Мракотека | Четыре стеклянных бокса

Аннотация

Молодой хирург похищает четырёх человек, повинных в смерти его невесты. Он запирает своих пленных в отдельные камеры со стеклянными стенами, чтобы заставить их пожалеть о том, что они сделали. Каждому из них уготована своя казнь.

Глава 1. Для чего?

Арик любил всякие философские цитатки. Ему доставляло удовольствие, если удавалось вспомнить что-нибудь умное в тему разговора. Бывало, что окружение одобрительно хмыкало на его слова, и тогда Арик чувствовал себя мудрецом и тонким наблюдателем человеческих характеров.

Также он любил раздавать советы как надо жить. В том, что было ему самому легко, он себе не изменял. Например, Арик верил в то, что нельзя просыпаться с плохим настроением. «Ты ещё из постели не вылез, ещё ничего плохого не произошло. Нельзя настраивать себя на негатив», — часто повторял он.

Но это пробуждение заставило его забыть о своём принципе. Он проснулся не в своей постели, а на жёсткой койке, и это было не то место, где приятно просыпаться. Он проснулся в тесной квадратной комнате с прозрачными стенами.

Арик запаниковал, хотел было вскочить на ноги, но больно повалился на бетонный пол. Тело не слушалось, голова налилась свинцом, и было ощущение, что он проспал слишком долго.

Встав на четвереньки, Арик почувствовал себя ужасно нелепо. Он был готов к тому, что сейчас кто-нибудь поднимет его на смех, и это даст понять, что всё в порядке. Даст понять, что зря он засуетился, ни в чём не разобравшись. Но никто не смеялся и никто не поспешил помочь ему встать. Арик хотел опереться на койку, но она скрипнула колёсиками и резко отъехала к стене.

Парень встал на колени, продрал глаза онемевшими руками. Темень. Две стены углом из бруса — две стены углом из толстого стекла. Чёрт. Чёртов куб. В одну стену была врезана белая дверь. За стеной еле светила лампа. Сквозь другую стену было видно такую же коробку-камеру. Там тоже стояла койка на колесах. Там тоже кто-то был, но ещё спал. А ещё там было ведро...

Арик огляделся. И у него — ведро. Серое, жестяное ведро с ручкой-ободком. Санузла нет. Вообще ничего нет. Только койка и хреново ведро! Арик знал, что совсем скоро он начнёт орать. По-идиотски жалобно, испуганно. У него дрожало горло, но держался изо всех сил, надеясь, что всё это ещё может оказаться поганым сном.

В висках тикало, голова становилась яснее, глаза привыкали к плохому свету, и всё вокруг делалось только реальнее. Арик зажмурился. Все жилы на шее напряглись, но наружу вырвался только сиплый стон, слабо отразился от стен и рассеялся. Снова стало тихо.

Арик сглотнул. Нервно на четвереньках подполз к двери, царапая колени о бетон. Ударил ладонью по двери. На пластике остался влажный отпечаток. Закрыто. Заперли! Притащили, бросили на койку и заперли! В тесной стеклянной камере с хреновым ведром!

Арик не знал, быть ли ему испуганным или быть в ярости. Как выбраться и как не сделать хуже? Он встал, прижался лицом к стене. Там хоть и был свет, но он только мешал разглядеть, что было по ту сторону. Лампа светила в пол.

— Эй! Есть кто? — выдавил из себя Арик. Всё было тихо. — Что происходит? Как отсюда выйти?

Его тревожило только это. Вряд ли кто-то, очнувшись в запертой камере, сразу станет интересоваться причинами: «За что?», «Кто это сделал?». Главные вопросы: где ты сейчас и как выбраться. Развязав язык, Арик только усилил напряжение. Всё тело била дрожь. Он ударил кулаком по стене – глухой стук и снова тишина.

— Какого?.. — он гневно толкнул койку. Врезал босой ногой по ведру. И кто-то за стеной сказал ему: «Ш-ш-ш!».

Арик замер. Кто-то за стеной погасил бесполезную лампу, и вместо неё вспыхнули пять ослепляющих кружков операционного прожектора. В свете возник человек, по виду будто не спавший ночь. Ссутулившийся от усталости, небритый, с клочковатой головой. И толстовка на нём была старая и джинсы нестиранные. Но было сразу ясно, что такой вид для него непривычен. Слишком он был смазлив и статен для какого-нибудь там оборвыша. Просто запустил себя немного.

Арик знал этого парня. Только имя не мог вспомнить.

— Эй, брат, — прошептал Арик. — Ты мне объяснишь, что вообще происходит?

— С добрым утром, — тон этого парня дал Арику понять, что никакой он ему не брат.

— Это ты меня сюда посадил? Ты хоть сам понимаешь, какие проблемы у тебя будут? — Арик пытался сделать голос как можно твёрже, но у него всё вырывались какие-то нервные смешки.

Парень выключил операционную лампу. В темноте он копошился и что-то двигал, скрипел чем-то металлическим. Арик представил, что он устраивается на раскладушке. Разглядеть ничего было нельзя — перед глазами плыли зеленые пятна. Арик был напуган и зол. Он бы мог запросто врезать ублюдку, если бы не это стекло.

— У тебя проблемы, парень, очень большие проблемы, — Арик не мог остановиться повторять это.

— Давай дождёмся, когда все проснутся, тогда и обсудим все мои проблемы, — ответил голос из темноты.

О ком это он? Пока Арик стоял и думал, у него закоченели ноги. Он забрался на койку и решил успокоиться, но, сделав глубокий вздох, не удержался и снова заорал:

— Эй! Выпусти меня отсюда!

Снова вспыхнула лампа. Этот взъерошенный смотрел на Арика с неодобрением, глаза его были заспанные. Он раздраженно цыкнул и ушёл куда-то, оставив свет. Визгнула и хлопнула тяжёлая дверь.

Арик велел себе успокоиться и огляделся. Только сейчас он заметил, что в стеклянной стене есть несколько отверстий для воздуха. Пришлось сесть на колени, чтобы взглянуть через одну из них, но так было лучше видно, чем сквозь стену. Помещение было похоже на большой гараж или, может быть, конюшню.

За лампой были ещё стеклянные стены. Ещё две такие же камеры. И там тоже стояли койки, и на них тёмные холмы тел... Тюрьма?

— Ты урод! — крикнул Арик. — Вернись!

Никто не отозвался. Но слева от Арика за стенкой кто-то захрипел, зашевелился. Проснулся его сосед. Арик резко поднялся с колен, прильнул к другой стене и уставился. Простыня свалилась на пол, и Арик увидел растерянное лицо Дениса. Тупица Денис. Зачем он здесь? В голове Арика тут же мелькнула мысль, что если этот идиот тут, значит один из тех пленников напротив — Игорь. А кто четвёртый?

Денис сел в койке, старательно потёр глаза. Пробормотал что-то и снова лёг, видимо, подумав, что всё ещё видит сон.

Арик крепко сжал кулаки и закусил губу. Как же его раздражало собственное бессилие! И да, ему по-прежнему было безразлично, за что его сюда посадили. Его больше волновало для чего и как долго.

Глава 2. Конченый псих

Когда Валера вернулся, трое уже не спали. Все они стояли у стеклянных стен в своих камерах. Разутые, ошалевшие. Первым заговорил Игорь. Он был у них лидером.

— Здорово, друг! Арик говорит, что ты нас сюда засунул. Это правда? — его слова звучали нагло, будто он был в выгодном положении, а не наоборот. Игорь ухмылялся, но за этой ухмылкой он, очевидно, прятал боязнь. Это было особенно заметно по тому, как дрожала его рука, когда он запускал пальцы в свои сальные волосы.

— Давай открывай! — истерично завопил Арик и ударил ладонью в стекло. Он был похож на дикое животное в клетке. Не мог стоять на одном месте, как суетливая обезьяна. Валеру раздражала его уродливая чёрная борода, и он старался не смотреть на Арика.

Денис молчал. Только бегал глазами. Смотрел то на Валеру, то на своих друзей, будто надеялся, что всё как-нибудь решится без него.

— Чего тебе от нас надо? Ты какой-то псих-извращенец что ли? — Игорь стал в позу крутого парня. Всё ещё делал вид, что ему плевать. — Тебя ведь Валера зовут?

Валера не ответил. Он был слишком сосредоточен на своих чувствах. Ему хотелось ощутить тот трепет, который он себе представлял последние два месяца. Он был уверен, что почувствует щекотку в груди, когда будет стоять перед этими ребятами. Да, Валера был взволнован, но это было совсем не то. Его больше беспокоил пустой желудок, чем эти трое. Чувства выгорели после стольких мучений.

Валера перенаправил свет лампы, чтобы все могли увидеть то, что находится у дальней стены. Пленники как по команде уставились туда. Там в бетонном полу чернела большая яма, справа была куча земли, слева стояли четыре жестяные бочки, накрытые армирующей плёнкой. Валера подошёл к бочкам и сорвал эту плёнку.

— Эй! — крикнул Игорь и присвистнул Валере, как собаке. — Я спросил: чего тебе от нас надо?

Валера повернулся к пленникам.

— Я собираюсь убить вас. Засунуть ваши трупы в бочки и похоронить в этой яме, — Валера выговорил это чётко и не торопясь. Произнося каждое слово, он будто ронял тяжёлые камни, давившие его душу долгое время. Теперь ему правда стало легче.

Лица пленников изменились. Денис побледнел и стал похож на ледяную статую. Лицо Арика побагровело, и его губы тряслись. А Игорь ухмыльнулся, но глаза у него остекленели. Его нутру было не смешно.

— Конченый псих, — вспрыснул Игорь, отступив назад. В темноте блеснули его зубы. Они у него были ровные, отбеленные, как в рекламе зубной пасты. — Да я сам тебя в эту яму брошу и закопаю.

— Что мы тебе сделали? — сипло спросил Денис, казалось, что он вот-вот разрыдается.

Арик тоже хотел что-то сказать, но не мог. Только судорожно дышал, открывая и закрывая рот.

— Правда, парень, что мы тебе сделали, а? — голос Игоря стал мягче, но он не заискивал. — Давай, открой клетку. Сядем, поговорим нормально. Или тебе страшно?

Валера молчал.

— Люди! На помощь! Нас похитил какой-то псих! — проорал Игорь в потолок постоянно следя за тем, какую реакцию это вызывает у парня.

— Не старайся. Мы в голой степи. До ближайшего поселения километров пять, — спокойно сказал Валера.

— И как же ты нас сюда приволок?

— Сложил ваши тела в фургончик и довёз. Ехали восемь часов. Пришлось попотеть, но я долго всё планировал, — сказав это, Валера потёр глаза. Ему вспомнилась ночь в дороге, и снова захотелось прилечь.

— Так может быть уже скажешь, где мы тебе дорогу перешли? — Игорь говорил один. Остальные не встревали, негласно решив, что пусть он ведёт переговоры.

— Вы убили мою девушку, — Валера закрыл глаза и сглотнул. Он не ожидал, что говорить это вслух будет так горько.

Трое пленников разом заголосили.

«Эй! Ты нас с кем-то перепутал», — уверял Игорь. «Ты чего несёшь, урод?» — кричал Арик. «Я никого не убивал! Я не убивал!» — ныл и всхлипывал Денис.

От этого шума спящий в четвёртой камере зашевелился. Из-под простыни показались голые ноги. Долго же он спал, но не удивительно — ему крепко досталось. Из бутылки он не пил — пришлось треснуть по голове.

Валера не стал дожидаться, когда ещё один пленник очухается и начнёт задавать вопросы. Он решил переждать, когда балаган утихнет, и пошёл на улицу, где его ждал шезлонг.

* * *

Арик обо всём догадался ещё до того, как этот парень объявил, чем ребята заслужили его ненависть. А за что ещё Арика могли наказывать вместе с этими отморозками? Когда Денис и Игорь допытывали, за что их упекли в эти прозрачные коробки, Арик сжимал кулаки, сжимал челюсть и жмурился. Ему не хотелось слышать ответ. Он думал: если парень знает о том, что они натворили, и запер их именно поэтому, то это конец — не будет никакого шанса избежать наказания!

И вот, когда слова «Вы убили мою девушку» сорвались с губ похитителя, внутри у Арика всё остыло. Это звучало зловеще и страшнее, чем его намерение убить их. Более того, эти слова подтверждали, что парень правда собирается убить их, запихать в бочки и похоронить в яме.

Она была его девушкой...

— Ты чего несёшь, урод? — завопил Арик. Он был готов сорвать голос, только бы убедить парня в том, что он ничего не делал. Это был его единственный шанс. Но, похоже, похититель слушал только себя. Вопли, угрозы, оскорбления были для него просто раздражающим шумом. Когда Арик и его друзья голосили, парень закрывал глаза, и на его висках вздувались вены. Он не стал никого слушать, а просто ушёл в дверь, за которой был ослепительный свет.

— Игорь! Слышишь? Чего будем делать? — истерил Арик. Он не думал, что Игорь правда сможет что-то изменить, просто по привычке спихивал на него ответственность.

— Заткнись, — процедил сквозь зубы Игорь. Он смотрел сквозь стену в соседнюю камеру. Денис тоже туда уставился. Арик замолчал и услышал шорох, скрип и бессвязное бормотание. Последний пленник проснулся. Из камеры Арика было плохо видно, но он сразу узнал голос Вити.

Конечно это был Витя, кто ещё это мог быть? Но откуда? Откуда этот ублюдок Валера всё узнал? Как он смог узнать, что все они были в ту ночь вместе?

В стекле мелькнуло лицо Вити. Оно было как маска. Бездвижное, опухшее, бледное. Арику на секунду стало жаль, что этот парень оказался втянут во всю эту историю. Он ведь был всего лишь водителем отца Игоря и всегда казался хорошим человеком... А потом Арик вспомнил про день рождения. Последнее воспоминание перед долгим сном!

Ему звонил Витя. Арик не хотел приходить. Особой дружбы никогда не было. Но Витя сказал очень трогательные слова. Сказал, что все они нужны ему сейчас. Сказал, что много думает о произошедшем. «Только в дни рождения я так остро чувствую одиночество. Мне правда станет лучше, если ты приедешь и подбодришь меня»...

Арику нравилось, когда кто-нибудь нуждается в ободрении от него. Ещё надо было сказать или даже потребовать, чтобы Витя поменьше думал и говорил о произошедшем. И, конечно же, ему хотелось выпить. За ним заехали. Игорь сидел впереди. Арик забрался назад к Денису. «С днём рождения», — сказал он водителю. Тот кивнул ему в зеркало.

Арик почувствовал, что теперь ему неуютно в этой компании. Они собрались впервые за два месяца... Витя повёз их к недостроенному беговому стадиону у сосновой рощи. В том месте редко гуляли люди, не было поблизости домов и тех, кого побеспокоит громкая музыка. Правда, ни одного фонаря там не было, и вечерами темным-темно, однако кому это мешает веселиться?

У Вити был хороший алкоголь — не по его карману. Арик сам такое не пил. Чаще глотал дешёвый вискарь. Его родители были богаты — он нет. Отец сказал, что не даст Арику ни копейки, пока он не осознает ценность денег. Арик делал вид, что его тошнит от этих слов...

Так! Что было дальше? Они пили. Все кроме Вити. Он же был за рулём. Арик нёс какую-то чушь про свои жизненные принципы, злился от собственных мыслей про отца, резко опрокидывал в себя бутылку, а его мозги будто давило прессом. Говорить стало труднее, язык еле шевелился. И веки неохотно разлеплялись, когда он моргал... Арик подумал, что пьёт слишком быстро.

С ребятами тоже что-то странное творилось. Игорь хотел прикурить, но не мог совладать с собственными руками. Он досадливо мычал, чиркал зажигалкой, и у него ничего не получалось.

— Ребят, я чего-то совсем какой-то уставший. Откройте машину, я полежу чуть-чуть, — промямлил Денис и в следующую секунду «прилег» прямо лицом в землю.

Игорь, выронив сигарету, загоготал. А что Витя? Арик вспомнил его бледное лицо в темноте. Он стоял у своей паршивой Шкоды и наблюдал за ребятами с тревогой и нетерпением. Арик тогда и подумать не успел что всё это значит — он будто свалился в тёмную глубокую яму и исчез в ней...

— Это ты?.. Из-за тебя мы все здесь?! — сразу высказал свою догадку Арик.

На него сразу перевели взгляды Игорь и Денис. Вряд ли они помнили окончание того вечера, но тоже заподозрили неладное. Витя был ошеломлён. Ещё не поняв что происходит, он ходил взад-вперед по своей камере, ощупывал прозрачные стены и снова и снова дёргался в запертую дверь.

— Пацаны, вы помните, как мы закончили праздновать день рождения этого мудака? — злобно спросил Игорь.

Денис помотал головой. Арик ответил, что помнит смутно.

— Витька, может ты нам напомнишь? — Игорь прижался к стене, которая разделяла его и Витю. — Если я узнаю, что ты ему помогал, я тебя...

— Валера! Валера! — прокричал Витя. — Ты чего? Выпусти меня!

И всем стало ясно, что он и правда их подставил.

