Эта история написана в рамках осеннего турнира Мракотеки (октябрь — ноябрь 2023 года)
Идем с дедушкой по лесу. Середина октября, вокруг все желтое, коричневое, красное — красивое. Под ногами шуршат палые листья. Мне нравится пинать золотистые кучки, вызывая маленькие листяные взрывы. Дедушка иногда сворачивает с тропы в чащу и делает какие-то пометки на стволах деревьев. Неожиданно, где-то совсем рядом громко трещит и шелестит. Поворачиваюсь — никого, только листья кружатся в воздухе и качаются ветки кустов. Страшно. Дедушка выныривает из кустарника, вовсе с другой стороны. Рассказываю ему.
— Не бойся, Листопадничек! – Улыбается дедушка, белая полоса на его лице смешно морщится. — Это лесные хозяева балуются, они не тронут. Ты лесу не враг, пошумят и уйдут.
Листопадничек – это я. Это из какой-то старой детской сказки про смелого и глупого зайчонка. Надеюсь, дедушка так называет меня не потому, что я глупая. Может быть, потому, что я тоже родилась в октябре (сегодня, кстати, у меня день рождения — пять лет!). Или потому, что волосы у меня были желтые, с медным оттенком палых листьев, совсем как у бабушки.
— А кто у леса хозяева, дедушка? Я думала, ты тут хозяин!
— Что ты! В лесу много хозяев, а я что — простой лесник, хозяевам помощник.
— Директор комбината самый главный?
— Не, какое ему — он и леса-то не видел никогда. Самый главный, понятно, Леший, всем лесом руководит, нас с тобой не замечает. Мы для него, как муравьи для слона – у него своих забот хватает, некогда ему нас пугать. А есть еще и хозяева помладше. Это вот слепой дедушка Листин шалит, сам небольшой, тело из листьев, ходит-шуршит. Обычно бабка Листина его по лесу водит за руку. Руки у нее из шишек, да сама куда как строгая, но к людям не пристает и Листину не велит. А когда бабка по своим делам уходит, он уж сам ходит, куда хочет, вот и пошаливает понемногу. Кто лесу зло делает, тому, может, и вредит, а нас не тронет, нет.
— А как же он знает, куда ходить и не заблудится, дедушка? Если слепой?
— А по запаху! Ему палая листва дорогу указывает. Листья, они ведь по-разному пахнут. Я, пока слепой был, и по лесу с бабкой за ручку ходил, сам почуял – и у деревьев, и у листьев свой запах, у дуба – один, у клена — совсем другой. Про сосну или ель и говорить нечего — уж их любой учует. А когда в лесу смеркаться начнет, тут уж слух и нюх сильнее зрения помогают.
Эту историю я знаю. Когда дедушка был молодым и работал на заготовках, на пиле порвалась цепь и ударила его по лицу. Говорили, что он мог ослепнуть насовсем. Видит он до сих пор не очень хорошо. Бабушка ухаживала за ним целых три месяца, пока зрение не начало возвращаться, а потом умерла. Мама с папой тогда очень боялись, что дедушка начнет пить от одиночества и тоски. Переезжать к нам в город он отказался, хотя мама его звала, и остался жить в своем деревянном домике, похожем на сказочную избушку. Я к нему приезжаю на выходные, гостевать.
Закрываю глаза, вытягиваю руки и пытаюсь идти вслепую, по запаху и по слуху. Через несколько шагов цепляюсь ногой за ветку и падаю. Дедушка ловит меня и смеется. Обход продолжается, домой мы вернемся только к вечеру.
* * *
Представляете – я в Москве, вот так вот! И тут в августе ужасно жарко. Как это произошло? Случилось самое настоящее маленькое чудо – внук одного из дедушкиных друзей уехал жить не то в Грузию, не то в Армению (или вообще в Казахстан?), и у него осталась пустая квартира на юго-западе Москвы. Сдавать он ее не хочет, поэтому с радостью предоставит мне на время учебы, с условием, что я буду платить за коммуналку и не устраивать там оргии. Ну и второе чудо – это то, что он профессор одного института, и может взять надо мной неофициальное шефство, если я поступлю на геологический факультет, а если я решу подключиться к его научной работе, то есть шанс и на аспирантуру. Это, конечно, дедушка постарался – рассказал ему, наверняка, и про мою золотую медаль, и про результаты ЕГЭ. За это дедушке, конечно, большое спасибо.
