Эта история написана в рамках зимнего турнира Мракотеки (декабрь 2024 — январь 2025 года)
День Лидии Ивановны начинается по графику. 6.00 — подъем, 6.15 — холодный душ, и ничего, что за окном минус пятнадцать. 7.00 — завтрак и чтение книги. Лидия Ивановна никогда не включает за завтраком новости, просто не находит в них никакого интереса. Все, что ей следует знать, она получает из совершенно других источников. За завтраком царит сухое безмолвие. Изредка молитвенная тишина нарушается шелестом страниц да стуком кофейной чашки о блюдце. Кофе Лидия Ивановна предпочитает черным как безлунная ночь. В углу сонно мигает пятью лучами звезда на небольшой живой елочке. Тишь да благодать. Внезапная телефонная трель разбивает тишину, как оконное стекло мячик хулигана. Чашка попадает мимо блюдца, и часть кофе выливается на снежно-белую скатерть. Нехороший знак. К осложнениям. Лилия Ивановна вздыхает и тянется к телефону.
— Дезинфекция слушает.
В трубке надрывный голос путано и умоляюще взывает: «Вернулись… миленькая наша… заедьте сегодня… мы уж отблагодарим… третью ночь невозможно… кусают…» Лидия Ивановна поджимает губы, крутит кольцо на безымянном пальце. Расписание забито на пять недель вперед. Но клиенты постоянные, интеллигентные, под ногами не путаются, работать не мешают. Да и платят вовремя — ценное качество в наше непростое время.
— Приеду, к семи буду — успокаивает она всхлипывающую трубку. Недопитый кофе отправляется в раковину. Работа не ждёт, пора и собираться. Синий халат, маска и инструменты отправляются в красный мешок, а тот в свою очередь — в сумку на колесиках. Сухую талию обвивает пояс с набором пузырьков. Мазок гребнем по короткой стрижке, кивок в туманное зеркало — оттуда ей приветливо кивает строгий профиль отражения — и уже на пороге ее останавливает очередной телефонный звонок.
— Добрый день, Михаил Петрович, извините, не могу сейчас долго, опаздываю, — выговаривает она скороговоркой, прижимая телефон плечом. Руки заняты сумкой и ключами, лифт уже на подходе к этажу.
— Соседка, ты хоть телевизор смотришь?? — надтреснутый голос жужжит в ухе как назойливая пчела. — Тут такое творится…
— Не смотрю и вам не советую! — отрубает Лидия Ивановна и заходит в лифт. Впереди ее ждет рабочий день.
* * *
До последнего вызова она добирается, конечно же, не в семь. Экран телефона высвечивает 21.30, когда Лидия Ивановна заходит в полутемный подъезд, затянутый плотным облаком черной метели. Привычным движением она достает баллончик и чертит пару знаков в воздухе. Метель, шипя, отступает. Ну, хотя бы по лестнице пройти можно. Ехать на лифте Лидия Ивановна не рискует. Такую ошибку она совершила единственный раз и очень не любит вспоминать этот случай. В шахте лифта совершенно не так просторно, как снимают об этом в боевиках, а ещё ужасно грязно. А спортом бы надо, конечно, заняться плотнее. Всего пятьдесят два в анамнезе, а на пятом этаже начинаешь уже задыхаться.
— Слава богу, вы приехали, — в ярком прямоугольнике света у двери квартиры стоят двое. Лидия Ивановна критически смотрит на них через камень кольца. Никаких неприятных изменений, живые-здоровые клиенты. У матери глаза красные, у отца лицо как мел, но это в целом обычные признаки бессонной ночи и нервов.
— Прошу прощения, что так поздно, пробка ужасная, автобус совершенно не двигался. Метель, сами понимаете, — Лидия Ивановна говорит тихо, успокаивающе. Чем меньше нервничать будет клиент, тем легче пройдет визит. — Трое не выдержали, пешком пошли, ну да боги им в помощь, иногда и дуракам везет…
— Она т-там… — мать указывает на комнату, плотно затянутой черным облаком метели. Провожать туда гостью не рвется. Лилия Ивановна и сама не торопится. Аккуратно вешает пальто, снимает изящные сапожки, обтрясает с них снег. Не обращая внимания на черные щупальца метели и дикий вой, проходит в ванную, долго и обстоятельно моет руки и лицо, кропит из пузырьков на инструменты, надевает маску и заправляет баллончик. Мать маячит за спиной, шепчет хрипло, сорванным от слез голосом.
— С утра пришли будить, елку наряжать, а у нее опять ручки… и головка… все в мясо, и они…
— Вы приманку приготовили? — мягко, но твердо интересуется дезинфектор, не поворачивая головы от зеркала.
— Н-нет, мы… ну, мы думали, у вас с собой в этот раз…
— Значит мне понадобится ваш папа…
— Что??!
— … в помощь, — успокаивающе воркует дезинфектор, беря клиентку под руку. — Он поможет нести, он же мужчина, верно?
