Случилось это позапрошлым летом, когда родители меня отправили на побывку в деревню, в глушь, чуть ли не в тайгу. Комаров тогда развелась тьма-тьмущая, видимо из-за того, что зимой было много снега, весной — воды, там и расплодились надоедливые насекомые. Жил я у бабушки в старом домике, на самом краю умирающего села. Окна комнаты, отведенной мне под место жительства, выходили на берег реки, вдоль которого тянулась ухабистая грунтовая дорога.
Была прохладная летняя ночь, я сидел дома, пил вонючий чай и смотрел какую-то передачу на одном из двух каналов телевизора. Приспичило покурить. Я накинул фуфайку и вышел на крыльцо. Небо было затянуто тучами, поэтому стояла непроглядная тьма, только лес виднелся на фоне неба, а я был не в состоянии разглядеть объекты в десяти шагах от себя. Курю. Слышу — кто-то идет по дороге, как-то странно идет. Темп ходьбы срывается, ноги шаркают по земле. Сначала подумалось, что очередной сельский пьянчуга возвращается домой. В три часа ночи-то? В такое время даже самые заядлые пьяницы уже спят либо под забором, либо дома. Странно, думаю. Продолжаю курить. Слышу — возвращается обратно, а страшно становится, ведь не видно, кто же это ходит так близко. Теперь уже невозможно было определить, в какую сторону идет это, оно либо топчется на месте, либо ходит кругами перед домом. Благополучно докурив, я вернулся домой и лег спать, так же благополучно забыв всё вышеописанное. Как оказалось, не надолго.
На следующую ночь я снова пил чай, правда другой, но не менее вонючий. Время пролетело, далее — ставшая уже привычной ночная сигарета, и можно спать. Но, как назло, не спалось. Я включил настольную лампу, раскрыл какую-то книжку ещё бородатых совдеповских годов и улегся поудобнее. Тут до моего слуха дошел странный звук: то ли шорох, то ли шелест вперемешку с чуть слышным гулом. Нет, не из шкафа и не из под кровати, как это должно быть. Я повернулся в сторону окна и увидел то, что заставило меня раскрыть рот от изумления. Комары. В стекло бились сотни маленьких существ, они беспомощно перебирали лапками, стараясь преодолеть невидимую преграду. Приглядевшись, я обнаружил, что не только комары пытались попасть в дом: мошки, мотыльки, какие-то еще непонятные насекомые. «Хоть бы в дом не залезли» — подумалось мне. На секунду я отвернулся и прислушался. Бабушка храпит, как трактор. А когда я обернулся, то увидел руки, прижатые к стеклу снаружи. Света настольной лампы не хватало, чтобы разглядеть хотя бы лицо, тем более насекомые уже вплотную облепили окно. Этот кто-то начал водить руками, размазывая насекомых по стеклу с противным скрипом. «Вот бедняга, закусали до смерти» — дурацкая мысль пронеслась в голове. А потом, в образовавшиеся бреши я увидел его голову. Зрелища, настолько фантасмагоричного и безумного, я не испытывал никогда. Несколько секунд я смотрел в его огромные глаза, размером с блюдца. То, что можно назвать головой, было покрыто волосками, толщиной с мизинец, как и руки существа. На том месте, где должен быть рот, были какие-то мохнатые отростки. Оно смотрело но меня, не издавая ни звука, скособочившись и наклонив голову, как ребенок. Я метнулся к кровати, достал из-под неё ружье — старый дедовский «ижак», нашел в комоде три патрона и десяток пустых гильз, но существа уже не было в окне. Скрип послышался из соседней комнаты. Я носился по избе, задергивая шторы, включая свет, где только можно (кроме спальни бабушки), но чудища так и не увидел.
Тогда ко мне вернулись человеческие чувства и мысли. Затряслись ноги, я уселся на пол, в обнимку с ружьем. А правильно ли я сделал, что включил свет? Ведь он привлекает насекомых. Нет уж, это лучше, чем сидеть в темноте. Что это было? Человек-комар? Это как человек-паук, только комар? Что вообще за бред? Не бывает ни людей-пауков ни людей-комаров! Незаметно пришел рассвет, и я так и заснул с этими мыслями, привалившись к стене. Мне снился лес. Он был одновременно серым, как пепел, и темным, как ночь, а сквозь ветви проглядывала безжизненная серая луна.
Наутро мне пришлось объяснять бабушке, что я делаю посреди комнаты на полу с ружьем в руках. Я решил не мудрствовать, а рассказать всё как есть, ожидая, что бабушка обвинит меня то ли в наркомании, то ли в алкоголизме. Вместо этого она выслушала меня, а затем удалилась, вернувшись через десять минут и волоча за собой другую бабку, закутанную в лохмотья и старую, как Октябрьская революция. Мне запомнились только её круглые мутные глаза и отсутствие бровей. Я ожидал, что та начнет рассовывать иконы по углам и брызгать вокруг святой водой, однако она стала раскладывать по дому какие-то звериные хвосты, камешки и кости. Она торопливо ходила из угла в угол, подвывая и что-то бормоча под нос. Моя бабушка была бледной, как смерть, а я решительно не понимал, что за перфоманс разворачивается перед моими глазами. На улице не было никаких следов пребывания существа, кроме примятой травы и засохших насекомых на стекле.
Подводя итог, скажу: в тот же день я уехал домой, не дожидаясь ночи. Я больше не возвращался в это село, в окна моей городской квартиры не ломились полчища насекомых и я больше не видел под окнами существа с телом человека и головой комара. Но изредка мне снится сон, где я вижу пепельный и темный лес с бледной луной в небе. Такая вот история, друзья.