Катя Солдатова уже несколько месяцев работала в «Гринлайт Телеком». Официально это был колл-центр, но здесь занимались исключительно мошенничеством – работники звонили доверчивым гражданам и под видом сотрудников банка выуживали у них данные банковских карт, после чего оставляли людей с многотысячными долгами. Наверное, Катя не была особо выдающейся среди отморозков, и какая-то человечность в ней всё-таки присутствовала, но Катерину совсем не волновали переживания обманутых людей. Она считала, что в этой жизни каждый сам за себя и вертится каждый так, как умеет. Да и вообще, внимательнее надо быть, когда тебе звонят или ты договор подписываешь.
Стандартный рабочий день. Катя пришла на своё рабочее место – так уж получилось, что компания арендовала с десяток небольших кабинетов в бизнес-центре, в каждом сидело по два-три сотрудника. Катина коллега – Наташа – была на больничном, поэтому Катя сегодня в кабинете оставалась одна. Она поздоровалась с коллегами из соседних кабинетов и уселась за свой компьютер. На её столе лежала целая россыпь SIM-карт, несколько самых простых кнопочных телефонов. Но в последнее время сотрудники «Гринлайт Телеком» звонили с помощью компьютера – хитрая программа копировала настоящий номер банка, что сильно повышало уровень доверия обманываемых. Поэтому сим-карты и телефоны могли пригодиться в крайнем случае.
Солдатова решила зайти к своему начальнику – Алексею Одинцову. У них были довольно неплохие отношения, и два-три раза в неделю они вместе пили чай. Алексей даже и не возражал, что Катя некоторое время в начале рабочего дня тратит на небольшие посиделки с ним – у них и без строгой соблюдения трудовой дисциплины очень хорошие доходы.
– Доброе утро, Лёша! – Катерина вошла в его кабинет. — Как у тебя дела?
– Привет, – скромно улыбнулся Алексей, – Да вроде неплохо. Ну что, как обычно?
– Конечно, давай.
Алексей предпочитал чай с лимоном, а Катя – без сахара. Чайник уже вскипел, они разлили по чашкам заварку, и Лёша поделился с ней какими-то пирожными.
– Ну что, Катерина? Готова к новым рабочим подвигами? – Алексей не мог скрыть своей радости от предстоящего «рабочего» дня.
– Конечно, конечно. Слушай, в этом месяце вроде бы неплохо получается. Сколько там уже? Миллионов пятнадцать? А это всего половина месяца! – Катерина с удовольствием надкусила пирожное, тут же салфеткой стерев лишний крем с губ.
– Точную цифру даже я не знаю, это сама знаешь, у кого надо спрашивать, – Одинцов показал пальцем вверх.
– У Меркулова.
– Ой, какой лимон сегодня кислый попался, — сказал Алексей, отпив чай, — да, у того самого. Честно говоря, я и сам не люблю с ним контактировать. Такой кадр, конечно…
– И не говори. Ну, Лёша, пойду собирать нам кассу, – улыбнулась Катя и встала из-за стола.
— А что надо говорить друг другу каждое утро? Без лоха и жизнь плоха! – бодрым голосом сказал Алексей.
– Лох не мамонт – лох не вымрет! – засмеялась Солдатова и направилась к себе в кабинет.
Распечатанная база для обзвона лежала перед Екатериной на столе. Так, кстати, и правда было удобнее. Фамилия, имя, отчество, номер телефона, в каком банке есть счета и карточки, адрес проживания. Удивительно, что за деньги так легко можно купить и такое. Все звонки проходили стандартно – кто-то сбрасывал сразу, кто-то понимал, что его пытаются развести, кто-то на полном серьёзе верил в это и переводил мошенникам деньги. К слову, удивительно, что их до сих пор не закрыли, ведь счёт обманутых одним только «Гринлайт Телеком» шёл уже на десятки в месяц, если не на сотни. Конечно, высокое положение господина Меркулова, который являлся владельцем фирмы, очень сильно облегчало деятельность, но неужели такое везение будет безграничным?
