Я не знаю что мне делать. Знакомых, кто смог бы сейчас мне помочь, у меня нету. В этом городе я один: все давние товарищи остались в прошлом, родители — слишком далеко. Да и чувствуется мне, не смогли бы они тут помочь. Ситуация моя, кажется, обречена.
Это всё из-за соседа, я знаю. Это он, урод, натворил таких дел, за которые ему морду набить будет мало. Не себя, так хоть бы семью свою пожалел бы. Хотя куда ему до таких рассуждений — мясник он и есть мясник.
Мы бы и сейчас никак не пересекались с ним, несмотря на то, что живём на одном этаже подъезда. Он бы не обращал внимания на меня, я — на него. Жили б как все соседи, никто никому не нужен, никто друг на друга внимания не обращает. Всё как у людей. Я бы снимал эту квартиру за половину зарплаты, а он и дальше рубил туши в «Крытом», у нас в центре.
Но нет, обязательно нужно было принести в дом этот долбаный пакет. Обычный такой, чёрный пакет, целлофановый, все обычно в такие мусор выбрасывают. Я поначалу тоже подумал об этом, но он его нёс не из дома, а наоборот, в дом. Увесистый на вид, явно набитый чем то. Ясное дело чем — мясом украденным, тут особых мозгов не надо, чтоб додуматься.
Ну подумаешь, взял немного, у него же семья, детей двое, в школу, вон, ходят. В общем то да, хрен бы с ним. Каждый выживает сейчас как может и умеет, нельзя винить за это. Но это я тогда так думал. Сейчас я жалею о том, что не съехал отсюда сразу, как увидел этот пластиковый куль у него в руках.
И идёт, главное, эдак неспешно, на редких прохожих зыркает. Мне аж скукожиться всем телом захотелось от взгляда этого. Непомерный живот над ремнём нависает бурдюком. Куртка, естественно кожаная чёрная, не застёгнута, под ней бежевый свитер крупной вязки.
Я в этот момент на кухне был, заваривал чай. Через окно увидел как Этот домой к себе тащится. И взгляд его. Он, в общем-то, всегда таким был, но сегодня что-то изменилось. Может, несвойственный ему блеск в глазах под угольными густыми бровями, а может, лёгкая, ненавязчивая такая, еле заметная, улыбочка. Всё вместе это смотрелось омерзительно, я аж кипяток чуть на себя не вылил — засмотрелся.
Он мне никогда не нравился. Редкие встречи на лестничной площадке — ни «здрастье», ни «до свидания». Из квартиры постоянно куревом каким то забористым несёт. И это через дверь. Как воняет в самой квартире — предположить страшно. Дети его — пацан совсем мелкий и сестра его, ни живые ни мёртвые ходят. Утром дверь откроют, тенью выбегут, и в школу.
Это издержки у меня такие. Издержки за аренду ниже средней по городу. Это не считая отсутствия адекватного вывоза мусора, постоянно текущих труб и десятков кошек, подкармливаемых полоумными бабками. Я, в общем-то, без претензий. Просто во двор редко смотрю, а ночью окна плотно закрываю. Не всегда помогает, надо сказать. Иногда мне кажется, что в этих тварей бесы вселяются. Орут так истошно, что хочется собственноручно придушить, чтобы сами не мучились и меня не нервировали.
Сейчас вот думаю: а ведь мог я избежать этого. Вполне себе мог. Одна единственная случайность, и всё могло сложиться совсем иначе. Чёртов счётчик, как я мог забыть закрыть его? Как не вспомнил, что дверца открыта?
При проектировании дома, а может, на стадии его постройки, кому-то из причастных пришла в голову гениальная мысль соединить два соседних электросчётчика непрямым отверстием. Соединить так, чтобы у соседних квартир была возможность подслушивать что происходит в другой. Запахи также, не имея преград, могли, при незакрытой дверце, свободно распространяться по двум квартирам одновременно. Надо отдать должное — они хотя бы не разместили два счётчика друг напротив друга. Тогда появилась бы прекрасная возможность прямо через стену здороваться с соседями, желать им доброго утра и обмениваться прочими любезностями. Отверстие получилось достаточно приличного диаметра, надо сказать. Если бы не счётчики, то при желании можно было бы просунуть туда голову целиком.