— Ха! Хотел нас упечь, а сам попался в клетку! — Игорь хлопнул в ладоши. У него был особый издевательский тон. — А ты знаешь, что твой Валера хочет засунуть нас вон в те бочки... и закопать в вон той яме?

Витя не смотрел на Игоря. Он отошёл в дальний угол своей камеры, но куда спрячешься за прозрачной стеной?

— Только этого не будет. Мы все отсюда выберемся. И я сам закопаю тебя там вместе с твоим Валерой. Понял? — это не было похоже на пустую угрозу. Игорь был очень зол. — Давай рассказывай, что вы там вместе затеяли?

Витя скрылся в темноте. Игорь долго стучал ему в стену, но он больше не показывался. Денис и Арик тоже орали на Витю, желая получить ответы. Всё это продолжалось, пока не вернулся Валера. Все разом умолкли и посмотрели на него. Валера вкатил в помещение ещё одну больничную койку.

Арик подошел ближе к стеклу, чтобы лучше видеть. Нет. Это был операционный стол. Серебристый, блестящий. Он раньше видел такие столы только в кино.

— Зачем? — спросил Арик с испугом.

— Я врач, к вашему сведению, — ответил Валера, пристраивая стол под лампу. — Не очень опытный, но хороший врач... А вы мои пациенты.

Глава 3. Под нож

Арик сообразил, что всё в этом помещении было обустроено для них. Раньше это был склад или ещё какая-нибудь хрень. Просторное прямоугольное помещение. Бетонный пол, четыре стены из деревянного бруса и потолок — тоже деревянный. Этот склад поделили стеклянными стенами и получились четыре камеры: две с одной стороны, две с другой и широкий коридор посередине. Внутренние стены из прозрачного материала сделаны специально, чтобы пленники видели друг друга и своего надзирателя в центре.

Стены непробиваемые. Они были врезаны, вдавлены в брус, в бетонный пол, прикручены гайками размером с кулак, закреплены железными скобами. Если по стене со всей силы вломить плечом — ничего и не скрипнет. Двери тоже мощные. Замки на них только снаружи. Никаких шансов выбраться.

Арик ползал по полу, смотрел, есть ли где изъян в конструкциях. А этот умник Валера лязгал инструментами: скальпелями и ещё чем-то, похожим на кусачки. Брызгал на них какой-то жидкостью, тщательно тёр тряпкой.

— В моей семье по линии отца все были врачами, — говорил он, и его голос гремел эхом в стенах. — Мой отец хирург и я хирург. Мой дед... Нет, он умер слишком рано. Не успел получить практику. Но мой прадед тоже был врачом. Очень известным врачом, кстати.

Игорь в своей камере бросил матрас на пол и расселся на нём по-турецки. Лицо у него было такое, словно ему было весело слушать и наблюдать за тем, как Валера начищает «свои игрушки». Улыбка Игоря означала: «Ну и для кого весь этот цирк?».

Все остальные тоже хотели верить, что это — показуха только для испуга, но взаправду боялись и не могли этого скрывать.

— Я был очень маленький, но ясно помню то время, когда старики, все увешанные медалями, целой толпой шли по нашему проспекту. Они были бодрые. Они сияли. И медали на их пиджаках сияли, — Валера не смотрел на ребят, он будто рассказывал всё это самому себе. — Мне всегда больше нравились не сами медали, а колодки, на которых они висят. И ещё такие цветные прямоугольники на груди в несколько рядов. Я думал, что это какие-то кнопки... В такие дни всегда ярко светило солнце. Старики шагали в сторону кладбища, а я стоял и любовался их синими и серыми пиджаками с медалями. Но вместе с этим мне было горько. Я знал, что у моего прадеда тоже есть такие медали. Только он никогда не нацеплял их на пиджак и никогда не выходил с теми стариками на улицу. А ещё мой прадед не был таким бодрым. Мне казалось, что с моим стариком что-то не так, но я очень надеялся, что однажды он тоже наденет свои медали, и я пойду с ним по улице за руку. Всегда спрашивал его перед праздником, не надумал ли он вытащить из комода свои награды. И однажды моя мечта сбылась. Прадед ради меня надел пиджак с медалями... Может быть, мой отец ему подсказал сделать это? Мы шли с ним по улице, и мне очень хотелось встретить как можно больше знакомых. Пусть бы увидели, что и у меня есть тот, кто был на войне. Я чувствовал себя очень счастливым ребёнком. Потом, когда мы присели на скамейку я спросил своего старика, почему он так долго не хотел надевать свои медали, и он всё мне объяснил. Прадед рассказал, что на войне он был врачом. Хирургом. Но это была полевая больница. Там не было нужного оборудования, медикаментов, чистоты. Были только драные палатки, морфий и пилы. Никаких сложных операций не сделаешь. Часто, чтобы не допустить смерть от гангрены, солдатам ампутировали конечности... И мой прадед часто думал о том, что в хорошей больнице этим людям не пришлось бы терять руки и ноги. «Какой же я был врач? Я десятки людей сделал калеками! — сказал мне прадед. — И мне до сих пор это напоминают. Присылают мне эти юбилейные медали. Говорят мне «спасибо»...». Я навсегда запомнил эти слова. Больше я не просил его надевать свои медали.

— И зачем ты это всё это рассказываешь, доктор Зло? — спросил Игорь.

— Сейчас ампутации делают реже, чем раньше, — Валера повернулся лицом к Игорю. — Может быть, мне бы за всю мою практику не довелось бы что-нибудь кому-нибудь отрезать... Если бы не вы.

Ребята заметались, испугано загалдели, но Игорь вскрикнул «Заткнитесь, уроды!», и все заткнулись.

— Слушай меня, — сказал Игорь.

Валера не глядя на него вскинул указательный палец вверх, мол, выжди время. Он аккуратно выложил перед собой на столик пилу с широким лезвием, какую-то проволоку с зубцами, марлевые тряпки и ещё много всякой медицинской мелочёвки.

— Во-первых, если ты ждёшь, что мы начнём распинаться и чего-то тебе доказывать — этого не будет. Во-вторых, ты никого из моих ребят не обидишь. Понял? — сказав это, Игорь посмотрел на соседа Витю, который вжался в угол. — Только этого хмыря можешь распилить. С ним чего хочешь делай.

Валера покачал головой, а потом отступил от стола и сделал шаг к камере Арика. На пару мгновений Арик перестал дышать. Сердце ощутимо стукнуло, будто внутри кто-то изнутри приложил кулак к ребрам.

Валера подошёл к двери. Замок щелкнул, но как-то неправильно. Парень навалился плечом на дверь и стал пробовать снова. Что он делает? Открывает дверь? Арика прошибло током. Это был его шанс! Всё, что ему нужно было сделать — это врезать ублюдку, и здравствуй, свобода! В животе приятно защекотало. Арик почувствовал возбуждение. Он сжал кулак, представляя, как сейчас залепит Валере в лицо.

— Чего стоишь, идиот! Мочи его давай! — забасил Игорь в тот момент, когда дверь оказалась открытой.

Арик замахнулся и всем весом подался вперед. Но Валера просто поймал его запястье и увёл удар в сторону. Другую руку Валера вытянул перед собой и Арик со всей силы врезался переносицей в свинцовый кулак.

На секунду ему почудилось, что его нос просто вмяли в череп. Потом он понял, что уже не стоит на ногах, а летит спиной на пол. Арик шмякнулся затылком об бетон, но боли не почувствовал. Всё произошло так быстро, что мозг не успевал должным образом реагировать. В носу пульсировала тяжесть, в ушах звенело, но глаза видели необыкновенно чётко. Валера навис над Ариком. У него было такое лицо, будто всё произошло так, как он задумал.

— Вставай! Вставай! — надрывался Игорь, но Арик был в нокауте. Он даже ногой не мог шевельнуть, не то что встать.

— Сейчас не двигайся, — мягко сказал Валера и поволок парня за ноги. Он вытащил его на свет, оставил ненадолго, снова навис и сделал ему укол в руку.

— Что тебе от меня нужно? — Арик почувствовал, что его язык уже не очень подвижен.

Валера сделал так, что ножки операционного стола сложились, и он ловко погрузил Арика на стол. Мощные у него были руки...

— За-е-ем? Че-о ты зау-у-у-мал? — рот у Арика совсем онемел.

— Я ампутирую тебе руку. Или сразу две. Ещё не решил. Но одну точно отрежу, — говорил Валера, затягивая на запястьях Арика тканевые ремни.

Арик завопил как только мог. Он рванулся что было силы, но от этого стол только качнулся.

— За-зачем? Э-э-это не вернёт её. Это не вернёт твою девушку, — Арик очень постарался выговорить эти слова чётко, будто от этого что-то зависело.

Валера фыркнул.

— Это не вернёт твою девушку, — повторил он. — Вот уж не думал, что кто-то из вас скажет мне такую банальщину... Не мог придумать что-нибудь поумнее?

— Зачем? — снова повторил Арик. Теперь он мог выговорить только это слово. В глазах у него плыло.

— Зачем? Я делаю это, потому что очень сильно любил её. И сейчас люблю всё то, что помню о ней. На всё, что я сделаю с вами, меня побуждает любовь. Ненависть тоже, но прежде всего любовь. Вряд ли вы сможете понять... Хотя! Вы же знаете историю про царя Соломона и младенца? Это из Библии. Про то, как к Соломону пришли две женщины и принесли маленького ребёнка. Знаете ведь? Женщины спорили, кому из них принадлежит ребёнок...Дело в том, что у одной из них умер младенец, и она украла ребёнка у другой. Чтобы узнать, кто из них лжет и кто прав, Соломон приказал слуге разрубить младенца надвое и дать каждой женщине по половине. Одна из женщин поддержала эту затею. Говорит: «Рубите! Пусть не достанется никому!». А другая крикнула, что лучше пусть отдадут младенца другой, но только пусть не убивают его. Так Соломон проверил, кто из них настоящая мать. Он полагал, что матери скорее отдадут своих детей другим, лишь бы они остались живыми. Но что если он ошибался? Что если та, которая украла ребёнка, пожалела о том, что сделала, когда над ребёнком занесли меч? Может быть, она осознала, что зашла слишком далеко. Зачем гибнуть ещё одному младенцу напрасно? А настоящая мать могла бы пожелать своему ребёнку смерти? Возможно! Ведь она могла так ревновать своё чадо, что подумала: пусть он лучше умрёт, чем достанется кому-то другому. Если царь Соломон был так мудр, почему же он не знал о том, что любовь сводит людей с ума?

Арик понимал, что ещё немного — и он провалится в темноту. Его бросало в жар и тянуло на дно, и это не было похоже на обычное желание спать. В последний момент он услышал рычание двигателя где-то совсем недалеко. За дверью. Этот звук давно висел в воздухе, но только в последний миг перед тем, как уснуть, Арик обратил на него внимание.

Ему захотелось поверить, что это звук автомобиля. Может быть, кто-то приехал, чтобы спасти его?! Но последнюю надежду сразу же сменила мучительная догадка: так мог шуметь топливный генератор. Если вокруг степь, то откуда ещё в этой тюрьме взяться электричеству?

Больше ни о чём Арик подумать не успел.

Глава 4. Воспоминание

За последние несколько лет Арик понял, каким девушкам может понравиться, а каким нет. Те, что обращали на него внимание, не отличались природным обаянием. Вся их привлекательность была результатом труда и стоила не дорого.

У них всегда было что-то с губами. И с глазами тоже. Губы липкие, вытянутые, в дрянной помаде. А глаза постоянно кого-то выискивали, ловили взгляды, отвечали на них кокетством. Многие из них курили тонкие сигареты. У них были сделаны ногти, сделаны ресницы, сделаны брови. Их волосы пахли дешёвым шампунем и табачным дымом. Они всегда на кого-нибудь учились, но взаимоотношения занимали их больше, чем учёба. Они рассуждали о том, кого они считают мужчинами, а кого не считают. У них был провинциальный говор... На поверку они все оказывались разными, но первое впечатление создавали всегда одинаковое. Такова была аудитория Арика. Но даже эти девушки не сходили от него с ума, не влюблялись до головокружения. Просто были.

Арик замечал и других девушек. Тех, что были лёгкими, как ситцевые платки. Их волосы были безупречны и выглядели так, будто с ними ничего не делали. Любые платья были сшиты для них, при этом одежда не играла в их внешности существенной роли.

У них были нежные, кукольные лица. Их обаяние было таким ненавязчивым. В их глазах не читалось: «Заметь меня! Полюби меня!». Такие просто парили по улицам и не появлялись в тёмных кальянных. Такие не смотрели в сторону Арика или смотрели, но без интереса. Это его обижало, хотя он и понимал, что выглядит не столь романтично, как бы ему хотелось.

Волосатые плечи, пузцо, широченный пористый нос мешали ему стать героем мелодрамы. Он отпустил бороду, чтобы быть «варваром с добрым взглядом». Это не сильно добавило ему популярности. Его творчество тоже пока не имело успеха. Но Арик надеялся, что его час настанет. Надеялся, но не верил.

Просто мечтал, что его треки однажды выстрелят, и у него будет и успех, и признание. Только о симпатичной девчушке, лёгкой, как ситцевый платок, он перестал фантазировать в последние два месяца. Это навевало нехорошие воспоминания. Такой была та девушка... Арик не считал себя виноватым в её гибели. Он убедил себя, что всё это безумие произошло бы и без его участия, но не хотел вспоминать ту ночь. Эти чёрные, ядовитые воспоминания мешали ему думать о себе хорошо...

Арик всё ещё спал. Его тело и сознание спали. Только одна, какая-то примитивная часть мозга проснулась, и в голову лились звуки реального мира. Арик слышал, но не осознавал. Кто-то с кем-то договаривался. Голос одного было слышно хорошо, голос другого было труднее разобрать. «Ладно, парень, ты нам всем доказал, что не шутки шутишь. Мы всё поняли. Давай не будем это продолжать, а?» — говорил тихий голос. Голос погромче ответил, что всё это он делает не для того, чтобы что-то доказать, а потому что это справедливо. Другой кинул несколько неразборчивых слов и ненадолго умолк. Минуту спустя он стал вспоминать о том, как в детстве он был знаком со своим собеседником: «Валера, мы же с тобой вместе в художественную школу ходили?», — уточнил он. «В одну художественную школу мы с тобой ходили, но не вместе. В разных классах учились», — ответил второй. И тут «тихий голос» стал рассказывать о том, что помнит, как видел рисунки «громкого голоса» на школьных выставках, говорил, что всегда завидовал его умению рисовать. Это была очень неправдоподобная лесть. Будто «тихому голосу» никогда не приходилось никем восхищаться. Так он по-дурацки подмазывался, так плохо скрывал раздражение. И ребёнок бы не поверил такой похвале... Тот, кому было это адресовано, выслушал, а потом сказал, что он ходил в класс керамики и никакие его рисунки на выставках не висели. Другой выругался так огорчённо, будто у него сорвался какой-то гениальный план. Потом он рассвирепел и стал орать, что если... тот другой... считает своих пленников преступниками и если хочет справедливости, так пусть ведёт всех в полицию, а не держит здесь.

Откуда-то справа возник ещё и третий голос. Эта мысль ему показалась разумной, он тоже предпочёл бы пойти в полицию вместо участи, которую им уготовил «громкий голос».

«О, нет, ребята! Вы и сами знаете, если бы я обратился в полицию, то это была бы не справедливость, а борьба толстых кошельков. Ваши родители стали бы вас отмазывать. Мои родители встали бы на мою сторону... Был бы суд. Осудили бы не всех. И повлияло бы наказание на ваши жизни? О, нет. Никто бы вас не тронул... Поэтому вы здесь. Ангелина, наверное, тоже просила вас одуматься?.. Но вы её заперли! Вы её мучили! И вы её убили! Теперь я сделаю с вами всё тоже самое», — говорил «громкий голос». Арик вспомнил, что обладателя этого голоса зовут Валера.

Арику было тяжело просыпаться, но из сна его будто выталкивали. Мысли мелькали прерывисто. В один момент он мог осмысливать слова, в другой — просто слышал. В голове постепенно выстроилась картина происходящего. Арик вспомнил о том, что его похитили, заперли в стеклянной коробке и... Собирались отрезать руки. Это был не сон!

Арик открыл глаза. Увидел тёмный деревянный потолок. Увидел растущую над ним капельницу. Он оторвал голову от матраса и увидел, что у него больше нет правой руки. Вместо неё была культя, туго перевязанная бежевыми бинтами.

Арик взвыл. Он не мог в это поверить. Он нервно моргал, будто надеялся, что сморгнёт этот кошмар. Но этот обрубок был реален, он шевелился и слабо ныл. Все ощущения были притуплены, но разум разрывался от боли. Как такое могло на самом деле случиться?

— Минутку, — сказал Валера и стал набирать что-то в шприц. — Сейчас будешь немного спокойнее.

Он зашёл в незапертую комнату Арика.

— Я немного переоценил свои силы, когда говорил, что отрежу сразу две руки, — сказал Валера, уколов Арика в бедро. — Это оказалось сложнее, чем я думал. Долго провозился. Но в следующий раз дело пойдёт быстрее.

