С Новым годом!
У молодой женщины умер зимой муж, она очень тосковала. А тут Новый год, первый Новый год, который они проведут не вместе. Кладбище за селом, в лесу. И вот, решила она на сосенку, что рядом с могилой, повесить кое-какие игрушки, дождик. Нелепо, конечно, но женщина в печали, показалось ей, что так будет правильно. Вроде как поздравить, не лишать мужа праздника. И вот, наступило 31 декабря, собиралась, конечно, днем это сделать, но закрутилась с делами, наступили сумерки. Решила все-таки пойти. Никаких «живых» факторов она не боялась, кладбище хоть и за селом, но недалеко. Зверья нет, а о бичах— алкашах на зимнем сельском погосте и говорить не приходится.
Собрала она игрушки, конфеток взяла и пошла. Пока добралась, уже совсем стемнело. Нарядила она сосенку, положила конфеты на снег. Зимний вечер, тишина. И когда уже собралась уходить, вот тут женщине стало не по себе. Пришло осознание: да что же я тут делаю, вдали от сына, от людей, зачем было на ночь глядя сюда идти?! Да еще, наверное, ветер поднялся, за спиной явственно так зазвякали игрушки, будто дерево кто-то трясет. Вот она поскорее и давай отступать, а оглянуться страшно. Головой она понимает, что если возле могилы даже тень какая мелькнет, тут ей инфаркт на месте и будет. Идет она как можно быстрее, уже и далеко от могилы мужа, вот только звяканье это не прекращается, дзинь-дзинь-дзинь, как будто прямо за плечом. Тогда она побежала, насколько возможно по снегу, а сама шепотом мужа покойного просит: «Юра, Юра, помоги мне!» Добежала до калитки кладбищенской, рванула ее, смотрит, а верхняя перекладина дождиком желтым обмотана. Таким же, каким она сосенку украшала. Не серебряный дождик, а желтый такой, насыщенного сочного оттенка, дома у них много такого было. И она хорошо помнит, что когда заходила на кладбище через ту же калитку, не было там никаких излишеств. Кто станет украшать калитку?.. Ну а там уже не страшно, огоньки села близко, добежала домой. Весной только потом пошла на кладбище, и не одна. Игрушки висели, и то она не помнила, все ли, а дождика совсем мало, может, ветром унесло...
Белая рубашка
Приболел у бабушки сосед. Именно приболел, ни высокой температуры, ни острых болей. К врачу решили не обращаться (а тогда, не в пример сегодняшнему дню, с медициной там было все в порядке — имелся фельдшерский пункт, в соседнем селе хорошая больница). Решил пару дней отлежаться да обойтись теми простыми средствами, что в аптечке любой хозяйки найдутся. Прошло сколько-то времени, ему вроде и получше. Только вечером вдруг он говорит жене: «Валя, помнишь, Ивану белую рубашку для собрания одалживали? Надо бы обратно забрать». Жена даже близко не может понять, о чем это он. Наконец до нее дошло, что действительно, лет, наверное, 15 назад сосед Иван просил куда-то надеть белую рубашку, да так и не отдал. Не думаю, что тут были какие-то корыстные причины, не велика пожива, просто так получилось. Да только когда это было, и сам Иван лет 7 назад умер.
Жена спрашивает, зачем тебе эта рубашка? Если и цела, то на тебя теперь не налезет, растолстел ты за 15 лет, да и не белая она уже, старье никому не нужное. Стыдно идти к людям и просить, типа вы тут полтора десятка лет назад рубашечку нашу заиграли... так вот, отдавайте... Надо — иди сам позорься. А сосед прямо не отстает, нет, сама сходи, ты с соседкой лучше общаешься, обязательно надо найти ту рубашку. Пристал и пристал. Валя в конце концов согласилась, приходит к бабушке, объясняет ситуацию. И, что удивительно, бабушка ничуть не удивилась, подошла к шкафу, достала оттуда сложенную рубашку, словно она все 15 лет рядышком лежала, извинилась за задержку.
Принесла Валя домой рубашку, муж просто кивнул, вроде как и не обрадовался, и не пояснил, для чего она ему. Положил сложенную на диван. А поздно вечером случилось вот что. Почти совсем здоровый (как казалось жене) человек вдруг приподнялся с дивана, посмотрел на дверь и сказал: «А, вот и вы, я все собрал, готов», — потом начался приступ, и скоро его не стало. Надо ли говорить, что в двери никто не входил, по крайней мере, никто видимый...
Подземелец
В селе стоял один дом, не особенно и старинный, поколения три-четыре в нем выросло. И вот старики умерли, дети разъехались, остались вдвоем муж с женой, лет за пятьдесят им было. Как и в каждом деревенском доме, у них имелось подполье для картошки и других овощей, а так же хранили они там всякий хлам, используя по типу кладовки. И вот, стала жена замечать, наберет картошки или еще чего, начинает вылезать наверх по небольшой деревянной лесенке, а ее снизу как будто кто-то за полы халата назад тянет. Она обернется, естественно думает, что за ступеньку тканью зацепилась, но ничего подобного. А один раз полезла она в юбке, юбка была без застежки, с эластичным поясом, так эту юбку с нее почти стянули, мигом она оттуда вылетела и заявила мужу, пусть сам за запасами лазит.
Муж, видимо, списал все на женские нервы, доставал овощи и соления, его никто не трогал, и все было в порядке до весны. А весной надо было перебрать картошку, выбросить гнилую, отобрать на семена. Жена отказалась, полез работать муж. И вот, замечает хозяйка, что-то долго он там сидит, на перерывы-перекуры не вылезает. Она раз его окликнула, второй, третий. Не отзывается муж. Забеспокоилась, конечно, подошла к подполью ближе и еще раз позвала:
— Вася, ты скоро?
И тут ей кто-то заместо Васи и ответил:
— Нет, б..., не скоро, мне еще его обдирать!
Выскочила она из дома, побежала за помощью к соседям. Прибежали мужики, залезли туда, а хозяин лежит в подполье между земляной стеной и деревянным бортиком короба с картошкой. На голове ссадина, без сознания, но живой остался. Что с ним случилось, не помнил, совсем. И, что интересно, они из этого дома не уехали, видимо возможностей не было, так и жили там дальше.
Автор: Vecher