— Да, конечно, — мать вздыхает с облегчением. — Сережа, иди с Лидией Ивановной, помоги приманку тащить! Ой, только бороду не забудь, как в прошлый раз.
* * *
— В сорок шестой вроде одна бабка живет, ей за восьмой десяток, — Сережа говорит тихо, извиняющимся тоном. Лидия Ивановна лишь морщится.
— Такая может дверь не открыть. Лучше семейные, где есть дети.
— Откроет, я ей… я сказал недавно, что поздравлять придут… ну из МФЦ…, — отец окончательно замолкает, смущенный пристальным взглядом дезинфектора. То есть приманка у них есть. Просто не готовая. Сделайте, дорогая Лидия Ивановна, всю работу за нас. Ну да не в первый раз. И, судя по последним погодным сводкам, не в последний… Лидия Ивановна поправляет халат, надевает шапочку с искусственной косой. Звонит в дверь.
— Хтойта? — на четвертый звонок наконец прорезается недовольный голос.
— С Новым Годом, с Новым счастьем, Вас пришли поздравить! — солнечным голосом чирикает Лидия Ивановна, заводя руку за спину.
— Хо-хо-хо… то есть, с Новым Годом! — неубедительно бубнит за ее плечом Сережа, потея в накладной бороде и алом халате.
Кликает замок. На пороге появляется маленькая фигурка в домашнем халате и высоких шерстяных носках. Хорошие носки, надо бы такие приобрести, а то отопление дома вечно высасывают паучки из Нереального, и не вытравишь их ничем. Смешно подумать, дезинсектор с паразитами в собственной квартире! Все эти дурацкие мысли проносятся а голове Лидии Ивановны, пока язык на автомате говорит нечто про подарок от Пенсионного Фонда, а рука резко выкидывает из-за спины нож. Через минуту все кончено. Крови немного, рука у Лидии Ивановны бьет без промаха. Главное нож не вынимать, пока в мешок не засунешь. Несут бабку вдвоем, держа горловину мешка в четыре руки. Алый цвет конечно удобен, стирать почти не надо… На третьем пролете звонит телефон.
— Слышь, соседка, ты телевизор вообще смотришь?? Там, говорят, метель людей жрет, воронки кругом огненные, по земле чудища ходят…
— Михаил Петрович, я на работе. Я же просила звонить только в крайнем случае! — Лидия Ивановна отрубает телефон и снова берется за край мешка.
— Сосед за дачей присматривает, звонит по каждому пустяку, — вздыхает она в ответ на вопросительный взгляд. — Скучно ему там по вечерам…
* * *
После весьма тяжелого процесса выяснения имени бабки (мать и отец никак не могут сойтись: Валентина Кирилловна или Кира Валентиновна), наступает час Х. Объединенными усилиями приманку разделывают и аккуратно складывают у порога затянутой черной метелью комнаты. Лидия Ивановна покрепче перевязывает ленточки маски и, глядя в камень кольца, начинает аккуратно орудовать баллончиком.
— Что возьмешь, все твоё, а наше отдай нам, — нараспев проговаривает она, чертя баллончиком замысловатую загогулину. В ответ слышится чавкание и шипение. — Ну-ну, слышите, клюнули?
Клиенты дружно кивают.
— Это все хостел снизу, — шепчет мать, качая головой. — Вечно у них все не слава богу, то поножовщина, то наркотики… Вот вчера опять полиция приезжала, и скорая…
— Ой, хостелы это вечная проблема, — соглашается Лидия Ивановна. — Была я недавно в одном… — Vade vetro, Exorcizo te… так вот там кишмя кишело, уже мебели видно не было… Пришлось на приманки всех постояльцев пустить, иначе бы прорвало всю Ткань… fomes vitiorum, seductor hominum… папочка, держите мамочку, если упадет, то головой не в комнату, им там все равно, кого кушать… Qui cum Patre et eodem Spiritu Sancto…
Вой сначала усиливается до невыносимых децибел, а затем стихает. Туман с чавканием втягивается в обои. Лидия Ивановна осторожно заглядывает в комнату. В центре, на стульчике сидит маленькая девочка лет шести в голубой пижаме с мишками. На бледных щеках и руках виднеются следы укусов. Лилия Ивановна кропит их из пузырька, затем осеняет знаменем из баллончика.
— Готово, можно заходить.
* * *
В дверях улыбающаяся мама сует пакетик с конфетной коробкой.
— Вы уж извините, что в новогоднюю ночь заставили…
— Ну что вы, все понимаю…
* * *
Коробку Лидия Ивановна кропит кровью Киры Валентиновны и бросает за дверь подъезда. Ждёт 30 секунд и спокойно выходит на ночную улицу. Чёрный туман расступается перед ней и смыкается вновь за ее спиной. Снежок мягко хрустит под ногами. Сверху сквозь туман мягко светят огни новогодних гирлянд. Неспешное течение мыслей прерывает звонок.
— Соседка, ты там телевизор вообще смотришь!??!