В дверь неожиданно постучали.
– Войдите! – сказала Екатерина.
– Кать, привет, – в кабинет вошёл завхоз Анатолий.
– Ой, дядь Толь, здрасьте!
Дядя Толя – он же Анатолий Иванович — бывший военный, работавший в здании завхозом. Помогали всегда друг другу по мелочи – Катя учила Анатолия компьютерной грамоте, а тот всегда старался её угостить или делал мелкий ремонт у неё в кабинете. Добрый и всегда весёлый Анатолий с настоящими гусарскими усами очень тепло относился к Екатерине. Наверное, в первую очередь из-за того, что не знал, чем она занимается.
– Катя, а мне тут Таня варенье тебе передать просила. Малиновое.
– Ой, дядя Толя! – радостно воскликнула Катя, – большое спасибо передайте Татьяне Григорьевне. Моё любимое!
День начинался куда нельзя лучше. Катя решила приступить к выполнению своих рабочих обязанностей. Найдя последний отработанный телефон, она спустилась на строчку вниз.
– Галактионов Пётр Вадимович. Вклад в «Инкоме».
Катя быстро набрала номер телефона. Послышались стандартные нудные гудки. Трубку довольно быстро взяли.
– Здравствуйте. Пётр Вадимович?
– Да, здравствуйте, это я – ответил достаточно молодой голос.
– Вас беспокоит Светлана Трифонова, я менеджер по работе с клиентами банка «Инком Бизнес Банка». У службы безопасности есть подозрения, что вашей картой воспользовались злоумышленники. Вы осуществляли сегодня перевод в восемь утра на сумму восемьсот тысяч рублей на имя Сергея Александровича С.?
– Нет, не осуществлял, — спокойно ответил Пётр Вадимович.
– Похоже, действительно произошла кража ваших данных. Пётр Вадимович, мне необходимо передать в службу безопасности все сведения об этом происшествии. Для этого мне нужен номер вашей карты, срок действия и три цифры на обратной стороне карты. Так мы внесём её в список безопасности и карту уже никто не взломает.
На другом конце провода усмехнулись. Похоже, Пётр Вадимович сейчас бросит трубку.
– Да, вот дела. Перевели у меня восемьсот тысяч рублей. А у меня на карте всего было триста. Как так, Светлана?
– Они воспользовались особенностями системы, — Катя знала, что надо отвечать в таком случае, — остальные деньги ушли у вас в минус. Теперь вы останетесь должны банку почти восемьсот тысяч рублей, но это легко исправить.
– Конечно, понимаю. Светлана, можно один вопрос?
– Да, разумеется.
– Светлана, а вы когда-нибудь чувствовали, что смерть дышит вам в спину?
Катя на мгновение нахмурила брови. С какими только идиотами она не общалась – слышала и не такое.
– Пётр Вадимович, это не относится к теме нашей беседы. Нам нужно решить с вами вашу проблему, — Катя чувствовала, что этими пространными разговорами он только затянет время.
– Конечно, конечно. А как смерть тихонько проходит рядом с вами и поглядывает на вас?
– Пётр Вадимович, я буду вынуждена завершить разговор. Ваша речь выходит за установленные правилами рамки приличия.
– Ваша речь, Светлана, ничем не лучше. Мошенничеством попахивает.
– Вы сейчас обвиняете сотрудника банка в мошенничестве, Пётр Вадимович.
– А вы, наверное, сейчас этим самым мошенничеством занимаетесь, да, Екатерина?
«Откуда он знает моё имя? Но ведь мы с ним незнакомы!» — Катю бросило в холодный пот. Она умела сдерживать волнение и казаться непробиваемой, но в этот раз ей потребовались большие усилия, чтобы голос не начал дрожать.
– Но трубку вы не бросайте. Мне надо с вами поговорить.