На семейном совете решили – а почему бы и нет? Геолог, конечно, не айтишник и не дипломат, но зато – романтика! Горы, леса, палатки, изгиб гитары желтой, лыжи у печки стоят – и все в таком духе. Интересно. Решением семейного совета мне, между прочим, было строго указано, что если я загуляю, буду плохо учиться и с позором вылечу, то меня первым же самолетом транспортируют домой. И учиться я пойду уже тут, в лесном техникуме – коммерческий в Москве мы даже всей семьей не потянем. Поэтому, придется напрячься. Особо велено было бояться первой сессии и первого курса — он самый сложный, а дальше втягиваешься. Денег мне было обещано давать столько, чтобы с голоду не умереть, но вот кутеж устроить точно будет не на что. Хотя дедушка, когда совет расходился, украдкой сунул мне конвертик с десятью пятитысячными купюрами – у нас тут это целое состояние, между прочим!
Все прошло по плану – документы приняли, в квартиру пустили. Квартира небольшая, но уютная, рядом с огромным диким парком. Родители помогли мне устроиться на месте, погуляли со мной по всяким туристическим местам, и улетели домой, наказав обязательно звонить, если что-то пойдет не так. Теперь я здесь одна, и мне, если честно, немного страшновато. Но я обязательно справлюсь. Встречай меня, столица!
* * *
Гуляю по парку. Раньше я представляла себе, что парк — это посаженные ровными рядами деревья, асфальтированные прямые дорожки, подсвеченные ночью радостными фонариками, киоски с фастфудом и шумная толпа празднично одетых людей – у нас в областном центре парк именно такой. А тут ЛЕСОпарк, наполовину парк, наполовину лес – непонятно. Деревья старые, с узловатыми стволами. Дорожки и киоски есть только в самом начале, там, где большие поляны с ухоженной травой и площадками для шашлыков. Там людно, бегают радостно собаки, играет музыка и горят фонари. Но стоит отойти чуть подальше – и оказываешься в самом настоящем лесу. Дорожки сменяются тропинками, которые потом тоже растворяются среди деревьев, появляются овраги, заросшие кустарником, укромные полянки со следами тайных посиделок – выгоревшими кругами костров, пустыми бутылками и сигаретными окурками. Однажды, прогуливаясь где-то в отдаленной части парка, я набрела на небольшое озеро, затаившееся среди деревьев. Теперь это мое секретное место, сюда я прихожу отдыхать от города.
Москва меня угнетает. Ее слишком много для такой маленькой меня – много людей, много машин, много шума – много всего. Может быть, если бы здесь у меня были друзья или мама с папой, было бы проще, но я совсем одна. Одногруппникам я, похоже, не нравлюсь – очередная деревенская выскочка, приехавшая покорять столицу. Меня не буллят, меня просто старательно не замечают, и никуда не зовут. В этом есть и свои плюсы – остается куча времени на учебу, и учусь я сейчас почти лучше всех в группе (если б не противная химия!). Но вечерами в пустой квартире мне иногда становится невыносимо тоскливо, и я прихожу сюда – погулять в сумерках, посидеть на берегу волшебного озера с электронной читалкой, покуривая сладкую «одноразку» и бросая в воду камешки. Дядя Сережа, парковый сторож, старичок, чем-то похожий на дедушку, узнает меня, и каждый раз говорит одно и то же: «Опять пришла, полуночница? Дождешься, ограбят или убьют!» Но мне, почему-то, не страшно. Каждый раз, как учил меня дедушка, я приношу с собой немного вкусняшек – гостинцы парковым Хозяевам. Глупо, конечно, для такой взрослой барышни, верить в сказки, но мне почему-то кажется, что я могу им понравиться, и тогда со мной точно ничего не случится, по крайней мере тут. Домой я возвращаюсь уже затемно. Парк (или, все же, лес?), смывает плохое настроение, как уютный теплый душ.