— За что? — выкрикнул Арик, брызгая слюной в лицо Валеры.

— А ты помнишь, что делал этими руками с Алей? — парень произнёс это спокойно, как мудрый воспитатель. Без злобы в голосе.

— Верни мне руку!

— Это невозможно. Много времени прошло. К тому же я распилил её на несколько кусочков и заморозил их. Можешь спросить у своих друзей. Они всё видели.

— Верни мне руку! Верни мне руку! Верни мне мою руку! — снова и снова выкрикивал Арик и не мог остановиться. Он был не в себе.

Валера покинул его камеру и запер дверь на замок.

* * *

Свинцовые тучи на горизонте наплывали на лесные полосы, и деревья, утопая в их тени, сливались в тёмное пятно. Тучи были ещё очень далеко, но душный воздух обещал скорый дождь.

Валера достал из спортивной сумки пакет острых чипсов, бутылку воды и прилёг на шезлонг. Он хотел побыть под открытым небом, пока дождь не загнал его обратно к своим пленникам.

Он смотрел на многокилометровую степь с редкой травой, с низкими кустарниками, и ему нравилось, что для взгляда нет никаких препятствий. Справа вдали степь пересекала песчаная дорога. Слева, тоже очень далеко, раскинув железные руки, стояли вышки высоковольтных линий.

Создавалось ощущение, будто это место — слепое пятно цивилизации. Словно люди, сами того не ведая, обходили это место кружным путём. Всегда мимо, по краям, оставляя этот клочок земли нетронутым, как ребёнок, калякая на листе, оставляет пустоты.

И только кто-то один заметил это место. И только кому-то одному взбрело в голову что-то здесь построить — так, для вида, чтобы заполнить пустоту. Стоит тут теперь этот домишко заброшенного вида: окон нет — не то сарай, не то тракторный гараж. Увидеть его можно только издали, и никто не подумает сюда свернуть.

Валера вдруг понял, что в его голове больше не роятся мысли, наполненные жаждой отмщения. Раньше всякое воспоминание об Ангелине неизбежно вело к мыслям о её смерти. Всякое воспоминание причиняло боль, вызывало ярость и вину. Но теперь... Теперь Валера знал, что эти мерзавцы не где-то танцуют — они пойманы, заперты и напуганы.

Валера закинул в рот пару чипсин, старательно прожевал, глотнул воды и откинул голову на шезлонг. Он вспомнил тот день, когда впервые встретил Ангелину. Это было очень давно. Жизнь назад. Хотя прошло не так много времени. Но ведь дело не во времени! Валере было двадцать два. Он считал себя взрослым. Ангелине было семнадцать. Не такая уж большая разница, как тогда казалось.

Если подумать, их встреча не была чем-то исключительным: если бы они не увиделись тогда, то встретились бы позже. Но именно в тот день их встречи могло не случиться, если бы мама не попросила Валеру о помощи.

— Твой фотоаппарат ещё цел? Мои ребята будут высаживать цветы у роддома, — сказала она за завтраком. — Ты сможешь прийти и пофотографировать, как они работают?

— Зачем? — спросил Валера, уже настроившись на отказ. В нём тогда было ещё много развязного юношества.

— Будет хороший отчёт с твоими фотографиями. Эту акцию сами дети придумали. Приходи, пожалуйста, в пятницу, — упрашивала мама.

— Но мам, я не фотографирую людей, — отвечал Валера. Теперь ему было смешно вспоминать о том, что он когда-то серьёзно относился к своему увлечению фотографией. — К тому же, неужели твои маленькие уголовники хотят, чтобы их фотографировали?

— Они не уголовники. Это замечательные дети, — твёрдо сказала мать. Она была начальником отдела администрации по делам несовершеннолетних. — Они трудные, но не уголовники.

— Прости, — сказал Валера, поняв, что сказал лишнего. — Но правда, зачем мне приходить? Если ты сфотографируешь на телефон, будет не хуже.

— Мама просто хочет сделать всё правильно, — с улыбкой сказал отец. Эти слова подействовали на Валеру, и он сразу перестал упрямиться. Отец всегда оказывал на него влияние.

Валере сразу вспомнилось то, что ему говорили ещё в детстве: «Нужно всегда искать возможности что-то сделать вместо того, чтобы искать причины не делать».

— Хорошо мам, я сделаю это, — сказал он, и отец ему подмигнул.

Валера пришёл, как и обещал. Это был не самый удачный день для высадки цветов. Дождь так и не состоялся, но воздух был наполнен мелкими каплями. Было сыро и не по-летнему холодно.

Вспоминая тот день, Валера почти чувствовал запах травы и земли. Запах влажной одежды. Он помнил ощущение капелек на волосках рук. Линза фотоаппарата то и дело покрывалась влагой, и приходилось её протирать.

На небольшой площадке под окнами роддома копошились юноши и девочки четырнадцати-семнадцати лет. Кто-то работал лопатой, кто-то махал тяпкой. Вместе с ними была мама в хозяйственных перчатках и в резиновых сапогах.

Валера старался держаться подальше, чтобы не смущать подростков. Но они всё равно смущались, косились на камеру и отворачивали лица. Все они были одеты просто, и это была одежда не для работы, а их повседневная. У мальчиков были либо очень короткие стрижки, либо совсем лохматые головы. Но все они были самыми обычными подростками. Понятное дело — они были при взрослых, однако хулиганы и сдерживаясь выдали бы себя чем-нибудь. А эти даже разговаривали не вульгарно.

И среди них была одна девушка... Валера не помнил, во что она была одета. Помнил только, что сразу заметил её улыбку. Она только слегка улыбалась, чуть обнажала зубы, и Валера уже смотрел в её сторону. Он тогда не думал о ней ничего. Замечал её улыбку и всё. Просто юная девушка с хорошеньким личиком. Улыбка делала её ещё симпатичнее. Но Валера правда ничего о ней не думал. Не считал нужным.

Один раз он попытался её сфотографировать, но девушка это заметила, опустила голову, и тёмные волосы спрятали её лицо. Это была их первая встреча. Они просто увидели друг друга. Ничего больше.

В другой день Валера вспомнил о своих впечатлениях и сказал матери, что и правда зря назвал её подопечных уголовниками. А ещё он поинтересовался, почему всё-таки они стоят на учёте в отделе по делам несовершеннолетних.

— Этим детям нужно особое внимание, — ответила мать. — Они хорошие, но, знаешь, отличились поступками, поведением. На вид симпатичные девочки, умные мальчики, но они не так просты. Да и семьи не у всех благополучные.

Валера кивнул. Когда мама сказала «симпатичные девочки» в его голове неожиданно всплыло лицо той самой, чью улыбку он замечал.

В шею Валеры врезалась тяжелая капля. Ещё несколько упали на грудь. И вот уже дождь с шумом обрушился на сухую степь. Валера суетливо сложил шезлонг, прихватил с собой спортивную сумку и вошёл в железную дверь, будто там было лучше. Внутри творится полный дурдом, к тому же было холодно. Арик громко рыдал, и это сводило всех с ума. Игорь уговаривал его заткнуться. Денис слабо скулил. Витя вжался в пол и закрывал руками уши.

Валера расстегнул сумку, достал четыре протеиновых батончика, прошелся вдоль камер и затолкал батончики под двери. Он специально оставил такие щели между дверью и полом, чтобы можно было чего-нибудь затолкать. Затем он вернулся к сумке и достал четыре маленькие бутылки с водой. Они пролезли под двери с трудом.

— Я лучше с голоду сдохну, чем дам себя резать, — заявил Игорь.

— Думаешь, это будет менее мучительно? — спросил Валера.

Игорь раздражённо хмыкнул и подобрал батончик с пола.

— Я выйду отсюда, чувак. И когда я выйду, тебе будет очень плохо, — клялся он.

Валера не ответил. За последние сутки он слышал это десятки раз.

— Собираешься нас пытать, чтобы мы тебе во всём признались? — говорил Игорь с набитым ртом. — Хочешь из нас правду вытянуть? Мне тебе рассказывать нечего.

— Это только в кино под пытками выкладывают всю правду, — ответил Валера. — На самом деле те, кого пытают, говорят то, что хотят от них слышать. Откуда мне знать, будет ли это правдой? Я делаю это, потому что верю в то, что так правильно. Я заставлю вас пожалеть о том, что вы сделали.

— Подойди. Слышишь? Подойди ко мне, — просил Денис, прижимаясь к стеклу. У него дёргались губы, он топтался на месте.

Валера подошёл чуть ближе и встал напротив него.

— Я всё расскажу. Смотри, — говорил Денис указывая на Игоря. — Это он. Он убил твою девушку. Я этого не хотел. Я хотел отпустить её. Я бы дал ей уйти, если бы не он.

Игорь раскинул руки и состроил гримасу «ты серьёзно?» в своём стиле.

— Денис, одумайся и закрой хлебало, если хочешь вернуться домой, — прорычал он.

И Денис тут же прикусил язык. Подчиняться своему другу было для него давней привычкой.

— Нет, я хочу услышать твою историю, — сказал Валера. Ребята наконец переставали всё отрицать, понимая, что таким способом им себя не спасти... Валере стало интересно, что готов рассказать этот недоумок. Денис смотрел то на него, то на Игоря, решая, кого он больше боится.

— Ты отпустишь меня? — спросил Денис.

— Я тебя выслушаю, — ответил Валера.

За спиной Валеры начал шуметь Витя, решив, что пришло время торговаться за свои жизни. Он кричал о том, что не был с этими ребятами в загородном доме, и то, что он уж точно не повинен в смерти Ангелины и что его совершенно несправедливо закрыли в камере. Но Валера не оборачивался к Вите — он уже слышал его историю.

Глава 5. Сумасшедшая ночь

Арик зажал бутылку между ногами, открутил крышку своей теперь уже единственной рукой и попил воды. Ещё немного он плеснул себе в лицо. Это был его первый шаг из отчаяния. После нескольких часов ступора, мучительных рыданий и безумия от нежелания смириться он наконец заставил себя подумать: что делать дальше?

С рукой или без руки, он всё ещё хотел убраться отсюда. Арику стало ясно, что здесь не запугиванием занимаются. Это было не то место, где тебя никто не тронет, пока вина не будет доказана. Этот псих сделал его калекой, даже не устроив допрос.

Теперь Арик вспомнил, где видел этого парня. Они были из одного района. Иногда даже здоровались, но никогда не разговаривали. Просто примелькались друг другу.

А теперь случилось такое... И что было делать? Покаяться? Арик стал думать, возможно ли сделать признание так, чтобы не быть таким уж плохим парнем в этой истории. В конце концов, девушка погибла не по его вине. Арик должен был объяснить, что он и так уже дорого заплатил за свой поступок, лишившись руки. Эта мысль воодушевила Арика и дала ему надежду. Он должен был выбраться отсюда живым. А потом что угодно: пусть даже работать на отца и следовать его наставлениям.

Арик вспомнил отца. Как он теперь бы на него посмотрел? Было бы в его глазах гневное «Какой маньяк сотворил это с моим сыном?» или осуждающее «Я знал, что ты найдёшь на свою задницу приключений и однажды лишишься руки». Это его вечно унылое лицо, полное разочарования...

Но сейчас Арик был готов упасть перед ним на колени и просить прощения за всю ту фигню, которую он творил: за то, что не проникся недельными бизнес-тренингами, на которые его отправлял отец. За то, что целых восемь месяцев он звонил отцу из Вены и врал, что хорошо учится, а сам смолил дурь и, как он сам думал, искал вдохновение в чужой стране. И за то, что когда отец всё узнал, Арик только огрызался и говорил, что никогда не просил отправлять его учиться заграницу.

«Мне говорили, что дети как пластилин... Но ты не пластилин, ты кусок дерьма, из которого ничего нельзя вылепить. Можно только руки испачкать», — говорил отец. Арик вспомнил эти слова и понял, что всё ещё злится.

Потом он представил слёзы матери. Она точно будет оплакивать его потерянную руку. Будет заливаться слезами, будет вскрикивать и, наверное, делать только хуже... Мать всегда выгораживала Арика, но была бесполезным союзником. На фоне её абсурдных оправданий Арик чувствовал себя ещё большим идиотом, чем от отцовских унижений.

Ну да ладно! Арик всё равно был бы рад их видеть. Он кого угодно был бы рад видеть, только не этих бывших дружков и слетевшего с катушек хирурга. Нужно было только найти способ выбраться отсюда. Договориться. Но не так, как это пытался сделать Денис.

Арик сидел на своей койке и наблюдал, как он подбирает слова, строя из себя жертву обстоятельств, а Валера сидел напротив на раскладном стуле и слушал. Их разделяла стеклянная стена, но Денис весь так и трясся от страха.

— А потом Игорь позвал нас и сказал, что у нас есть проблема. Я спустился вниз и увидел её на полу, — Денис скривился, будто ему было невесть как жаль ту девушку. — У неё была разбита голова. А Игорь стоял рядом. Я хотел, чтобы она сбежала, но он...

— Подожди, ты мне опять всё мне с конца рассказываешь, — остановил его Валера. — Что было вечером накануне? Как вы попали на дачу Игоря?

— Мы приехали на машине, — ответил Денис.

— Как в вашу машину попала Ангелина?

Денис мямлил и бегал глазами. Ему было трудно это объяснить.

— Ты себе не оставляешь шансов, дружище, — крикнул Игорь.

— Он сам и затащил её в машину! Он и Игорь. Они оба затащили её! — заорал Витя.

Игорь пнул ногой стену и посоветовал Вите закрыть рот. В ответ на это Витя послал его куда подальше. Валера на них даже не оглянулся.

— Я не хотел, — чуть не плача сказал Денис. — Игорь меня заставил!

— Заставил, — насмешливо повторил Валера.

— Мы просто катались у Братского парка. Игорь сказал: «Смотрите какая». Он впереди сидел, а мы с Ариком сзади... Ну вот, он сказал: «Смотрите какая». Арик стекло опустил и ей говорит: «Давайте мы вас подвезём?», а она ему сказала: «Нет».

Арик хотел вмешаться, но сдержался. Он надеялся, что у него ещё будет возможность рассказать свою версию. На самом деле та девушка ничего ему не сказала. Она лишь бросила на него ничего не выражающий взгляд... Арик и не надеялся на то, что девушка согласится. Он был немного пьян, и ему хотелось показать друзьям, как ему легко заговорить с незнакомками. Арик ожидал услышать вежливый отказ, вроде: «Спасибо, мне тут не далеко». Но эта девушка даже не изменилась в лице. Просто прошла мимо. Будто она была настолько «выше всего этого», что слова Арика пронеслись мимо её ушей.

Эта девушка была из тех, про которых говорят «очень симпатичная» и иногда балуют словом «красивая». Волосы длинные и гладкие, тёмные. В них переливался свет фонарей. Но она не была королевой, чтобы вот так холодно проигнорировать Арика!

Он вдруг почувствовал себя придурком, который высовывается из машины и зазывает прохожих красоток. Он почувствовал себя недостойным и оскорблённым. Он натерпелся отказов от таких, как она, ещё в школе. Если быть честным, симпатичные девушки его всегда немного раздражали.

«Вить, тормози. Будем настойчивыми!», — скомандовал Игорь. Обычно от него можно было услышать только насмешки, но тогда ему, похоже, стало обидно за Арика.

«Красавица, удели нам немного времени», — Игорь оставил дверь открытой, и было слышно, что девушка велела ему отвалить. Была какая-то возня. Потом Игорь завопил от боли. Снова была возня, и вот уже вопила девушка.

«Денис, сюда иди!», — крикнул Игорь, и Денис, как послушный пёс, выскочил из машины. Спустя несколько мгновений они вдвоём пытались затолкать девушку на задние сидения. Игорь держал её за волосы, а Денис заломил ей руки за спину.

«Арик, вали отсюда!», — дыша запахом коньяка, прорычал Игорь. Его ухо было окровавлено.

Арик вылез через другую дверь, уселся рядом с Витей и зачем-то пристегнулся. Витя нервничал. Он то и дело оглядывался назад, но так, чтобы его лицо было скрыто за подголовником. Арик тоже волновался. Сзади была борьба, и он боялся, не натворит ли Игорь лишнего.

Однако Арик и не помышлял, что дойдёт до такого... Думал, что Игорь поиздевается над ней за разодранное ухо и вышвырнет. Думал, что эта девушка из простых — искала приключений в богатом районе. Пустяковая драка с ней не должна была принести проблемы.

В ту минуту ещё никто не знал, к чему приведёт этот случай и насколько далеко может зайти каждый. И Арик не знал, как сильна его злоба и насколько хищны его желания...

— Она звала на помощь? — спросил Валера.

— Она дралась. Мы все от неё получили, — ответил Денис.

Это точно! Когда Арик в очередной раз оглянулся назад, девушка въехала ему ботинком по лицу так, что в ушах зазвенело.

— Но я хотел это прекратить и отпустить её, — продолжал оправдываться Денис. — А Игорь ударил её в живот, и она перестала драться. Потом он толкнул её на меня и сказал Вите, чтобы он вёз нас всех на дачу.

