Поездка в гараж перед дачным сезоном была старой традицией для Николая Петровича. С тех пор, как он вышел на пенсию это был ежегодный ритуал для мужчины, который он старался никогда не пропускать. Еще каких-нибудь пять лет назад, супруга ворчала бы на него из-за этих разъездов, мол, чего ты там на старости лет забыл на даче. Забавно, тогда Николай Петрович всегда отмахивался от жены и выговаривал, что она ни черта не понимает в хороших продуктах со своей грядки. Потом когда ее не стало ворчать стало уже некому и Николай Петрович стал замечать с тех пор, что в его этом ритуале теперь не хватает какой-то очень важной детали, чего-то, что наполняло бы его до конца.
Весна уже вступала в свои права и несмотря на конец апреля уже вовсю распогодилось. Солнечные дни стояли уже пару недель подряд и Николай Петрович решил съездить в гараж и подготовить свой нехитрый скарб перед дачей. Наверное именно из-за яркого солнца, светившего в лицо, Николай Петрович и не заметил ступеньку перед входом на станцию метро. Нога провалилась в воздухе и резко ухнула вниз. Вспышка боли пронзила сначала пятку, а потом стремительно понеслась вверх, подло стрельнув в колене. Мужчина охнул, его повело в сторону. Пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, Петрович смешно взмахнул руками, словно бы ожидая найти опору. Он бы вряд ли устоял на ногах, если бы кто-то не подхватил. Это был молодой парень, с выбритыми висками и с непонятной татуировкой над бровью.
— Осторожнее, дедушка, — сказал парень.
Горький стыд и досада заполнили все существо Николая Петровича. Он вдруг почувствовал себя дряхлым, немощным стариком, который теперь и в метро-то спуститься самостоятельно уже не мог. Лицо стремительно покраснело, щеки запылали и потому пенсионер поспешно поблагодарил своего спасителя. Впрочем, тот уже даже его не слышал, продолжив свой путь как ни в чем не бывало, резво спрыгивая со ступенек.
Колено, которое и так беспокоило его последние годы, безжалостно болело. Петрович даже постоял несколько секунд, перенеся вес на другую ногу, чтобы хоть немножко облегчить муку. Вот только сзади постоянно шли люди и то и дело ударялись о него плечами, ругались на остолопа, что встал посреди пути.
Забавное это было дело. Как-то раз, в молодости, Николай Петрович на спор переплыл бурную реку. Она была, конечно, не широкой, но течение там было неслабым. Пенсионер как наяву чувствовал биение холодных волн о тело, брызги воды в лицо. И ощущение своего сильного тела, надежного и могучего, способного на все. В тот день он переплыл реку, а на том берегу стояла Леночка, которая смотрела на него во все глаза. Она, конечно, называла его бестолковым дураком, но пенсионер хорошо помнил взгляд своей покойной ныне жены тогда. В них стояло подлинное восхищение его силой и удалью.
А теперь что? Леночка умерла от инфаркта пять лет назад, оставив его в этом мире одного. А сам Николай Петрович старел все больше и больше, дряхлел телом, да и духом тоже, чего уж там. Вот сейчас он еле-еле ползет по лестнице метро, опираясь одной рукой о стенку, стараясь как можно тише наступать на правую ногу, чтобы не растревожить проклятое колено.
Несколько месяцев назад сын возил его к хирургу из-за болей в этом самом колене и в бедре. Вывод был неутешительным, суставы пенсионера слишком износились и теперь боли должны были лишь усиливаться. Ваня, сынок, тогда уговаривал отца взять лечение, поехать в санаторий, но Петрович отказался. Хороший он был, его младшенький, заботился о них с Леночкой, привозил внуков, чтобы понянчиться и пообщаться. Вот только карьера у него рабочая шла не очень, работал простым электриком и потому зарплат больших не имел. Лечение стоило денег, естественно, и Ваня был готов заплатить за лечение отца, Петрович хорошо это видел по глазам сына. Вот только покуситься на эти деньги, обделить семью младшего, своих внуков, позволить себе пенсионер не мог. У него были собственные скромные накопления, но их Николай Петрович твердо решил оставить внукам. Им еще ЕГЭ сдавать, репетиторов всяких нанимать для этого, потом в ВУЗы поступать, им оно нужнее. Пусть хоть его копеечка тому послужит. А он сам? Дык пожил уже, нечего было молодых теперь объедать.
Когда ступеньки наконец закончились, пенсионер готов был радостно воскликнуть. Хах, тут их всего-то ничего, а он запарился. Ну ничего, уже немного осталось. Эскалатор он сам спускается, по нему чапать не надо.