* * *
Сижу дома и жду, когда придет Никита. Мы собираемся пойти в очередной клуб, где сегодня вечером играет очередной модный ди-джей, Кит никогда не пропускает такое. На тусовках у него всегда полно знакомых, он то и дело исчезает, оставляя меня одну. Обычно я таскаюсь за ним хвостиком с коктейлем в руках и просто мило всем улыбаюсь. Меня ни с кем не знакомят, но мне этого и не нужно – говорить под оглушительные басы все равно не получится. Да и вообще, мне не очень нравятся эти люди – если они пьяные, то пытаются смешно и противно клеиться ко мне, как только Кит уходит, если под веществами, то им на меня пофиг. Никита не такой, с ним мне интересно и всегда весело, жаль только, что он любит такие места. Лучше бы сходили в кино или театр – я еще ни разу не была в московском театре, а ведь тут настоящие звезды играют! Ну и ладно, это все равно лучше, чем киснуть дома одной.
Мы познакомились с ним на Патриаршьих прудах, куда я поехала в выходные, чтобы посмотреть на то место, где Берлиоз повстречался с Воландом. Походила по аллейкам, поискала памятные места и таблички, подивилась ценам в кафе, и присела на лавочку — съесть мороженое и перечитать кусочек «Мастера и Маргариты», под настроение. Увлеклась и не сразу сообразила, что это именно ко мне обращается высокий, симпатичный парень. Вопросительно смотрю на него.
— Редкое сочетание красоты и ума. — Кивнул он на читалку в моей руке. – Что читаешь?
Я молча протянула ему книгу. Он без интереса пробежался глазами по странице и вернул.
— В такую погоду надо гулять, а не сидеть за книжкой. Пойдем?
И мы пошли гулять по городу, и гуляли до поздней ночи, а потом поехали ко мне ночевать, потому что он жил где-то за МКАДОМ и добираться было дорого и далеко. Но ничего такого не было, не подумайте! Несмотря на то, мы спали на одном диване. Да я бы и не позволила. Он мне конечно, понравился, но не рановато ли, на первом свидании? Да это и свиданием-то назвать нельзя. Вот так мы и познакомились.
В дверь стучат. Это точно Кит – у него даже стук какой-то такой, уверенный и напористый. Открываю дверь. Он, как обычно, выглядит великолепно.
— Полли, выглядишь потрясно! – Никита прикрывает глаза рукой, якобы ослепленный моей красотой, и чмокает меня в щеку. От него пахнет хорошим табаком и чуть-чуть алкоголем – видимо, где-то с кем-то уже встречался. Значит, сегодня гуляем до утра.
Завтра лабораторная, и мне надо бы готовиться, но учебник по химии лежит забытый в углу стола. И да, теперь я Полли. Но печенья мне предлагать не нужно.
* * *
Я пришла на свое озеро, чтобы поплакать в одиночестве. Все идет как-то неправильно. Я не понимаю, что будет с моей учебой. У меня три задолженности по семинарам и докладам по химии, и я уже начинаю бояться, что не получу допуск и вылечу на первой же сессии. По другим предметам все тоже не очень. На занятиях, вроде бы, получше, хотя хронический недосып все-таки сказывается. Иногда я ловлю себя на том, что дремлю посреди лекции или тупо залипаю в пустую тетрадь. А вот заниматься дома совсем не получается. Когда приходит Кит, мы с ним гуляем, смотрим бесконечные сериалы, или идем на какую-нибудь тусовку, после которых я сплю до обеда. Весь следующий день в голове как будто гуляет ветер, отдаваясь эхом в пустой черепушке, и совершенно ничего не получается делать. Когда Никита пропадает на несколько дней, я даже ощущаю нечто вроде тихой радости, и стыжусь этого. Он мне, правда, нравится – с ним всегда весело, и легко. Еще он всегда успокаивает меня и говорит, что все будет хорошо, и я слишком напрягаюсь по любому поводу, а от этого бывают всякие навязчивые состояния и депрессии.
