Ничто, как говорится, не предвещало, обычная бытовая ситуация: забежать после работы в магазин, чтобы переждать внезапный вечерний дождь, и заодно прикупить вискаса для своего любимого и молока домой. В типовом придомовом супермаркете, а точнее в BolMart, что недавно появился у нас на районе, явно еще не наладили какие-то дела с электричеством – освещенность внутри магазина не сильно отличалась от уличных сумерек, когда еще не зажгли фонари. Но холодильники вроде работали исправно, и на том спасибо. А то бывает купишь скисшее молоко, а дальше, что, идти в магазин ругаться, чтобы поменяли?
– У вас тут так гостеприимненько, видно, что недавно открылись, – молчаливый кассир зачем-то был в темных очках, что меня смутило; захотелось пошутить, чтобы сбить неуютное ощущение. Кто знает, может инклюзивные рабочие места, соцпроект и все такое. Хотя, ему же, по-любому, надо видеть, как он так работает, если не видит? Или ячмень на глазу вылез, стесняется?
– Добро пожаловать в БольМарт, – прошелестел без эмоций кассир и растянул губы в дежурной улыбке. Прикус у него был на редкость ровный, как у того любителя топоров из «Сияния». – Придете еще!
Клянусь, он так и сказал: БольМарт. А еще это его «придете!» Не «приходите-заходите», а как будто приказал. Может, по-русски он не очень. Надо было, конечно, нормально замечание им сделать, чтобы свет свой починили, но я же всю жизнь избегаю конфликтов. Чтобы потом по полдня перебирать в своей голове выдуманные реплики, ага.
Да и очки его эти. Сами представьте, в полутемном магазине, один на один с каким-то чудиком, чьи глаза даже не видишь – других сотрудников в магазине не было. Хорошо, что дождь почти кончился, когда я торопливо запихнула молоко и пауч в сумку – не хотела спрашивать пакет – и выскочила на улицу, уже освещенную фонарями.
Нет, я не обернулась, и BolMart не пропал внезапно, как будто его и не было. Просто заспешила домой, к Кузе и очередной серии «Девчонок из Дерри».
Вывалив в миску рагу из тунца (аристократичненько!) своему рыжему тунце-ядцу, я щедро сыпанула несквика в чашку с купленным молоком и отправила ее в микроволновку. А пока холодное молоко плавными движениями микроволновой тарелки превращалось в горячий шоколад, занялась макаронами и принесла в кухню ноут. Микроволновка щелкнула, и я извлекла свой долгожданный шоколад. Осталось только немного его размешать ложкой...которой я и выудила маленькое блестящее нечто. Крылышко, то ли мухи, то ли еще какое. Я, что, купила молоко с мухами?!
От возмущения меня отвлекли утробные звуки Кузи. Кот, извиваясь всем тельцем, как будто отплясывал тверк, рыгал прямо в миску.
– Кузя! – заорала я, и кот испугано ретировался в комнату, где, судя по звукам, продолжил свое занятие. Он частенько так делает, главное успеть убрать его творчество, пока не засохло. Я подняла миску, чтобы выкинуть ее содержимое в унитаз, и тут, оказалось, в еще нетронутом котячьим желудком вискасе, были какие-то мелкие изогнутые палочки. Скривившись от отвращения, я поднесла миску к глазам и чуть не выронила ее: это были лапки. Рыжие, тараканьи, с характерными острыми зазубринами. Кузя нажрался тараканов?! Но тараканы давно уже не водятся в квартирах – как говорят, спасибо микроволновкам и их излучению – может разве что в трущобах или нечистоплотных забегаловках. Рыгаловках, в которых смог бы питаться только мой непривередливый кот.
Но молоко… Дело в нечистоплотном магазине, это они продали мне эту гадость, и теперь… Теперь мне надо пойти к ним и твердо заявить свои претензии, да, именно так. А в доказательство – нет, не могу же я принести им то, что осталось от кузиного ужина. Но молоко? Все равно пить дальше такое молоко я не собиралась. И я слила молоко сквозь чайное ситечко в раковину: может там будет еще что-то? В ситечке ничего не застряло. Да и чек мне не выдали, а без чека как я им буду предъявлять претензии? Просто не буду больше заходить, в этот гребаный БольМарт, вот и все, – успокоила я себя, все еще держа в руке холодный тетрапакет.
