотреть можно, — улыбается мужичок. — Но близко не подходи и ничего не трогай.
— В лес ты все равно не пройдешь, — добавляет старуха. — Говорят же тебе, там встала Мутная вода. Никакой корабль ее не перейдет.
Когда Кристина разворачивается, чтобы уходить, старуха бросает ей в спину:
— Бойся Мутной воды!
Стараясь ни на кого не смотреть, Кристина удаляется почти бегом. И как только эти сумасшедшие умудряются создавать о себе благоприятное впечатление у приезжих? Надо будет написать собственный отзыв по возвращении.
Старая тропа уводит из деревни выше в гору. Когда домики остаются позади, деревья сгущаются, обступая со всех сторон будто строгие немые стражники. Это уже не та редкая поросль, что была совсем недавно. Тишина здесь непривычно плотная, а трава под ногами радушно мягкая. Если ты городской житель, то сразу чудится, будто попал в какое-то другое измерение.
Проходит едва ли больше получаса, когда тропинку перекрывает лужа, неподвижно застывшая у ног как огромный кусок стекла. В отражении видно кусочек синего неба сквозь прореху в зеленых кронах.
Кристина замирает. Взгляд мечется по сторонам: справа и слева непролазный бурелом покуда хватает глаз, другой дороги нет. Жара так и давит, забираясь в легкие душными щупальцами и иссушая все изнутри. Затея поисков Иры с каждой секундой кажется все менее разумной.
Мысленно отгоняя сомнения, Кристина присаживается у самой кромки лужи и недоверчиво щурится. Веет спасительной прохладой, так и хочется опуститься еще ближе. Это и есть Мутная вода? Она совсем не мутная — видно все дно с торчащими из грязи тонкими червячками корней, серый тяжелый камень, несколько прошлогодних листьев и много хвои. И так на пару метров вперед, а потом тропинка вновь выныривает на свет и уводит дальше, заросшая и еле различимая. Лес по ту сторону безмолвен, не слышно ни пения птиц, ни шума листвы. Даже солнце там будто бы приглушенное, неуверенные лучи едва пробиваются сквозь заросли.
Несколько минут Кристина чутко прислушивается, но уши так ничего и не улавливают. Зато сердце замедляет ход в неясной тревоге, словно почуяло что-то враждебное.
«Темные силы чувствуются душой, а не головой».
Теперь Кристина в полной мере понимает, о чем говорила старуха. Сам воздух тут пропитан чем-то обреченным и неосязаемым, будто стоишь прямо под падающей бомбой, и нет ни единого шанса увернуться. Пройдет всего несколько секунд, и все исчезнет.
«Бойся Мутной воды».
Но она совсем не страшная. Опасность исходит не от лужи, а из леса. Там есть кто-то, какой-то лесной дух, и прямо сейчас он глядит из дремучей глуши, не желая выходить. Он связан с исчезновением Иры, иначе и быть не может.
— Верни мне сестру! — кричит Кристина.
Голос тонет в чаще без какого-либо намека на эхо. Ответа нет, только все та же непоколебимая тишина. Не качаются ветви на ветру, не скачут по темным стволам белки, не зудят комары и мошки. Все застыло в предвкушении чего-то непонятного.
Кристина хрипло зовет:
— Ира!
И снова никакого ответа. Потому что никто ничего не скажет, пока она сама не зайдет в лес. Пока лично не вступит в контакт с этим безликим лесным духом.
«Никакой корабль ее не перейдет».
Сейчас это кажется смешным — глубиной Мутная вода почти по колено. Какой уж тут корабль? Главное, закатать джинсы повыше и не поскользнуться на камне.
И все же Кристина взволнованно стискивает зубы, протягивая руку к неподвижной поверхности. Лицо в отражении выглядит напряженным — брови нахмурены, губы сжаты. Когда пальцы погружаются, пуская круги по водной глади, Кристина вздрагивает от неожиданности — вода такая ледяная, что кости сводит почти мгновенно. Холод неспешно расползается по коже, и поначалу это кажется настоящей благодатью, потому что жара тут же отступает. Но проходит несколько секунд, когда ладонь краснеет и коченеет, тогда Кристина пытается ее вытащить, но не получается. Вода держит крепкой хваткой и неторопливо затягивает внутрь, будто где-то на дне открылся слив.
Упершись другой рукой в землю так, что хвоинки впиваются в ладонь, Кристина тянет изо всех сил, но все тщетно. Лужа засасывает глубже, мелкая рябь на поверхности искрится и разбрасывает солнечные блики, а холод усиливается с каждой секундой, и вот вместе с дыханием изо рта уже вырывается пар.
— Помогите! — кричит Кристина, когда рука увязает по локоть.
Надо было хотя бы на мгновение предположить, что опасения местных не могут быть беспочвенными. Им-то виднее, они ведь живут рядом. Нельзя быть такой глупой.
Рука, совершенно онемевшая, уходит все глубже. Кристина всхлипывает от натуги и дергает из последних сил, едва не вывихивая плечо. На короткое мгновение хватка воды ослабевает, и в душе вспыхивает отчаянная радостная надежда, но потом тиски сжимаются снова, дергая в ответ, и Кристина падает в лужу всем телом.