Еще я не понимаю, какие у нас все-таки отношения. Мы общаемся уже почти месяц, а я до сих пор о нем почти ничего не знаю. Вроде бы он из Самары или из Саратова, или из Саранска – иногда мне кажется, что он каждый раз специально называет разные города, но он только смеется и говорит, что у меня память, как у золотой рыбки. Он ночует у меня, когда захочет, но я не знаю, где он живет, когда он не у меня. Я не знаю никого из его друзей или знакомых. Я не знаю, чем он занимается – как он сам говорит, «мутит разные темки». Иногда он приносит ко мне какие-то коробки и свертки, но на следующий день они пропадают. Самое главное, что я не понимаю, нравлюсь ли я ему – вроде бы, он милый и заботливый, но ни разу даже не попытался меня поцеловать, а на мои откровенные намеки делает вид, что их не понимает. Это вообще нормально? Хотя кто я такая – обычная понаехавшая селянка с дурацким именем Полли…
Сижу, реву, как маленькая дурочка. Позвонить родителям и вывалить на них все в надежде, что они помогут? Или собраться с силами и решать свои проблемы самостоятельно, как взрослая? А хватит ли у меня сил на это? В общем, я совсем расклеилась…
Налетает порыв ветра и бросает мне в лицо ворох желтых листьев, как будто лес решил дать мне пощечину. Наверное, мне сейчас как раз и нужна такая живительная отцовская оплеуха – соберись, Листопадничек! Но я уже не храбрый зайчонок, а всего лишь маленький и испуганный попугайчик Полли. В шуме деревьев мне слышится осуждение. Иду домой.
* * *
У меня День Рождения. Утром позвонила мама, и мы с ней немного поплакали – мама, потому что это мама, и она соскучилась, а я – потому что понимаю, что меня все дальше затягивает в какую-то сосущую черную дыру, из которой, мне, похоже, не выбраться. Ничего, мама, недолго тебе плакать, скоро увидимся – думаю, сразу после зимней сессии. Потом был папа, который пытался звучать бодрым и веселым. Хотя, думаю, когда он положил трубку, они поплакали вместе с мамой. Иногда я думаю, что своим взрослением я напоминаю им о том, что они стареют, и начинаю чувствовать себя чуть-чуть виноватой. Потом были друзья и подруги — все они, конечно, рассказывали, как мне завидуют, и советовали оторваться по полной.
Насчет «оторваться по полной» я, конечно, не уверена. А уверена я в том, что сегодня точно разберусь в наших с Китом отношениях. Сегодня я поставлю вопрос ребром – что же все-таки между нами? Сегодня я готова на все – либо сегодня у нас все случится, и мы наконец-то станем настоящей парой, и у нас все будет по-настоящему, или на этом все закончится. Мне кажется, что оба варианта меня устроят – неопределенность меня уже, честно говоря, достала. Я решила похозяйничать — приготовила пару легких салатов и запекла кривоватый мясной рулет в духовке. Пока ждала и готовила, ополовинила бутылку шампанского — для создания боевого настроя. Но за другой не пошла – пусть кавалер сам позаботится о своей даме.
Никита появился уже ближе к вечеру. Стук в дверь был совсем другой – нервный, резкий. Наверное, если бы за человеком гнались зомби, а впереди была бы спасительная дверь убежища, то он стучал бы именно так. Вид у него тоже был так себе, совсем не праздничный – краше в гроб кладут.
Вот и отметили День Рождения. Вот и поговорили.
* * *
Мы подходим ко входу в парк. Кит что-то рассказывает, пытаясь выглядеть веселым и уверенным в себе, но я вижу, что он нервничает. У меня у самой внутри застыл склизкий холодный комок неестественного спокойствия – наверное, так работает природный антистресс в критических условиях. У ворот нас уже ждут его «партнеры» — геометрически квадратный, с круглой, стриженной под машинку, головой, парень в спортивном, и бородатый молодой южанин, почему-то одетый в форму курьера, за плечами квадратный рюкзак. Никита останавливает меня рукой, и подходит к ним. Разговаривают. Вижу, как они оценивающе смотрят на меня. Никита машет мне рукой. Я подхожу ближе.