Зачем так было сделано — непонятно. Может так было проще класть кабель проводки, или там была система вентиляции, а может это просто чей-то косяк. Не знаю, мне это не интересно. Но тому, кто это придумал, я желаю всего самого плохого.
* * *
Когда утром выхожу из подъезда, то изо дня в день вижу картину: очередная шизоидная бабка с замызганным до невозможности эмалированным горшком кормит всех бездомных котов в округе. Конечно же, именно у моего подъезда. Проходя мимо, я еле сдерживаюсь чтобы не пнуть подвернувшегося под ноги шерстяного наглеца. С заурядными «киса-киса-киса» старуха ставит горшок около лавки. Кошачье многоголосье вторит ей. Они чуть ли не набрасываются на дармовую жрачку, толкаясь и шипя друг на друга, вытаращив глаза. Старуха же с отвратным умилением любуется картиной. Грязный, бывший ранее цветным, платок сползает набок. С таким же успехом это может быть и валяная кепка или шерстяная шапка. Слово стирка ей не знакомо.
«Маруська, Маруська, где ты!?» — оглядываясь по сторонам, причитает она. «Ты где?» — взглядом обводит жрущих кошек, пытаясь найти среди них Маруську. Её взгляд на мгновение поднимается на меня и вновь опускается обратно к лелеемым созданиям.
Меня не покидает безмолвная беззвучная радость. Надеюсь хоть одна из этих исчадий отдала концы и теперь по ночам мне будет хоть на толику тише. Я не изверг и не садист, но постоянно воспалённые красные глаза — моё алиби, а отсутствие нормальных выходных — мой аргумент. Изо дня в день, из месяца в месяц. Тут очень давно ничто не меняется.
Уже не обращаю на них внимания. Просто открываю дверь подъезда, обхожу толпу грязных мяукающих существ и направляюсь к ближайшей автобусной остановке. Ту Маруську, надо сказать, совершенно случайно, нашли спустя пару дней в подвале, недалеко от вентиляционного окна. Кошку, по всей видимости, растерзала дворняга. Вся изорванная, в клоках своей же шерсти, лежала в лужице запекшейся крови. Брюхо вспорото, лапы обглоданы почти до костей. Она, наверное на последнем издыхании дотянула до подвала, где и отдала концы. Я не присутствовал «на опознании». Просто, вечером, возвращаясь после работы, через негромкую музыку в наушниках услышал разговор. Сквозь сплошные охи и ахи иногда проскальзывали нужные ключевые слова. Остальное додумать было несложно.
Вопреки ожиданиям, спать я стал ещё хуже. Теперь меня начала одолевать бессонница. Каждую ночь я терпеливо лежал в ожидании сна где то до двух-трёх часов ночи. Через неделю мытарств, смирившись, купил в аптеке снотворного. Более-менее помогло. Теперь ни кошки, ни бессонница не мешали мне прожигать жизнь, тратя её на абсолютно идентичные друг другу дни.
* * *
Не было печали — бабки вновь закричали. Опять кошка, опять в нашем подвале. Пробовали вызвать бригаду по отлову бездомных собак, но куда там. Они мусор больше двух недель не вывозили, неужто думают, что им с собаками помогут? Никто не приехал, в общем. Ещё одной грязной шерстяной проблемой меньше.
У любого животного есть своё животное чутьё. Оно, не обладая преимуществом человека в виде разума и логики, в ходе длительной эволюции, вырабатывало его в себе, чтобы следующие поколения, использовали его для сохранения своей жизни. Но живя рядом с человеком, помогающим ему в ежедневном выживании — чутьё притупляется, используется реже необходимого. Два мёртвых тела— серьёзный повод, чтобы включить его обратно и понять, что лучше уходить, пока это не случилось и с тобой.
Начиная с этого момента, всё начало налаживаться. Каждый день у дома собиралось всё меньше и меньше кошек, пока их не осталось вовсе. На радостях, я перестал принимать таблетки, думая что мне они теперь без надобности.
* * *
Опять он. Идёт, в руках пакет чёрный, на голове кепка кожаная. Поздняя осень, темнеет пока не слишком рано, но уже заметно. Я понял что это он, по силуэту. Вышел из своей шестёрки, достал с заднего сидения пакет и не спеша начал идти к подъезду. Когда живёшь на первом этаже, начинаешь невольно замечать идущих по улице боковым зрением. Грузный силуэт скрылся под козырьком подъезда. Громко хлопнула сначала входная железная дверь, затем дверь его квартиры. Вновь стало тихо.
