Черт! Я выругался и побежал на кухню, вспомнив о забытой турке с дешёвым кофе в ней. Оттирать белые конфорки — не сама приятная задача на ночь глядя; особенно учитывая, что все домашние давно уже спят. Знаете, это одна из тех задач, которые несложны физически, а некомфортны с точки зрения метода их выполнения: поднять залипшую сетку, снять пластины разогрева, и промокать разлитый кофе — не самое интересное развлечение. Но, игра не стоила свечей: кофе оказался мерзким и невкусным. Делать нечего, заварил-пей.
Я уже было решил с грустным от досады видом взять свою чашку и пойти за компьютер, перед этим насладившись ночным пейзажем моего двора. Двор как двор, некрасивые кирпичные дома впереди, красивые стеклянные чуть подальше, одинокий фонарь посреди небольшой площадки и вывески маленьких 24-х часовых магазинов, в которые я боялся ходить за продуктами, разве что за сигаретами, потому что не хотелось чего подхватить от затхлой колбасы на прилавках. Не заметив ни пьяных соседей под грибочком, ни малолеток, выясняющих отношения я выдохнул и пошел к выключателю, но то ли любовь к родине то ли скука заставила меня поизучать ночное убранство квартала чуть внимательнее и я решил подойти к окну ещё раз, только уже с выключенным светом в комнате. Сразу же, мой взгляд зацепился за ближайший ко мне дом, а именно за балкон этажа эдак пятого. На месте, где обычно люди вывешивают постиранную одежду в теплые сезоны, повисло что-то неясное. Сначала, я принял это за чёрную кофту с белым пятном, подвешенную за рукава, но вглядевшись, мои глаза вылезли из орбит: что-то, напоминающее нарисованных детьми бабаек с длинным руками будто без суставов, тонким туловищем, и сюрреалистичным лицом. Лицо я не сильно разглядел, так как это было достаточно далеко, но то, что я увидел, мне хватило на бессонную ночь — идеально круглое белое рыло, широко раскрытые глаза, и улыбка больного.
Казалось бы-мало ли фриков развелось, но нет… оно смотрело на меня. Я вам клянусь, прямо, блять, на меня. Каждый шорох руки, каждое движение оно улавливало и проводило своими черными как бусины зрачками. Как минимум, с учётом кромешной тьмы и отсутствия очков на мне, мне так казалось В миг, оно спрыгнуло с толстой проволоки и закрыв рот обеими руками начало смеяться. По крайней мере, именно так со стороны выглядит максимально стереотипный наигранный смех. Когда герой детского мультфильма прикрывает ладонями лицо и начинается трястись. В мультиках это выглядит может и весело, но не когда видишь это почти перед собой. Я не выдержал и в один прыжок добрался к выключателю и задернул шторы. После пятиминутного приступа непонимания и аритмии я решился подглядеть и слегка отодвинул шторы в бок. Какова моя радость — там ничего не было, непонятной херни и след простыл.
Проведя ночь за компьютером и Гриффинами, дабы поднять себе настроение, я наконец уснул на рассвете. Проснувшись ближе к вечеру, я начал шерстить имиджборды, анонимные чатики на темы паранормальной дичи, но кроме тонн крипипаст и инструкций по призыву слендермена, ничего внятного так и не нашёл. Сослав произошедшее на недосып и плохое зрение я с гордой и смелой душой решит выйти в магазин за пивком и какими-нибудь недорогими сосисками. Пальто испачкалось при выходе из подъезда и я оступился, не нащупав ступеньку. Чертыхнувшись, я поднял глаза и увидел какая живописно-думерская красота царит на улице: густой серый туман окутал весь двор, на контрасте, оранжево-коричневые опадающие листья казались чёрными, песок у детской горки будто смешался с бедой пеленой тумана и, казалось, растекался по всей площадке. Видимость была метра три — редко такое увидишь поздней осенью. Людей было мало, а точнее, их вообще не было. Хотя, оно и неудивительно — дети в школах, взрослые на работах. Только такие оболдуи как я ищут чем себе заняться. Подойдя к киоску, я обратил внимание, что все пепельницы пустые, ни одной песчинки пепла. За близстоящими столиками не было не одного вросшего в стул дядьки с банкой *черного русского*, да даже мусорки были пусты. Странно, может, выбросили недавно. Зайдя в киоск, я услышал привычную попсу из радио, учуял затхло-пивной аромат и сразу на душе легче стало. Закупившись всем необходимым я пошёл обратно, благо, идти было недалеко. Мои глаза уткнулись в мужчину, сидящего на остановке и уткнувшегося взглядом в колени. Лицо его было не разглядеть за туманом, но было отчетливо видно его наряд: какие то джинсы, чёрная куртка, старомодная кепка, у меня батя так одевается, ха. Я ухмыльнулся и пошёл дальше, игнорируя все и вся и наслаждаясь музыкой в наушниках. Но, хорошее, даже можно сказать поэтическое настроение заставило меня окликнуть дядьку:
— Ну как поток общественного транспорта?