— Твой сказал, что ты согласна помочь ему отработать долг, — дружелюбно говорит Круглоголовый, цепко оглядывая меня с ног до головы. Я неохотно киваю.
— Вот и отлично! Все видели, что она добровольно согласилась, никто не принуждал? – Со значением спрашивает он, Кит и Бородач с готовностью подтверждают. Смотрю на Никиту, он старательно отводит взгляд в сторону. – Ну, теперь можно и отметить начало долгого и взаимно приятного сотрудничества! Куда пойдем?
— У меня тут в парке место есть укромное, где можно нормально посидеть, без свидетелей, — неожиданно говорю я. – Если замерзнуть, конечно, не боитесь.
— Веди, найдем, чем согреться! Вон у нас целый чемодан, да, братан? — Круглоголовый оживляется. – А то эти пивнухи надоели уже!
Бородач меланхолично кивает, и мы заходим в ворота. Вижу встревоженное лицо дяди Сережи, он крутит пальцем у виска и грозит мне кулаком – куда, мол, собралась, дурища, с такими чучелами! Дурища уверенно кивает и идет с чучелами дальше — будь, что будет.
Приходим на берег моего озера. Круглоголовый восхищенно присвистывает.
— Смотри, братан, какое место козырное – красота! Не ступала нога человека! Щас мы это исправим!
Он сноровисто собирает ветки посуше, чиркает зажигалкой и разводит небольшой костер. Отлично, теперь мой девственно чистый берег теперь будет загажен черным пятном кострища. Символичненько, учитывая, что меня может ждать в дальнейшем, и может быть, даже сегодня.
В чемодане Бородача нашлась бутылка водки и упаковка пива. Пачку сосисок Круглоголовый растерзал, нанизал на веточки и теперь жарит над костром. Чокнулись одноразовыми стаканчиками (мне, по-джентельменски, разбавили соком). Нифига себе, у меня все же получился настоящий День Рождения! Не такой как ожидалось, но уж лучше, чем совсем никакой. Как минимум, будет что вспомнить. Внутри потеплело, ледяной комок постепенно растаял. Я лениво сижу на толстой ветке у костра, потягиваю одноразку и смотрю в огонь. Вспомнился родной поселок – сколько таких вот костров мы там пожгли… Никита сидит, нахохлившись, и все время молчит. Мне неприятно на него смотреть – такой он жалкий, совсем непохожий на обычного себя. Бородач не пьет, тычет пальцем в телефонный экран. Круглоголовый блаженствует.
— Ты знаешь, Полин, я же хотел сначала тебя сразу по хардкору пускать. Этот, — небрежный кивок в сторону Кита, — накосячил знатно, кучу денег нам теперь должен. Большу-у-ю такую кучу, как у Скруджа в «Утиных историях». Я вижу, ты девчонка правильная, просто не с тем человеком связалась, бывает. Он ведь, урод, все знал, что мы тебе готовили. Но раз уж сама подписалась, соскочить не получится, извиняй. Но ты не бойся. Мы тебя не обидим, для начала на вебку поставим, а дальше посмотрим, как дела пойдут. Еще и сама заработаешь, потом спасибо скажешь…
Солнце почти село, вокруг все окрашивается в мягкие пастельные тона. Достаю телефон, чтобы сделать снимок. Круглоголовый вопросительно смотрит на меня.
— Лес красивый, как в сказке, — смущаясь, объясняю я ему.
— А что нужно дэлать в волшэбном лэсу? – Это Бородач. Он, оказывается, все слышит. – В волшэбном лесу нужно есть волшэбные грыбы!
Круглоголовый аплодирует, Никита тоже оживляется. Из потайного кармана рюкзака извлекается пакетик с какими-то сухими кусочками. Бородач любовно делит их на четыре порции, мне – поменьше. Я хочу отказаться, но меня убеждают, что это безопасно и жутко интересно, а Бородач в этом деле опытный – проконтролирует. Ну что ж, один раз живем, как говорится, оторвусь по полной, как и советовали мне мои далекие друзья.
