Чем ближе дело к ноябрю, тем холоднее и дождливее становятся дни. Листья, уже облетевшие и потерявшие свои краски, липким ковром покрывают дорожки. Те из них, что остались на ветках, одинокими пятнами дрожат на ветру. Они отвалятся до прихода мороза, а возможно, застынут на холоде с началом зимы. Птиц практически не видно. Лишь взъерошенные вороны жмутся к деревьям, да ленивые жирные утки отдыхают на низком речном берегу. Небо закрылось до следующей весны плотными, низкими облаками. Они не дают пройти даже последним лучам уходящего редкого солнца. Кажется, что весь мир погружается в дремоту под пепельно-серым покрывалом. И лишь хохочущий, обжигающе-северный ветер, словно местный дурачок, скачет по буреющим кустам, вскопанным огородам, гонит тучи, словно пастух, да задевает крыши своим плащом.
Я люблю бродить по улице в такую погоду. Нет, не по паркам и барам. Меня тянет вглубь глухих улочек, к окраинам моего родного города. Тихо, прохожих почти нет, и лишь редкая старушка тянет на себе мешок поздней картошки и кочан капусты под мышкой. Обхожу лужи, грязь грунтовых дорог лениво чавкает, словно кисель. Размокшие столбы электропередач уходят куда-то назад, в город. Они бегут поближе к цивилизации, к теплу и уюту. Я же дышу холодным воздухом и смотрю на сухие былинки, торчащие из придорожных канав.
Проверяю на всякий случай фонарь в одном кармане и перочинный нож со спичками — в другом. Фонарь со мной на всякий случай, я редко брожу допоздна. Ножом я на ходу обрезаю уставшую ивовую веточку. Если будет желание, разведу небольшой костер. Но это вряд ли, слишком сырая погода.
Спустившись на железную дорогу, время теряет свои очертания. Теперь меряешь его не минутами, а шпалами. Пытаешься попасть на каждую, и из-за чего шаг ускоряется. По правую руку чернеют глазницами стекол дачи. По левую – поднимаются жиденькие осинки. Впереди чернеет осенний лес. Сумрачные деревья тянут свои кривые ветви к небу. Здесь ветер шумит по-особенному. Играя ветками, проносится в небесах, словно шаловливый пес. Сырой, грибной запах бьет в ноздри. Спускаясь с железнодорожной насыпи, я трогаю рукой первый березовый ствол на пути. Здравствуй, лес.
Эта – моя форма отдыха. От людей, разговоров, надоедливых мыслей. Бредешь мимо чернеющих стволов, всматриваешься в лицо осени, прочно обосновавшейся здесь. Вдыхаешь ее сырой воздух. Слушаешь ее тихую песню. Внимаешь холодным ветрам.
Выломал из старой осины палку. А то, проходя через просеку, можно запутаться в старых сучьях, или наступить в глубокую мочажину. За просекой темнеет вечнозеленый ельник. Ели как будто тянут силу из земли, которая их окружает. Если под березами жухлая, но еще живая трава, то тут – лишь сухие иголки да бледные, дрожащие поганки прячутся под черными лапами. Даже ветер убежал вперед, шумит за теми кустами. Тихо.
Без десяти семь. Хорошо, что в часах есть подсветка. Уже скоро совсем стемнеет, пора выходить обратно, на дорогу. Достаю фонарик, так кстати подвернувшийся в кармане, и слышу шум за спиной. Оборачиваюсь – никого. Ну, конечно же, никого. Это просто ветка отломилась, или мышь пробежала, или поздняя птица. Но почему-то опять шелест, теперь ближе. Включаю фонарик, но луч, потыкавшись в стволы деревьев, уходит в пустоту. Ну и ладно, значит, мне показалось. Поворачиваясь, иду к просеке. Мерный шелест сзади, ритмичный, шаг в шаг. Оборачиваюсь, опять никого. Делаю медленные шаги, а сзади тишина. Но только начинаю ускоряться, слышу мягкое шуршание, хрустнула ветка… Нет, пусто. Но я уверен, кто-то определённо шёл рядом со мной. И даже сейчас – где-то рядом.
