Через несколько дней после выпуска в Японии «Покемон: Красное и «Покемон: Зелёное» (Pokemon Red and Green) 27 февраля 1996 г. был побит рекорд смертности среди детей 10-15 лет.
Обычно дети заканчивали жизнь самоубийством, в основном через повешение или прыжок с высоты. Однако некоторые смерти были более эксцентричными. Было зарегистрировано несколько случаев, когда дети отпиливали себе конечности, засовывали голову в духовку, давились собственным кулаком, затолкнув его себе в горло.
Те немногие из детей, которых удалось спасти прежде, чем они наложили на себя руки, вели себя по-разному. На вопросы, почему они хотели навредить себе, дети отвечали лишь бессвязными криками и царапали себе глаза. На геймбой, возможную причину их поведения, они не реагировали, но стоило подключить к нему игру «Покемон: Красное и «Покемон: Зелёное» — и дети снова начинали кричать и делали всё возможное, чтобы покинуть комнату, в которой устройство находилось.
Так было подтверждено подозрение властей о том, что эти трагедии и помешательства как-то связаны с игрой. Это было довольно странно, так как игра была у многих детей, а необычно вели себя только некоторые. Полиции ничего не оставалось, как начать расследовать эту версию, пока не появятся новые зацепки.
Сотрудники забрали у пострадавших детей все картриджи и отдали их под охрану как веское доказательство для дальнейшего рассмотрения. Они решили первым делом поговорить с самими программистами. Первым человеком, с которым они встретились, был разработчик серии игр, Сатоси Тадзири. Сообщение о смертях, связанных с его игрой, похоже, вызвало у него лёгкий шок, но Тадзири отрицал свою причастность к трагедиям. Он отправил следователей к главным программистам игры, людям, ответственным за её наполнение.
Таким образом детективы встретились с Такенори Оота. В отличие от Сатоси, тот выглядел не растерянным, а очень сдержанным. Объяснив, что игра не может вызвать подобное поведение у детей, и обратив внимание на тот факт, что не все дети подверглись воздействию, он списал всё на странное совпадение или массовую истерию. Было похоже, что он что-то скрывает, но не подает вида. Но под конец беседы детективам удалось узнать кое-что важное.
Такенори было известно о слухах вокруг музыки для Лавандового Городка (Lavender Town), одной из локаций игры. Говорят, от этой музыки детям становится плохо. Хотя у подобных слухов и нет твёрдого основания, они дали расследованию новый толчок.
Главный программист направил детективов к человеку по имени Юниси Масуда, композитору игры. Масуда тоже был в курсе этих слухов, но заметил, что не считает музыку причиной недомоганий. Чтобы доказать это, он проиграл музыку из той самой локации, но ни детективы, ни сам Масуда не почувствовали ничего странного или неприятного. Хотя Масуда и музыка Лавандового городка всё ещё оставались у них на подозрении, похоже, детективы опять зашли в тупик.
Вернувшись к картриджам, изъятым из домов пострадавших детей, они решили более тщательно исследовать саму игру. Они знали, что именно игра вызвала у детей болезненное состояние, поэтому предприняли все меры предосторожности. Картридж вставлен, консоль включена, загружена игровая заставка. Появляется титульный экран с предложением продолжить игру или начать новую.
Следователи выбрали строку «продолжить», и появилась статистика игры. В ней были имена уже игравших детей, обычно «Красный» (Red) или подобные простые имена. Однако внимания заслуживали строки с временем, проведённым в игре, и количеством собранных покемонов. Время, проведённое в каждой игре, было очень коротким, и в инвентаре всех игроков был только один покемон. Теория о музыке Лавандового городка с треском разбилась о суровую реальность – до этой части игры просто невозможно добраться за такое короткое время и всего с одним покемоном в запасе. Следователи пришли к заключению, что причиной стало нечто, произошедшее в игре ранее.
Если это не музыка и не титульный экран, значит, что-то не так с первыми минутами самой игры. Следователям ничего не оставалось, как выключить консоль и вернуться к программистам. Просмотрев список программистов, предоставленный Такенори, они с удивлением заметили, что один из работников, Тиро Миура, покончил с собой вскоре после выпуска игры. Он был совсем неизвестным программистом и почти не принимал участие в работе над проектом. Что ещё интереснее, он попросил не включать своё имя в титры игры – его там и нет.