Резко подняв голову на меня он сорвался с лавочки и принялся спешно идти. Шаги его были максимально нелепы, будто у него всех конечностей протезы и он забыл трость или коляску. Он переваливался из стороны в сторону, руки его не слушались и болтались независимо от движений ног а голова будто у пластиковых собачек в машинах болталась туда-сюда. Зрелище не для слабонервных. Я был слегка ошарашен и напуган такой резкой сменой положения и окликнул его второй раз:
— Мужчина, все хорошо?
Он отдалялся все дальше и дальше своими странными перепрыжками, силуэт становился все более и более размытым. На мой оклик он никак не отреагировал. Между нами была дорога-он шёл параллельно мне, поэтому вполне вероятно что он просто испугался, или я его разбудил, или… Я продолжал придумывать сотню оправданий и поймал себя на мысли, что абсолютно нет движения. От слова совсем — я не помню чтобы проехал хоть один автобус или легковая машина, хотя тротуар напрямую примыкал к проезжей части. Мои размышления прервал звук падения чуть дальше меня. Подбежав на несколько метров вперед, я увидел как мужчина упал и не двигался. Может случилось что. Инфаркт, инсульт? Я слышал, что первый симптом сердечной недостаточности — внезапная смерть. Не хотел я быть свидетелем оного в свои недавние 19 и поэтому подойти побоялся. И тут на всю улицу раздался смех. Причём, вполне человеческий. Ребёнка лет 12 с ещё не сформированным голосом, который вот-вот будет ломаться. Насмешка над человеком в неприятности? Вот дрянь мелкая, мужчине может плохо, а он смеётся, чтоб тебя. Аморальность современной молодежи всегда меня убивала (хоть я и был её частью) Дальше слов ничего не пошло, в состоянии полного смятения но с банкой пива я подошёл к подъезду, обернувшись, ни мужчины с возможным инфарктом, ни малейшего напоминания о нём я не увидел. Мой идеальный вечер танков и дискорда с друзьями нарушили родители своими вечными поучениями:
— Вон на улице погода такая, чего ты тут сидишь в своих играх, а?Смотри, бабье лето пропускаешь.
— Ма, какое бабье лето, я выходил на улицу недавно, от тумана чуть ноги все не переломал.
— Тумана? Ничего себе погода даёт, мы вон, с тётей Ирой на остановке вышли и светло так было, тёпленько.
— А, н-ну да, погода наверное.
Остановка? Транспорт? Люди? Светлая погода? Бля, у меня или мозги сварились от интернета или я шизу словил. Иных объяснений у меня не было. Весь остальной вечер я сидел за столом и просто втыкал в монитор. Я не сменил положение, не отхлебнул ни глотка пива, я просто не понимал что происходит. Вчера эта непонятная движущаяся кофта, сегодня этот туман, странный мужик и школьник. Какого черта если и случается что то непонятное то всегда в такой концентрации и именно, сука со мной?
В состоянии абсолютного недоумения и напуганности я решил лечь спать. Заснул я через силу, паранойя меня одолевала. Я не пью так уж много, наркотики не употребляю и психоделикой не интересуюсь. Я завернулся под одеяло с головой и трясся. Совсем не от страха, а от самого неприятного в мире чувства — чувства причастности к тому, что ты не можешь объяснить или даже понять. Разбудили меня авиаудары по моим окнам — что-то настойчиво в них прилетало и содрогалась вся квартира. Полусонный я пошел к окну, надеясь, что заметив меня злоключения прекратятся, но не тут то было. Камень прилетел прямо в мою голову. Точнее, в окно на её уровне, оставив смачный такой раскол.
— Ах вы суки!
Я побежал на балкон уже готовясь к словесной перепалки с пьяными уродами. С порога балкона я заорал:
— Хватит бля, люди спать хотят! Хуль вы тут устроили, а?
В ответ, конечно же — тишина. Высунувшись из окна и никого не обнаружив, я повернулся идти обратно, но мои ноги подкосились, глаза вылезли на лоб, давление ударило в голову и я сел на пол окоченев от страха. Я опять услышал это. Этот смех. Тогда, на остановке был точно он. Сначала смеялись громко, потом тише пока не прекратили совсем. Когда я попытался поднять руку к двери выхода из балкона, все опять началось. В этот раз это был не смех, а настоящий крик, приглушаемый чем то. Давясь слезами и недвижимый от паники я все-таки решил открыть глаза и посмотрел через щели старой оконной рамы. Там стояло оно. То самое — с тонкими чёрными руками, длинным туловищем и белой головой с человеческими глазами, зрачки в который были направлены в ту же самую щель что и мои. Его руки закрывали рот, пока он давился от смеха. Все его тело тряслось, только голова и лицо оставались на месте, повернутыми ко мне. Смех резко прекратился, глаза неизменно смотрели на меня, он только убрал руки и показал свои зубы в ужасной улыбке. Они были мерзко-белого цвета, как стены в подъезде, с жёлтым налетом и слюной. Когда я дёрнулся чтобы открыть дверь в квартиру, все в миг исчезло. Прекратился смех, оставив только легкое эхо, эта тварь исчезла за долю минуты. Те несколько мгновений казались мне вечностью. И к сожалению, я не знал, что будет только хуже. Я доковылял до кухни и весь дрожал. В голове был только тот смех. С отчетливой интонацией насмешки и издевательства. Барт Симпсон мать его. Что это? Что ему от меня надо? Какого черта это все происходит? Вторую ужасную ночь я провел за кухонным столом в луже слез и с горсткой таблеток от давления.
