Всё это началось, когда я подцепил паразита. В памяти до сих пор остаётся момент, когда в моём животе впервые что-то пошевелилось. В тот вечер я предпринимал очередную безуспешную попытку написать текст для песни, которую хотел посвятить девушке. Я встречал её каждое утро, каждый день и каждый вечер, когда выходил из дома. Она словно всегда ждала именно меня, сидя на старой зелёной лавочке и мечтательно глядя куда-то вверх, где не было ничего кроме неба. Даже в самый сильный ливень она оставалась там, раскрыв такой же зелёный зонтик, будто специально подбирая окружение под цвет своих глаз. Да, она никогда не запрещала мне заглядывать в них, когда я проходил мимо. Ни разу она не пресекла мой взгляд своим недовольством, ни разу не отвернулась и не сжала веки, как будто сама хотела показать мне всю их красоту.
На самом деле, эта девушка – то немногое, что осталось от меня. Меня настоящего, живого, ещё не попавшего в ловушку этого мерзкого червяка, поселившегося в моём животе и, кажется, добравшегося до мозга. Очередные строчки были перечёркнуты, смяты и выброшены куда подальше, а мелодия, как обычно звучавшая у меня за спиной, затихла, словно тоже разочаровавшись во мне.
Я сидел на соседней лавочке и старался не смотреть на неё. Потому что пока не заслужил, не был готов и не имел никакого права стать частью её жизни. Она, как обычно, смотрела вверх, на первые звёзды, украшающие вечернее небо. А я, как идиот, перебирал в голове все знакомые красивые слова, чтобы составить их них нечто прекрасное и достойное для посвящения ей.
И примерно в этот момент всё произошло. Значения этих слов потеряли всякий смысл, мелодия за спиной превратилась в какой-то монотонный стук, а весь мир вокруг вдруг стал таким чужим и незнакомым… Первые мгновения были довольно странными. Будто всё вокруг было нарисовано и размыто водой, оставив только знакомые очертания чего-то, что совсем недавно было частью моей жизни. Здания, прохожие, земля под ногами и небо над головой – всё превратилось в тусклые пятна, в которых я не мог ничего узнать… а потом, постепенно, меня перестало это удивлять, будто так и должно быть.
И только она, как яркий цветок среди бескрайнего поля однообразной травы, заставляла меня не бежать куда подальше, схватившись от отчаяния за голову. Только её мечтательный взгляд отвлекал меня от чьих-то толчков, будто пытающихся разорвать меня изнутри. Будто кому-то было мало места внутри меня, и этот кто-то пытался растянуть мой живот до комфортного размера, чтобы поудобнее устроиться и быстрее меня уничтожить.
Только фантазии о будущих успехах и надежды заслужить её внимание убеждали меня в том, что не всё ещё потеряно, что всё ещё можно исправить, нужно только разрезать живот и вытащить оттуда паразита. Кто может мне в этом помочь?
* * *
Пятна, которые когда-то были прохожими, стремительно поглощали друг друга. Большие жрали маленьких, маленькие больших, привычный мир превратился в мясорубку, беспрерывно прокручивающую через себя всё вокруг. Не было больше знакомой улицы – потускневшие силуэты домов и автомобилей медленно, но верно обрастали зелёной плесенью, всё больше напоминая то самое однообразное поле травы.
Попытки обратиться к кому-либо за помощью раз за разом проваливались – мои голосовые связки перестали работать, и все, к кому я приближался, просто поворачивались ко мне и тоже молчали в ответ. Наверное, если бы я мог рассмотреть их лица, на них отчётливо читалось бы удивление и неприязнь.