Лежу в кровати, глаза даже не пытаются закрыться, мысли о всякой лабуде. Уже часа три заснуть не могу. Как я докатился до всего этого, где тот переломный момент? Своё любимое хобби не могу себе позволить. Банально нету времени и денег. А когда последний раз брал в руки книгу уже и не помню. Представляю из себя теперь чёрт пойми что. А ведь сколько планов было, сколько мечтаний. Не этого я хотел в прошлом, не этого...
В голову то и дело лезут эти кошки у подъезда. Неужели я настолько к ним привык, что не смогу уснуть без их визгов под окном? Или просто я сбил себе режим? Опять искать эти таблетки.
Утром, за столом, вспомнил о своих мыслях. Не откладывая на потом, поднялся из-за стола, достал из шкафа свой туристический нож. Хорошая японская порошковая сталь, рукоять из полиамида. Со временем он совсем потерял заточку. Лезвие частично было в царапинах, выщербинах и сколах. Это не заводской брак — ему уже пол-десятка лет, если не больше. Грязный, забытый, лежал всё это время на полке. А ведь когда то я многое знал и многое умел. Когда же всё так резко изменилось? А главное — как я упустил этот момент?
* * *
Здесь всегда было серо и темно. Какая то тихая тоска шла от этого места. Она, как туман, как пепельный смог, обволакивала каждый дом и район этого городка. Её можно долго не замечать, если жить нонстопом, от работы до работы, но скрыться полностью от неё никак не получится. Она давит, сжимает постепенно, как тиски или пресс. А я, видимо попался. Уже не хочется ничего менять, ничего делать. Просто гнать от себя все эти лишние мысли и пытаться жить дальше.
Может, начать всё заново? Хоть попытаться что-то переменить, показать, что я не такой, я не превращусь в одну из этих старых кляч и пьющих стариков. Я буду выше этого. Отметить для себя новую точку отсчёта действительности. Хорошая, наверное, идея, стоящая. А в который раз я уже такое хотел сделать? Сложно вспомнить. Точно не первый, и наверняка не последний.
* * *
Ненавижу понедельники. Они свидетельствуют о конце выходных и начале рабочей, осточертевшей уже, рутины. Ну ничего сейчас, хоть и поздняя, но всё таки осень. Пока не сильно холодно. Может, удастся на выходных?
Небольшой ящик на подоконнике играл огнями. Его динамики, настроенные на практически неслышное, фоновое звучание, наверняка говорили что то интересное. Не знаю, я не вслушивался. В моих руках был тот нож, вместе с точильным бруском. И вот уже практически полчаса мне было слышно лишь шуршание металла о мелкий абразив. Проверить заточку на качество несложно — лезвие должно быть сравнимо с остротой бритвы и резать краешек стопки бумаги без заусенцев, одним лёгким усилием.
Вот только разучился я это делать. Прошло слишком много времени. Руки не слушались, нож покрывался всё большим количеством царапин и острее чем обычный кухонник ни в какую не хотел становиться, несмотря мои старания.
Движение во дворе. Краем глаза различил тёмный крупный силуэт — старый знакомый. Но на этот раз что-то в нём изменилось. Сейчас руки его были пусты, он ничего не нёс. Даже больше — я и рук не видел. Взгляд его тоже изменился, никакой наглости, никакой издёвки в нём не было, даже обычной радости не осталось. Он весь был какой-то поникший, даже шёл, я уверен, тише обычного. Когда он приблизился, стали заметны белые бинты из под его рукава, переброшенные через шею. Теперь понятно. Ну что ж, я бы тоже расстроился, если бы руку сломал. Ну или порезал он её так, мне отсюда нормально не видно.
Вновь посмотрел на нож. Если он за полчаса не стал лучше, до дальше пытаться и не стоит, надоело. Точильный брусок вместе с ножом отправились в ящик кухонного шкафа, ждать своего часа. Часы на телефоне выдали девять вечера. Я уже давно не удивляюсь впустую прожитым дням, можно сказать, они стали неотъемлемой частью моей жизни здесь. Обязательной обузой, необходимой для спокойной жизни.
