Вдох. Выдох. Тихий вдох. Еще тише выдох. Я нахожусь в комнате, размером два на два метра. Здесь есть еще человек с топором. Вдох, выдох. Он не знает, что я тоже здесь. Вдох, выдох.
Прошлой ночью была пятница. Прошлой ночью ко мне на дачу приезжали друзья. Прошлой ночью у меня был день рождения. Мы веселились. Играла музыка. Мои друзья — до невозможности суперские парни. А вот сосед — до невозможности редкостная сука. Военный. Майор какой-то, вроде бы. Пришел ночью к нам с ружьем и выстрелил в колонку. Громко ему. Вот сука.
Сегодня утром за ним заехала машина, а свою он оставил. Я решил отомстить. Забил ему глушитель монтажной пеной. Кстати, хороший способ отомстить какому-нибудь хрену, который вас вывел из себя. Машина не заведется. И не будет ясна причина, почему она не завелась. Еще можно туда положить какую-нибудь пластиковую трубу. Тот же эффект. С пеной, конечно, попахивает криминалом каким-то. Но мы же тут не в игрушки с ним играем, правильно?
Далее. Далее меня начали грызть сомнения. Он же военный. Он же сумасшедший. Он же может подумать, что машина не просто так не завелась. Он же может подумать, что это я. Напьется, возьмет свое ружье, придет ко мне, и далее ясны последствия. Подобные мысли грызли меня всю ночь. И я решился. Нужно просто пойти и вытащить дробь из гильз в ружье. Все элементарно. Но я слишком трус, чтобы сделать это.
Думал я до тех пор, пока мысли не загрызли меня до того, что я оказался у него дома. Под вечер к нему доставили двоих солдат. Чтобы они готовили шашлыки, стол и все такое. Такое уже бывало. И когда под вечер они решили сходить до пруда, я зашел к нему в дом. Ружье висело на стене. Гильзы были в нем. Открыв его, я с помощью ножа распотрошил гильзы и высыпал всю дробь в карман. То есть, когда он придет меня «стрелять», будет два холостых выстрела, ну а дальше я уже смогу отделаться от него с помощью суда, и надеюсь, этого хрена засадят.
Тут я начал выходить. Тут я вышел уже на крыльцо. Тут я увидел через маленькое окошко солдат, возвращающихся назад и, похоже, не купавшихся. Тут я побежал назад в дом. Тут я нашел, где спрятаться. В чулане. В таком месте, где хранится всякое барахло, которое не потребуется еще лет двести. Далее зашли солдаты, продолжили готовить. Один остался в доме, другой пошел жарить шашлыки майору. Далее стемнело. Далее они оба вышли на задний двор, к месту, где были шашлыки, чтобы покурить. Далее вошел он.
В правой его руке был топор. Лицо крайне не русской национальности. Бородатый. В черной спортивной одежде. Видать, он не знал, что здесь два военнослужащих «Великой Страны». Я наблюдал за всей картиной через щель. Он рыскал по всему дому. Он искал деньги. Топор был в крови. Средних размеров такой топор. Далее он услышал, что кто-то заходит в дом. Я знал, какой план в его голове. Он хотел лишать жизни. Как вы думаете, где он спрятался?
Он зашел спиной вперед в чулан. Далее в комнату зашли солдаты с шашлыком и начали накрывать поляну. Далее приехало четыре офицера. В форме. Далее они начали выпивать. Солдаты прислуживали им, разливая водку по стаканам и подавая еду. После приехали две проститутки.
Все это время я был наедине с ним. Я чувствовал его запах. Я чувствовал запах крови на топоре. Каждая секунда была, как час. Я пытался дышать как можно тише. Я не двигался. Я хотел ссать. Сильно хотел. Он не боялся. Он ждал. Он хотел лишать жизни. Он чувствовал себя в чулане, как дома. Я чувствовал, что нахожусь на последнем месте на земле, где хотел бы оказаться. В чулане была абсолютная темнота. В голове ходили мысли, что он знает, что я здесь. Мне казалось, что он смотрит на меня. Что ждет, когда я себя выдам: кашляну, сильно вздохну, сделаю шаг. Он не убивал меня только потому, что тогда бы это разрушило его планы. Я был наедине с чистым страхом, по чистоте сравнимым с иглой стоматолога, заходящей прямо в оголенный нерв зуба. Я думал, что потеряю сознание. Он дышал. Я пытался дышать в такт с ним. Я был в чулане уже четыре часа. Уже была ночь. Я не знал время. В кармане был телефон. На телефоне не был включен режим «без звука». Мне могли позвонить в любую секунду. С другой стороны. Кто мог?
Два офицера ушли на второй этаж, прихватив проституток. Один офицер пошел париться в баню, прихватив одного солдата. В комнате сидел офицер и пил с солдатом. Вел с ним разговор об их тяжелом положении в армии. Я знал, что хочет сделать человек в чулане.
После все вернулись. С того момента, как я оказался в чулане, прошло часов восемь. Была ночь. Мне казалось, что я торчу здесь целую вечность. Все восемь часов мне казалось, что он смотрит на меня. Что он держит оружие в руке и ждет, чтобы никто не смог ему помешать разделаться со мной. Я почти различал его силуэт в полной темноте. Я валился с ног.
Они включили музыку. Человек в чулане решил сесть. Я тоже. Я не мог больше стоять. Я думал, будет тихо. Но, похоже, что-то уронил. Оно упало. Гуляющие по ту сторону двери не обратили внимание. По эту сторону — обратил.
Он встал. Сделал шаг. Оказался вплотную ко мне. Он водил рукой в пространстве, пытаясь нащупать что-то. Я шестым чувством воспринимал положение его ног. Я сидел в углу, раздвинув ноги почти что под 90 градусов. Он стоял между ними и рыскал. Мне было страшно. Ему было страшно. Всем было страшно, но мне особенно. Человек знал, что кто-то здесь есть. Что кто-то о нем знает.
После все начали потихоньку расходиться по койкам. Сначала вызвали такси двум проституткам. После отпустили спать солдат. После ушли два офицера. Остались еще два, добивающих остатки винно-водочного и ведущих разговоры за жизнь. Не знаю, сколько я там пробыл, но, похоже, что часов десять.
Человек выждал нужный момент.
Когда один офицер отлучился по нужде, а второй решил прикорнуть прямо на столе — маньяк открыл дверь. Тонкая полоска света упала в чулан. После он распахнул дверь полностью. Вошел в комнату. С топором в руке. Увидел ружье на стене. Положил топор. Взял ружье. Я вышел следом. Поднял окровавленный топор.