Когда Prima Aurora начинала свой путь, все были в восторге от проекта. Огромный корабль размером с город, способный доставить в колонию на Терра Промисса сразу два миллиона человек, был чем-то невероятным; обычное судно при максимальной загрузке позволяло переправить всего тысячу пассажиров. Аврора была решением – всего несколько тысяч рейсов, и на Земле наконец-то можно будет вздохнуть свободнее.
Можно подумать, что в первый полет послали лучших из лучших; это было не совсем так. При всем развитии на колонии попросту не было достаточно развитой инфраструктуры, чтобы обеспечить такое количество людей. Идея была проста; отправить туда строителей, техников, инженеров, которые построят первые города нового мира, временно обитая в корабле.
Сергею невероятно повезло – благодаря паре хороших связей ему удалось устроиться в штат психологов на Авроре. Его расчет был прост; какой бы неприспособленной колония ни была, в ней будет всяко лучше, чем в квартире площадью четыре квадратных метра; да и что может случиться – корабль перепроверили добрую сотню раз, а большая часть пассажиров проспит всю дорогу.
В принципе, первые два года так все и было: целыми днями Сергей сидел в пустом кабинете, попивая сублимированный кофе и смотря старые сериалы. Первые случаи сонного психоза все изменили; не прошло и недели с первого обращения, как кошмары захватили добрую половину экипажа. Когда Сергей намекнул капитану, что запас снотворного не бесконечен, тот принял решение погрузить страждущих в анабиоз, выведя нужное количество из запасного состава. Это помогло, но ненадолго. Ситуация с каждым днем ухудшалась; уже через месяц первые пораженные заявили, что снотворное больше не спасает. Хуже всего было то, что и сами психологи, общаясь с пациентами, тоже попали под удар.
Сергей не избежал этой участи. Каждую ночь ему снилось, как из вакуума, из темноты к нему обращается сама пустота. Не словами, нет; сложно описать это, но больше всего это походило на некий мысленный зов, вызывающий чувство собственной ничтожности, бесполезности и страха. Тем не менее, психологу удавалось удержать себя в рассудке; каждый раз он убеждал себя, что эти сны – результат рассказов пораженных пациентов.
На пятой неделе произошло первое убийство. Один из техников размозжил своему коллеге голову разводным ключом, просто так, без причины. На все вопросы он пожимал плечами и отвечал, что так было надо. Не прошло и суток, как один из поваров решил добавить в суп в качестве приправы немного дезинфектанта. Большей части отравленных своевременно помогли, но несколько членов экипажа все-таки отправились в небытие. После этого капитан приказал немедленно прекратить все некритичные работы и перевел экипаж на консервы. Через несколько дней значилось еще несколько убийств, разной степени жестокости, как с причинами, так и без. Тогда поступил приказ погрузить почти весь экипаж в анабиоз до прибытия. Бодрствующих осталось всего десять; Сергей, как самый адекватный из штата психологов, был в их числе. На следующий день капитан, глупо улыбаясь, отстыковал половину отсеков со спящими пассажирами и вскрыл себе горло консервным ножом.
Оставшийся экипаж не продержался долго; уже через три дня последним бодрствующим человеком в рассудке был Сергей. Тогда же он понял, почему все пошло не так, почему не удалось подавить эту дрянь; каждый, кому начинали сниться эти кошмары, передавал заболевание другому, просто рассказывая о них. Это нечто, то, что было там, в темноте, каким-то образом находило их; по мыслям о себе, по снам, которые невольно возникали под впечатлением таких рассказов, и цеплялось за них, пробираясь в головы и распространяясь все дальше. Обычные корабли, видимо, были слишком малы, чтобы он их заметил, а Prima Aurora привлекла к себе внимание.
Тогда же Сергей понял, что выход был только один. Добравшись до рубки и избежав нежелательной встречи с другими членами экипажа, он заблокировал отсеки анабиоза и откачал воздух изо всех помещений, где могли быть пораженные.
Полчаса спустя, включив подачу воздуха и дождавшись зеленого сигнала, Сергей разблокировал отсек анабиоза и направился туда; несколько капсул с пораженными все еще были там, и испортить их было совсем несложно. Теперь остался последний носитель, и этим носителем был он сам.
Вернувшись на мостик, он включил полный автопилот и поднял с пола капитанский консервный нож. Нащупав сонную артерию, он приготовился ударить и вдруг осел, как мешок с картошкой.
Несколько часов спустя, проснувшись, он подошел к пульту управления и перевел корабль на обратный курс. Колония, конечно, хорошо, но тридцать миллиардов людей на Земле все-таки лучше.