Арик вспомнил, как Витя пару минут не решался трогаться с места. У Арика было время вылезти из машины и сказать «Только без меня!». Он прекрасно понимал, что задумал Игорь. Но он не вышел. Он остался в машине.

Эта девушка разозлила Арика. Он совсем не сочувствовал ей. Он боялся, но желал возмездия! Ему захотелось задрать ей юбку. И в его пьяной голове было оправдание: это делает не он. Это делают его друзья.

— Игорь затащил её в дом. Витя с нами не остался, он просто подвёз нас и уехал, — Денис явно сказал это для того, чтобы Витя перестал выкрикивать вещи, которые не шли на пользу его рассказу. Но это не сработало. Витя снова внёс ремарку, сказав, что Денис помогал Игорю тащить Ангелину в дом.

— А утром я спустился вниз и увидел её мертвой, — Денис сказал это громко, пытаясь отвлечь Валеру от слов Вити.

— Стой! Стой! Стой! Опять ты про утро! — остановил его Валера. — Что вы делали ночью?

И тут Денис разрыдался, как ребёнок. У него капало из носа, текли слюни, он размазывал слёзы по щекам и всхлипывал.

— Ты её изнасиловал, как и твои друзья? — в голосе Валеры была нотка злобы. — Ты тоже её изнасиловал, не так ли?

Денис посмотрел на Игоря, потом на Арика. Он понимал, что они не дадут ему соврать, если он попытается.

— Послушай ты! Пойми! Мне это было не нужно! Я не хотел этого делать! — взмолился Денис.

— Ты сделал это? — настаивал Валера.

— Да! Но я не хотел. Я не хотел этого! Правда не хотел! Я клянусь тебе!

— И почему же ты это сделал, если не хотел?

Денис перестал плакать, но у него тряслась челюсть.

— Я не знаю! Правда, не знаю, — сказал он.

— Я скажу тебе, — Валера поднялся со стула. — Ты сделал это за компанию.

— Может быть, да, — кивнул Денис с сожалением.

— Да. Ты похож на того, кто делает всё за компанию. Такое ощущение, что такие, как ты, даже живут за компанию... Так почему бы тебе не умереть за компанию вместе со своими друзьями, а?

Валера сложил стул. Было похоже, что он собирается закончить этот разговор.

— Нет! Нет! Послушай! Ночью я открыл окна и сказал твоей девушке, что она может незаметно уйти, — кричал Денис, понимая, что упускает шанс. — Я думаю, Игорь убил её, когда она пыталась сбежать. А я хотел, чтобы она ушла! Я дал ей шанс!

— Я подумаю, чем отплатить тебе за твоё милосердие, — пообещал Валера. — А теперь извини, у меня операция.

Арик не сразу понял, что означают эти слова. Он также не сразу обратил внимание на то, что Валера снова взялся раскладывать на столике свои инструменты. И только когда Валера набрал полный шприц и посмотрел на Арика, ему стало всё ясно.

Арик просто окаменел. У него больше не оставалось времени придумывать план.

* * *

Валера вышел из холодной тюрьмы, задрал голову вверх и изумился звёздному небу. В городе такого не увидишь.

На много километров вокруг не было мощного источника света, и в ту минуту Валере показалось, будто есть только он и эта тюрьма на клочке земли посреди огромной пустоты. И что солнце никогда не взойдёт — всегда будет этот тусклый свет звёзд. И вечно будут вопли, угрозы и мольбы людей, которые разбили его жизнь. Ад. Сущий ад.

Только шумные ночные сверчки напоминали о том, что всё это лишь жуткие фантазии. Мир просто скрылся в темноте, но придёт утро, и кошмар закончится. Валера несколько раз глубоко вздохнул. Тошнота отступила. Он только что лишил парня второй руки. Всё это становилось его реальностью. Валера подумал: сможет ли он покончить с ними и не сойти с ума? Теперь он понимал, что ему не всё равно.

Постояв немного без движения, Валера решил, что переночует на улице. Он вынес шезлонг, лёг и укрылся одеялом с головой, чтобы не тревожили насекомые.

Глава 6. Ещё один кусок

Валера поднялся по ступенькам на третий этаж и сразу же увидел её бледное, смущённое лицо. Девушка сидела на самом краешке подоконника, и как только Валера вошёл, она зыркнула, всё ли в порядке с её юбкой.

— Привет, — сказал Валера.

— Привет, — ответила девушка. — Ты хотел поиграть?

Она кивнула на столы для пинг-понга, которые занимали половину холла.

— Что? Нет! Мама попросила меня помочь тут, — Валера не знал, нужно ли ему остаться или уйти, боялся показаться чудаком. — А ты тут одна?

— Одна, — опасливо ответила девушка. Она не понимала, почему её об этом спрашивают. — Мама сказала: «Иди помоги девочкам», — поспешил объяснить Валера и оглянулся на лестницу. Его так и тянуло уйти.

— Со мной была Катя, но она ушла. Тут всё равно нет работы для двоих, — пожала плечами девушка.

— А меня, значит, прислали третьим? — Валера почувствовал, будто его подставили.

— Если хочешь, то можешь регистрировать людей, а я буду выдавать ракетки, — сказала девушка. Валера расслабился. Эти слова дали понять, что она не была против его присутствия.

Таким было их знакомство. Они тогда и не знали, какой это важный момент. Думали: так, вежливая необходимость. Валера назвал своё имя. Девушка в ответ сказала, что её зовут Ангелиной, только сразу просила не называть её Гелей или Алей. Со временем это перестало быть принципиальным для неё, но Валера всегда называл её полным именем.

В тот день Ангелина была такой очаровательной растрёпой. На лбу свежие шрамики от юношеских прыщей. Волосы не в порядке. Лак на ногтях облупленный. Блузка неглаженная. В том возрасте она не считала обязательным тратить время на себя и наводила красоту только иногда.

— Твоя мама Елена Витальевна? — спросила Ангелина.

— Да, — ответил Валера. — Она к вам не очень строга?

Девушка спрятала улыбку. Похоже, ей не понравилось то, что её приравняли ко всем остальным, но она ничего не сказала по этому поводу:

— Нет, она очень хорошая женщина.

Валере хотелось пожаловаться на то, что его мама слишком ответственная. Попросила его побыть запасным волонтёром — волновалась, что не все её воспитанники придут. Но пришли все, кто обещал, и для него во всём спортивном комплексе не нашлось работы. Однако он передумал высказываться. Всё было неплохо уже потому, что Валера выбрался из дома.

Он сел за столик регистрации, а Ангелина вернулась к подоконнику. Работа шла спокойно. Желающих поиграть в пинг-понг было немного. За два часа заглянули всего шесть человек. Должно быть, в солнечный день всем хотелось оставаться на улице. Там был больший выбор занятий, к тому же без умолку галдел аниматор.

Ангелина время от времени заводила разговор. Спрашивала чего-нибудь, а Валера отвечал. Ему льстило, что девушка считает его таким взрослым и интересным.

Она спрашивала, какие спортивные игры ему нравятся. Валера ответил, что не любит спортивные игры, но увлекается боксом. Правда, он хвастал. На тот момент Валера посетил всего пару занятий. Его удар ещё был мягким, и тренеру не нравилось, что он бережёт руку, когда бьёт по груше.

Но Валере почему-то хотелось произвести впечатление на юную Ангелину. Они довольно мило поболтали, но, закончив работу, просто сказали друг другу «пока». Разумеется, Валера не спросил у неё телефон и не спросил, как найти её в социальных сетях. Что его могло связывать с девушкой, которая ещё даже школу не закончила?

Интересно, а о чём тогда думала Ангелина? За все эти годы Валера так и не спросил об этом. Как-то неловко было вспоминать день знакомства...

Валера несколько раз мысленно напомнил себе о том, что теперь у него никогда не будет возможности узнать, о чём думала Ангелина в тот день. Так Валера заставлял себя помнить, чем его пленники заслужили свою участь.

* * *

Арик лежал на койке полубоком. Поза неудобная, но так он мог видеть не только потолок. Он ни о чём не думал и не терзался страхами. Внутри было только уныние. Арику не хотелось умирать в этой камере, но он уже не был уверен, хочет ли жить. Сможет ли жить теперь, когда лишился обеих рук?

Арик просто лежал, смотрел рассредоточено в стеклянную стену и глубоко дышал, как раненное животное. Он даже не знал, сколько уже так лежит. Может быть, два дня, может и дольше. Это не имело значения.

Только когда за стеклом проходил Валера, Арик трепетал. Все трепетали, кроме Игоря. Игорь начинал кривляться и провоцировать его. В следующий раз, когда Валера появился в своём коридоре, Игорь поднёс своё ведро к двери и опрокинул его так, что содержимое выплеснулось в щель.

— Давай парень, тоже дыши нашим дерьмом! — крикнул он.

Валера озадаченно покачал головой и ушёл. Его не было пару минут. Потом он вернулся с резиновым шлангом. Повернул незаметный крантик на конце и, зажав струйку пальцами, смысл мерзкую лужу в ту самую яму, которая должна была стать могилой для его пленников.

— У тебя тут и водопровод есть что ли? — Игорь был удивлён.

— Снаружи небольшая цистерна стоит, — ответил Валера. — Я готовился к тому, что будет грязно.

— А я позабочусь о том, чтобы тебе твоей цистерны не хватило, — грозился Игорь. Только так он мог выражать своё недовольство.

— Это вам решать, как проводить свои последние дни. В чистоте или в грязи. А я тут не навсегда, — равнодушно сказал Валера.

Услышав про «последние дни» Арик почувствовал невыносимую тоску: неужели это правда? Думать об этом было так больно, что он разрыдался.

— Эй, Арик! Ты чего опять ноешь? Ты же у нас главный оптимист! — мгновенно отреагировал Игорь. — Я думал, ты будешь говорить чего-нибудь бодрое в своём стиле. Например: пока у тебя есть ноги, ты можешь надеяться на побег.

Игорь заржал, ухватившись за бока. В последнее время он взял привычку издеваться над увечьями Арика. Будто только унижая других, он мог не впадать в отчаяние. От его слов Арику не становилось хуже. У него давно выработался иммунитет на выходки Игоря. А вот Валера всё никак не мог привыкнуть к такому поведению.

— Ты и сам в плохом положении, но издеваешься над своими друзьями? — удивлённо говорил он.— Ты что, социопат? Нет, правда! Тебя давно нужно было запереть.

— Да пошёл ты, урод! Посмотри на себя! Устроил тут мясорубку и морали мне читаешь? — Игорь просто взбесился и перебрал все оскорбительные слова, которые знал.

— Мне это нелегко, — сказал Валера, когда Игорь замолчал и оглянулся на Арика. — Видишь ли... С самого детства я убеждён в том, что именно так нужно расправляться с такими, как вы. Мне было лет пять, наверное. Мы с отцом смотрели фильм по кабельному. Какой-то боевик. Хорошо запомнил только одну из последних сцен, где главный герой убил своего заклятого врага, выстрелив ему в голову. Я тогда спросил у отца: «Почему он его просто убил?». Я был маленький и не мог выразить словами всё то разочарование, что чувствовал. Тот поганец причинил главному герою столько боли в начале... Убил его лучшего друга. Потом несколько раз ускользал от него и постоянно ухмылся. Киношники постарались сделать так, чтобы мы проклинали его, и я проклинал! Я ждал, когда злодея наконец загонят в угол. Но мне показалось ужасно несправедливым, что его убили так просто! Может быть, он даже не успел испугаться? Он не пожалел о своих поступках, он не просил прощения, не унижался и не проявил свою трусливую натуру в последний момент. Вот какой смысл я вкладывал в свой детский вопрос: «Почему он его просто убил?».

Валера шмыгнул носом и глубоко вздохнул. Арик знал, что это ещё не конец его речи. Этот парень ораторствовал по любому поводу. За дни, проведённые здесь, Арик успел возненавидеть эту его привычку. Всё так и было: Валера пошарил в одной из своих сумок, вынул кухонные бумажные полотенца. Оторвал добрый кусок, мощно высморкался, утёрся и продолжил:

— Мой отец терпеливо объяснил мне, что хороший человек тем и отличается, что не получает удовольствие от страданий других. Он избавил мир от плохого человека одним выстрелом, положил всему конец, и этого достаточно. Согласен ли я с ним? Головой — да, сердцем — нет... Говорят, что тот, кто мстит — отвечает насилием на насилие – тот уподобляется преступнику. Пусть так! Но садисты должны вынести все те муки, которые причинили другим! Это моя правда.

Арик подумал о кино. Когда в фильмах происходит что-то подобное, то полицейские ведут расследование, находят улики, идут по следу и настигают похитителя...А сообщил ли кто-нибудь из родных о пропаже? Может быть, полицейские нашли брошенную машину? Может быть, прямо сейчас какой-нибудь талантливый следователь сложил в голове всю цепочку событий и уже едет сюда? Ведь в кино помощь всегда приходит, когда её уже не ждут!

Арик почувствовал, что всё ещё хочет, чтобы его спасли. Пусть его жизнь будет трудной. Но ведь есть всякие протезы. Арик однажды смотрел передачу на Дискавери о людях без обеих рук. Им вывели нервные окончания на грудь и надели на них жилеты с кибернетическими руками. Такие протезы, наверное, стоят очень дорого, но ведь его семья не бедствует... А ещё, возможно, уже совсем скоро станут печатать конечности на 3D-принтерах. Лишь бы спасли!

Этих мыслей не хватило надолго. Арик вспомнил, что даже в кино спасают только хороших ребят, а не тех, из-за кого погибла девушка. В реальной жизни так вообще не стоит рассчитывать на кого-либо.

Единственным из них, о ком всё ещё беспокоятся родители, был тупица Денис. Может быть, они и обратились в полицию, и сейчас какой-нибудь ленивый участковый опрашивает знакомых, куда могли пропасть ребята. А может быть, дома уже бьют тревогу: ребята пропали, на звонки не отвечают... Но родные не торопятся представлять самое худшее. А потом будет поздно.

Вот о чём думал Арик, перед тем как в его камеру вошёл Валера. Он почесал небритую щёку и задумчиво посмотрел на Арика как на тушу забитого скота. Он смотрел на него, будто спрашивая себя, где тут ещё можно отрезать... Каким же был страшным этот взгляд.

* * *

В какой момент Арик пожалел о том, что сделал? Сразу, как только сделал. Когда поднялся и увидел сверху девушку на смятой простыне. Когда она повернула голову к окну, и в незначительном свете стало видно, что у неё разбита губа, разбита бровь. Когда она бессильно закрыла глаза.

Нет. В тот момент Арик не сочувствовал ей. В тот момент Арик её презирал. Презирал её за то, что сделал с ней. Презирал за то, что теперь не сможет думать о себе хорошо. И он жалел о том, что сделал, потому что он хотел совсем не этого. Жалел, потому что всё это не было удовольствием. Жалел, потому что знал, что ещё будет жалеть об этой ночи снова и снова. Это того не стоило!

Он стоял в темноте и чувствовал острую вонь собственного пота. Он стоял в темноте и чувствовал себя жалким. А эта девушка лежала избитая, обессиленная, в задранном платье, но она не была жалкой! Она была собой. Как растоптанный цветок остаётся цветком. Арику не удалось опустить её до своего уровня. В ту ночь он сам опустился до уровня Игоря, вместе с придурком Денисом. Это он понял, когда вышел из тёмной комнаты и увидел улыбку своего ненавистного друга. Игорь был рад, что не один такой.

Арик жалел, но ничего уже нельзя было исправить. Поэтому он решил забыть об этом как можно скорее и постараться не вспоминать. Он долго не мог уснуть в ту ночь. Его тошнило от алкоголя и от всего, что произошло. Потом он всё-таки задремал, а когда проснулся, всё стало только хуже. В доме был труп.

Но куда хуже было просыпаться в этой самосудной тюрьме... Каждый раз от наркоза сознание будто включалось после перезагрузки.

— Арик! Ты больше не Арик! Слышишь? Окастратили тебя, Арик! — зазвенел в стенах ликующий голос Игоря. — Твой инструмент в холодильнике теперь лежит. Слышишь? Говорю: окастратили тебя, как кота!

— Да закрой ты уже свой поганый рот, — тихо и обречённо прозвучал голос Валеры. — Он спит и тебя не слышит.

Нет. Арик не спал. И он всё слышал. Просто он не открывал глаза и не хотел шевелиться. Он больше не видел в этом никакого смысла. В голове у него вспыхнула картинка: отец и мать держат его за руки. За две его маленькие ручонки. Они идут в зоопарк. Будут слоны, будет жираф. Будет сладкая вата и газированная вода. Вообще можно получить что угодно. И это главное событие дня. Это главное событие лета! И его совсем не интересуют девушки в юбках! Их ещё нет в его мире. И он счастлив. Только всё это было в детстве. Всё это было при жизни... Арик вдруг осознал, что тот, кому недолго осталось жить, вообще мало чем отличается от мёртвого. Всё уже закончилось.

А та девушка подозревала, что для неё всё закончилось, когда лежала там взаперти? Ангелина. Так её звали. Арик представил её лицо. Такое красивое молодое лицо. Сколько боли он причинил ей. Сколько боли он причинил людям, которые любили её.