Нога болела, колено предательски ныло и Николай Петрович изо всех сил сдерживал мат, рвущийся наружу. Лицо его покраснело, пот со лба тек рекой, да и спина взмокла так, что стало прохладно под курткой. Тоже дело нехорошее в его-то годы, сейчас продует сквозняком, а назавтра поясницу скрутит так, что встать с кровати будет уже делом ого-го каким сложным.
У автоматов входа в метро Петрович невольно приметил странного малого. Высокий, худой, одетый в какой-то пыльный костюм в полосочку мужчина стоял близ эскалаторов. Он не спускался вниз, лишь лениво оперся о стену и, скрестив руки на груди, ленивым взглядом осматривал проходящих мимо него людей. Если ноги у Петровича были уже ни к черту, то вот зрение было хорошим, он до сих пор не пользовался очками и спокойно мог прочитать все строчки у окулиста. Жиденький повод для гордости, но в его семьдесят два года и такое доставляло много радости.
Еще у автоматов Николай Петрович увидел, что у этого мужика было какое-то странное лицо. Какое-то белесое, отрешенное, левая бровь была выщипана, тонкий и кривой нос напоминал клюв хищной птицы. Но диковиннее всего были его глаза. Красные, словно бы он не спал всю ночь, их было видно издалека. А уж когда пенсионер наконец оплатил проход и двинул в сторону эскалатора, он увидел, что зрачки у мужика были словно бы кошачьи. Николай Петрович даже протер глаза, дабы убедиться, что ему не показалось. Именно тогда-то, этот странный малый его и заметил. Абсолютно безразличное до этого лицо просияло так, словно бы он увидел старого знакомого и это его сильно обрадовало. Улыбка была больше похожа на хищную ухмылку, когда их взгляды пересеклись. Неизвестный подобрался, снял с головы кепку и шутливо отсалютовал Петровичу, как бы здороваясь. Волосы у него были жидкие и рыжие, на макушке блестела лысина на которой виднелся какой-то чудной рисунок. Рассмотреть его Петрович не смог, мужчина снова надел кепку и гадливо подмигнул ему.
Пенсионер мысленно выругался и отвел взгляд. Каких только уродов нынче не встретишь в городе. Слоняется тут без дела вместо того, чтобы работать, людям настроение портит своими выходками.
Злость на больное колено сменилась щемящим чувством грусти. Раньше, когда он так злился по малейшему поводу, Леночка всегда его успокаивала. А потом еще долго подтрунивала, изображая его яростную мимику. Незадолго до инфаркта они поругались. Старший сын, Виталий, позвонил Леночке и смог разжалобить мать, уговорил дать ему денег
взаймы. Если младший был настоящей гордостью Николая Петровича, то старший был самым настоящим позорным клеймом их семьи. Умный, но ленивый, он никогда особо не учился в школе. Завалил экзамены в ВУЗ, пошел учиться в техникум, там связался с дурной компанией и через пару лет угодил в тюрьму, убив в пьяной драке какого-то парня. После отсидки так и вовсе пошел по наклонной. Он пропадал годами, потом внезапно объявлялся и всегда занимал денег. У родителей, у младшего брата. Не отдавал потом, естественно, закатывая скандалы и снова исчезая. В тот день Петрович узнал, что Леночка снова одолжила сыну несколько тысяч рублей и буквально взорвался от злости. Вот они и поругались. А потом, спустя месяц у жены случился инфаркт и она умерла до приезда
Скорой.
Почему-то сейчас явственно в памяти проступил силуэт супруги, сидящей в их маленькой спальне. Она смотрела в окно, выпрямив спину и плакала. Николай Петрович тогда уже отбушевался и потихоньку отходил, а услышав всхлипывания жены и вовсе растерялся. Непрошенная тоска ворвалась в душу подобно буре и Петрович почувствовал как сердце предательски защемило. Как же он мог быть таким чурбаном!? Ведь она же была мать, а какая мать сможет отказать своему ребенку. Пусть даже он уже выросший, опустившийся на дно бестолковый урод.
Петрович смахнул непрошенные слезы и невольно потревожил больное колено. Боль стрельнула немедленно, тут же заставив зашипеть и подобраться, чтобы встать поудобнее. В этот момент пенсионер бросил взгляд налево и снова увидел странного незнакомца. Тот ехал на соседнем эскалаторе и широко улыбался ему. Их отделяло небольшое расстояние и теперь Николай Петрович видел, что зрачки у мужика все-таки не кошачьи. Показалось, видимо, в тот раз. Однако, все равно выглядел этот незнакомец очень странно. Может наркоман? Догадка показалась крайне неприятной и Николай Петрович почувствовал холодок страха. Как-то раз он слышал по новостям, как какие-то наркоши нападали на пожилых людей, избивали их и грабили. Может и этот замышляет чего-то такое?