– Наши звонки прослушивает наша служба безопасности.
– Я знаю. Они потом тоже послушают. Им полезно будет. И да, Катя, сделай вид, что у тебя всё под контролем. Сердечко-то вон как забилось, слышу, — засмеялся Пётр Вадимович, — и так, Катя. Сколько ты времени уже занимаешься подобными вещами? Ты не стесняйся, отвечай.
– Я работаю здесь уже четыре с половиной месяца, — ответила Катя чуть дрожащим голосом.
– Да, немало для такой деятельности. Сколько на твоём счету уже обманутых? Пять? Десять? Пятьдесят человек?
– Я никого не обманываю, — сказала Катя уже увереннее, — мы просто…
– Просто что? Катя, отвечай честно. Ты уже насчёт Светланы наврала.
Катя сбросила вызов, но ей сразу же перезвонили. Она взяла трубку.
-– Ты думаешь, что я не перезвоню? – это вновь был Пётр Вадимович, — ты хотя бы сейчас не ври. Давай честно с тобой поговорим. Или ты хочешь, чтобы я стал звонить твоим коллегам и твоё грязное бельё разбрасывать, а, Катерина? Может, припомнить июль две тысячи восьмого? Или сразу к шестому мая две тысячи десятого перейдём, прямо на улицу Академика Королёва?
Солдатова, услышав эти даты, была готова разрыдаться. В две тысячи восьмом они с друзьями вломились пьяные в какой-то дом, находящийся в частном секторе, устроив там пьянку, в результате которой они случайно его подожгли. Как оказалось, это было единственное жильё проживавшей там бабушки лет семидесяти. Хозяйка была на даче и не сгорела, но пережить потерю дома, в котором она прожила всю свою жизнь, не смогла. Виновных никто не нашёл.
А в две тысячи десятом было ещё хуже – Катя, к слову, опять не очень трезвая, натравила своего парня на её тайного поклонника, который регулярно присылал ей цветы и шоколадки. Она давно догадывалась, что это её бывший одноклассник – обычный парнишка, наверное, несколько замкнутый, но тихий и спокойный. Тогда ей хотелось не просто, чтобы он от неё отвязался: она хотела его унизить, чтобы он знал своё место. Позвала одноклассника на долгожданное для него свидание. Они встретились около небольшого пруда в глубине парка, куда незаметно пришёл её парень и набросился на ухажёра. Надо сказать, что молодой человек у неё был очень вспыльчивый. А итог как всегда в таких случаях печален – одна оконченная жизнь и другая незавидная, двенадцать лет которой пройдут в стенах строго режима. Она быстро исчезла из его жизни по понятным причинам, оставив его наедине со своими размышлениями и загубленной судьбой, тихонько пройдя свидетелем событий и уехав из города.
Такие подробности знала только сама Катя и её пара друзей. И если в случае с домом были в курсе хотя бы её друзья, то во втором знали разве что сотрудники правоохранительных органов.
– Ладно, Катерина, — продолжил Пётр Вадимович, — не хочешь общаться, значит, буду общаться с твоими коллегами. Вот они поржут, а!
– Нет, не надо! Давайте поговорим!
– Вот, другое дело, — довольным голосом ответил её собеседник, — ну так сколько, а, Кать?
– Я не считала, — Солдатова вновь занервничала.
– А хочешь я тебе скажу сколько? Точную цифру? Такое даже твоё начальство не знает. Сорок семь! Катя, деньги тебе принесли сорок семь человек!
Почти пятьдесят, да?
– Ну…да.
– Да, много. Самый минимум – сорок тысяч. Самый хороший результат – один миллион восемьсот тысяч рублей! Впечатляющие результаты. Классный бизнес, да? Вложений почти никаких, зато какая прибыль. Вот, что творят технологии. Ну да ладно. Тебе самой-то нравится?
– Я ещё пока не поняла, — Екатерина смотрела куда-то в потолок и не знала, что ей делать.