* * *
Дешёвый ноутбук, шумно вращая кулером, лежал на кухонном столе. Открытая вкладка браузера на экране осталась единственным источником света в комнате. Я уже весь вечер сидел за ним, то периодически проверяя пустую почту, то периодически что-то ища. За день опять не сделано ровным счётом ничего, из того что запланировал. Это продолжается уже третьи выходные и начинает нравиться мне всё меньше. Отговорки «В следующий раз точно всё сделаю» уже не работали. Мне казалось, я теряю человеческий облик. Даже деньги перевести не успел. Или, может, просто не захотел?
Тогда прямо сейчас проверю что там по показаниям, а уже завтра переведу. Арендодатель у меня ненормальный попался. Помню, в первые месяцы, по непривычке забывал платить, так он лично приезжал, требовал деньги. Ходил по квартире, пытался косяки мои выискивать: сломанную сантехнику, резаный линолеум, рваные обои. Не нашёл, конечно, но нервов потрепал мне. Но это та плата нервами за относительно низкую цену самой квартиры. Выше я просто не потянул бы.
Взяв в руки телефон, пошёл в ванную, записывать показания. На этот же телефон и внёс всё в блокнот. То же проделал и с электросчётчиком в коридоре. Внезапно подал сигнал ноут. По звуку — пришло уведомление на почту. Подошёл проверить, в чём дело. Рекламная рассылка от онлайн магазина опять звала купить что-то со скидкой. Удалил письмо и выключил ноутбук, оставшись в полной темноте. По памяти дошёл до кровати и залез под одеяло.
* * *
Опять отец на балконе курит. Тягучий сигаретный запах медленно тянется в мою комнату. Он вновь забыл закрыть за собой дверь. Тихие, но быстрые шажки движутся к нему, слышно невнятный шум, копошение, разговор. Затем кто-то идёт обратно. Через стену звук практически не проникает, лишь еле слышный скрип половиц под ковром. Вздрогнув, я мигом открыл глаза. Какой отец, я же съехал давно? В комнате стоял отчётливый запах табака. Мельком взглянул на часы — полпятого. И какого чёрта он решил покурить в такую рань? И почему, собственно, у меня так воняет?
Ну естественно. Забыл закрыть дверцу счётчика, вот и запах перешёл мне в квартиру. Ступая по жёсткому ковру, подхожу ближе. Голые ступни наступили на что-то влажное и я окончательно проснулся.
Не помню чтобы проливал что-нибудь в коридоре. Точно, такого не было, запомнил бы. Нащупал переключатель — включил верхний свет. Узорчатый тёмно-красный ковёр никак не изменился за ночь. Выискивая стопой влагу я шарил по его поверхности, пока вновь не наткнулся на непонятное мокрое пятно.
Такое ощущение, что сюда кто-то плюнул. Не просто мокро, а даже немного вязко, словно мокрота. Словно наступил в жирный-жирный бульон. Пятно было практически бесцветными, и на ощупь, похоже, было вытянуто. Всё так же ощупывая одной ногой и опираясь на вторую, я пошёл дальше по коридору.
И вот тут, в груди у меня что то дёрнулось, ёкнуло. Ноги инстинктивно отбросили меня назад, а в голову словно прилетело боксёрской грушей.
Прямо на кухонном столе лежал лоток с размороженным фаршем. Вернее сказать, это раньше был лоток с фаршем. То, что осталось от него: рваные куски жёлтого пенопласта и полиэтиленовая плёнка лежали в луже из размороженной воды вперемешку с кровавыми кусочками перекрученного мяса. Края пенопластовой упаковки были неровные, рваные на вид. Кое-где виднелись отверстия, как от крупных зубов.
Тело никак не среагировало на эту картину, но мозг мигом понял всё и сразу. Немалым усилием воли он заставил тело обернуться назад, на дверцу электросчётчика. Я сразу не обратил на это внимание, потому что искал не там. Мой взгляд изначально был прикован в ковру, но надо было смотреть совершенно не туда.
Вниз от раскрытой дверцы, по обоям, стекала тоненькая, но хорошо видимая, струйка бурой вязкой жидкости. Собираясь в небольшие сгустки, она медленно вытягивалась и беззвучно плюхала на пол. Очень, очень хорошо, что я не имею привычки много есть на ужин.