До конца эскалатора оставалось уже немного и пенсионер мысленно бодрился, что скоро сядет на поезд и двинет потихоньку к нужной станции. Оттуда до гаражей было рукой подать, минут десять-пятнадцать пешком. Осознание того, что до конечного пункта еще требовалось пройти так много стало для Петровича как ушат холодной воды. Вот же старый дурень! Возвращаться назад категорически не хотелось, да и работа сама себя не сделает, надо же все как следует подготовить к дачному сезону. Однако больное колено, своими постреливаниями, явно намекало, что в этом году привычный распорядок немного изменится.
Мысль о том, что он не сможет как обычно выбраться на дачу ударила со всей своей реалистичностью. Николай Петрович сжал зубы. Ваня предлагал ему купить трость, но тогда пенсионер резко отказался. Рявкнул, что он еще не совсем развалина, чтобы с клюкой по улицам ходить. Вот только по всему выходило, что именно такая развалина он и есть. Сердце снова нехорошо защемило, даже в глазах чуточку потемнело. Э-э нет, только пошаливающего сердца на его голову еще не хватало!
Перед глазами как наяву появился образ Вани, который упрашивал отца образумиться и перестать упрямиться.
— Папа, да не денется твоя дача никуда! Мы с Лизкой присмотрим летом, не зарастет она, не бойся, — уговаривал его сын.
В глазах Вани тогда стояла настоящая тревога, он боялся за отца. Смотрел и наверняка думал в какую ходячую развалину превращается сильный некогда мужик. А невестка, с которой отношения были холодно-нейтральными, посматривала с явным опасением. Она тоже боялась, но не так как ее муж. Лиза боялась, что упрямого больного старика свалит удар или что он окончательно добьет свою ногу и останется инвалидом. И тогда он останется на их попечение. Абсолютно беспомощный, больной старик, вот в кого он превратился к своим семидесяти двум годам.
Эскалатор подошел к концу и вереница людей двинула на станцию. Николай Петрович шел за ними, аккуратно переставляя ногу. Голова гудела от мыслей, а в уши словно бы натолкали вату. Все это время пенсионер крепился, упирался до последнего и стоически думал о том, что он еще крепок. И вот сегодня, в этот солнечный день он вдруг осознал, что это уже давно не так. Пока еще ноги худо-бедно ему служили, он мог ходить сам, даже вон, таки доплелся до этой станции метро. А что будет потом? Инвалидность, беспомощное прозябание на кровати, он даже за собой ухаживать толком не сможет! И ляжет тяжелым бременем на семью младшего сына. Ваня с Лизой, которые и так упахиваются на своих работах, окончательно его возненавидят. Конечно, они никогда ему не скажут этого в лицо, но в мыслях постепенно начнут желать смерти, избавления от мучений. Его беспомощность разрушит все теплые воспоминания о нем, внуки запомнят его как сварливого инвалида, который мучал их родителей своим прозябанием на этом свете.
Николай Петрович устало опустился на деревянную скамью. Табло показывало, что до прибытия поезда оставалось еще две минуты. Небольшая передышка сейчас была в самый раз и мужчина вытянул больную ногу, так боль в колене не беспокоила так сильно. Зато поясница начала капризно ныть и Петрович еле сдерживался от матерного недовольного восклицания. Чтобы там ни говорили люди, а старость весьма отвратительная штука и доставляет массу хлопот.
Руки дрожали, а глаза слезились. Николай Петрович уже даже не вытирал их носовым платком, потому как они снова и снова появлялись в уголках глаз. Колено болело, из-за чего становилось еще дурнее. В какой-то миг пенсионер понял, что ему просто хочется прилечь, вытянуться и дождаться чтобы боль отступила. Чтобы ушла ужасная тоска по умершей жене, с которой они прожили всю жизнь. Чтобы исчезло чувство стыда от осознания того, что воспитание старшего сына было безнадежно провалено и он так и не сможет никогда стать нормальным членом общества. Чтобы исчезла обида за младшего, который был вынужден мучаться с ним старым, да еще и выслушивать ворчание старого пенсионера. Бездна отчаяния и какой-то черной тоски навалились с такой силой, что мужчина даже как-то невольно скрючился на скамье.
Уголком глаза Николай Петрович заметил этого чудака в кепке. Тот ошивался совсем рядом и почему-то пенсионер был уверен, что неизвестный все также пялиться на него с этой своей странной ухмылкой. Однако, если раньше это его хоть как-то беспокоило, то сейчас ему было абсолютно все равно. Все вокруг стало вдруг каким-то бесцветным, тусклым. Теперь идея поехать в гараж и подготовить все к даче теперь не казалась такой уж хорошей. К чему ему теперь все эти хлопоты? Нога уже явно будет тревожить все сильнее и сильнее. Он еле как доковылял до станции метро, чего уж тут говорить про работы на даче. Если раньше он мог худо-бедно справляться там по хозяйству, то теперь уже навряд ли сможет там возиться.