Грибы страшно горькие, сухие и волокнистые. С огромным усилием пропихиваю их в себя, и спрашиваю – что теперь? Говорят, ничего теперь. Сиди и жди.
Сижу и жду. Ничего не происходит. Наступают ранние сумерки. Вспоминаю далекий дедушкин лес, и его истории про листья, которые пахнут каждый по-своему. Закрываю глаза, глубоко вдыхаю – и на меня обрушивается целая какофония запахов. Я чувствую корицу и пряный лавровый лист, сладковатый мед и перечную мяту, и множество других, которые невозможно описать словами. Медленно открываю глаза. Рот открывается сам собой – запахи никуда не исчезли, только теперь их еще и видно. Разноцветные дымки и туманы пастельных оттенков окутывают все предметы, смешиваясь в самых причудливых сочетаниях. Деревья мягко горят, как сюрреалистичные факелы. Поднимаю пригоршню листьев к глазам. Горький дубовый запах — желтый. Пряный клен – пастельно-красный. Свежая береза – бледно-салатовый.
Я так увлеклась разглядыванием чудесных цветов, что, когда позади меня громко захрустели ветки, чуть не свалилась со своего насеста. Оборачиваюсь и вижу невысокую фигуру в зеленой штормовке (совсем, как у дедушки!). Чувствую тяжелый, красно-бордовый запах. Вглядываюсь в лицо под капюшоном – но лица там нет. Вместо него неряшливый пучок сухой листвы и веток. Фигура ласково протягивает ко мне руку, как будто хочет обнять. Из рукава штормовки тоже торчат красные кленовые листья, похожие на растопыренные пальцы. Вторую руку она держит за спиной.
— Ко мне дедушка Листин пришел! – Радостно кричу я. – Вы его не бойтесь, он добрый!
Парни поворачиваются ко мне, и я успеваю увидеть, как их лица искажаются. Потом, налетает лиственный шквал, и вот они везде – летают вокруг меня разноцветными бабочками, скрывая все и оставляя за собой разноцветные шлейфы древесных ароматов. Я кружусь вместе с вихрем, ловлю их руками, смеясь, и окончательно растворяюсь в красно-золотом мельтешении.
* * *
Во рту – отвратительный горький привкус вчерашних грибов. Я лежу на кровати одетая, рядом стоят грязные ботинки с налипшими комьями глины и сухими листьями. Сажусь. В голове стучат молоточки. Я одна дома. На столе в кухне – букет красных кленовых листьев в вазе, очень красиво, наверное, Кит захотел извиниться. Иду в ванную. Смотрю на себя в зеркало – зрачки расширены, а глаза слишком блестящие, но в целом – вполне неплохо, если не считать нескольких мелких веточек, застрявших в волосах. Под ногтями черные полукружья грязи. Мою руки. Стекающая с них вода почему-то розового цвета.
* * *
Сижу на берегу моего тайного пруда. Кит не приходит уже неделю, и я даже не знаю, радоваться мне или грустить. Надеюсь, он решил свои проблемы, без моего участия, потому что Круглоголовый мне так и не позвонил. Конечно, без Никиты мне не так весело, зато, понемногу, со скрипом, мои учебные дела выправляются. В голове вечный туман – сказывается недосып и постоянное напряжение. На улице тоже туманно, сыро и грустно, Москва – город серого неба. Каждый день, возвращаясь с учебы, я зубрю, как проклятая, до головной боли, а потом прихожу сюда гулять. Парк постепенно вымирает – закрылись ларьки с фастфудом, куда-то пропал мой блюститель дядя Сережа. Только бессловесные восточные рабочие ходят с огромными фенами и сдувают с дорожек опавшую листву. Приходя домой, обнаруживаю в карманах пальто красные кленовые листья, хотя и не помню, что бы я их собирала. Обновляю букетик.