Во время обыска квартиры Тиро следователи нашли множество надписей, много раз обведённых маркером. Большинство из них осыпалось или было зачёркнуто и поэтому почти нечитаемо. В беспорядке удалось найти только несколько надписей, а именно: «Не входить», «Берегись» и «ДАВАЙ ИДИ ЗА МНОЙ» (“COME FOLLOW ME“) жирно выделенными буквами. Насчёт значения надписей детективы не были уверены, но связь этих надписей с делом была очевидна. Дальнейшее расследование показало, что Тиро был хорошим другом одного из разработчиков игровой карты, Койдзи Нисино, возможно, только по этой причине Тиро и принимал участие в создании игры.
После выпуска игры Койдзи Нисино заперся у себя в квартире, лишь изредка по ночам выходя из дому за чем-нибудь необходимым. Он сказал друзьям и близким, что скорбит о смерти своего близкого друга Тиро, но ему не поверили, так как Нисино заперся в день выпуска игры, за несколько дней до смерти Тиро.
Не без труда властям удалось заставить Нисино сесть и поговорить с ними. У него были темные круги под глазами, будто тот не спал сутками. От него исходил ужасный запах, его ногти сильно отросли и почернели, а сальные волосы прилипали ко лбу и шее. Вначале он только заикался и бормотал, но, в конце концов, сказал кое-что.
На вопросы, известно ли ему что-то о детях, совершивших самоубийство под влиянием игры, и связаны ли эти смерти с игрой, он отвечал очень осторожно, тщательно подбирая слова. Он рассказал, что у его друга Тиро была интересная идея насчёт игры, что-то, что он хотел испытать сразу, как только услышал о начале проекта. Нисино давно был знаком с Такенори, директором и главным программистом, поэтому легко убедил его взять на работу над проектом одного посредственного работника. Похоже, что Тиро убедил Нисино взять его в проект, и это сработало.
Детективы поняли, что напали на след. Этот странный неизвестный программист, Тиро, должно быть, сделал что-то с игрой, что-то… Они спросили, в чём заключалась идея Тиро, почему он так сильно хотел принять участие в разработке детской игры. Нисино сказал, что Тиро почти не рассказывал о своей идее и только время от времени бросал пару слов. Он хотел включить в игру особого покемона, кардинально отличающегося от остальных. Не стоит путать его с Пропущеным Номером (Missing No – покемон, доступный только системным разработчикам и читерам и использующийся для исправления ошибок в игре). Этот покемон задумывался как дополнительный, что-то вроде внезапной страшилки для игрока. Но это не мог быть он. За время, отмеченное на картриджах, дети просто не могли успеть его встретить.
С каждым вопросом следователей самообладание Нисино таяло всё больше. Детективы всё больше давили на него, пытаясь выудить из его разорванных мыслей хоть что-нибудь, но тот только твердил, что ничего не знает ни об игре, ни о Тиро… ни о намерениях Тиро…
Когда они спросили о надписях, найденных в квартире Тиро, программист сломался. Он выхватил из-под дивана пистолет, направил его на следователей и отошёл на несколько шагов. Затем быстро направил оружие на себя.
«Не иди за мной…» пробормотал Нисино, засунул пистолет в рот и нажал на курок. Всё произошло слишком быстро, чтобы полиция успела отреагировать. Нисино застрелился, перед смертью повторив немного измененную фразу с одной из бумаг Тиро…
Похоже, все зацепки окончательно пропали. Команда, работавшая над игрой, расходилась, и разработчиков становилось всё сложнее найти. Было похоже, что все они хранили какой-то секрет. Когда же полиции удалось поговорить с кем-то из второстепенных разработчиков, например, с дизайнерами малоизвестных персонажей или монстриков, оказалось, что тем было нечего сказать. Большинство из них вообще не знали Тиро, несколько человек видели его один или два раза за работой. Всё, что удалось выяснить – Тиро действительно работал над первыми уровнями игры.