Несмотря на то, что мозг работал так быстро как только мог, ни одна внятная адекватная версия о причинах всего этого в голову так и не пришла. Словно мне искусственно кто-то запретил думать об этом, заблокировав все мысли. Наверное я так и продолжал пялиться на стену, безрезультатно прогоняя по кругу невнятные варианты. Кошек у него нет, собак, способных протиснуться в такое узкое отверстие — тоже. Тогда что это было? Крыса, змея, способная ползать по стенам? Ну бред же, какой-то. Бред. Такое невозможно. Бред.
Долго я так простоял. Неоправданно долго. Из оцепенения меня вывел звук проезжающей машины где-то во дворе. Спасибо тебе, кто бы ты ни был, ты мне сейчас очень помог.
Нужно начать делать хоть что-то, поэтому, медленным шагом, стараясь ступать как можно более тихо, я зашёл с ванную комнату и бесшумно заперся на щеколду. Тут же мой организм не выдержал и выдал всё немногое, что в нём ещё оставалось. Ослабленные руки едва удерживали меня над краем ванны.
Эмоции плавно выходили из меня вместе с переваренной едой. Маленькие кусочки памяти в бульоне из желчи. Перед лицом стояла одна статичная картинка льющейся на пол грязной, немного прозрачной жижы. Что делать дальше я понятия не имел. Хотелось лечь прямо тут на холодный кафельный пол и просто уснуть — а там, будь что будет. Рациональная же моя часть требовала, чтобы я немедленно убирался из этой квартиры и больше никогда здесь не появлялся.
Закончив, медленно осел на пол комнаты. Взгляд мутнел, голова шла кругом и кажется, начала болеть. Опёршись на стену, стал водить глазами по потолку. Белые плиты из пенопласта, потёки между кафелем, трубы, коммуникации, потёки на стенах, белая пластиковая решётка вентиляции. Решётка вентиляции. Мне кажется, или кто-то курит? Да, тут проходит вентиляция, но так и должно быть? Или мне только чудится?
Нет, уходить надо из квартиры. Мне нужен свежий воздух. И открытое пространство. Чем быстрее, тем лучше, тут больше не безопасно.
Чтобы подняться пришлось заставлять себя, ноги никак не хотели выходить из ступора, а руки, наверное, не смогли бы поднять и зубной щётки.
Так или иначе, получилось. Немного прихрамывая, медленно протиснулся в открытую дверь ванной и оказался в коридоре. После случайного взгляда в сторону дверцы счётчика — еле сдержался, чтобы не упасть ещё раз. Далеко не факт, что на этот раз смог бы подняться вновь. Тихо, насколько мог, стал выходить к залу, а оттуда — на балкон. Через входную дверь нельзя ни в коем случае, он не должен знать о том где я могу сейчас находиться. Для него ничего не стоит запустить это сюда ещё раз. А уж о том, что оно агрессивное сомневаться не приходилось. Меня сейчас и ребёнок совочком забить смог бы, про эту зубастую хероту и думать не нужно.
Тихо-тихо, на цыпочках. Взгляд на белой дверце, никуда не отвожу. Зал. Как можно аккуратнее подхожу к выключателю и нажимаю кнопку. Мне нужен будет свет, когда я сюда вернусь. Если я всё таки решусь это сделать. В темноте у меня не будет и шанса что либо заметить.
Я не помню где оставил мобильный, но тут его нету. Может, в джинсах, но проверять нет времени. Взяв в обе руки одежду со стула, вышел на балкон и прямо так, босиком, сиганул вниз. Переоденусь в парке, тут недалеко, сейчас всё равно никого на улицах быть не может.
* * *
Лёгкий шум деревьев приятно успокаивал, свежий ночной осенний воздух холодил спину под футболкой. Холодно не было. Сердце на отходняке от адреналина шумно прокачивала кровь по телу, немного отдаваясь в ушах. Близился рассвет. Тяжело без обуви по грубому асфальту, конечно, но никуда сейчас мне не деться. Придётся ходить так. Чтобы дать немного отдохнуть стопам — присел на одну из ближайших скамеек.
Что же получается в итоге? Дома сейчас жить опасно — сосед позаботился. В том что виноват был именно он, я был уверен. Именно ночью, чтоб я никак среагировать не смог. Каким именно образом и как это сделал не знаю, но сомнений в этом никаких. Плотоядная тварь, способная сожрать за раз гору фарша, но при этом влезающая в половину дверцы от счётчика. Самое непонятное — как она смогла допрыгнуть на высоту дверцы, а ведь это больше чем полтора метра. Или прямо по стене? А если бы фарша не было?..