Она машинально вытягивает руки вперед, чтобы упереться в дно, но его нет. Вода поглощает целиком, одним махом принимает в неуютные объятия. Неизвестно откуда взявшееся течение уносит куда-то вниз, крутя и бросая из стороны в сторону. Перед глазами мелькает то солнечный свет сквозь волнующуюся прозрачную толщу, то черная темень бездны. Холод такой сильный, что проникает в каждую клетку тела, добирается до мозга костей, до нервов крепко сжатых зубов.
С трудом удерживая себя в сознании, Кристина машет руками и пытается грести, но ничего не выходит. Когда-то она ходила в бассейн, где училась разным подводным трюкам, многие из которых помогли бы сейчас вынырнуть, но все навыки мгновенно позабылись, съеденные яростной паникой. Проходят драгоценные секунды, а она так и барахтается, бесполезно бултыхая ногами.
Когда кислород в легких заканчивается, а в голове начинает меркнуть, вода говорит:
— Ты вернулась.
Голос звонкий и мелодичный. Кристина мгновенно узнает его, хоть и не слышала целых десять лет.
— Пей.
Еле трепыхаясь как попавшая в каплю смолы муха, Кристина смотрит на вырвавшиеся изо рта пузырьки воздуха. Они бодро уносятся вверх, к свету и свободе, а она все глубже и глубже падает вниз. Вода устремляется в ноздри и рот, заполняя все нутро. Она студеная и соленая.
— Это мои слезы.
Сознание отключается, и перед глазами, будто цветные сны, вспыхивают воспоминания.
Они убежали далеко в лес. Гораздо дальше, чем разрешили родители. Тут вкусно пахло природой, было светло и жарко. Красиво чирикали птицы где-то в высоких кронах, беззаботно порхали коричневые бабочки, похожие на летающие кусочки сосновой коры. Кругом сплошь зелень с вкраплениями ярких ягод. Кристина и Ира много смеялись, собирая по пути самые красивые листья, чтобы подарить маме. А потом вышли к обрыву глубокого оврага.
Все произошло слишком быстро. Ира наклонилась, чтобы посмотреть вниз, не удержала равновесие и упала, в последний момент схватившись за ногу Кристины. Они едва не полетели кубарем вместе, но Кристина зацепилась руками за шипастый куст. Так прошло несколько мучительно долгих минут. Ира кричала и плакала, а пальцы Кристины были готовы вот-вот разжаться от напряжения и боли. Все их красивые листики упорхнули вниз, напоминая тех бабочек. Очень скоро Кристина поняла, что вдвоем не выбраться. Можно либо сорваться обеим, либо толкнуть Иру и выбраться самой. И больше нельзя ждать. Она зажмурилась, когда ударила сестру ногой. Сразу стало легче, и, тяжело дыша, Кристина выползла наверх.
Ира все еще катилась по обрыву в клубах пыли, кувыркаясь и маша сломанными руками. Совсем не кричала — наверное, сразу ударилась обо что-то и потеряла сознание. Утирая грязными руками слезы и сдерживая крик, Кристина побежала по тропе в сторону деревни. Надо позвать взрослых, они будут ругаться, но потом что-нибудь сделают, и все будет хорошо.
Ира вернулась за ней на опушке. Глаза не видели ее, но душа чувствовала повсюду — в траве под ногами, в окружающих деревьях, в самом воздухе. Она не хотела отпускать Кристину. Хотела, чтобы они остались здесь вместе. Она цеплялась за платье ветками, лезла в лицо паутиной. Она подвернулась под кроссовкой корявым корнем, и Кристина с размаху упала, сильно ударившись головой об камень. Потом стало темно.
Жадно хватая ртом, Кристина выныривает из воды и выползает на сушу. Жара с готовностью набрасывается снова, пытаясь согнать холод с кожи. Мягкая трава щекочет ладони. Дрожа всем телом и отплевываясь, Кристина выпрямляется, чтобы осмотреться. Это другая сторона, куда боятся ходить местные. Значит, она перешла Мутную воду. Сделала то, что никакому кораблю не по силам.
По тропинке, аккуратно перешагивая разросшиеся сорняки, приближается светловолосая девочка в ярко-синем платье, ничуть не поблекшем за прошедшие годы. Тяжелые ветви склоняются над ней, будто охраняя. Это она все время была лесным духом, наблюдающим из зарослей.
Тоска и скорбь вспыхивают внутри ядерной вспышкой, такой сильной, что Кристина невольно прижимает руки к груди:
— Я… Не хотела. Это я виновата, мне так жаль, мне очень…
— Ничего, теперь никто не виноват. — Ира останавливается рядом и показывает пальцем. — Смотри.
Обернувшись, Кристина видит саму себя, плавающую в Мутной воде лицом вниз. Руки раскинуты в стороны, волосы легонько колышутся как водоросли, доставая до дна. Одна лямка рюкзака оторвалась, и он плавает рядом будто дохлая раздувшаяся рыба. Широко распахнув глаза, Кристина подходит ближе, чтобы увидеть в отражении еще одну светловолосую девочку, как две капли похожую на ту, что вышла только что из леса. Горечь в груди медленно блекнет, выцветает как краски на забытом под ярким солнцем фото.
Ира глядит неподвижным внимательным взглядом:
— Теперь мы вместе.
Она берет сестру за руку и тянет за собой в темную чащу. По пути Кристина последний раз оглядывается на Мутную воду.
— Скоро она высохнет, — говорит Ира.
— Почему?
Она улыбается:
— Потому что я больше не буду плакать.