Прошло уже два месяца со времени первых детских самоубийств, и уровень смертности значительно упал. Казалось, игра больше не вызывает у детей болезненных симптомов. Запланированное изъятие картриджей из продажи было отменено. Следователи стали думать, что Такенори был прав и всё это было лишь очень странным совпадением или случаем массовой истерии… Пока не получили письмо.Его получил в руки один из детективов, прямо на улице. Записку передала ему женщина, очень слабая, худая и больная на вид. Она передала детективу письмо со словами, что он должен его увидеть, и, не дожидаясь ни слова в ответ, исчезла в толпе. Полицейский принёс письмо в офис, подозвал остальных, открыл конверт и прочёл записку вслух.
Письмо было написано самим Тиро, но было очевидно, что дома он его не держал, так как во время обыска письмо не нашли. Записка была адресована Нисино. Она начиналась довольно обычно: «привет», «как дела», «как семья» и тому подобное. Во втором или третьем абзаце автор просил Нисино взять его в команду в качестве программиста игр «Покемон: Красное» и «Покемон: Зелёное».
Почерк письма становился всё более неровным. Тиро рассказывал о своей великолепной идее, программе, которой не было ещё ни в одной игре. Она даже не требует отдельного кода, а использует только то, что уже и так есть в игре. Это, согласились детективы, делает её незаметной даже при просмотре исходного игрового кода. Идеальный способ спрятать что бы то ни было.
Письмо заканчивалось неожиданно. Никаких «пока», «передавай привет семье», «жду ответа» или хотя бы «спасибо». Только имя, написанное с таким нажимом, что ручка почти продавила бумагу. Было только его имя. «Тиро Миура».
Ещё один гвоздь в гроб следствия. У полиции больше не было никаких предположений. Тиро программировал что-то для первых уровней игры, что-то, сводящее с ума. Ухватившись за эту соломинку, следователи выяснили, что все из команды программистов, включая Тиро, работали парами. Он работал с другим программистом, Сосукэ Тамада.
Если кто и знал, в чём секрет, то это был напарник Тиро. Он был последней надеждой следователей на то, чтобы распутать эту загадочную историю раз и навсегда.
Они узнали, что Сосукэ много работал над программированием игры, казался вполне обычным парнем и хорошим работником и спокойно согласился пригласить их к себе домой. Как выяснилось, он жил в миловидной квартирке на втором этаже. Детективы прошли в гостиную и уселись поудобнее. Сосукэ, тем не менее, продолжал стоять. Он стоял напротив окна и с лёгкой улыбкой смотрел на оживлённую улицу.
Прямых свидетелей того, что произошло дальше, уже нет в живых. Единственное доказательство реальности этой беседы – запись диктофона, стоявшего на столе перед двумя детективами, которым было поручено поговорить с Сосукэ. Ниже следует неопубликованная запись:
«Сосукэ Тамада, какое участие вы принимали в создании игр “Покемон: Красное» и «Покемон: Зелёное”?» — спросил один из детективов.
«Я был программистом». Голос Тамады звучал мягко и дружелюбно, пожалуй, даже слишком. «Это всё?»
«Правда ли, что трудившиеся над игрой программисты работали парами?» — спросил детектив.
Лёгкий шорох шагов. «Вы правы» — произнёс Сосукэ после короткого молчания.
«А Ваш партнёр, его звали…»
Детектива прервал жуткий голос Сосукэ. «Тиро Миура… Так его звали. Тиро Миура».
Опять тишина. Похоже, детективов немного беспокоило поведение этого человека. «Вы можете рассказать о поведении Миуры? Вы замечали за ним что-нибудь необычное, пока работали вместе?»
Сосукэ ответил: «Честно говоря, я плохо его знал. Мы редко встречались – только от случая к случаю, чтобы обменяться данными, или во время групповых собраний… Я только тогда его и видел. Тиро вёл себя нормально, насколько я помню. Он был низкого роста, думаю, это повлияло на его личность. Он был самым слабым человеком из всех, кого я когда-либо встречал. Я знаю, что он был готов работать день и ночь, чтобы добиться одобрения. Думаю…»
Тишина. «Да?» — спросил детектив, подталкивая его к дальнейшему разговору. – «Что Вы думаете?»
«Думаю, он был очень слабым человеком. Думаю, он хотел доказать себе, что это не так. Думаю, он хотел стать известным благодаря чему-то особенному, чему-то, что заставит людей забыть о том, как он выглядел, обратит внимание на могучий разум внутри его черепушки… К несчастью для него, однако… хе-хе… Он был недостаточно умён, чтобы избавиться от этой идеи».