Я перестал спать по ночам. Каждый раз, пытаясь закрыть глаза и расслабиться, на меня наваливалась тревога, многократно усиленная беспрерывными толчками внутри живота. Эта мразь росла, набиралась сил и готова была полностью занять моё тело, вытеснить остатки личности из мозга и заразить каждого встречного. Я пытался сопротивляться, писать песню, вспоминать и напрягать зрение, чтобы снова увидеть знакомое окружение…
И только она, как и в лучшие времена, сидела на своей лавочке, как будто ничего и не случилось. Ну да, чего это я? Для неё ведь действительно ничего не случилось. Интересно, что там, в небе? Что сегодня выхватывает её взгляд из тёмной вечерней бездны? Спутник, быстренько пробежавший по знакомому пути и подмигнувший нам, по привычке? Бесконечные самолёты, гудящие, ревущие, сверкающие и такие маленькие для нас, далёких зрителей? Или, может, величественная и грациозная комета неспешно ползёт среди звёзд и внимательно осматривает Землю, крошечной точкой отражаясь в глазах единственного существа, которое ещё может мне помочь?..
Стеснение и страх растворяются в надежде на спасение, а ноги, словно вовсе не мои, несут тело в сторону силуэта лавочки, где, хочется надеяться, ждёт девушка. Ждёт меня, а не метеорный дождь или лунное затмение. Впервые вижу её лицо настолько близко. Будто демонстративно отворачиваясь, она поднимает голову выше, чем обычно, устремляя подбородок к звёздам. Глаза, немного скрытые за развевающимися на ветру волосами, по-прежнему ищут что-то в небе, даже не думая хоть на секунду обратить внимание на меня. Уголки губ слегка опущены вниз, создавая ощущение великой грусти на этом милом личике.
Нет, так не пойдёт. Как я могу озадачить её своими проблемами? Может, ей и без этого плохо. Может, её проблемы не меньше моих, а этот вечный взгляд в небо – просто попытка верить в лучшее, искать красоту в бескрайней темноте, будто спасение в безвыходной ситуации…
— Привет… — твёрдо решаю я начать разговор, но чуда не происходит. Вместо голоса, из-за спины играет отдалённо знакомая мелодия, словно пытаясь вернуть в мозг частичку меня вместе с тысячами забракованных строк…
Девушка несколько раз быстро моргает. Кажется, это я тоже вижу впервые. Уголки губ дрожат и ещё больше опускаются вниз, а из глаз симметрично спускаются по щекам слёзы. Такого же цвета, как и всё вокруг. Быстро расширяясь, они словно пропитывают кожу, превращая любимое и теперь единственное знакомое лицо в мерзкое зелёное пятно.
* * *
Мне страшно выходить на улицу. Страшно дышать, двигаться и даже просто думать. Кажется, червь почти полностью сожрал мой мозг, и в нём осталось настолько мало места, что каждая новая мысль уничтожает несколько воспоминаний. Я забыл, как выглядит моё лицо, а тело давно перестало быть узнаваемым. Руки и ноги словно высохли, стали тонкими, твёрдыми и длинными, само собой окрасившись в поглощающий всё вокруг зелёный цвет.
Видимо, это из-за того, что с первых толчков в животе я ничего не ел и не пил. Кажется, я и не смог бы, даже если бы кто-нибудь принёс мне всё на подносе. От меня осталось только зрение, пара бесполезных мыслей и зелёный цвет. Он одновременно напоминает мне, что есть ещё шансы, но в то же время испаряет последние капли надежды из моего усохшего тела.
С каждым днём я всё больше ловлю себя на мысли, что я и есть червь, медленно приспосабливающийся к новому телу. Не было никаких песен, влюблённости, и вообще – жизни. Я просто оболочка, которая пытается наладить контакт с окружающим миром с помощью беспорядочных нейронных связей, создавая невозможные образы в чьём-то неокрепшем сознании.
Наверное, когда я окончательно сформируюсь, все эти мысли уже не будут меня беспокоить. Зрение восстановится, сознание очистится, тело примет нового командующего и будет без каких-либо сомнений выполнять его приказы. Перестанет сопротивляться, как я сейчас. Почему я не могу просто закрыть глаза и уснуть? На день, неделю или месяц, пока червь не сделает своё дело… Почему я должен разрываться между неиссякаемым желанием жить и полным осознанием безысходности, раз за разом зажигая в остатках мозга образ девушки, будто кроме неё больше ничего и не существует… а может, так и есть?