Куда сейчас идти, что делать? От собственного бессилия хотелось избить лавочку, как ближайшую ко мне вещь. Но я лишь со всей силы сжал края трухлявых досок, пока не стало больно ладоням и не заболели зубы. Я редко бывал в подобном состоянии, если вообще бывал, но успокоиться вроде бы смог. Вообще в такие моменты желательно проводить ревизию всего имеющегося у меня материального груза. Того, что мне сейчас доступно и, вероятно, сможет в дальнейшем помочь.
Выходило негусто, но достаточно: почти полный комплект одежды, за исключением обуви, бумажник, который я никогда не вынимал без нужды, и старенький смартфон. Он все-таки лежал в кармане.
Время близилось к восходу. На смену еле видному свету Луны, постепенно, шаг за шагом, приходили мягкие солнечные лучи. Лёжа на лавке и свесив ноги с краю, я просто отдыхал и ни о чём не думал. Хотелось просто очиститься от всех накопившихся за ночь мыслей и тревог. Перевернулся на бок, положив руки под голову и не заметил как уснул.
* * *
Сон это всегда хорошо, но сон без сновидений после всего произошедшего — это прекрасно. Солнце неярко било в глаза сквозь деревья. Я попытался подняться, но затёкшие ноги и руки меня категорически не слушались. После такой твёрдой поверхности для сна, немного болела спина. Пришлось лёжа разминать конечности до приемлемого состояния.
Машинально достал из кармана телефон посмотреть время — почти девять. Проспал совсем немного — вечером наверное будет просто вырубать. Хотя есть и приятные последствия — думать стало значительно проще, а страх отошёл на второй план.
Порядок дальнейших действий пришёл в голову сам собой: вернуться в квартиру через балконное окно, зарядить всю электронику и ждать ночи. Я очень хочу собственными глазами увидеть это.
Балкон, ожидаемо был открыт, как я его и оставил. Подтянувшись к проёму, осмотрел комнату. Ничего. Никакого движения внутри, никаких посторонних звуков. Аккуратно и тихо перелез внутрь. Стараясь не скрипеть половицами, всё так же вслушиваясь, прокрадывался в коридор и осмотрел остальные комнаты.
С того времени как ушёл отсюда — никаких изменений. Начал вслушиваться через стену к соседям — ничего не слышно, словно их и дома нет. А может и правда? Свалили утречком куда нибудь, пока я по улицам шатался, и не отсвечивают, чтоб внимания ничьего не привлекать. Тогда, что ж, они эту тварь дома оставили или с собой взяли? Глупость какая-то выходит. Наверное старший отослал своих куда подальше отсюда, а сам сидит сейчас за стеной, вслушивается как и я. Определённо так и есть, после такого провала-то. Отомстить, наверное хочет, реванш взять. Ууу, сука. А вот нехрен лезть, куда не приглашали.
Ещё немного походив по квартире, собрал всю электронику, все аккумуляторы и фонари. Зашторил все окна, часть еды перенёс в комнату. Заранее оделся и обулся по погоде, собрал небольшой рюкзак. Чувствую, предстоит мне провести весь этот день в ожидании. Вспомнив, вынул из кухни свой нож и примотал его скотчем к деревянному древку от швабры. Эту тварь, кем бы она ни была, надо держать на расстоянии, а обычный нож, пусть и качественный, мне тут никак поможет.
Телефон установил на одну из полок в коридоре, протянув прямо к нему тройник с зарядкой. Сам телефон на полке закрепил толстыми книгами, какие смог найти. Поставил в беззвучный режим. Не медля, со своего ноутбука позвонил по видеосвязи и установил, таким образом, постоянное видеонаблюдение за дверцей счётчика. Запер дверь в комнату, ноутбук и импровизированное копьё положил на диван рядом с собой. Затаился.
Мне нужно увидеть это, просто увидеть. Я должен, просто обязан убедиться что это не шиза.
В моменты большой опасности, человек может многое. Этот природный механизм дал жизнь многим людям, что раскрыли и развили его в себе. Долго бежать, высоко прыгать, не хотеть ни есть ни пить, приобретать недюжинную силу. Или неподвижно прятаться целыми сутками. Очень, очень хорошо, что даже мне, насквозь городскому человеку, под силу разбудить в себе этот инстинкт.