Арику чудилось в полусне, что он стоит в той самой комнате, в темноте. А эта девушка лежит перед ним на разворошённой кровати. У неё разбита губа, разбита бровь. Она смотрит не на него, а в окно. Она просто ждёт, когда всё это закончится. В дурманном сне Арик шевелил онемевшими губами, но никак не мог выговорить «прости».

Глава 7. Первая бочка

Арик умер под вечер следующего дня. Игорь понял это, заметив, что Валера как-то много с ним возится. Склонился над этим безруким, исхудавшим бледным телом, всё ощупывал его. Потом сходил за стетоскопом, долго прикладывал головку к волосатой груди Арика. По лицу Валеры было ясно, что ничего он там не слышит.

— Он умер? — испугано спросил Денис.

Валера не ответил. Он открыл дверь, выкатил койку с телом в коридор и оставил так на некоторое время. Увидев труп, Витя сразу спрятал голову в свой заветный угол. Он всегда шёл в угол, как наказанный ребёнок, если случалось что-то пугающее.

А Игорь не отворачивался. Ему было жутко всматриваться в лицо Арика, но и любопытно тоже. Вчера он шевелился и всхлипывал, а теперь лежал обездвиженный, будто никогда и не был живым. Игорь вспомнил, как иногда говорят про мёртвых: «будто спит» и подумал, что это не так. Мёртвые не похожи на спящих. Они похожи на пустую, смятую упаковку. Фантики от конфет. Какие же бессмысленные эти тела, когда в них больше нет жизни!

Игорь вглядывался в лицо покойника: под глазами синели круги. Волосы казались чернее, чем раньше. А сквозь бороду теперь проглядывалась мертвецки белая кожа.

У Игоря дёрнулась щека от нервной ухмылки, когда он вспомнил, как Арик хвалился... Этими тогда ещё не такими синюшными губами он говорил, что впишет своё имя в историю музыки. Никто теперь не вспомнит его паршивый рэп. Зря он тратил время.

Игорь стоял у стеклянной стены и всё смотрел, и никак не мог оторваться. Смотрел на обрубки вместо рук, замотанные в бинты. Одна культя была чуть короче другой. Смотрел и не чувствовал ничего, кроме провальной пустоты. Это чувство казалось неуместным. Будто Арик его кинул. Ушёл, наплевав, и не сказал, что уходит.

Валера, заметив, что Игорь пялится на тело, взял и развернул койку. Он сделал это так, будто отобрал рогатку у мальчишки. Потом Валера приволок бочку на середину коридора, подтащил ногой маленький холодильник. Всё-таки это был плохой холодильник — в нём хлюпала вода.

Валера нагнулся и вытащил чёрные целлофановые пакеты. Побросал их в бочку. Они падали на дно со звуками грома. После он запихнул в бочку и Арика. Поднял на руки и усадил труп внутрь. Он весь туда поместился, даже голова не торчала.

Валера сорвал с койки простыню, сложил её квадратиком и тоже бросил в бочку. Сделав это, Валера вышёл на улицу, оставив открытой дверь. Игорь всматривался: что там?.. Ему было видно только кусок фиолетового закатного неба.

Валера скоро вернулся, таща на плече большой мешок с красной надписью и с картинкой строительного мастерка. Содержимое мешка Валера высыпал в бочку. Хватило с горкой. В воздух поднялся столб цементной пыли. Потом он приволок шланг и залил бочку водой. Чуть помешал палкой. Дело было сделано.

Денис заскулил в своей камере. Витя вжался в свой угол. Все знали, что теперь, когда Арика нет, кто-то его заменит. Игорь понимал, что эти двое хотели, чтобы Валера выбрал его. На самом деле Игорь и сам этого хотел. Хотел, потому что знал: его не порежут на куски. Его не запихнут в бочку и не засыплют цементом. У Игоря был план.

И это был хороший план. Даже два этих стукача поняли, что это хороший план. Поэтому они заткнулись и перестали тыкать пальцами в сторону Игоря. Они перестали рассказывать Валере всякие подробности.

Витя и Денис поверили в то, что Игорь выберется. И теперь, когда Валера выходил за дверь, они начинали упрашивать его помочь им. Это вернуло Игорю чувство вожака стаи, которое было ему так необходимо. Он ухмылялся. Приказывал Вите и Денису помалкивать про его замысел.

Но станет ли он им помогать, когда освободится, Игорь не решил до конца. Он готов был взять с собой Дениса — ему можно привить чувство вины за проступок и помыкать им до конца жизни. Но Витя пусть подыхает взаперти вместе со своим Валерой. Так думал Игорь, мечтая о побеге.

Он придумал свой план ещё на второй день. Каждый раз, когда Валера отлучался, Игорь изучал, какая из ножек его койки самая слабая, и нашёл ту, которую можно расшатать.

Чтобы Валера ничего не заподозрил, он сбросил с койки матрас и отныне спал на полу. Вскоре ему удалось отломать ножку. Много сил пришлось потратить, но это того стоило. В руках Игоря было мощное оружие. Тяжёлая металлическая палка, которой можно расколоть череп одним ударом.

А ещё ножка оторвалась так, что можно было поставить обратно, и самый внимательный глаз не заметит, что с койкой что-то не так.

Игорю надо было быть начеку. Поэтому он запоминал, когда Валера выходит и как скоро он возвращается.

Игорю надо было быть готовым к тому моменту, когда Валера решит к нему зайти. Поэтому он тренировался с того дня, как отломал от койки ножку.

Игорь готовил сокрушительный удар. Всё было продумано: Валера подойдёт к двери... Игорь упадёт на колени и будет умолять не трогать его. Пусть это собьёт его с толку! Пусть Валера думает, что ему ничего не угрожает.

А потом он откроет замок и войдёт. Переступит порог, твёрдо встанет на обе ноги... И в этот момент Игорь резко выхватит ножку койки и с размаху врежет ему в висок! Бам! Или, может быть, в челюсть. Со всей силы! Так, чтобы наповал. И тогда свобода!

Он тренировался. Выхватывал ножку, делал резкий взмах. Снова и снова. До полного автоматизма. Игорь точно рассчитал, где будет голова Валеры. Он буквально слышал хруст черепа, когда представлял, как вмажет ему. Это стало целью его жизни: упал на колени, выхватил ножку, нанёс удар. Просто, как раз-два-три.

Однажды во время тренировки Игорь оставил длинную царапину на стеклянной стене. Но, похоже, этот псих ничего не заметил. Игорь берёг силы. Съедал протеиновые батончики до последней крошки.

Когда Валера шёл спать, Игорь тоже ложился, чтобы не быть застигнутым во сне. И просыпался примерно в одно время с ним. Игорь полностью изучил своего врага и подстроился под него. Он научился предугадывать его появление и успевал поставить всё на место. Оставалось только дождаться момента. Игорь нервничал, ему хотелось, чтобы это произошло раньше, чем он ослабнет из-за скудного питания...

Оставив цемент застывать в бочке, Валера взялся за уборку в опустевшей камере. Вынес ведро, сложил койку. Залил пол хлоркой... или какой-то другой дрянью, воняющей хлоркой. Поплескал эту же дрянь на стены. Закончив, он свернул матрас, взял его под мышку и вышел на улицу.

Игорь подумал, что там он наверняка сожжёт этот матрас, и попытался представить, какое будет пламя. Ненадолго задумался, сможет ли кто-нибудь заметить дым, но быстро забыл об этом. Игорь не привык полагаться на случай.

Когда Валера вернулся, за его дверью была уже ночь. Он молча прошёлся по камерам, распихал под двери воду и протеиновые батончики. Дал всем двойную порцию, видимо, из остатков пайка Арика.

Игорь сидел на своём грязном матрасе и смаковал шоколадную глазурь. Он был спокоен. Знал, что сегодня «злобный доктор» никого не тронет. Но вот завтра могло стать тем самым долгожданным днём.

Игорь представил, как оставит в этой камере Валеру с размножённой башкой, как угонит его машину, поест досыта и выкурит сигарету. От этих мыслей у него защекотало внизу живота. Игорь открыл и осушил одну из двух бутылок. Скоро это должно было случиться. Его план обязательно должен сработать. Раздумья стали утомлять Игоря. Спустя несколько минут он грохнулся на матрас и уснул.

Глава 8. Червяк

Игорь ещё в пять с половиной лет осознал, что чувствует всё не так, как другие люди. Впервые это случилось в тот день, когда отец рассказал ему про решение развестись с мамой. Отцу было трудно говорить серьёзно с пятилетним ребёнком. Он усадил Игоря на диван рядом. Положил руку ему на плечо и стал объяснять.

— Так бывает... Люди по-молодости влюбляются и живут счастливо. А потом они взрослеют и становятся другими людьми. В них ничего не остаётся от тех, кем они были. И эти новые двое получают в наследство от тех прошлых двоих свой брак. У мамы и папы больше нет ничего общего, — говорил отец.

Игорь тогда мало что понял из этих слов.

— Мама больше не будет жить с нами, — подвёл черту отец. В его лице, в его тоне голоса угадывалось, что он ждёт от сына какой-то реакции. Игорь понял, что в этот момент должен что-то почувствовать. Грусть? Обиду? Потерю? Он ничего не ощущал. Мать уже тогда редко появлялась дома, и Игорь успел от неё отвыкнуть. К тому же он никогда не был к ней особо привязан.

Однако в детском мозгу Игоря возникла догадка: что-то с ним не так. Что-то не так с его чувствами! И ему стало интересно, чем он отличается от взрослых и от других детей.

Чуть позднее отец привёл домой молодую тётю. Он весь сиял и с гордостью представил её Игорю. Она была красивая. Даже ребёнком Игорь понимал, что она красивая. У отца на её фоне сразу становились заметны залысины и прорисовывался второй подбородок.

Молодая тётя поцеловала Игоря в щеку, её светлые локоны пощекотали его шею, и он улыбнулся. Игорю нравилось, когда люди к нему добры.

Но однажды белокурая красавица к нему изменилась. Это произошло, когда она, решив сделать небольшую уборку, опрокинула настольную лампу. Игорь услышал, как тётя вскрикнула: «Ой!». Он прибежал в папин кабинет. На полу валялась лампа. Абажур из разноцветного стекла был разбит. Тётя встревожено смотрела на Игоря. Должно быть, ждала, что он скажет, насколько это серьёзная потеря.

Но вместо этого Игорь сказал: «Папа тебя убьёт!» и залился смехом. Он представил, как отец покраснеет от гнева, когда вернётся домой. Игорю было весело от мысли, что красивую тетю накажут.

«Тебе будет очень тяжело в жизни, если ты будешь таким жестоким», — сказала тётя, изо всех сил сдерживая раздражение. И было понятно, что в глубине души она радовалась, что Игорь не неё ребёнок. Такие у неё были глаза. Не как у мамы, которая вечно обо всём сожалела... Та женщина была первой, кто назвал Игоря жестоким. Он впервые получил упрёк за то, что было его сутью.

Отец не стал ругать свою новую подругу. Он сказал: «Бог с этой лампой» и поинтересовался, не порезалась ли она. Отец проявил милосердие и заботу. Он был лучше своего сына. Он не был жестоким.

Когда Игорь пошёл в школу, то узнал много других детей. Среди них были и те, кто любили поиздеваться над другими. Игорь легко вписался в их компанию. Серёга и Лёха, два хулигана, стали первыми друзьями Игоря. Их родители не приезжали за ними на дорогих машинах, но в компании этих мальчишек ему было намного интереснее, чем среди тех, кто был зациклен на том, сколько получают их мамы и папы.

Вместе с Серёгой и Лёхой Игорь задирал одноклассников. Это было очень весело!.. До того дня, когда толстяк Пашка пришёл в солнцезащитных очках. Он думал, что они придают ему крутости, и ходил с лицом короля мира.

В школьном дворе Серёга дал Пашке локтем в живот, сорвал с него очки и отбежал подальше. Паша кричал «Отдай! Отдай быстро!». А Серёга передал очки Лёхе. Они играли с Пашкой «в собачку». Потом очки достались Игорю. И он побежал с ними за школу. Серёга и Лёха побежали следом, задыхаясь от смеха. А Пашка не мог их догнать. Такой он был толстяк.

Игорь остановился у спортивного городка. Его друзья уставились на него, заинтригованные тем, что он задумал. И тут Игорь бросил очки на землю и раздавил их ботинком. Серёга и Лёха разом побледнели. Им было уже не смешно.

— Ты чего наделал, идиот? — заорал Серёга.

Игорь не верил своим ушам. Он был уверен, что это повеселит друзей, а они его осудили. Потом ещё оба пошли к Пашке говорить, что это Игорь сломал его очки. Пашка плакал. Серёга спросил, хочет ли он, чтобы Игорь получил в живот. Пашка не хотел. Но Серёга подошёл и толкнул Игоря на землю. А Лёха больно пнул его ногой в бок и сказал:

— Это тебе за очки!

Будто бы они сами ничего Пашке не сделали! Будто не они это начали! Но как бы там ни было: даже для этих двоих Игорь оказался слишком жестоким.

Как и говорила папина подруга, которая не слишком долго прожила в их доме, быть жестоким оказалось очень трудно. Но ещё труднее было держать себя в узде.

Игорь не был самым сильным и всегда мог получить по шее за свои выходки. Он честно пытался понять других людей. Какие чувства они испытывают, привязываясь друг к другу? Даже мечтал стать таким, как все. Не жестоким! Но настало время, когда про старания можно было забыть.

В четырнадцать лет Игорь вытянулся в росте, стал шире в плечах. Он уже не был самым щуплым. Да и другие дети стали меняться. Теперь нежелание действовать по правилам было признаком крутизны. Огрызания на взрослых заслуживали уважения.

Изгоев и слабаков никто не жалел. Такой расклад Игорю нравился, хотя он боялся однажды зарваться и перегнуть палку. Теперь он понимал, что у каждого есть свой предел. У каждого, кроме него...

В классе Игоря учился тихий мальчишка Саша. Очень застенчивый. Тем он и заслужил внимание Игоря. Сначала Игорь докучал Сашке сальными шуточками. Мальчишка был крупнее его, но на всякое оскорбление отвечал словами «Ага, конечно» и «Отстань от меня». Одноклассников это веселило. Игорь стал зачинщиком всеобщей травли.

Как он оправдывал своё поведение? Тряпка. Заслужил. Сам позволил! Нужны ли были другие объяснения?

Дошло до того, что Игорь однажды подкрался к Сашке в школьном парке после уроков, заломил ему руки за спину и скомандовал одноклассникам «Обхаркайте сопляка!». И полкласса обхаркали Сашку. Даже две девочки сделали это. А потом и сам Игорь повалил его на землю и плюнул ему в лицо.

Игорь был рад, что все были как он, а не он был как все. Но после этого случая ему должно было прилететь от взрослых. Игорь всегда получал, когда что-то вытворял, а уж после такого ожидал тройную отдачу.

Прошёл день, прошло два. Прошла неделя. Ничего. Сашка никому ничего не сказал. Игорь понял, что его одноклассник скорее будет терпеть унижения, чем пожалуется взрослым. Это было замечательно! Только Игорь не знал, что иногда расплата терпелива.

Два месяца летних каникул Сашка провёл в каком-то лагере, где дети носили камуфляж и банданы. У них были наставники, которые водили их по лесам и в горы. Детей учили прыгать в реку с обрыва. Они спали в палатках, готовили еду на огне. И сблизились друг с другом и с наставниками. Стали настоящей семьёй. Доверяли друг другу любые секреты...

Взрослый человек, Сашкин наставник, посоветовал разбить Игорю рожу, когда узнал про его издевательства. Так и сказал: «Разбей ему рожу. До крови. Больше не полезет», — это был даже не просто совет, а задание.

Игорь обо всём этом не знал. Узнал только потом, на всеобщем собрании... Узнал со всеми этими подробностями про лагерь, про походы, про наставников. Но когда он пришёл в школу после каникул, то и не подозревал об опасности. Игорь по давней привычке полез к своей жертве. И Сашка разбил ему рожу. У всех на виду. Игорь завизжал, как свинья...

Игорь в одну секунду потерял свой авторитет. Весь класс обсуждал то, какой Сашка «мужик», и то, что «Игорю давно пора показать его место».

Только Сашка немного перестарался — сломал Игорю нос. Такие вещи мимо директора и всяких комиссий не проходили. Была одна надежда, что на собрании с Сашкой разберутся. Это был последний раз, когда Игорь полагался на других людей.

Да, взрослые были очень враждебно настроены к Сашке, когда Игорь вернулся из больницы с заклеенным лицом. Скоро созвали педсовет. В актовом зале собрались человек пятьдесят. Заставили всех прийти. Там были оба родителя Сашки и тот самый наставник. Отец Игоря был в отъезде, поэтому пришла его мать. Когда они в последний раз виделись до этого случая?

Толпа встревоженных женщин гудела, как улей. Хаяли того дядьку, который так и пришёл в зелёной куртке с шевроном на рукаве. Он сидел плечистый, румяный и слушал про то, что он в своём лагере воспитывает маньяков, про то, что его надо лишить права заниматься с детьми и посадить лет на десять.