Комок в горле стоял последние несколько минут и Николай Петрович понял, что он готов разрыдаться прямо тут. Вот в такую развалину он и превратился.
Из тоннеля метро раздался звук приближающегося поезда. Он-то и вырвал пенсионера из тоскливого оцепенения. Он вдруг четко осознал, что ему надо будет сейчас подняться, зайти в вагон, стараясь переставлять ногу так, чтобы не скручиваться от болезненных спазмов. А потом трястись в поезде полчаса, ковылять к гаражу, проклиная все на свете. Без толку. Все это было без толку.
Николай Петрович поднялся на ноги. Колено сразу же дало о себе знать, но пенсионер лишь злорадно ухмыльнулся этому. В эти последние секунды перед прибытием поезда ему стало понятно, что можно сделать для детей. Не станет он обузой для Ванюши, не будет младший сын рушить свою семью в заботе за беспомощным больным стариком. Нет уж, дудки! Не станет Петрович дожидаться такого жалкого конца, сам решит вопрос. Как всегда. Да и, кто знает, может действительно увидит Леночку.
Никто на платформе до последнего не замечал неладного. Пенсионер просто подошел к краю, почувствовал порыв ветра из туннеля, улыбнулся сам себе.
Все правильно. Так будет лучше! Один шаг и все будет как надо, пронеслось в голове. В последний миг Николай Петрович смутился такой мысли, но было уже поздно. Поезд с ревом выехал из туннеля, а он сделал заветный шаг вперед. Он почувствовал удар, как его швырнуло куда-то в сторону, затем вспышка в глазах и темнота. И никакой боли.
Несколько женщин пронзительно завизжали, кто-то громко ругнулся. Лишь странного вида человек стоял с абсолютно счастливым видом. Поношенный костюм в полоску, кепка на голове, худое и несуразное телосложение явно должны были приковывать к себе внимание, но все проходили мимо так, словно бы его там и нет. Неизвестный же, широко улыбался и выражение на его лице сильно напоминало хищный оскал, а кошачьи глаза с вертикальными зрачками были преисполнены радости.
* * *
Сергей шел к метро, угрюмо пробиваясь сквозь толпу людей. Как назло, людей было очень много и словно бы все норовили выйти ему наперерез, помешать идти своей дорогой. Как будто этот день и так был недостаточно дерьмовым!
Сегодня Сергей узнал сразу две новости, которые никак нельзя было назвать радостными. Во-первых он завалил пересдачу экзамена по физике. Во-вторых, это была его последняя возможная попытка и в деканате сообщили, что он практически отчислен. Все, что ему оставалось, это взять академический отпуск, а потом бегать от военкомата, который явно захочет видеть его в рядах вооруженных сил РФ.
Однако это были сопутствующие беды. Другое заставляло душу парня буквально уходить в пятки от ужаса.
Когда он поступал в универ в прошлом году, его отцу пришлось дать солидную взятку, чтобы Сергей попал именно на определенную специальность. Тогда-то родители и настрого наказали ему учиться как следует и если он умудрится вылететь, то они этого явно ему не простят. Во всяком случае, папа точно дал понять, что второго шанса на получение высшего образования за его счет он не даст.
И вот сегодня ему пришлось звонить родителям и сообщать им новость о своем отчислении. Даже по телефону Сергей почувствовал как искривилось лицо отца, а от его голоса полного разочарования на душе стало особенно пакостно. Мама всхлипывала где-то на фоне и не смогла ему даже слова сказать.
Настроение было паршивым. Хотелось одновременно вопить от злости, бить кулаками по чему попало. Самое обидное было в том, что отец обвинял его в студенческих загулах и пьянках, хотя на самом деле Сергей за два года обучения всего два раза пил пиво с одногруппниками. И то один бокал.
— Ну, конечно, сынок, девок гулять и бухать оно веселее чем учиться! — слова папы до сих пор звучали в голове, заставляя комок в горле становится все тяжелее и тяжелее. — А как о родителях подумать, до этого твоей башки как всегда не хватило. Да ты хоть знаешь, чем мы пожертвовали, чтобы ты смог учиться в этом ВУЗе?! Можешь хоть представить, щенок неблагодарный?!