– Но ведь зарплата хорошая, да? Лучше, чем тебе бы платили, если бы ты всё-таки стала социальным работником?
«Он знает обо мне всё, но откуда – я не знаю», — поняла Солдатова.
– Ладно, отвечу за тебя – продолжил Пётр Вадимович, — больше. У них же зарплата тысяч пятнадцать. А тебе же не хочется жить такой жалкой жизнью. Убирать за бабками старыми, ходить за продуктами для них, слушать их бесконечное нытьё. Фу! А вот промотать в клубе двадцатку за вечер, не опасаясь, что денег не останется – другое дело! Согласись, намного же лучше?
– Намного, — Катя была в шоке, что собеседник знает о ней столько, — можно встречный вопрос? Откуда вы всё это знаете?
– У меня надёжные каналы, — хихикнул Пётр Вадимович, — кстати, это был неправильный вопрос. Точнее, он тоже должен был прозвучать, но сначала ты должна была спросить кое-что другое. Правильный вопрос, госпожа Солдатова, должен звучать следующим образом – «Кто вы такой?». Ну, давай, спроси.
– Кто вы такой?
– Галактионов Пётр Вадимович! Да ладно, шучу. Но это действительно, Катерина, невероятно важный и нужный вопрос! Думаю, что ответ на него тебя поразит, поэтому мы чуть с ним повременим. Но, как ты могла догадаться, я не Галактионов Пётр Вадимович. Хотя это имя мне нравится. Звучит солидно. Ладно, вернёмся к нашим баранам. Вот у меня ещё такой вопрос к тебе – что ты чувствуешь, когда какой-нибудь дед перечисляет тебе деньги, отложенные на его похороны? Давай честно, сама знаешь, сейчас ещё какую-нибудь болячку сковырну.
– Ничего особенного, — спокойно ответила Катя.
– Да, интересно вы живёте, Екатерина Георгиевна. Даже мускул не дрогнул? Дед копил-копил, с пенсии откладывал, тут копеечку, там копеечку. Ты ему звонишь и говоришь, что у него деньги воруют. А он пошёл, в банкомат деньги внёс, туда-сюда, оп! – и плакали его кровные сто тысяч. Он же их лет пять откладывал, чтобы родных не обременять на случай собственной кончины. Помнишь такого, где-то в начале твоей деятельности? Антон Ильич. Кстати, он, когда это всё понял, то с инсультом свалился. Пару месяцев полежал и умер. А хоронить не на что, представляешь? Родственники в долги залезли, сами тоже были не такие уж и богатые.
У Кати внутри всё похолодело.
– Что, стыдно стало? А дедов, значит, обманывать не стыдно? А вдруг у всех твоих обманутых жертв остался неприкаянный дух, который ходит и бродит по земле, чтобы найти своего обидчика и ему отомстить? Представляешь, к тебе бы сейчас этот дед пришёл?
В тот же момент в дверь стали очень сильно стучать.
– Открывай, скотина! – Солдатова тут же узнала голос того самого Антона Ильича и чуть было не упала со стула, — я по твою душу пришёл! Открывай, кому говорю!
– Нет, пожалуйста, не надо! – вскликнула Катя, заползла под стол и стала рыдать от страха.
– Открывай, сказал! – продолжил обозлённый старческий голос, — я сейчас дверь топором выломаю! Шваль! Да я тебя на части живьём резать буду!
Удары по двери усилились. Казалось, ещё чуть-чуть и посыплется штукатурка. Антон Ильич – или тот, кто выдавал себя за него, — стал орать так, что у Кати чуть было не заложило уши. Отборная матерщина лилась вперемешку с проклятиями. Казалось, что ещё немного и достаточно прочная деревянная дверь развалится, но шум тут же прекратился. Катя взглянула на дверь и никак не могла успокоиться. Ей было нечем дышать. Руки, которыми она вытирала смешавшиеся воедино пот и слёзы, стали чёрными от растёкшейся косметики.