Мать Игоря не орала, как другие, но была очень довольна происходящим. Игорь же сидел с невинным видом, и лишь иногда бросал ехидные взгляды на Сашку.

А потом тот мужчина встал перед всеми и чётко произнёс: «Спасибо всем за то, что так громко и ясно высказались! Теперь я могу ответить?».

Все были немного ошарашены. Директор пообещал, что его не будут перебивать. Мужчина назвался Юрием и, обращаясь к учителям, спросил: «Скажите, а вы не знали, что Саша в классе изгой?».

Учителя забубнили, и никто не ответил внятно. В этот момент мужчина взглянул на Игоря. Так взглянул, будто пронзил насквозь железной пикой. Игорь почувствовал своё грязное, вонючее нутро, и ему самому стало мерзко.

«А что с ним делали одноклассники, вы знаете?», — спросил мужчина. Все молчали, позволяя ему продолжать. Он расправил свои могучие плечи и снова пригвоздил Игоря своим взглядом. Сломанный нос заболел со страшной силой.

«Игорь, а ты участвовал в том мероприятии, когда Сашку обхаркали всем классом?», — спросил он.

Игорь надеялся, что учителя, директор или те истеричные тётки попросят мужчину остановиться, но все молчали. Оставили его один на один с этим типом.

«Ты это делал?», — тихо, но злобно спросила мать. Она смотрела на своего сына с отвращением.

«Игорь, а не ты ли подговаривал своих одноклассников обоссать Сашку?», — мужчина сказал это слово при директоре, при всех этих интеллигентных тётках. И никто не сделал ему замечание! Игорь решил, что раз с ним заговорили на языке, не принятом тут, значит дела его совсем плохи.

«А вы знаете, что ваш ученик после всех этих унижений обдумывал свой уход из жизни? Знаете?» — спросил Сашкин наставник, и толпа протяжно ахнула. Теперь все пустили взгляды-пики в нутро Игоря. И тут мать Сашки поднялась со стула.

«Да, Саша думал о самоубийстве. Он говорил об этом со мной», — сказала она. Даже Игорь, будучи сопливым юнцом, понимал, что всё это было фарсом. Этот «красавец» Юрий с пепельными висками, заранее подговорил Сашкину мать подняться в нужный момент и сказать: «Да, Саша думал о самоубийстве»... Но всё это сработало!

Все эти разгневанные люди притащили на совет мужика из детского лагеря и обрушились на него, ожидая, что он будет мямлить и оправдываться. А он оказался настолько силён духом, что сумел развернуть лавину ненависти в сторону Игоря.

Кто-то из учителей сказал: «садист», и кто-то ответил: «точно садист». Игорь чувствовал, как похолодели и стали влажными его руки. Почувствовал нестерпимый запах запёкшейся крови в носу. Это был ад!

«Но это вы посоветовали мальчику сломать ему нос?» — гнусаво спросил директор.

«Нет. Я посоветовал разбить ему рожу», — ничуть не смутившись, ответил мужчина. И кто-то среди возмущённых возгласов сказал: «Мало ему!».

Теперь, когда все развесили уши и верили каждому слову статного красавца, он начал рассказывать, какой Сашка светлый человек. Как он упирался, говоря, что не может бить человека по лицу... А ещё мужик про свой лагерь рассказывал. Про всякие походы по горам и духовное единство.

Мать Игоря не выдержала. Она вскочила со стула и воскликнула: «Я не имею никаких претензий!».

Другие тоже начали выступать против Игоря. Это он услышал, когда уже был за дверью. Мать выволокла его за руку в школьный коридор.

«Вы присмотритесь к своему Игорю. Он же социопат! У него же больные глаза!», — кричала одна из приглашенных тёток.

Социопат... Игорь сразу запомнил это слово. Ужасное слово! Оно означало что-то очень нехорошее про него. Но всё-таки Игорь думал, что его осудили несправедливо. В конце концов, он никого не покалечил и не убил...

Мать велела Игорю сесть на заднее сидение. Всю дорогу она ругалась по телефону с отцом. Рассказывала про позорное собрание, про поступок сына, вспоминала какие-то старые обиды. Игорю она не сказала ни слова. Подвезла его до дома и уехала.

Ещё никогда Игорю не было так паршиво. Из этого дня он вынес один урок: ему никогда не стоит встречаться с такими, как тот мужик. То собрание в школе он всегда вспоминал с содроганием. Видел его в кошмарных снах.

Вот и перед тем утром, когда Игорь проснулся на бетонном полу, ему снился актовый зал. Был там и Сашка. И тот мужик — его наставник. Он прокалывал Игоря взглядом и жёг изнутри...

Обычно после таких видений Игорь был рад проснуться, но на этот раз реальность оказалась хуже кошмарного сна. Реальность стала ещё хуже, чем была!

Игорь лежал на полу в своей грязной больничной рубахе. Он резко дёрнулся. Его руки были связаны за спиной. Ноги тоже. Крепко-накрепко связаны. Не верёвками, а какой-то металлической проволокой. От каждого движения проволока натирала кожу и больно врезалась в плоть. Попытки освободиться были напрасными. Как? Что произошло? Игорь перестал бешено дёргаться и осмотрелся. Он лежал вне своей камеры. Он был на полу коридора!

— А-а-а! Ублюдок! — завопил Игорь что есть мочи.

Он попытался хотя бы сесть, но снова и снова заваливался на бок. Эти два придурка Денис и Витя смотрели на него из своих стеклянных ячеек. А в его пустой камере была опрокинута койка, и ножка валялась в углу! План Игоря полетел ко всем чертям. Он орал и не мог остановиться. Распахнулась железная дверь. В коридор вошёл Валера.

Игорь пополз ему навстречу, раздирая проволокой руки и ноги. Он был готов зубами вцепиться в него. Валера даже не дрогнул. Он ловко переступил через Игоря и пошёл дальше.

— Ублюдок, камеры тут натыкал? — бесился Игорь.

— Что? А-а-а! Ты про это? — Валера указал глазами на поваленную койку. — Нетрудно было догадаться. Правда, я думал, что ты припрятал что-нибудь острое. Всё никак не мог понять, чем ты так расцарапал стекло... Вот я и подмешал тебе в воду транквилизаторов, чтобы было меньше возни. А камер тут нет. Делать мне больше нечего, как за вами подглядывать.

Игорь наконец сел, но не смог так долго продержаться. В сидячем положении руки и ноги оказывались стянутыми слишком туго, и он снова шмякнулся на бок.

— Я перегрызу тебе горло! — заревел Игорь.

Валера даже ухом не повёл. Игорь перевернулся на живот и упёрся подбородком в бетон.

— Ты ждёшь, что я у тебя прощение вымаливать буду? — спросил он. — Не жди!

— Я не жду, — Валера присел на корточки и обратился к нему лицом. — Ты бы вымаливал, если бы знал, что это поможет.

Игорь хотел дерзнуть, но кровь уже отлила от головы. До сих пор он рассчитывал на свой план, а что теперь ему оставалось? Этот псих был прав.

— Чего тебе тогда от меня надо? — вымученно спросил Игорь.

— Чтобы ты ползал тут, гадил под себя и медленно подыхал. Пока совсем не сдохнешь, — тихо ответил Валера. — Такой червяк, как ты, этого заслуживает.

Игорь сглотнул. Ещё никогда он не чувствовал себя таким беспомощным.

Глава 9. Вонь

Когда Валера в первый раз осматривал этот бывший хлев, в воздухе висел запах мокрой древесины и грибков плесени. А когда несколько рабочих в один день поставили здесь стеклянные стены, то стало пахнуть пластиком и бетонной пылью. Теперь же в этих стенах стояла вонь... Сначала она была терпимой, потом тошнотворной, а ещё чуть позже привычной.

Валера смывал грязь водой. Поливал пол отбеливателем, но здесь всё равно стоял смрад. Сквозь химический запах хлорки пробивалась вонь мочи, дерьма и немытых тел. Теперь, когда Игорь валялся на полу в коридоре, стало вонять ещё сильнее.

Пленник перестал угрожать и всё больше стонал. Часто он подползал к двери, будто надеялся, что сможет незаметно ушмыгнуть. От постоянных ползаний Игорь сильно разодрал себе руки и ноги. Раны его почернели, а сам он был белый и не переставая трясся от холода.

Валера не ожидал, что Игорь так быстро перестанет изображать «чувство собственного достоинства» и сменит крутой взгляд на жалостливый. Валера ему не сочувствовал. Но нравились ли Валере его мучения? Нет. Не нравились... Хотя Валера думал, что и не должен наслаждаться чьими-то муками. Это не его черта. Он вообще старался не прислушиваться к своим чувствам. Он просто убивал тех, кого следовало убить. Это было его долгом.

Только бы не эта вонь... Она ощущалась в ноздрях даже когда Валера выходил за дверь. Глядя на степь, он старательно втягивал воздух. Много времени проходило, прежде чем начинали ощущаться слабые отголоски полыни и песка.

В этих местах не было разнообразия ароматов, как дома... А там, стоит немного отъехать от города, где стригут газоны и сразу высокие бурьяны, дикие цветы, болота. Всё это в воздухе! Так каждое лето. Правда, Валера уже и не помнил, когда в последний раз бывал за городом.

В очередной раз, пытаясь забыть о надоевшей вони, он попытался представить ароматы трав. Валера лежал не на шезлонге, а прямо на песке.

В голову пришло воспоминание: поездка на велосипедах с Ангелиной. Они уехали далеко от жилых кварталов... И как так получилось, что он отправился за город с девушкой, которую считал крохой? Это было их первое свидание. Или почти свидание. Скорее прогулка. Всё ведь с шутки началось. Они снова встретились, когда подростков награждали за труд в каком-то доме культуры. Валера сам вызвался помочь маме. Почему? Наверное хотел снова увидеть Ангелину? Надо же!

Тем вечером они разговаривали не больше пяти минут, но успели договориться о встрече. Ангелина сказала, что это награждение — её предпоследний день под надзором комиссии. Осталось только побыть волонтёром на старте какого-то велопробега. Валера сказал, что лето заканчивается, а он так ни разу и не прокатился на велосипеде. Ангелина пожаловалась, что и сама бы не прочь покататься, только бы не с толпой народа. И тут Валера предложил когда-нибудь прокатиться вместе. Да-да! Сам и предложил! Не думая, что это правда случится.

На той же неделе они встретились... У Ангелины был совсем простой, зато новенький велосипед. Блестящий, без единой царапины. Она купила его на деньги от летней подработки. Валера и Ангелина решили прокатиться до чёрного озера. Ехали не спеша. Валера рассказывал о том, как любит запахи трав и шум насекомых.

— Люди говорят: «выехать на природу». Будто это какой-нибудь парк развлечений, — говорил Валера. Зачем он хотел казаться умным?

Ангелина, наоборот, всё время шутила. Ей было весело. Ей нравилось, что Валера захотел провести с ней время. А ведь и Валере нравилось... Так они и ехали. Дорога была пустой. Только иногда они обгоняли бегунов и детишек, которые тоже куда-то спешили на велосипедах. Всюду кипела жизнь. Шумели насекомые... Хотя, может быть, и не шумели? Вдруг Валера всё это додумал, пока вспоминал?

Он однажды читал о том, что память у людей на самом деле очень не надёжна. К воспоминаниям разум обращается творчески — то, что исчезло, заменяется выдуманным. И воспоминания с годами могут очень сильно измениться...

Валера задумался о том, сколько он уже потерял настоящих мгновений с Ангелиной и сколько ещё потеряет. Осознавать это было грустно. Но он ещё помнил, как они стояли на берегу озера! Ангелина была в коротких шортиках. Её ноги притягивали взгляд Валеры, но он не позволял себе разглядывать девушку и отворачивался к озеру.

— А всё-таки, как получилось, что тебя записали в трудные подростки? — спросил Валера.

— Я подралась, — спокойно ответила Ангелина, будто ожидала этого вопроса.

— Подралась? — не поверил Валера.

— Да, избила одну гадкую бабу, — девушка опустила глаза. — Больше не могла её терпеть. Доставала меня по мелочам. Просто потому, что я ей не нравилась. В каждой школе есть такие... Я психанула и побила её. За волосы оттаскала.

— Наверное, она и правда тебя сильно достала, — хмыкнул Валера.

— Да, только мои эмоции никому не были интересны, — почему-то улыбнулась Ангелина. — А ещё я, как они сказали, из неблагополучной семьи. Так что когда её родители явились в школу, меня сразу поставили на учёт.

— Несправедливо, — Валере стало обидно за девушку.

— В чём-то я и сама виновата. У меня была дурацкая причёска и я ботан немного. А у неё с подружками появилась жертва — новенькая, стрёмная, — Ангелина по-прежнему улыбалась. — Человек должен своим видом показывать, что ты не даст себя в обиду. Так ведь?

Валера запомнил эти слова. Даже потом сказал это ребятам на тренировке по боксу...

Валера и Ангелина постояли у озера недолго. От воды веяло холодом. Когда они вернулись в город, то улыбнулись друг другу на прощание и поехали по домам. После той прогулки они стали общаться каждый день. Всё больше переписывались, но иногда Валера не стеснялся звонить. А бывало, что они случайно сталкивались на улице. Вот странно! Раньше ведь такого не было. Как будто люди, которые думают друг о друге, и правда начинают притягиваться.

От воспоминаний Валеру отвлекла другая мысль. Он подумал, что зря лежит на голой земле, ведь в степях живут гадюки. Потом он подумал, что если бы он умер от укуса змеи, то его пленники всё рано бы не смогли сбежать — подохли бы от голода. Больше Валеру не пугали гадюки.

* * *

Игорь больше не мог ползать. Силы оставили его, и всё, что он делал — это переворачивался с одного бока на другой. Болели руки, болели ноги. Всё болело, гудело и ныло. Жажда раздирала горло. Игорь не дрожал, а бился в судорогах. И каждая судорога причиняла ужасную боль, будто суставы выкручивало. Иногда Игорь ненадолго засыпал, но и сон был мучительным.

Валера не давал ему пить и есть. Только иногда поливал чем-то жгучим его руки и ноги.

Лучше сдохнуть... Лучше сдохнуть! Эта мысль пришла на вторые сутки, когда Игоря стало рвать желчью. Но он долго не решался сказать это вслух. Проснувшись связанным, Игорь был зол, спустя несколько часов его пугала мысль, что он умрёт вот так, а теперь казалось, что только смерть облегчит его муки. Лучше сдохнуть!

— Валера, подойди, — позвал Игорь, говорить было больно, и голос его свистел. — Больше не могу. Лучше сдохнуть.

В эту минуту Валера подсовывал под двери вечернюю пайку Денису и Вите, и сначала не обратил на Игоря внимание.

— Пожалуйста, — просипел Игорь, он уже чуть не плакал. — Лучше сдохнуть.

— Хочешь, чтобы я помог тебе умереть? — Валера повернулся к нему.

— Это я... Это я убил твою девушку, — сказав это, Игорь закашлялся и никак не мог остановиться.

Валера вынул из сумки бутылку с водой, опустился на одно колено перед Игорем, приподнял ему голову и дал попить. Игорь жадно всосал всю бутылку разом.

— Я не собирался её убивать. Это получилось случайно, — слова сами рвались из горла, будто кто-то говорил за него. Никогда раньше Игорь не испытывал потребности в раскаянии.

— Как это случилось? — Валера сидел перед ним и смотрел на него.

— Утром я понял, что наломал дров. Я не знал, что теперь делать, но убивать её не собирался, — Игорь боялся смотреть Валере в глаза.

— Что было дальше? Ну! Говори, — Валера дёрнул Игоря за плечо.

— Я услышал шум внизу. Она хотела убежать через окно. Я потащил её, а она вцепилась ногтями мне в горло и вырвалась... Я запаниковал и ударил её кубком по голове, — с каждым словом к горлу подступала тошнота, и Игоря вырвало водой.

— Чем ты её ударил? — спросил Валера.

— Кубком... Мой папка играл в футбол раньше. Его кубков на даче полно... Вот под руку и попался. А у них подставки тяжелые, мраморные, — Игорь боялся гнева Валеры, но продолжал. — Я ударил её по затылку и всё.

— Ну и выродок же ты, — с ненавистью сказал Валера.

Игорь кивнул.

— Ты прав. Прав, — говорил он. — Я социопат. Когда я понял, что... Ангелина мертва, то подумал: она первая, кого я убил. Я понимал, в какое дерьмо вляпался, но не мог себе обещать, что никогда больше не сделаю этого. Ты прав: таким, как я, наверное, не место среди нормальных людей.

Теперь, когда Игорь желал смерти, он мог с этим согласиться. Смерть казалась мягкой расплатой. И это было справедливо. Игорь и раньше думал, как бы ему проще жилось, умей он держать себя в руках. Он бы мог прожить долгую и счастливую жизнь, а не подыхать в своей блевотине, если бы... Не попался в руки Валере? Нет! Если был бы человеком, а не выродком.

— Что ты почувствовал, когда Ангелина умерла? — спросил Валера.

Игорь вспомнил, как перевернул девушку на спину. Он ударил не со всей силы! Даже крови почти не было. Но она не дышала.