Сергей не пил и не гулял. Он просто банально не справился. Курс предметов оказался сильно сложнее, чем парень предполагал изначально и, даже несмотря на постоянную зубрежку, справиться с ним не удалось. Вот только объяснить все это разозленному отцу и расстроенной матери совершенно не получилось. О том, чтобы перевестись на другую специальность он и помыслить не мог, ведь тогда получается родители зря дали взятку за его поступление. Тем более, что перевод был возможен только на
коммерцию.
Взгляд Сергея зацепился за какого-то странного мужика. Худой и долговязый, в явно уже видавшем виды костюме в полосочку и с совершенно дурацкой кепкой на голове. Неизвестный стоял у колонны и смотрел прямо на Сергея. Несостоявшийся студент буквально наткнулся на пристальный взгляд и широкую улыбку мужика. У неизвестного была почему-то выщипана бровь, а улыбался он словно голодный кот, заметивший на столе тарелку со сметаной.
Раздражение из-за этого лишь усилилось, не хватало еще чтобы какой-то псих привязался к нему тут. Сергей подумал, что это один из нищих бухариков, которые во множестве курсируют туда-сюда по метрополитену, источая вокруг себя запах паленой водки и смрад давно немытого тела. Пересекаться с такими типами взглядами было совершенно лишним, ибо такой визуальный контакт немедленно служил для них сигналом к просьбе закурить, попытаться выклянчить мелочь или еще чего-нибудь. Поэтому Сергей поспешно отвел взгляд и постарался пройти мимо непонятного чувака как можно быстрее.
В кармане завибрировал телефон, оповещая о полученном сообщении. Уже наполовину достав его, парень уже смутно предполагал, что это скорее всего родители. СМС-ка была от отца:
Твоя мама сильно расстроилась. У нее повысилось давление и пришлось вызвать врача. Надеюсь твои студенческие загулы того стоили.
Губы парня предательски задрожали, в горле запершило. Сергей накинул на голову капюшон толстовки, чтобы хоть как-то спрятать лицо. Сдерживать слезы стало очень трудно.
Голова буквально гудела и Сергей понятия не имел, как хотя бы немного облегчить эту боль. Можно было напиться, судя по фильмам и книгам именно так поступают люди когда им плохо. Но тогда получится, что отец был прав и он действительно безответственный чурбан и выпивоха. Ему хотелось кричать, объяснить родителям про свои тщетные попытки усваивать учебный материал, про бесчисленные попытки пересдач, про унижения перед преподавателями в попытках вымолить хотя бы тройку. Вот только не было в этом смысла, отец уже решил для себя в чем именно состояла вина его сына и теперь уже ничто не изменит этого мнения. Все, что оставалось парню это собраться с духом и стойко перенести все обвинения.
Сергей представил как вернется домой, в свой маленький городок. Униженный, отчисленный студент, который не смог продержаться больше двух курсов. Настоящее разочарование своих родителей. Одна мысль о том, как он будет стоять понурив голову в их гостиной, где его так часто распекал отец, вызвала в парне настоящую бурю чувств. Злость, негодование, стыд и… страх. Безотчетный ужас от осознания того, что он только-только начал пробовать на вкус самостоятельную жизнь и теперь ему придется вернуться обратно в родительский дом, где его статус будет не самым завидным. И там будет отец, который будет без устали напоминать ему об этой неудаче.
Юноша вздрогнул, когда заметил возле себя силуэт долговязого мужика, которого он заметил еще на спуске в метро. Тот стоял совсем рядом, участливо заглядывая в лицо, словно бы все прекрасно знал о его положении и хотел подбодрить. Неизвестный снял кепку и приветливо махнул ею в знак приветствия. Мельком Сергей успел заметить какую-то татуировку на макушке мужика, но как следует рассмотреть не смог. Тот уже вернул головной убор на место.
Даже какой-то непонятный алкаш, заметив, что парню явно нехорошо проявил участие. От осознания того, что от собственного отца и матери такого не дождаться, парню стало как-то сильно нехорошо.
Какая-то странная, злая радость поднялась в душе Сергея. Юноша все еще внутренне содрогался, представляя какие сцены его ждут дома, но уже не так сильно. С каждым мгновением в нем нарастала уверенность, что всего этого можно легко избежать. Более того, еще и сделать так, чтобы отец сам почувствовал себя виноватым. Эта уверенность нарастала волнами, подобно морскому прибою, который постепенно накатывает все дальше и дальше на берег. Или гудящий звук, усиливающийся по мере приближения поезда из туннеля метро.
Сергей видел как огни осветили проем туннеля, там уже четко были видны очертания приближающегося поезда. В самом деле, это же так просто! Всего-то одно элементарное движение и больше не надо выслушивать обвинения отца, не надо переживать из-за приступов давления у матери. Все так просто.