«Почему Вы так говорите?» — спросил второй детектив.
«Ну, это чистая правда», — быстро ответил Сосукэ. Звук шагов по кафельному полу. — «В нём не было ничего особенного, что бы он о себе ни думал. Нельзя просто так стать великим, даже если искренне верить в это. Это невозможно… Так или иначе, Тиро сам это знал, где-то глубоко внутри он знал это».
Детективы опять замолчали, не зная, как продолжить разговор. Вскоре беседа возобновилась. «Вы можете сказать, какое участие принимал Тиро в создании игры? Над чем конкретно он работал?»
Сосукэ ответил ещё быстрее, чем прежде. «Ничего… то есть, ничего существенного. Он работал над какими-то эпизодами в самом начале игры». Небольшая пауза. «Если быть точным, эпизод с профессором Оуком. Он работал над некоторыми эпизодами с Оуком… Знаете, когда тот появляется в первый раз…»
«Что ещё?» — подтолкнули его следователи. По его голосу было слышно, что ему было известно что-то ещё. – «Мы знаем, что вам известно о недавних детских самоубийствах. Мы знаем, что за этим стоит Тиро. Он вставил в игру какую-то программу».
«Что вы подразумеваете под этим?» — спросил Сосукэ. Казалось, он пытался не сорваться.
«Он Ваш партнёр, поэтому, скрывая что-то от нас, Вы налагаете на себя его ответственность за эти детские самоубийства!»
«Вы ничего не докажете!» — закричал Сосукэ.
«Скажите, что Тиро сделал с игрой!» — воскликнули те в ответ.
«ТО, ЧТО Я СКАЗАЛ ЕМУ СДЕЛАТЬ».
Тишина. Полная тишина.
«Хотите знать, да?» — наконец спросил Сосукэ, нарушив своим голосом зловещее молчание. «Вы хотите знать, в чём дело? Тиро был идиотом. Он делал всё, чтобы заслужить хоть немного внимания, всё что угодно. Хотя то, что Тиро программировал, даже дерьмом нельзя назвать. Тем не менее, единственное, на что он был способен, — это находиться в подчинении. Стоит только сказать ему, что делать, и этот тупица всё сделает. Сделает без единого вопроса. Просто, чтобы услышать «спасибо», только за этим. Это всё, что ему было нужно».
Два щелчка полицейских пистолетов.
«Я мог полностью его контролировать. Он во многом похож на Такенори… Конечно, никто из вас этого не знал, но именно мне принадлежит идея игры, идея всего проекта. Я просто сказал парнишке, что делать, и он всё выполнил без колебаний. Он ничего не знал, как и Тиро».
Звук открывающегося окна, затем голос детективов.
«Не двигайтесь, или мы стреляем!»
«Позвольте мне рассказать вам о механизме игры», продолжил Сосукэ. Его голос становился всё более истеричным, но ещё сохранял лукавые нотки. «Считайте это подсказкой, хорошо? Если достаточно долго гулять по траве, появится покемон, с которым можно сразиться. Это необходимая часть игрового действия».
«Последний раз предупреждаем, отойдите от окна!»
«После старта игроку нужно походить по траве, прежде чем появится Оук и игрок получит своего первого покемона, понимаете меня? При нормальных обстоятельствах программа не допустит, чтобы, пока игрок ходит по траве, появлялись покемоны… Я это изменил. Я использовал для этого Тиро, сказал ему, что вставить в программу, объяснил ему, как это сделать, и он всё выполнил безукоризненно. Если зайти в траву, может появиться кое-кто… Редко, но это может случиться».
«Сосукэ, мы не хотим стрелять!»
«Застрелить меня?» — со смехом спросил Сосукэ. «Застрелить МЕНЯ? Да вы такие же тупые, как Тиро! Когда он узнал правду, ему пришлось покончить с собой! В конце концов, это была его вина! Ему пришлось застрелиться из-за этого! Если вам так хочется закончить как он, если вы хотите знать, сами поиграйте в эту чёртову игру! Поверните колесо, и кто знает? Может, вы сами откроете секрет?!» Звук выстрела, достаточно громкий, чтобы вызвать помехи в записи. Крики, неразборчивые голоса. Ломается стол, на котором стоял диктофон. Режущее слух безмолвие. Тишина. Затем смех. Смеётся Сосукэ. Голос. «Давай, иди за мной… Давай, иди за мной…» И больше ничего.