– Как тебе такие спецэффекты, а? – спросил Пётр Вадимович, — круто я придумал, да?
– Что это было? – Екатерина продолжала всхлипывать.
– Это один из моих любимых приёмов. Давным-давно обманутая жертва приходит к своему обидчику и мстит! А хочешь, мы и визуальных эффектов добавим…
– Хватит, пожалуйста, не надо! – Солдатова никак не могла успокоиться.
– Что не надо? В дверь стучать? Звонить?
– Ничего не надо! Ничего!
– Ладно, честно, больше не буду. Кстати, есть в нашей беседе один момент, о котором я пока умолчал. Рассказать или сама посмотришь?
– Давайте, — Катерина высмаркивалась в платок, — рассказывайте.
– Возможно, тебе в один момент показалось, что я кто-то из обманутых тобою людей и каким-то образом тебя нашёл. Так?
– Да, так.
– Но потом, когда я озвучил некоторые моменты из твоей биографии, ты, наверное, подумала, что я уже не только обманутый тобой человек, но и некто, который смог найти про тебя такие подробности. Да?
– Да, — Катя уже даже немного успокоилась.
– Но теперь ты начинаешь сомневаться, что я вообще человек. Или ещё нет?
– Ещё не начала.
– Но близко к этому, да?
– Да. Уже начинаю сомневаться. Ты тварь! Ты не человек, ты тварь!
– Вот тут ты, Екатерина, права, очень даже права! Я действительно не человек.
– Так кто же ты, а? – процедила Солдатова.
– Я возмездие! Страшно звучит?
– Не очень.
– И правда. Слишком пафосно, наверное. Но хочешь по-настоящему страшно? На самом деле я не возмездие. Вот такой внезапный поворот сюжета!
– Ты клоун. Жалкий клоун! Тебе в цирке надо выступать, ушлёпок, с такими идиотскими шутками!
– Нет, Екатерина. Цирковое искусство меня не очень интересует. Я хотел бы стать просто актёром. Но меня пока устраивает и режиссёрское кресло. Ну ладно, мне уже тоже это надоело. Хочешь набить мне морду – я в кладовке. Не шучу, правда. Я прячусь именно там. Можешь прямо сейчас проверить.
– Это же ловушка. Ты сейчас оттуда вылезешь и меня убьёшь.
– Нет. Честное слово.
Солдатова бросила гарнитуру на стол и тут же отправилась в кладовку, прихватив с собой кухонный ножик, валявшийся около микроволновки. Кладовка была чуть подальше от её кабинета, буквально за поворотом. Подойдя к двери, Катя прислушалась – в кладовке была абсолютная тишина. Тогда она попыталась её открыть, но дверь оказалась заперта. Но ей повезло – в этот же момент проходил дядя Толя.
– О, Катенька, а ты чего тут?
– Ой, мы опять с вами встретились! – нервно заулыбалась она, — слушайте, а не можете кладовку открыть? Мне кажется, там мыши завелись.
– Мыши? В кладовке, Кать, да там кроме порошков и швабр есть-то нечего! – засмеялся Анатолий.
– Ну вы откройте, давайте посмотрим.
– Только отойди, Катенька, пожалуйста, чтобы ничего на тебя не упало. Эту дверь надо открывать очень аккуратно, особенно в последнее время.
Дядя Толя порыскал в кармане, нашёл нужный ключ и стал медленно открывать дверь. Катя резко схватилась ручку двери и потянула на себя. На неё тут же упала швабра.
– Катя, чего с тобой такое? Ты куда торопишься? – удивился Анатолий.
– Да дядь Толь, ничего страшного. Просто устала. Секунду, а это что на полу?
Катя увидела, что вдоль всего порога была насыпана соль ровной небольшой горкой. Упавшая швабра немного разбросала соль, сломав эту горку.