Ладно, проверять не буду, нужно быстрее выходить на открытое место. Раскрываю нож, он холодом отдает в руку. Смешно, я даже пользоваться им не умею, кого я собрался им испугать? Наконец-то я и мой «преследователь» выходим к просеке. Он не рычит, не сопит, просто шумно идет за мной сзади. Выскакиваю на просеку и попадаю ногой в первую же глубокую лужу, едва устояв на ногах, наполнив ботинки свежей дождевой водой. Останавливаюсь, выхватывая фонариком куст, еще один… и замираю. Ух ты, да это… просто собака. Большой дикий пёс смотрит на меня из зарослей папоротника. Вроде не агрессивный, иначе давно бы уже вцепился мне в ногу. Черная шерсть, зеленые, яркие глаза, длинные лапы, ниже его скрывает трава. Помахал рукой, пощелкал пальцами. Пёс все так же сидел в кустах, как вкопанный, не сводя с меня глаз. Может, у них здесь бродячая стая, а я забрел на их территорию? Я что-то такое читал. Ладно, нужно идти отсюда, пока его приятели не подобрались ко мне со спины и не вцепились в ляжки.
Перебираюсь через лужи, периодически глядя на пса и по сторонам. Вот он был здесь, и пропал. Ну конечно, ему просто надоело идти за мной, и он побежал по своим собачьим делам. Собаки иногда увязываются за людьми, чтобы просто пройтись в кампании. А тут уже и березки показались, идти стало веселее. Ветки за мной все так же трещат. Пёс, оказывается, идет за мной, а мне так и не удается его увидеть. И тут… я, кажется, увидел морок. Черная пёсья голова высунулась из-за дерева, как украдкой выглядывает человек, держась лапой за ствол. Зеленые глаза хитро щурились на меня в свете фонарика. Собака «дружески» мне подмигнула. И скрылась за деревом.
Показалось, это мне просто… показалось! А теперь, быстрым шагом вперед, вперед до насыпи. Вот уже и лес кончается, железная дорога вблизи… Я спешу к выходу из леса, как к спасательному кругу. И падаю, прокатившись на животе по жидкой грязи. Поднимаю голову, пытаясь упереться в жидкое месиво, и слышу сзади хриплый, неестественный смех. Так смеется человек, который долго курит. Вот-вот он закончит смеяться и затрясется в сухом кашле, сотрясая воздух. Фонарик отлетел в сторону и, упав в придорожную канаву, погас. Я перевернулся и вцепился взглядом в странное и фантасмагоричное создание. «Пёс» стоял на задних ногах, или «лапах».
Высокий, явно выше человека, весь покрыт черной жесткой шерстью, в которой застревали ветки, листья, колючки. Руки, словно плети, доходящие до колен, с сильными когтистыми пальцами. Тело венчала большая песья голова с зелеными хищными глазами. Острые клыки блестели в темноте, такими зубами рвут гортань беспомощной жертве. Оборотень, волколак.
«Он» закончил смеяться, поднял свою голову в небо и завыл. И из глубины леса ему вторили голоса. Раскатистый, жесткий лай. Болезненный вой, резкий, как ультразвук. Резало уши, выворачивало наизнанку. Я вцепился руками в глину, оттолкнулся и побежал. Залетел на железнодорожную насыпь, летел, спотыкаясь о шпалы и подворачивая ноги на мокром граните. Не обращая внимания на дождь, который хлынул следом. Назад, назад, к людям. К светящимся в темноте фонарям.
За мной неслась тень, а может несколько. Они рычали, смеялись, лаяли, бились своими лапами о камни, спрыгивали в канавы, щелкали зубами за моими ботинками. Тысяча и одна. Они растворялись в приближающейся темноте. Почти догоняли, как игрушку, капали слюной на куртку. И практически одновременно умчались в сторону леса, едва я попал в круги первых придорожных фонарей.
Остановился я только у дверей подъезда, часто дыша и сплевывая с языка дорожную грязь. Пошатываясь, зашел. Забрался на пятый этаж и просто сел в коридоре под лампой дневного света, глядя в белый потрескавшийся потолок.
В конце концов, это существо видело меня не раз в этом лесу. Знало мой запах. Я, конечно, буду думать, что это все мне привиделось. Его стая будет где-то рядом, наблюдая в темноте. И чем окончится эта осень для меня, если «он» захочет есть, а не смеяться…
Автор: Raven777