— Я перепугался, — ответил Игорь. — А потом подумал, что если мы сделаем всё правильно, то нам ничего не будет. Я позвал Арика и Дениса. Они наложили в штаны, но это была и их проблема тоже... Я и Вите звонил, но он почуял, что всё плохо, и отмазался. Мы решили, что отвезём её подальше от города и оставим в лесу... Не буду врать: думал я только о том, как спасти себя от тюрьмы. Если тебе будет легче, то такого ужаса, как ты мне устроил, я и представить не мог.

Валера не изменился в лице.

— Хочешь умереть? — спросил он.

— Я достаточно страдал. Поверь мне, — умолял Игорь.

Валера отошёл. Долго рылся в своих медицинских ящиках. Выискал какой-то пузырёк, набрал полный шприц и снова вернулся к Игорю.

— Яд? — спросил Игорь, когда игла вошла в плечо. Валера ничего не ответил.

Витя и Денис смотрели на него из своих камер. Смотрели с испугом, но без сочувствия. Наверное, оба радовались. Из-за него ведь всё это произошло. Хотя Вите просто стоило держать свой рот на замке...

— Можешь развязать мне руки? — попросил Игорь.

Валера подошёл и стал распутывать проволоку. Пришлось потерпеть, но Игорь понимал, что это его последняя боль. Он посмотрел на бочку, где покоился Арик. Скоро и его засунут в такую же бочку... Валера оставил Игоря и пошёл дальше рыться в своих вещах. Мол, умирай себе, раз так хочется... Где же его злорадство? Он утолил жажду мести? Или ему всё равно? Игорю было тоскливо умирать в одиночестве.

— И всё-таки трахать твою Ангелину было приятно, — сказал он. Ему очень хотелось хоть чем-то напоследок задеть Валеру. Ведь он уже ничего не сможет ему сделать. Пусть живёт с этим! Пусть вспоминает его последние слова.

Валера бросил на Игоря ледяной взгляд. Только теперь это не пугало. Игорь хотел показать Валере средний палец, но руки не слушались. Даже не шевелились. Голова стала пустой. И свет погас.

Глава 10. Любовь

Это был ноябрь. Деревья стояли голые и чёрные. Снег ещё не выпал, и землю покрывало скользкое месиво из коричневых и жёлтых листьев. Темнело рано. Валера и не выходил на улицу днём — всё время был на учёбе. Ему бы не запомнился тот холодный, сырой, тёмный ноябрь, если бы в нём не было встреч с Ангелиной.

Не каждый вечер, а всего пару раз в неделю Валера приезжал к её дому, и она ненадолго выходила. Почему он до сих пор встречался с этой девочкой из выпускного класса? Он нравился ей? Нравился. Точно нравился! Валере это льстило, хотя он немного стеснялся её чувства... Но ведь его влекло к ней. Ему было интересно, и этот интерес никуда не исчезал.

Раньше ничего такого с ним не случалось. На первом курсе у Валеры была девушка. Римма. Она, как и он, увлекалась фотографией. Им всегда было что обсудить. Сначала это была дружба, а потом получился роман. Римма стала первой девушкой Валеры. Они встречались почти год. Но не было никаких особенных чувств. Иногда Валера и забывал, что Римма уже не друг, а его девушка. Иногда он вообще о ней забывал!

Чувствовала ли она к нему что-нибудь особенное? Вроде бы нет! Они и расстались не слишком тяжело. Были всякие слова, маленькие обиды, и только... После того романа Валера стал думать так: чтобы влюбиться, надо быть очень сентиментальным человеком. Это чувство слишком преувеличено. А теперь его влекло к этой девочке. Валера не мог себе объяснить почему.

Был в том ноябре один особенный вечер. Валера подъехал к её дому, но оставил машину подальше от двора. Ангелина не хотела, чтобы её отец что-то заподозрил. Было ветрено. Руки мёрзли без перчаток, и хотелось вжать шею в плечи. Но посидеть в машине Ангелина отказалась. Предложение поехать в какое-нибудь кафе она тоже не приняла. Девушка не привыкла к этому. Ей хотелось просто побродить.

И Валера бродил с ней по дворам среди одинаковых пятиэтажек. Этот спальный райончик. Плохо освещённый, тихий. Теперь он остался только в памяти...Девушка всё спрашивала, как у Валеры дела на учёбе. Ей было интересно, каково это учиться не школе. Ангелине было скоро поступать на дизайнера интерьера. Она готовилась к этому очень серьёзно.

«Давай посидим», — вдруг предложила Ангелина. Вот была радость сидеть на холодной скамейке в такой ветер... Но Валера не отказался. Они сели очень близко. Валера приобнял Ангелину. В этом ведь не было ничего страшного!

Ангелина прижалась к нему. Они молчали. Теперь Валера думал о том, что всё это значит. А потом он почувствовал тыльной стороной руки её губы. Это вышло случайно? Нежное прикосновение. Слишком тёплое, чтобы не почувствовать его в такой холод.

У Валеры приятно защекотало в затылке. Он был готов поцеловать Ангелину. Валера ведь представлял этот момент, но не думал, что это на самом деле случиться... Тогда конец всем этим играм! Столько времени он не давал девушке повода на что-то рассчитывать. Был рядом, но вёл себя так, будто... «Ты для меня слишком юна». Почему он считал себя таким взрослым?!

В тот момент, когда девушка прижалась к нему на скамейке и еле-еле касалась губами его руки, Валера уже не хотел держаться за свои принципы. Он поцеловал её. Горячо. По-взрослому. Ангелина этого не ожидала.

— Может, не стоило? — спросила она после.

Валера и Ангелина были оба смущены. Теперь всё изменилось. Этот поцелуй был откровением, признанием. Но почему не стоило? Она ведь этого хотела. Она позволила. Ей было страшно? Ангелина думала, что для неё это больше значит, чем для Валеры?

Скоро после этого девушка сказала, что ей пора домой. Валера проводил её до подъезда. Ангелина обняла его на прощание, будто пыталась показать, что всё в порядке. Но тогда Валера не знал, увидит ли её снова.

* * *

— Мой отец никогда не говорил мне, что я должен быть врачом. Но разве я мог выбрать что-то другое, если хотел быть похожим на него? Он всегда был моим героем. Красивый, всеми уважаемый, и так внимателен к маме...

«О, нет! Снова он о своём отце», — просыпаться под голос Валеры было ужасно. Это сразу давало понять, что ты всё ещё здесь — в этом кошмаре.

— Мне, наверное, было лет десять, когда я сказал отцу, что тоже стану врачом. И он спросил меня: почему я хочу им стать? А я ответил: «Потому что это прибыльно!». Отец мне на это сказал, что есть много других прибыльных занятий. Чтобы иметь много денег не нужно быть врачом. Нужно уметь хорошо обращаться с деньгами. Ещё он сказал, что в его клинике много врачей, которые получают большие зарплаты, но едва сводят концы с концами.

«А мой отец говорил: чтобы заработать, нужно что-то продать. А продать можно что угодно. И это был его единственный совет на счёт выбора занятия», — хотелось сбежать обратно в сон. Здесь всё становилось хуже с каждым пробуждением.

— Потом я сказал, что хочу быть врачом, потому что он врач и потому что мой дед был врачом. А отец ответил, что это не обязывает меня делать такой выбор. И тогда я сказал, что хочу служить людям! Похоже, именно это он хотел от меня услышать. Он улыбнулся и сказал: «Тогда ты станешь врачом!».

«И кому он всё это рассказывает? И зачем? Не сбрендил ли он?», — Игорь открыл глаза, и его бросило в жар.

Он и представить не мог, что бывает так неприятно обнаружить себя живым. Игорь не успел вспомнить прошлые мучения и представить новые, но сразу осознал, насколько всё для него плохо, раз он до сих пор жив. Игорь опустил взгляд: на нём была чистая больничная одежда. Под ним чистая простыня, и он лежал на койке. На не сломанной койке. В своей камере. А Валера что-то рассказывал. Как всё это было знакомо...

«Вдруг я всё-таки умер? Давно умер! И попал в ад. Может быть, этот кошмар повторялся раз за разом?», — горячий пот на лбу стал холодным. Игорь представил, что его мёртвое тело уже давно утрамбовали в бочку, заделали цементом, скинули в яму и закопали вместе с остальными. А его сознание застряло в нескончаемом ужасе...

Игорь тряхнул головой и мысленно велел себе не сходить с ума. Да, Валера вогнал в него шприц, но неужели бы он его просто убил? Наивно было на это надеяться. Игорь вспомнил, что сказал Валере перед тем как отключиться, и пожалел об этом. Вот почему Валера так спокойно выдержал его слова! И теперь одному дьяволу известно, какие пытки приготовил этот псих.

Игорь поднял голову и увидел свои ноги. Они были целы. Он поднял руки — тоже на месте. Все перевязанные, заклеенные. Из-под одного пластыря на пальце виднелся шов. Валера подлатал его раны. Чёрт! Игорь попытался сесть, но не смог. Был слишком слаб, и всё тело заныло от боли, когда он шевельнулся. Под ним визгнула койка... Ведь это была койка Арика? Откуда здесь взяться новой?..

— Зачем ты меня лечишь? — прохрипел Игорь. — Что тебе надо, а?

За стеклянной стеной появилась высокая тень. Было слышно, как Валера яростно дышит.

— Я вам уже сто раз объяснил, чего мне от вас надо. Я хочу, чтобы вы мучились и в конце концов сдохли. И вы уже это делаете! — сорвался он. — Так что хватит, нахрен, у меня спрашивать, чего мне от вас надо!

Игорь уронил затылок на койку. Скорая смерть — всё, о чём он теперь мог мечтать. Но ведь Валера не даст ему умереть легко. Игорь думал, как ему умереть: перегрызть себе вены? Это страшно! Страшно причинять боль самому себе... Как жаль, что нельзя просто отказаться жить. Закрыть глаза. Не дышать. Заставить сердце остановиться. Зачем это тело продолжает цепляться за жизнь, когда в этом больше нет никакого смысла? Игорю стало казаться, что такова сама природа жизни: снова и снова просыпаться ради новых и новых страданий.

Глава 11. Скальпель

Ангелина стала пропадать. Валера знал, что так будет. Их встречи не могли продолжаться всегда. Он понимал, что однажды Ангелина перестанет пытаться сблизиться с ним. Валера не оправдывал её ожиданий. Он не давал ей почувствовать, что она занимает в его жизни особое место. Не так девушка представляла себе отношения... И когда-нибудь ей должно было всё надоесть. Только Валера думал, что переживёт это спокойно. Может быть, даже почувствует облегчение. Но не было никакого облегчения. Как только повеяло холодком, Валера потерял покой.

Теперь у Ангелины не всегда были свободны выходные. Иногда она была слишком занята и для того, чтобы просто поговорить вечером по телефону. Сначала Валера думал, что всё это её «девчачьи штучки». Нарочные уловки, чтобы привлечь внимание. Но нет, девушка, похоже, ничего этим не добивалась. У неё появилось новое увлечение: походы в клуб с друзьями-ровесниками. Валера не был с ними знаком, но знал, что в новой компании Ангелины были и мальчики.

А ещё тот клуб, конечно же, был не самый приличный. Скорее, вообще не приличный, а дешёвый, пропахший и пропитой. Да какой порядочный клуб будет пускать к себе подозрительно юную компанию?

Валера злился, представляя, как Ангелина сидит в каком-то притоне, где гремят колонки и приторно воняет кальянами. Злился, представляя, как на неё заглядываются сальные типы, которые пришли туда уже датые, потому что алкоголь в баре дорог...

— Ну что, может, увидимся завтра? — спросил Валера по телефону.

— Я уже пообещала друзьям, что пойду с ними в «Баркас», — ответила Ангелина.

— Опять в «Баркас», — выдохнул Валера. Он уже ненавидел это слово.

— Хочешь, пойдём с нами? — в голосе Ангелины чувствовалась вина.

Валера не хотел. Это предложение его даже оскорбляло. Он был гордым. По крайней мере, ему так казалось до следующего вечера. Валера почему-то был уверен, что Ангелина передумает, позвонит ему, и они встретятся. Но она не позвонила.

Субботним вечером Валера сел в машину и поехал к «Баркасу». Поехал с твёрдым намерением забирать Ангелину. Такого поступка он сам от себя не ожидал. Его занесло на скользком повороте. Валера чуть не влетел в ограждение. Так он был взвинчен и неосторожен.

У клуба кучками стояли молодые люди без шапок и в незастёгнутых куртках. Они часто матерились, смеялись, курили и бросали окурки в снег. Девчонки с красными носами оглядели Валеру и его машину. Он тогда ездил на старенькой Шевроле, которая досталась ему от матери.

Валере хотелось поскорее оттуда убраться. Перед ним был вовсе не «баркас», а кирпичный двухэтажный куб с четырьмя окнами. Даже в вывеске не было ничего морского. Неуклюжая неоновая надпись и всё.

Валера не сразу решился набрать номер Ангелины. И когда он достал телефон, то с трудом снял его с блока. Руки промёрзли до костей. Это начало февраля... Самого холодного февраля, что он помнил.

— Ангелина, я жду тебя на улице. Выйди ко мне, — сказал Валера в трубку.

— Что? — девушка то ли не расслышала из-за громкой музыки, то ли была удивлена.

— Я стою перед твоим «Баркасом». Можешь выйти ко мне? — почти крикнул Валера.

— Зачем? Что ты здесь делаешь? — спросила девушка и, не дождавшись ответа, повесила трубку.

Валера вернулся в машину, включил печку посильнее и стал греть руки дыханием. Ангелина вышла минуты через три. В пальто без шапки и без шарфа. Вид у неё был удивлённый. Что там говорить, Валера и сам не ожидал от себя такого поведения.

— Что случилось? — спросила Ангелина. Она открыла дверь со стороны пассажирского сидения, но в машину не села.

— Я приехал за тобой. Поехали отсюда, — Валера держался. Он всё ещё был на взводе.

— Что? Я только пришла! Никуда я с тобой не поеду, — Ангелина нахмурилась.

— Пожалуйста, сядь в машину. Очень дует, — Валера зашипел от холода. Девушка смотрела на него с подозрением. И только когда Валера пообещал, что не тронется с места, пока Ангелина не позволит, она села и закрыла дверь.

— Зачем ты сюда приехал? — Ангелина нервно теребила пояс на пальто.

— Я... Мы давно не виделись и... Ты меня избегаешь, — ответил Валера.

Ангелина молчала. Разве ей было нечего сказать?

— Почему ты меня избегаешь? — гнев сменился страхом. Валера боялся этого молчания.

— Валера, я не избегаю тебя, — сказала Ангелина. — Точнее, я не специально. Так получается.

— Что?

— Я устала от того, что ты меня стесняешься. Это очень неприятно.

Родители с детства учили Валеру не оправдываться. Но в тот момент он был слишком взволнован, чтобы думать об этом.

— Я тебя не стесняюсь! Сколько ещё раз мы будем об этом говорить? — Валера всё-таки повысил голос.

— Правда? Мы знакомы с твоей мамой. Почему когда ты со мной, то не хочешь попадаться ей на глаза? Почему ты мне говоришь «тихо!», когда твоя мама тебе звонит? — Ангелину как прорвало. Слишком долго она в себе это держала. — Я для тебя слишком оборванка или малолетка?

— Всё не так, как ты думаешь! — Валера почувствовал себя уязвимым.

— А что мне было думать? Ты мне как-то сказал: «Не увлекайся», а потом ещё: «Я не обижусь, если ты найдёшь себе парня», — припомнила девушка.

— Ангелина, хватит. Это было давно! Сейчас всё изменилось, — Валера был раздавлен. — Мои чувства к тебе изменились.

Девушка сжала губы. Её подбородок задрожал. Но она зажмурилась, сделала глубокий вдох и снова стала непроницаемой.

— Про свои чувства ты мне ни разу ничего не говорил, — сказала Ангелина с обидой.

— Я не выдержал, приехал сейчас за тобой. Это тебе ни о чём не говорит? — Валера и сам понимал, как это по-дурацки звучит, но трусил сказать прямо.

— Ох! Решил намёками мне изъясниться? — вспылила девушка. — Очень героический поступок! Приехал за мной. Какая честь! А почему ты просто не зашёл в клуб? Ты не хочешь, чтобы мои друзья тебя видели? Это ниже твоего достоинства?

— Ты права. Прости меня, — сдался Валера. — Я не знал, что ты для меня так много значишь.

— Хватит! Не надо сейчас мне ничего говорить, — остановила его Ангелина.

Валера умолк. Он боялся ещё больше рассердить её.

— Я долго из-за тебя убивалась, — говорила девушка. — А теперь я как-то... остыла. Когда я о тебе думаю, то уже не чувствую фейерверков в голове. Сейчас я не очень хочу тебя видеть. Можно я пойду? Меня ждут друзья.

— Ангелина, подожди! — Валера был готов сказать нечто совершенно лишнее и неподходящее. Он закусил губу, понимая, что ещё немного — и от отчаяния скажет то, что в эту минуту говорить не стоило...

— Мне надо идти, — Ангелина положила руку на дверь.