Диктофон продолжал запись, пока не кончилась плёнка, но на ней больше ничего не было. Полиция вскоре прибыла в квартиру и к своему ужасу обнаружила Сосукэ и двух детективов мёртвыми. Все трое были застрелены, ни на ком не было обнаружено следов борьбы. Оба детектива получили множество пулевых ранений, по меньшей мере, по десять, прежде чем умереть от выстрела в переносицу. Сам Сосукэ скончался от двух выстрелов прямо в сердце.
Эта игра послужила причиной настоящей резни. По меньшей мере сотня детей была мертва. Нисино, наивный друг Тиро, мёртв. Сам Тиро, игрушка-марионетка, мёртв. Двое детективов мертвы. В конце концов, даже создатель проекта, виновник этих зверств, Сосукэ, мёртв. Игра пошла намного дальше своего первоначального замысла. Она убивала всех и каждого, кто был с ней связан.
Главный детектив решил отказаться от этого дела.
Совершивший преступление человек погиб, поэтому смысла продолжать следствие не было. Все улики, все картриджи, все записки, все письма были засекречены и лежали в закрытом хранилище, где им самое место. Время от времени появлялись слухи об этой истории, но с годами утихли даже они. В конечном счёте, память об этом деле сохранилась только у тех, кто принимал в следствии непосредственное участие.
Прошло десять лет. Наступило 27 февраля 2006 года. Главному детективу, десять лет назад засекретившему улики, что-то напомнило о тех ужасных событиях. Он больше не работал в полиции, но до сих пор мог получить доступ к данным и необходимую помощь. То, что напомнило ему о прошлом, заставило его вскрыть запечатанный контейнер со всеми собранными уликами.
Детектив просмотрел письма и записки. Он вспомнил женщину, однажды подошедшую к нему на улице и передавшую конверт с письмом, изменившим ход всего следствия. Ему стало интересно, что это за женщина и откуда она. Возможно, это мать Тиро… или мать Сосукэ. Уже слишком поздно это выяснять. Слишком поздно…
Запечатывая контейнер, детектив увидел в глубине ещё один. Вытащив его, он прочитал надпись на крышке: «Улика №2104А», открыл и заглянул внутрь. Содержимое контейнера составляли 104 картриджа игр «Покемон: Красное» и «Покемон: Зелёное», все в отличном состоянии, нетронутые со дня своей последней проверки десять лет назад.
Детектив достал один картридж, «Покемон: Красное». Он уже давно его не видел. Не осознавая, что делает, детектив подошёл к столу и вынул из него старенький, но ещё работающий геймбой. Он принадлежал его сыну, но тот умер несколько лет назад. Умерла и его жена. Но это было потом. Вставив картридж в разъём геймбоя, он включил приставку.
Титульный экран. Меню с предложением продолжить или начать новую игру. «Танака». Это имя ребёнка, игравшего ранее. Скорее всего, он умер, как и остальные. Детектив выбрал строку «Новая игра» и начал играть. Всё нормально, как обычно. Он походил, поговорил с мамой, вышел наружу. Начал гулять по траве.
В его голове до сих пор звучали слова Сосукэ. Хотя детектив не был там, хотя он никогда в жизни не видел этого человека вживую, он до сих пор мог видеть его, слышать его. «Давай, иди за мной».
Он подходил всё ближе и ближе, оставался только шаг или два.
«Поверните колесо, и кто знает? Может, вы сами откроете секрет?!»
Он зашёл в траву. Вначале ничего не изменилось. Совершенно ничего. Персонаж просто сел на землю, то же, будто в трансе, сделал и детектив. Казалось, время вокруг остановилось. Экран стал чёрным, затем опять вспыхнул, и на стандартном зелёном фоне стали появляться черные буквы.
Уставшие глаза главного детектива удивлённо расширились. Он не мог не читать то, что появлялось на экране.
«Давай, иди за мной, давай, иди за мной, давай, иди за мной. Я скучаю по тебе, папа, я скучаю по тебе, мой муж, я так сильно по тебе скучаю».