Утро было очень холодное, даже знобящее. Родители давно ушли на работу, хотя я не слышал как они завтракали или заваривали себе чай. Как минимум, они обратили на меня внимания когда собирались. Ладно, это самый незначительный вопрос из всех, на которые требовался ответ. Есть я не хотел, выпив стакан воды натощак я перебрался к себе в комнату за компьютер. Какова была моя радость, когда он не включился. Опять вырубили свет, суки. Последнее, что я хотел — оставаться наедине со своими мыслями. Я знал что это не сон и не галлюцинация. Я отчетливо помню все. Этот насмешливый смех будто отдает гулом в моей голове. В коридоре открылась дверь и застучала обувь. Слава богу, родители вернулись, или… почему так рано? Шорох курток и движения коврика меня слегка насторожило, но я здраво понимал что кроме родителей никто зайти не мог. Сил подняться во второй раз у меня не было, и я просто решил крикнуть:
— Па, ты?
— Да я, я. На работе свет вырубили и всех разогнали.
— А, п-понятно.
Сказать, что я испытал облегчение сравнимое с эякуляцией — ничего не сказать. С груди будто сняли какой то груз, от ощущения легкости и защищенности я просто упал на подушку и закрыл мокрые глаза.
— А ты чего так поздно встал?
— Да так, засиделся просто.
— А? Не расслышал.
И тут мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Это не он. Его голос был искажен будто на старой пленке. Интонация скакала от баритона до тоненького девичьего верещания. Я закрыл руками рот чтобы не завыть во весь голос, поджал пальцы, хрустнув ими и вцепился зубами в свою ладонь.
— Чего молчишь, а?
Тон стал злобным. Тепло раздалось в области левого уха. Тварь была слева от меня, сквозь наспех накинутую простыню на себя я отчетливо видел силуэт его круглого лица, глаз-бусин и этой насмешливой ухмылки. Он резко вдохнул и… начался этот смех. Он был настолько громким и ужасным что я отпустил руки и закричал во все горло надеясь, что меня услышат. Слюна из его рта попадала на мое ухо. Каждый вдох я слышал. Я сидел и кричал, а он все смеялся прямо у моего уха. Я не открывал глаза когда простыня спала, может это и спасло меня.
— Хватит! Пожа-а-луйста-а-а!
Я только смог и промямлить сквозь истерику, и все в ту же секунду прекратилось. На глазах была белая пелена, в ушах звенел насмешливый визг. Дышать стало очень трудно и вырубился. Где я заснул я уже не помнил, насколько быстро тоже. Мне снилась моя квартира. Она была такой чистой и яркой, что было даже приятно смотреть. Приятно пахло и даже звук паркета был по-особенному привлекателен. Так не хотелось уходить из этой утопии. Почему я не могу остаться в снах?
Я резко вскочил с кровати, отчего — не знаю. Лоб раскалывался, суставы ломило, хотя оно и не странно, спал я, как оказалось, на полу. Воспоминания и голова были чисты и позитивны, все таки это был какой то ужасный сон. На столе стояло то самое ночное противное кофе, руки были липки от губки, которой я оттирал конфорку. Еле-еле поднявшись я пошел вылить напиток в посудомойку. На кухне меня ждали родители, они уже успели вернуться с работы и приготовить. Я никогда не был так рад их видеть как сейчас.
— Доброе утро.
— Доброе, солнце, ты так кричал во сне.
— Знаю, мам, приснилось всякого.
— Ну да, у меня тоже такое бывает.
— Ага…
— Меньше надо порнушные свои сайты перед сном смотреть, ахахаха!
— Ну маам, не смешно блин!
Я повернулся чтобы окинуть маму злобным взглядом и тут же об этом пожалел — она продолжала смеяться. Мирный ехидный смех превратился в истерику. Её улыбка стала похожа на звериный оскал, лицо побелело а зрачки… эти черные бусины смотрели на меня и насмехались надо мной, над моей беспомощностью. Она хохотала и захлебывалась своей слюной, точнее, это была не она.
Во мне не было больше страха, было лишь разочарование. Достав нож из посудомойки я резко провел им по основанию своей кисти, теплая кровь брызнула мне на щеки, через несколько секунд меня начало шатать. Смех стал ещё сильнее и её руки стали барабанной дробью стучать по столу, с которого слетало все.
Когда я упал, стол от удара сломался, оно село на корточки и смотрело мне в лицо. Я видел удовлетворение, я видел, блядь, экстаз от прекрасно проделанной работы. Хммм, и вправду, последняя шутка была особенно хороша.
Автор: Чердак твоей тещи