Просто сижу и вдыхаю запахи осеннего леса. Первый раз за долгое время чувствую себя спокойно. Мне даже кажется, что я все-таки смогу выбраться из той глубокой ямы, что я сама себе выкопала. Придется много и тяжело работать, но я справлюсь. Но не сегодня, сегодня я отдыхаю, набираюсь сил для дальнейшего рывка.
Опять этот треск и шелест за спиной, как будто кто-то ломится сквозь подлесок. Оборачиваюсь. Никого, только листья кружатся в воздухе и качаются ветки кустов. Дежа-вю. Но что-то изменилось, что-то не так, и я не сразу понимаю, что именно. Красные кленовые листья лежат слишком правильно, дорожкой алых птичьих следов на золотом ковре. Медленно, как во сне, поднимаюсь и иду по этим следам. Продираюсь через густые заросли кустарника и древнюю мертвую паутину к маленькому, заросшему кустарником, крутому овражку, наполовину засыпанному красными палыми листьями, как будто заполненному кровью. Странно, ведь здесь не так много кленов и осин. Кажется, как будто кто-то специально сгреб сюда всю красную листву со всего парка, чтобы я увидела это место. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть овражек поближе, нога соскальзывает на жирной, сырой глине и я лечу вниз, на самое дно. Некрасиво падаю, прямо вниз лицом на мягкое, сыроватое одеяло. Отплевываюсь, судорожно размахиваю руками, закапываясь в шелестящую, горько пахнущую массу. Натыкаюсь ногой на какие-то мягкие ветки, упираюсь в них подошвой ботинка, чтобы встать, с влажным хрустом они ломаются. Выпрямляюсь, тяжело дыша и отплевываясь, струйки пота щекочут шею и текут за воротник. Смотрю под ноги и холодею, сердце делает скачок и замирает где-то в горле. Это не разбухшие от влаги ветки – это кисть руки, яркое белое пятно на алом покрывале листьев. К горлу подкатывает тошнота, на ощупь карабкаюсь по скользкой стенке оврага. Поворачиваюсь и открываю глаза.
Вообще, я довольно впечатлительная, даже очень. Думаю, что не упала в обморок просто потому, что мой мозг уже просто перешел какую-то критическую черту и отключился. Чужими глазами я смотрела на бледную кисть — пальцы торчат в разные стороны, как сломанные ветки, рукав Никитиной куртки. Рядом, как раз там, где я так неуклюже барахталась, виднеется козырек курьерской бейсболки Бородача. Я не чувствую ветра, но листья, шурша, поднимаются в воздух маленькими вихрями. Не хочу смотреть на то, что мне собираются сейчас показать, однако не успеваю вовремя закрыть глаза и сглатываю при виде заботливо прикрытых листьями изломанных тел. И даже с закрытыми глазами я все равно ощущаю легкий сладковато-тошный запах.
За спиной трещат кусты, я открываю глаза, но не оборачиваюсь, потому что боюсь увидеть то, что может там стоять. Неожиданно густо падают желтые и коричневые листья, хотя ветра по-прежнему нет. На моих глазах тела тонут в красноватом золоте, страшная рука погружается последней, как у Терминатора в старом кино. Через несколько минут листопад прекращается, все снова скрыто от посторонних глаз. Я разворачиваюсь и ухожу назад по красной дорожке. Не оглядываясь.
* * *
Гуляю по парку. Деревья стоят совсем голые, на дорожках – первый нерастаявший снег. Дядя Сережа так и не объявляется – наверное, зимой парк не от кого сторожить. До озера сейчас не дойти – увязнешь в грязи по уши, поэтому я просто хожу, слушаю музыку и вдыхаю прозрачный холодный воздух. Вечером с девочками из группы идем отмечать первый сданный экзамен – отлично сданный, надо сказать.
Я, конечно, никому ничего не рассказала. Да и что я могла бы рассказать – что пришел сказочный леший и убил трех человек, которые могли бы испортить мне жизнь? Вы бы этому поверили? Я и сама в это не очень-то верю. Вот и в полиции вряд ли бы поверили. А мне нужно учиться, ведь первый курс – он самый сложный. И я знаю, что со всем справлюсь. Я же Листопадничек, отважный осенний зайчонок.