Нужен всего один шаг. Только представь какая у него будет рожа, когда он узнает, четко оформилась в голове Сергея мысль. Он криво ухмыльнулся, вообразив лицо отца, понявшего, что больше шпынять и обвинять сына уже не получится. И что это ОН САМ его довел до такого.
Сергей сиганул прямо под поезд. Он сделал все так быстро и неожиданно, что машинист просто физически не успел ничего сделать. Сначала он ударился о рельсы, явно вывихнув лодыжку. А потом гудящий поезд врезался прямо в него и буквально раскатал молодого студента.
На станции сразу же воцарился хаос. Кто-то вызывал полицию, кто-то просто кричал, некоторые снимали все на телефоны. Но никто не замечал долговязого человека, в поношенном костюме в полоску, который стоял в стороне от всеобщего столпотворения и довольно улыбался. Его красноватые глаза сейчас изменились и можно было разглядеть вертикальные зрачки. Все его существо буквально лучилось торжеством, ведь улов был хорошим.
* * *
На улице накрапывал мелкий, противный дождик. Пешеходы двигались осторожно, избегая луж и опасаясь машин пролетающих близко к тротуарам. Надя же словно и не замечала таких мелких неприятностей. Она чувствовала как капли дождя барабанят по ее голове, плечам, как струйки воды стекают по ее щекам. И ей было все равно.
Она шла, чувствуя как тяжелое чувство в груди с каждым шагом становится все тяжелее и тяжелее. Она думала, что прогулка поможет и ей станет легче, но все было тщетно. С каждой секундой становилось только хуже. Надя часто слышала об изменах, читала о них в книгах, видела в фильмах, но никогда бы не подумала, что столкнется с нею сама. Особенно учитывая, что с Володей они жили душа в душу уже четыре года, а встречались уже лет семь. Трудно представить себе наличие любовницы у мужа в таких условиях.
В метро было довольно много народу. Обычно в такие моменты Надя всегда внутренне сетовала на толпу, ей всегда трудно давалось нахождение в людных местах. Сейчас же, она лишь мельком заметила, как какой-то пожилой мужик толкнул ее в плечо, протискиваясь вперед, явно сильно торопясь. Она ощутила прямо дикое желание догнать его и от всей души влепить ему пощечину, так сильно, чтобы до придурка сразу дошло, что так поступать некрасиво. А еще лучше, врезать не ладонью, а кулаком. Чтоб дошло вообще моментально. Когда это она успела стать такой бешенной? Она всего-то третий час знала про то, что ее муж изменял ей с какой-то бабой, а уже хочет калечить людей. Да уж, не такого вечера пятницы она ожидала сегодня, ой, не такого.
Узнала она обо все довольно банальным способом, если так подумать. Она получила сообщение от любовницы мужа прямо посреди рабочего дня, совершенно выбив Надю из колеи. Сначала женщина подумала, что это просто какая-то дурацкая шутка, розыгрыш или что-то в этом роде. Вот только снова и снова перечитывая длинный текст сообщения, она все больше убеждалась, что это всерьез. Неизвестная писала о том, что у нее роман с Володей уже два года, что они любят друг друга. Там же было пару фотографий где они были запечатлены вдвоем. Надя смотрела на своего мужа, обнимавшего какую-то темноволосую женщину. Она была примерно одного возраста с Надей, симпатичная, с чувственными пухлыми губами. Почему-то именно они привлекли внимание обманутой жены, она вдруг представила что именно эта стерва могла творить ими.
В голове у нее зашумело уже после первого сообщения. После фотографий Наде вдруг стало как-то дурно, захотелось то ли закричать, то ли засмеяться. А потом пришло еще одно послание от любовницы мужа. Она была беременна. От Володи.
В голове тогда вдруг что-то щелкнуло, словно бы там разорвался снаряд. Если бы Володя просто трахал эту суку где-то на стороне это было бы одно дело. Но беременность… Эта новость душила изнутри подобно силкам, стискивающим все нутро в своих ужасных объятиях.
Два года они пытались зачать ребенка, но все их попытки были тщетны. Куча анализов, обследований, перечитанных статей в Интернете. А потом врачи наконец вынесли вердикт, что Надя не сможет забеременеть. Тот период нелегко дался женщине, но они с Володей вместе его преодолели. Во всяком случае так казалось тогда. Однако же, видимо, некоторые раны просто так не заживают и нужно лишь немного давануть на них, чтобы они снова начали кровоточить. А конкретно в этом случае, на рану даже не надавили, а ударили с размаху молотком.
Надя приложила карту к считывателю и прошла через турникет. Поток людей вынес ее к эскалаторам, но женщина не замечала всего этого. В голове у нее бушевала самая настоящая буря и унять ее никак не получалось.