Из его глаз побежали слёзы. Текст снова и снова появлялся на экране, и детектив быстро нажимал кнопку А, чтобы он не заканчивался. Это были его жена и его сын. Они говорили с ним, звали его, плакали вместе с ним. Они хотели увидеть его, они любили его, он любил их.
«Я тоже вас люблю», — пробормотал мужчина охрипшим скрипучим голосом.
«Давай, иди за мной, стань опять молодым. Мы хотим увидеть и обнять тебя, остаться с тобой навсегда, навсегда, навсегда».
«НАВСЕГДА, НАВСЕГДА…»
«Не оставайся там. Ты можешь увидеть нас. Мы скучаем по тебе. Давай, иди за мной. Мы любим те…»
Чёрный экран. В глазах детектива появился ужас, рот раскрылся в безмолвном крике. Экран опять включился, Оук вывел персонажа из травы. «Давай, иди за мной», — сказал он.
«НЕТ!» — закричал мужчина, швырнув игру на пол. И сразу же бросился на пол сам, подобрал её и поднёс к лицу. «Верни их обратно, Верни их мне обратно!» Игра продолжилась как обычно и совершенно не реагировала на детектива. «Любимая, сыночек, услышьте меня! Верните их мне, я сказал!»
Голоса… Он слышал голоса, сотни голосов. Он обернулся и увидел, что в его маленькой комнатке стоят дети, много детей. У некоторых нет глаз, у кого-то на шее след от петли, у других ожоги по всему телу. Все они плакали и направлялись к нему.
«Верни мою мамочку, верни моего папу, верни мою собаку!» Все они кричали, пытаясь добраться до игры, с застывшими гримасами страха и боли на лицах. «Я не хочу, чтобы они уходили, верните их мне обратно, верните их мне обратно!»
«Нет!» — крикнул детектив. «Она моя! Моя семья там, не трогайте её!» Ужас исказил его лицо.
«Давай, иди за мной…» Ведущий детектив обернулся на голос и увидел, что в углу комнаты, возле старого письменного стола, стоял Сосукэ. Он стоял в углу, высокий, красивый, опрятный. На лице играла улыбка. «Давай, иди за мной…»
Главный детектив вскочил и отошёл назад, пытаясь оттолкнуть кишащих вокруг него детей, тянущихся к игре, которую тот крепко сжимал в руках. «Ч-что здесь происходит?! Что происходит?! Где моя семья?!»
Сосукэ широко улыбнулся. «Я покажу тебе. Я помогу тебе выбраться, понимаешь? Просто иди за мной». Сосукэ нагнулся и открыл ящик старого стола. Детектив, прорвавшись сквозь толпу детей, заглянул внутрь.
Там, покрытый слоем пыли, лежал его старый пистолет, оставшийся ещё со времён службы в полиции. Детектив уже много лет не им пользовался и убрал его, чтобы не воскрешать в памяти трагические воспоминания. Но сейчас пистолет не казался ему чем-то опасным или смертельным. Казалось, что он был окружён лёгким сиянием. Да, это именно то, что освободит его.
«Просто иди за мной», — повторил Сосукэ, достав пистолет и вложив его в руку детектива. Тот взял пистолет и поднёс к виску. «Просто нажми на курок. Вот и всё».
Ведущий детектив обернулся. Дети подбирались к нему, волоча за собой ноги. Они тянулись к игре. Детектив повернулся обратно к Сосукэ и улыбнулся.
«Родные мои… я иду за вами». Он нажал на курок. Выстрел. Его мозги забрызгали стену, а он сам в тот же момент замертво упал на пол.
Тело нашли только через несколько дней лежащим на полу, повсюду была кровь. В одной руке был зажат разряженный пистолет, в другой – классический геймбой со вставленным сзади картриджем «Покемон: Красное». Батарейка давно закончилась, остался только пустой чёрный экран.
Это было последнее убийство, которое допустили следователи. Последний детектив, когда-то расследовавший это дело, лично вывез и сжёг все 104 картриджа, лично позаботившись, чтобы эта дьявольская игра больше никого не убила.
Как бы то ни было, история не закончилась. Говорят, код сохранился и даже перешёл на версии игры на других языках. Если у вас осталась старая игра «Покемон», можете вставить картридж в классический геймбой и включить приставку. Поверните колесо, и кто знает? Может, вы сами откроете секрет.