В самом низу пакета было четко, крупными черными буквами пропечатано: «собственность БольМарта. Вернуть». Не наклейка, а именно, как будто надпись сделали на самом заводе. А так молоко было самое обычное, которое я всегда беру. В любом другом магазине. Кроме самой надписи «молако».
На секунду мне захотелось сфоткать это дело и запостить. Вот только радости мне это явно не принесет: я-то буду знать, что просто опять побоялась пойти и отстаивать свои права. Чего уж проще – безопасненько повозмущаться в соцсетях и ничего реального не сделать.
– На этот раз ты будешь действовать, – строго сказала я себе вслух, чтобы приободриться, хотя от предвкушения разборок у меня просто кишки сжимались. Я поставила тетрапакет на столешницу и извлекла пауч из мусорного пакета. Это – тоже вещдок, может надо будет его отправить на какую-то санитарную экспертизу.
Wriskas, вот как корм назывался. А внизу упаковки, опять, «собственность БольМарта. Вернуть». И снова – буквы как родные, явно нанесены при производстве.
Молако, значит, и Wriskas? Да я верну вам вашу собственность прямо сейчас (пока решимость не угасла)! Быстро втиснула ноги в кроссовки и выбежала из квартиры. «Пичкают потребителей отравой», – бубнила я себе под нос, пока спускалась по лестнице, сжимая в руке злополучные упаковки. Не дав себе времени продумать реплику, я резко дернула дверь БольМарта, в глубине души надеясь, что они уже закрыты.
Дверь с легкостью поддалась, а я чуть не грохнулась в лужу, не рассчитав силу рывка. Подняв повыше молако и Wriskas, я, стараясь чтобы голос звучал уверено, крикнула в полумрак магазина:
– Вы что себе позволяете, втюхиваете покупателям какие-то контрафа.. контрактофа.. подделки!
В БольМарте было пусто, и, кажется, стало еще темнее. Я медленно прошлась между узкими рядами прилавков, все еще держа упаковки почти над головой, как знамя потребительских прав. Захотела себе подсветить соткой, но, оказывается, забыла ее в спешке. И тут, я почувствовала, что молако и Wriskas у меня мягко тянут из руки. Вверх.
От неожиданности я на автомате вскинула вторую руку, чтобы ухватить их покрепче, но хватка того, кто их у меня отбирал, была явно сильнее, и упаковки буквально уплыли вверх. Руки сами ослабли и опустились, сердце замерло, а затем бешено застучало, а голова стала пустой и неестественно легкой. Медленно я подняла взгляд.
В темноте, насколько я смогла разглядеть, с почти нависающего над прилавками потолка ко мне тянулся кто-то, силуэтом похожий на человека. Тело его было неестественно изогнуто, но мой мозг впал в ступор и просто фиксировал все подробности, отказываясь поверить в то, что я вижу. За те пару секунд, что я молча пялилась на него, я объяснила сама себе, что это обычное человеческое тело, просто он на самом деле спиной ко мне. Его подошвы, видимо, как-то прикреплены к потолку, а колени он согнул, и весь назад прогнулся, вот так и получилось, что он на самом деле лицом ко мне. А вот и пакетики мои у него в руках. А лица не видать, потому что темно, но видно, как отсвечивают солнцезащитные очки. Какие-то другие очки, состоящие из множества ячеек, каждая бликует сама по себе.
– Пришли еще? – прошелестело с потолка.
В ответ я закричала, но тоже каким-то шелестом, такое «а-а-а» надрывным шепотом, и рванула оттуда на всех парах. Не помню, как я ворвалась в подъезд, пробежала по лестнице, очнулась только, когда лихорадочно закрывала все замки в квартиру. Кое-как отдышалась и замерла у глазка: все чисто, и звуков погони нет.
Зато из комнаты донеслось непонятное шуршание. Кузя! Может, он серьезно отравился этой гадостью? Вбежав в комнату, я увидела, что Кузя взобрался на штору со стороны окна, вплотную к карнизу, и почти вконец разодрал ее. Так он точно никогда не делал, но бешенство же нельзя подхватить от тараканьих лапок?.. Надо срочно везти его к ветеринару, может промывать желудок, может…
– Кузя, Кузенька, я тебе помогу спуститься, только стул подставлю, сейчас, потерпи, – переживания за кота полностью перекрыли только что перенесенное волнение. – Ну вот, я тут, сейчас я только разверну эту штору и…
Под потолком, вцепившись шестью рыжими пушистыми лапами в остатки занавески, то, что раньше было Кузей, смотрело на меня огромными, сплошь черными глазами, состоящими из множества ячеек.