На работе Надя долго не могла успокоиться. Ее трясло и вид явно был сумасшедший, потому как коллеги тут же начали спрашивать что случилось. Она не стала ничего им говорить, просто сослалась на семейные проблемы и отпросилась у начальства как только более-менее смогла начать соображать. Володе позвонила из парка, куда ноги сами привели ее с работы. Надя замечала, что просто не могла находиться на одном месте, ей постоянно надо было двигаться, иначе все мысли, роившиеся в голове попросту бы раздавили ее. Муж сначала делал вид, что не понимает о чем речь, что это какая-то больная на голову
разводитее. Признаться честно, в первые минуты Надя и сама так подумала. А потом она почувствовала что это все правда, какое-то смутное внутреннее чувство сигнализировало ей об этом. Женщина начала вспоминать как муж подолгу задерживался на работе, ездил в командировки. Все эти факты один за другим всплывали в голове, разворачивая картины одна хуже другой. Нелепые оправдания Володи лишь подтвердили эту мысль. А потом он признался. Говорил что-то, пытался убеждать, умолял образумиться, кричал что любит ее, но Надя этого ничего уже не воспринимала. В голове стоял шум и все вокруг словно бы застыло. Даже сейчас, в метро, находясь в толпе народа, она до сих пор не воспринимала окружающую действительность.
Именно поэтому она не сразу заметила его. Какой-то мужчина в стареньком костюме и с кепкой на голове уставился на нее. Он уже стоял внизу, на станции, и смотрел прямо на женщину, спускавшуюся на эскалаторе. Надя вздрогнула, заметив этот взгляд на себе. Он был высоким и худым, костюм висел на нем как мешок. Лицо было скуластым, глаза глубоко запавшими в глазницы и отдавали краснотой, словно бы их обладатель не спал несколько ночей подряд и у него полопались все капилляры. Но хуже всего была улыбка. Широкая, похожая на оскал, какая-то… жадная, словно бы голодный человек увидел еду о которой грезил уже давным давно.
Это заставило прийти в себя. На какое-то мгновение мысли о предательстве мужа отступили.
Он стоял внизу, не сводя с нее взгляда. Он улыбался ей прямо в глаза, словно бы старой знакомой и приветливо кивал головой. Надя заметила, что он стоит недалеко от будки оператора эскалатора и, по-идее, должен мешать людям. Вот только никто не ударялся о него, людская масса не сносила его с собой, хотя народу сейчас на обеих эскалаторах было весьма много. Все как будто бы по негласной договоренности обходили незнакомца стороной, как будто на его месте было какое-то непреодолимое препятствие.
Надя отвела взгляд. По спине у женщины прошел холодок, день итак выдался паршивым, а тут еще какой-то ненормальный пялится стоит. Да уж, у судьбы-злодейки весьма скверное чувство юмора, раз она решила разбавить сегодняшние новости еще и каким-то непонятным придурком. Как назло вспомнился случай, как к ней пристал какой-то алкаш в подземном переходе. Мужик попытался выклянчить у нее деньги, а когда она отказала ковылял за ней весь переход громко требуя отдать деньги. Надя тогда отделалась испугом и смогла убежать, попрошайка был сильно пьян и просто не смог за ней побежать.
Женщина мельком глянула в сторону парня, стараясь ничем не выдать свой интерес. Она не хотела встречаться с ним взглядами, словно бы боялась тем самым спровоцировать его на какие-либо действия. Внизу никого не было. Надя почувствовала как тело мгновенно расслабилось, а дышать сразу стало легче. Она и сама не почувствовала как она вся напряглась, стоило ей только заметить странного незнакомца.
До прибытия поезда еще оставалось время. Надя села на широкую, деревянную скамью и достала телефон. Множество непрочитанных СМС-ок от Володи, несколько пропущенных звонков от него же. Она поставила смартфон на беззвучный режим, потому что пока совершенно не хотела ничего слышать и знать от своего мужа. Бывшего, теперь уже, получается.
Реальность снова навалилась на женщину, она почти физически ощутила эту тяжесть на своих плечах. В голове до сих пор царил хаос, но какая-то часть мозга уже начала функционировать нормально и уже даже пыталась выдавать какие-то рациональные идеи. Для начала, на сегодня она поедет в какую-нибудь гостиницу и переночует там. Наде совершенно не хотелось оставаться с мужем под одной крышей на ночь. Забавное дело, но она уже чувствовала, что Володя стал для нее каким-то… далеким. Словно бы вот они только что стояли вместе, а потом, бац, и земля между ними раскололась и мужчина остался на другом
берегу.