– А, так это чтобы…
В тот же миг дядю Толю схватила чернота из кладовки и дверь за ним тут же закрылась. Катя с воплем убежала оттуда и закрылась у себя в кабинете, вновь залезла под стол и стала безостановочно рыдать. Ещё немного и её сердце просто не выдержит – у Солдатовой давно были с ним проблемы и после этих приключений оно снова начало покалывать. На её телефон кто-то звонил, но она не могла взять трубку – у Кати началась безостановочная истерика, которая никак не утихала. Она уткнулась в свой шарф и просто рыдала в него. Звукоизоляция была очень хорошая, поэтому вряд ли её кто-то бы услышал. Спустя пять минут, Екатерина всё-таки чуть успокоилась и увидела, что на её телефоне было около двадцати пропущенных с одного и того же номера. И вот опять позвонили.
– Алло! Кто это?
– Ну как кто, — в трубке послышался Пётр Вадимович, — а с кем ты до этого разговаривала? Катя, не тупи. Это ж я, Петя! Как видишь, я не соврал и ты вполне себе жива и здорова.
Галактионов захохотал.
– Как тебе финт с дядей Толей? Хочешь ему трубку передам? Или, быть может, ему самому подойти?
– Да что ты такое, тварь?! Что ты такое?!
– Не нервничай. Иди и выпей стакан воды.
– Урод! Тварь!
– Пей, говорю. Иди и воды себе налей.
– Чтоб ты сдох! Подавись!
– Ладно, Екатерина, давай заканчивай свою истерику. Иди и пей воду.
Катерина почему-то послушалась. Встала, отряхнула одежду, глубоко вдохнула и выдохнула, налила стакан воды, выпила залпом и вернулась на место.
– Я выпила воду.
– Молодец. Мы можем продолжить наш разговор. Итак, сейчас вопрос о том, кто я или что я волнует тебя больше всего, так?
– Да, — Катя неожиданно даже стала немного спокойнее.
– На основе увиденного ты можешь сделать определённые выводы. Есть ли у тебя мысли на этот счёт?
– Ты…ты…дьявол, демон…не знаю, как это называется…
– Верное направление, Катя, очень верное направление! Человечество в последнее время с огромным удовольствием выгоняет Бога оттуда, откуда это только возможно. Но видишь ли ты гром и молнии? Может, какой-то мор или кровавая бойня втянули весь мир в себя? Нет. Бог, как подлинный джентльмен, просто ушёл от вас. А когда уходит Он, то приходим мы. Все барьеры сломаны, поэтому человечество обороняется по старинке, ну, например, как дядя Толя. Соль на пороге, символы защитные на окнах, зеркала завешивают. Ты, наверное, и сама такое видела. Но ты же ни в Бога, ни в чёрта не верила, да, Катя?
– Да, — её голос задрожал.
– Согласен – в такое любой прогрессивный человек верить не будет. Но мы в вас верим вне зависимости от того, верите ли вы в нас! Благодаря твоей импульсивности, ты сломала последнюю защиту в вашем офисе, которую сделал, кстати, сам дядя Толя. Допотопная, несерьёзная, но для таких как мы – рабочая. Без тебя я бы такое и не вытворил! Молодец! Ты думала, что все вокруг свихнулись, когда стали говорить про чертовщину. По крайней мере, вы так называете нас. Но в действительности – они были правы. Как это не парадоксально, меня совершенно не волнует ни твой моральный облик, ни облик тех, кого ты обманула. Мне вообще наплевать, что ты подобной деятельностью занималась. А раз уж на то дело пошло…
– Что?
– Я готов ответить на тот вопрос, который ты задала. Кто я или что я. Ответ очень прост. Но он тебе не понравится. Совсем не понравится.
Чернота полностью закрыла окно и стала просачиваться под дверь. Катю пробила крупная дрожь, а из-за соседней стенки стали слышны леденящие душу крики.
– Я просто из тех, кто любит потомить свою пищу перед ужином.