Ну и пусть. Надо просто отпустить её, выбросить из мыслей, и пусть кусочек мозга, который ещё принадлежит мне, заполнится чем-то бессмысленным, но спокойным. Чем-то, что позволит мне расслабиться и прекратить строить стену, каким-то чудом продолжающую защищать меня от полного и бесповоротного вторжения паразита. Мне бы просто на секунду вспомнить, кто я такой, и посмотреть на своё лицо. Пусть это будет величайшей тайной вселенной, которую я всего на мгновение узнаю перед смертью, но это мгновение наполнит смыслом моё существование. И я просто буду знать, что жил и умер не зря.
Поскорее бы всё это закончилось.
* * *
Высохшие конечности скребут по земле, пытаясь утащить тело из укрытия под шум летнего дождя. Может, вода ещё способна наполнить это твёрдое и почти бездыханное тело жизнью. Пропитать его, размягчить, вернуть прежний вид, который уже исчез из моей памяти, и утопить червя, который уже с трудом помещается внутри меня.
Тяжёлые капли ощутимо бьют по моему слабому телу, буквально прижимая его к земле. Обезвоживание и голодание превратили меня в дрожащий на ветру листик, и неудивительно, что тонкие конечности ещё способны тащить меня вперёд. Всё вокруг ослепительно блестит, собираясь в быстрый ручей и словно указывая мне путь. В его отражении раз за разом повторяется всё, что ещё сохранила моя память, искажаясь в постоянном движении воды. Но самое главное, что там есть и я, пока ещё неразличимый, но уже отчётливо зелёный.
Тело наполняется лёгкостью, руки и ноги уже без усилий несут меня по течению, глаза не отрываясь следят за отражением, а вода постепенно замедляется, всё чётче вырисовывая мой образ на своей поверхности. Ручей превращается то ли в озеро, то ли в огромную лужу, и чем дальше по берегу передвигаюсь я, тем лучше могу рассмотреть себя.
Живот пронзает резкая боль. Тело моментально валится на землю, частично скрывшись под водой, конечности расслабляются, а сознание наконец начинает покидать меня. Я думаю, что улыбаюсь, но не чувствую ничего на своём лице, и это совершенно не удивляет, ведь оно не способно на такое. В поле зрения попадает тот, из-то кого всё это случилось. Извиваясь и сворачиваясь в кольца, он рывками вылезает из моего живота, забирая с собой все яркие картинки и воспоминания. От боли крылья за моей спиной судорожно раскрываются, издав один из тех звуков, которые наполняли мои любовные песни. Ещё раз пытаюсь улыбнуться – зрение восстановилось, сквозь тучи пробиваются первые лучи солнца, заставляя чёрного червя так красиво блестеть и переливаться. Часть его жизни, связанная со мной, завершена. Бросив меня умирать, он стремительно скрывается в воде.
Мы больше не нужны друг другу. Я дал ему жизнь, а он подарил мне мысли, позволил моему примитивному мозгу познать прелести любви, надежды и страха, дал возможность выразить это в прекрасных словах, пусть я и не справился с этой задачей.
Вместе со всем этим, паразит вытащил из меня остатки жизненной силы. Точнее, последние месяцы, дни или недели жил уже вовсе не я. Мои тело и мозг приняли гостя и отдали ему почти всё пространство, а я, настоящий я, забился в угол и с восхищением разгребал подарки, оставленные им в знак благодарности. И сейчас, пока во мне ещё осталась их частичка, мне хочется заставить своё тело на секунду принять ту форму, которая способна кричать так громко, что удаляющийся под воду гость сможет услышать хотя бы одно слово:
— Спасибо!