Надо будет рассказать родителям и Надя сразу же сморщилась представив их реакцию. И отец, и мама души не чаяли в Володе и всегда говорили как же им повезло с зятем. Потом суд, развод, да и разборок явно предстоит немало. Мысленно она уже представляла перешептывания коллег, как все они будут отводить от нее глаза, как им будет неловко разговаривать при ней на какие-то семейные темы. А друзья?! Господи, да ведь все ее друзья из одного круга общения с Володькой. Это, получается, теперь и с ними будет напряженка в отношениях.
Мысли давили на голову, все вокруг вдруг стало тусклым и безрадостным. Ей было тридцать шесть, уже немолодая девчонка. Причем скоро она и вовсе станет немолодой
разведенкой. Володя уйдет от нее к любовнице, у них родится ребенок и он будет счастлив со своей новой семьей. А она останется одна, никому не нужная и одинокая. Бесполезная.
Столько боли. Зачем ее терпеть? Зачем эти страдания? Я так любила Володю, а он меня предал. Наверное, это я сама виновата, ведь я такая никчемная, некрасивая, уже можно сказать сорокалетняя бабища, пронеслась мысль в голове. Она была словно бы мимолетной, но как-то уж слишком плотно села. Наде жгло где-то в районе сердце, ей было так плохо, что хотелось просто растянуться прямо на платформе и выть во весь голос на весь этот несправедливый мир.
Хотя, к чему миру ее страдания? Люди вокруг спешили по своим делам, ждали поезда, чтобы отправиться по своим домам. К любимым. Почему-то Наде казалось, что всех тут непременно кто-то ждет дома. Только не ее.
Она встала и двинула к краю платформы. Интересно, что Володя скажет этой сучке, когда узнает, что с Надей что-то случилось из-за нее? Мысль была дикой, но весьма интересной. Женщина живо представила как муж кричит на свою глупую любовницу, а потом воет и стенает по своей потерянной жене. Краешком сознания женщина понимала, что это было глупо, но поделать с собой ничего не могла. Ей нравилось представлять как Володя будет страдать, как все вокруг будут жалеть ее и обвинять именно неверного мужика в ее гибели.
Поезд с ревом вырвался из туннеля, Надя хорошо видела его, каждую мельчайшую деталь. Сейчас или никогда! Надо было делать шаг!
Надя почти успела прыгнуть, как вдруг она почувствовала дуновение теплого воздуха, сзади кто-то ее отдернул от края платформы и поезд промчался мимо.
Мир вокруг словно бы ожил, Надя только сейчас поняла, что не различала даже звуков, которые так характерны для метрополитена. Люди вокруг уже начали подходить к поезду, толкали ее, загораживали обзор. Она лишь мельком увидела как в стороне промелькнул черный, кожаный плащ. Такой носил ее дедушка когда был жив и она почему-то сразу вспомнила его. Он был высоким, сильным мужчиной с добрым лицом, души не чаявшим в своей любимой внучке. Всегда усаживал ее на колени, внимательно выслушивал чего там произошло нового в садике или, чуть позже, в школе. Утешал, когда она получала тройки и двойки, баловал ее угощениями и игрушками. Вслед за этими мыслями валом хлынули другие, про родителей, которые только недавно звонили ей, рассказывая, что решили отметить юбилей матери. Про подругу Ирину уже давно зазывавшую ее начать ходить вместе с ней на фитнес, потому что одной ей было скучновато. Про прогулки по вечернему городу, про летние вечера, про солнце, про смех и улыбки близких людей, которых у нее все равно еще оставалось много.
Надя чувствовала как по лицу снова потекли слезы, но теперь ей стало чуточку легче. Она еще далеко не старуха в конце то концов, вполне себе симпатичная женщина, да и не глупая в придачу. Прорвется.
В вагон метро она зашла с лучиком новой надежды, промелькнувшей где-то далеко-далеко. Пока далеко. Но это было уже что-то.
Из вагона не было видно, как неизвестный мужчина в стареньком костюме в полоску стоял на станции с совершенно озверевшим лицом. Скулы обострились, стали как будто более очерченными, а глаза буквально светились багровым светом. Губы его изогнулись в оскале, обнажив ряды острых зубов. Никто его не замечал, все обходили неизвестного стороной. Лишь в самый решающий момент, когда эта тушка уже почти сделал шаг на него кто-то налетел. Высокий старик в кожаном плаще словно бы появился из ниоткуда и воздух вокруг него раскалился чуть ли не добела. Он уже давно топтал эту землю и умел понимать такие жесткие намеки. Сейчас надо было отступить. В конце концов, город был большим и не у всех есть Хранитель. Он всегда найдет того, чью душу можно пожрать. Надо лишь шепнуть нужные слова, а это он умел делать очень хорошо.
Автор: UnknownHero