Я вглядывался в экран так внимательно, как только мог. Пытался уловить каждое движение пикселей, вслушивался в любой шорох. Моей сосредоточенности и концентрации не было предела, а время не было ему помехой.
Так, вздрагивая от любого шума в доме и неотрывно следя за дверцей, дождался вечера. Солнце скрывалось за крышами домов, света становилось всё меньше и я с ужасом понял, что из камеры телефона видно всё хуже и хуже. Нужно срочно это исправить. Я как мог тихо, стал слезать с дивана. Прислушался — ни единого звука, всё вокруг замерло, как стоп-кадр фильма. Ни шорохов, ни движений вокруг, ледяная пустота. На ощупь беру в руку фонарь, нажимаю на кнопку включения. Мягкий, но хорошо слышный в тишине щелчок. Вздрагиваю от резкого звука и машинально закрываю свет ладонью, словно это могло спасти положение. Замер на месте. Ничего не изменилось, всё так же тихо. Очень осторожно, маленькими шажками, чтобы не шуметь, продвигаюсь всё ближе к двери. Кладу ладонь на холодный металл ручки, медленно, почти вечность, следя за любым звуком, приоткрываю дверь. Украдкой заглядываю в коридор, перевожу взгляд на открытую дверцу счётчика. Ничего.
Буквально пара шагов, и я уже в коридоре. Темно, совершенно ничего не видно, хоть глаз выколи. Держа в поле зрения стену и счётчик, на ощупь, пытаюсь найти полку. Рука упёрлась в дерево. Шорох у стены. С замиранием сердца, вижу, как из щели медленно поднимаются два поблёскивающих глаза. Хрипы и прерывистое дыхание. Свет фонаря, что зажал в ладони, перевёл на звук.
Сперва даже не сразу понял, что вижу перед собой, а осознав — душа улетела в пятки. Морда. Измазанная пылью, сажей, лоснящаяся вытянутая морда с голой, без единого волоска, кожей. Перекрученные треугольные уши были изодраны в кровь. Маленькие, с прищуром, глаза, излучали злобу и агрессию. Плоский, длинный нос чернел двумя широкими ноздрями, шумно втягивающими в себя воздух. Голова свиньи. Хотя скорее уродливого поросёнка. Обезображенная практически до неузнаваемости, она выглядывала из отверстия в стене, не особенно скрываясь. Буквально светящиеся злобой и животной агрессией глаза, казалось, понимали безысходность моего положения. Трёхпалая толстая лапа, росшая откуда-то из-под челюсти, свешивалась через край, медленно покачиваясь.
Уже на автомате, не осознавая себя от ужаса, метнул фонарь, что был в руке, в сторону этой твари. Кое-как схватил телефон с полки, послышался звук падающих на пол книг. Метнулся в комнату зала. За спиной слышалась какая-то возня и натужные хрипы существа, протискивающегося в отверстие стены. Глухой стук — оно спрыгнуло и в ту же секунду раздался едва слышный топот по ковру в прихожей. Для меня счёт шёл уже на секунды. Сшибая всё что попадалось мне на пути, я бежал через комнату, к незакрытому балконному окну. С размаху одёрнул штору, зашибив кулак о ближайший шкаф и, перемахнув через окно оказался на улице.
Не знаю как долго бежал, но пришёл в себя в нескольких кварталах от дома. Было слишком темно чтобы что-нибудь различить вокруг себя. Ни фонарей, ни света луны. От окон домов толку было мало. Ушёл, вот что главное. Всё, больше я туда ни ногой, уезжаю. Пока не знаю куда именно, но оставаться в этом городе мне больше нельзя.
* * *
Еду сейчас в электричке, просто сел на первую попавшуюся. Билет конечно же не купил — просто не на что. Первые пару часов спал, но сейчас вроде чувствую себя более менее нормально. Домой наверное поеду. Это далеко, очень далеко, но выбора нету.
Сижу, смотрю в окно как занимается рассвет. Двери позади меня раскрываются. Всё, конец мне, кондуктор. Поворачиваю голову на звук. Ошибся. Какой-то здоровенный мужик идёт по вагону, осматривается. Доходит до противоположного конца, садится и начинает снимать со спины рюкзак, украдкой посматривая на меня. Расстёгивает и достаёт пакет. Обыкновенный такой пакет, чёрный целлофановый. В таких обычно мусор выносят.
ㅤ
Автор: Материалист