— Ладно. Я всё понимаю. Ты не хочешь меня видеть, и это справедливо. Но я не хочу, чтобы ты тут была. Давай я отвезу тебя домой! — Валера поймал себя на том, что говорит жалобно и гнусаво.

Ангелина открыла дверь. Валера схватил её за руку.

— Отпусти, — холодно сказала девушка, не пытаясь вырваться.

Валера отпустил.

— Тебе так нравится смотреть на эти пьяные рожи? — процедил он сквозь зубы. Это в нём говорила обида.

— Ты думаешь, я пропаду без тебя? — Ангелина вышла из машины и хлопнула дверью. — Пошёл ты!

— Ангелина, постой! — Валера выскочил на улицу.

— Пока, Валера, — девушка зашагала к дверям клуба.

На Валеру смотрели. Несколько курящих ждали, что он будет делать дальше. Валера приказал себе остановиться и уехать, пока не поздно. Он сел в машину, включил дворники и сжал руль. Подтвердились его худшие опасения. Ангелина в нём разочаровалась. Только тогда Валера понял, насколько сильны его чувства. Но было поздно.

Валера подумал, что больше никогда не сможет понравиться этой девушке. Как её щёки наливались краской, когда он улыбался ей... Как её глаза наполнялись страстью за секунду до поцелуя. Она таяла. Она сходила с ума. А Валера просто флиртовал с ней...

Разбитое сердце. Теперь Валера понял, что это такое. Не какой-нибудь глупый поэтический оборот, а настоящее чувство. Насколько правильно его обозвали! Разбитое сердце. Не разорванное, не израненное, а именно разбитое. Именно так он почувствовал себя, когда Ангелина ушла. Валера был взбешён и разочарован в себе.

«Неужели я люблю её? Неужели я её настолько люблю?» — думал он.

Куда теперь всё это было девать? В тот вечер Валера осознал, что не так уникален, как ему раньше казалось. Он чувствовал то же самое, что чувствуют миллиарды других людей. И ему стало страшно...

Это означало, что Валера захочет звонить Ангелине. Захочет писать ей сообщения. Наговорит всяких глупостей и так сильно ей надоест, что она и забудет, что когда-то была в него влюблена. Всё это будет ужасно унизительно...

Валера не обещал себе, что не сделает всего этого. Знал, как бестолковы обещания, которые люди дают сами себе. Он нёсся по скользкой дороге и спрашивал себя, как найти в себе силы не наделать ещё больше ошибок. Как пережить этот разрыв, не превратившись в жалкое подобие себя? А в груди ныло его разбитое сердце.

* * *

— Как ты думаешь, почему он меня сюда посадил? — у Вити дёргались губы и он часто моргал глазами. Раньше у него не было таких тиков.

Игорь смотрел на Витю через стеклянную стену и не узнавал его. Какой он стал страшный: зарос щетиной, кожа блестящая, засаленная, под глазами круги, щеки впалые. Потом Игорь сфокусировал взгляд на своём отражении и понял, что сам выглядит не лучше.

— Чего ты меня спрашиваешь? Я не знаю. Ты-то не виноват, если подумать, — Игорь развел руками. Его ненависть к этому парню погасла. Сдал — не сдал. Какая теперь была разница? Витя и Денис были последними, с кем он мог поговорить, пока жив.

— Думаешь, меня он тоже хочет убить? — не унимался Витя.

— А для кого, по-твоему, четвёртая бочка? Мы все тут умрём. Все, — Игоря немного успокаивала эта мысль. Лицо Вити стало ещё мрачнее.

— Попроси его отпустить нас! — завопил Денис из своей камеры. — Скажи, что ты один виноват. Она ведь из-за тебя умерла. Это твой грех! Если он нас отпустит, тебе это искупится!

— Искупится? Где ты это слово взял? — Игорь ухмыльнулся. Вечно этот идиот Денис молол всякую чепуху.

Скрипнули дверные петли, и Игорь дёрнулся. Все дёрнулись. И все замолчали. Так было каждый раз, когда приходил Валера. Он прошёл по коридору, ни на кого не глядя. Встал у бочки, в которую недавно запихнул тело Арика, и постучал кулаком по застывшему цементу. Потом Валера отодвинул всё, что мешало на пути, аккуратно положил бочку на бок и толкнул её. Бочка мягко свалилась в яму. Вот так он похоронил Арика.

— Ползла по степи гадюка. Она думала, что это её степь, — вдруг заговорил Валера. — И вот видит гадюка: идёт по песку молодая девушка... Степь широкая. Можно ползти куда угодно. Не обязательно навстречу этой девушке. Но ведь гадюка была хозяйкой степи! Самая сильная и самая опасная... А дома девушку ждал жених. И вот к нему пришли с плохой вестью: змея покусала его невесту, и она умерла от яда. Жених собрался и пошёл в степь. Изловил гадюку и вырвал ей зубы. А потом растоптал её и оставил умирать под палящим солнцем. Гадюка лежала в пыли и думала, что есть на свете кто-то сильнее её и опаснее. И знай она это раньше, не стала бы никого кусать. Так и сдохла гадюка.

— Сам что ли придумал? — спросил Игорь.

— Да, только что на ходу, — ответил Валера. — Почти две недели тут. Вижу только эту степь и ваши рожи. Вот и сочиняю такие сказки.

Игорь забрался на койку и сел так, чтобы видеть Валеру.

— А знаешь, что я понял, пока торчу тут? Этот мир не для таких, как ты. Он для таких, как я, — Игорь решил, что высказаться будет правильно. Ему этого хотелось. — Жизнь — это очень мучительная штука. Большую её часть люди страдают. Если честно, и у меня в жизни было не так много хороших дней. Только иногда было весело, а остальное время хреново и скучно.

Валера с интересом посмотрел на него. Он слушал! Не так часто удавалось завладеть его вниманием.

— Говорят, лучшие люди уходят первыми. Наверное, так и должно быть, — продолжил Игорь. — Хорошие люди умирают, а такие уроды, как я, остаются жить. Чтобы страдать. Не думал об этом? Я бы твою сказку закончил по-другому. Мужик пришёл и растоптал змею? Это, по-твоему, справедливо? А когда гадюка сдохла, он перестал страдать и скучать по своей невесте? Хрен там! Гадюка померла и всё — легко отделалась. А жених убивался горем. Да и потом в его жизни, наверное, случилось ещё много всякого дерьма. Ведь это жизнь. Знаешь, как было бы справедливо? Мужику самому нужно было отравиться ядом. А гадюка ползала бы по своей степи ещё лет десять. Жарилась под солнцем летом, мёрзла зимой. Жрала скудную и паршивую еду. Искала в своей жизни хоть какой-то смысл, но так бы и не нашла. А потом бы гадюка состарилась. Не смогла бы ловить мышей и умерла, никому не нужная. Или сама стала едой для змеиного молодняка... Представь: лежит она немощная, полусъеденная и думает: «Зачем я столько лет ползала, кусала кого-то? Лучше бы мне и не рождаться вовсе».

— А ты жалеешь о том, что родился? — спросил Валера.

— Как сказать... В жизни у меня чёткой цели не было. И если я родился для того, чтобы вот тут подохнуть, то никакого смысла в этом нет. Но речь не обо мне, а о тебе... Ты рассадил нас по камерам, а там снаружи ещё много таких, как мы. И в мире всегда будут такие, как мы! Если ты не можешь этого вынести, тогда тебе самому стоило бы умереть. Так я теперь думаю: этот мир создан не для хороших, а для плохих. Он сам по себе ад. Ты мстишь за свою девушку, а ей уже всё равно. Её нет. Она не страдает. Ты страдаешь! Ты в аду. Лучше бы ты умер. Но ты решил уподобиться нам, убить нас и остаться в этом вонючем болоте под названием жизнь. В этом есть смысл?

Валера подошёл к операционному столу. Нажал на выключатель. Вспыхнул слепящий свет. Теперь любой свет казался слепящим. Игорь зажмурился.

— Если всё так, как ты говоришь, то мне и правда не стоит жить, — холодно сказал Валера. Он выдвинул ящик тумбочки, вынул скальпель и положил его на стол. В свете лампы он сиял, и от одного вида лезвия по коже бегала неприятная щекотка. Игорь втянул шею и спрятал руки за спину.

— А что бы ты выбрал: умереть сейчас или сбежать и страдать ещё лет сорок? — спросил Валера.

Игорь сглотнул. Конечно сбежать! Драпать отсюда куда глаза глядят. Это противоречило его философии. Всякое жалкое существование лучше, чем умереть в этих стенах. Но что ему было сказать? Игорь не знал, какого ответа от него ждёт Валера и что он задумал.

— Сейчас ты выйдешь и возьмёшь этот скальпель, — Валера подошёл к двери. Замок щёлкнул. — Если ты можешь убить меня, значит твоя правда. Ну же, что ты стоишь?

Игорь не верил своим глазам. Перед ним открыли дверь. Под лампой блестел скальпель. У Валеры ничего не было в руках. Всё казалось так просто. Витя и Денис уставились на него. Их взгляды говорили «Сделай это!».

Он шагнул в дверь. Валера стоял у самого выхода из этой тюрьмы. Только он отделял Игоря от свободы. Нужно было взять скальпель... Денис метался в своей камере. Он очень хотел, чтобы Игорь поторопился, но не говорил ни слова. Валера просто стоял и смотрел.

Игорь взял скальпель. Раны на его руках ещё не зажили, но он мог крепко сжимать кулаки. Он боялся. Сотрясался от страха, но понимал: сейчас или никогда. Теперь, когда у него появилась возможность спастись, он почувствовал, насколько хочет жить. Валера ждал. Он не пытался остановить Игоря.

«Он правда хочет, чтобы я его убил?», — подумал Игорь и почувствовал силу в руках. Он почувствовал, что это будет легко. Губы сами растянулись в улыбке.

Игорь рванулся с места. Кинулся на Валеру, целясь в шею. Взмах. Его ударили в запястье. Рука полетела вверх. Каменный кулак врезался в подбородок. Челюсть сместилась. Скальпель со звоном скакнул по полу. И вот уже Игорь лежал на полу.

— Поднимайся или ползи обратно в свою камеру, — Валера был на том же месте, только в боевой стойке: вскинул руки, вытянул голову вперёд. Глаза его горели.

Игорь опомнился. Он не чувствовал никакой боли. Его трясло от адреналина. Он схватил скальпель с пола и приготовился напасть снизу.

— Убей его! — раздался крик сзади. Это был голос Вити.

Игорь с воплем прыгнул на Валеру. Он хотел вонзить в него скальпель. Не важно куда, главное, чтобы со всей силы. Но Валера поймал его запястье, увёл от себя лезвие и другой рукой ударил Игоря в грудь. Рёбра хрустнули. Игорь отключился, но быстро очухался, потому что каждый вздох причинял ему слишком много боли.

— Так ты говоришь, что в мире всегда будет много негодяев вроде тебя, и поэтому мне не стоит жить? — спросил Валера. — Знаешь, что я думаю? Если там снаружи полно таких, как ты, значит есть и такие, как я. И такие, как я, всегда будут карать таких, как ты. Скольких бы та гадюка ещё покусала, если бы осталась жива?

Игорь встал на четвереньки. Ему нужно было драться и больше не промахиваться. Он отполз подальше от Валеры и, превозмогая боль, поднялся на ноги. Где же скальпель? Игорь, суетясь, шарил глазами по полу.

— Поиграли и хватит, — сказал Валера.

Игорь оцепенел, заметив скальпель в руке своего врага. Валера сделал резкий выпад. Взмахнул лезвием ниже лица Игоря. Он отскочил назад. Задел спиной стол и опрокинул его. Вот было грохоту!

Игорь думал, что, промахнувшись, Валера снова попытается напасть, но он стоял, опустив руки, и холодно смотрел на него. А на лезвии скальпеля в его руке поблёскивала тонкая алая полоска.

Игорь опустил глаза и увидел, что весь пол в крови. Вся его больничная рубашка в крови, и на ней почти не осталось белого места. Валера не промахнулся.

— Хочешь что-нибудь сказать мне теперь? — спросил Валера. Его лицо стало размытым пятном. Всё перед глазами плыло.

Игорь поднёс ладонь к горлу и почувствовал, с какой силой кровь вырывается из раны. Хлещет упругими толчками. В панике он крепко схватился за шею. Игорь не мог вздохнуть. Он захлёбывался собственной кровью.

«Я не могу умереть сейчас, — пронеслось у него в голове. — Мне надо увидеть свет. Солнце. Или просто открытое небо. Тогда будет всё хорошо. Я выберусь отсюда!».

Игорь, шатаясь, направился к двери. Всё плыло. Перед глазами плясали цветные пятна. Кружилась голова. Он упал и больше не мог подняться. Игорь перекатился на бок и увидел железные ножки на колёсиках. Койка. Проклятая койка! Он пришёл в свою камеру.

«Нет! Я не умру здесь», — подумал он и хотел ползти прочь. Но силы оставили его.

Игорь почувствовал, что пол стал мокрым. Перед глазами больше не плясали цветные пятна. Больше он ничего не видел. Для него всё было кончено.

Глава 12. Недоумок

Денис не считал себя таким глупым, как всем казалось. Этому парню было трудно выражать свои мысли словами. Выражать чувства тоже не всегда удавалось правильно. Он быстро утомлялся от учёбы. И он не мог сделать или решить что-то быстро. Поэтому Денис создавал впечатление тупицы. Все так о нём думали. Даже мать и отец.

Иногда ему казалось, что он просто заперт в теле какого-то недоумка. И его настоящая личность кричала: «Я здесь! Я не тупой! Я чувствую не то, что вы видите на моём лице. Я говорю не то, что слетает у меня с языка!». Но этого никто не слышал.

— Ты заходил к Денису? Видел, какую машину он сделал из твоего конструктора? — спрашивала мать у отца.

— Машину? Денис, мама говорит, что ты сделал машину. Принеси, похвастайся! — кричал с кухни отец.

Денису было шесть, но он легко распознавал интонации. Он понимал, о чём на самом деле говорят взрослые, хотя они и сами об этом не знали. Денис не обращал внимания на слова, он слышал чувства.

«Наш Денис очень глуп, но не такой безнадёжный, как мы оба думали. Он сделал то, что могут сделать другие дети. Я не ожидала, что на это хватит его ума», — на самом деле говорила мама с лёгкой радостью.

«Нам не нужно его стыдиться? Денис, я хочу верить, что ты не дурак! Принеси мне доказательства!», — на самом деле отвечал отец с преувеличенным восторгом.

И Денис нёс из своей комнаты машину из металлического конструктора. И вовсе он ей не гордился. Он просто смотрел на картинки в инструкции. Прикручивал маленькие гайки маленьким ключиком. Никакого ума тут не было нужно. Только шея болела от того, что долго сидел, сгорбившись.

Громадный отец сидел на маленьком стуле. В сером пиджаке, сшитом на заказ под его невероятно широкие плечи. В белой рубашке... Важным чиновником он был дома за ужином. Разве что галстук снимал. Денис протянул ему свой грузовик. На большой, как лопата, ладони отца он казался совсем крошечным.

— Вот это да! — восхитился отец. — Инженером-конструктором будешь?

Денис понимал, что папка на самом деле спрашивал: «Не подведёшь меня, сынок? Не заставишь жалеть тебя всю жизнь?». Где-то внутри больно кололо, но Денис всё равно улыбался, словно радовался похвале. Хотя это не он улыбался, а тот дурачок, что был снаружи. Все, кто были добры к Денису, всегда проявляли снисхождение. Он не мог терпеть снисхождения!

Денису стало легче, когда родился брат Федька. Он не ревновал родителей к новому ребёнку. Пусть лучше от него ждут «большого будущего» и «великих дел». Потом родилась сестра Настя. Стало совсем хорошо. С малышами возились, а Денису покупали игрушки. А ещё было здорово, когда чуть подрос Федька. Он осыпал всех вопросами про всё на свете, и Денис чувствовал себя умником, потому что кое-что мог растолковать.

Весело было дразнить брата за его недалёкость, а иногда закатывать глаза: «Какой же ты тупой». А вот сестрёнку Денис не обижал. Она была его ангелом. Единственной, кого он по-настоящему любил, в то время как другие люди становились всё неприятнее...

В пятом классе молодая учительница русского языка иногда останавливалась и спрашивала: «Денис, ты что-нибудь понимаешь?». Она говорила это тихо, но на весь класс.

«Я не идиот», — думал Денис, а сам смущенно отвечал учительнице: «Немного да... Немного да...». В классе не он один плохо усваивал школьную программу, однако он был единственным «тормозом». Таким Дениса было принято считать. Снисхождение и насмешки. Это ему только и доставалось. Тормоз, даун или сын большого дяди — так его называли одноклассники. Только четырёхлетняя Настя относилась к нему по-особенному. Тепло...

Позже Денис всё-таки преуспел кое в чём. На уроках труда он творил чудеса, пока все остальные мальчишки еле-еле выпиливали лобзиком слонёнка из фанеры. Деревянный автомобиль, мужик и медведь у наковальни, резные рамки для фотографий. Все его работы трудовик выставлял на отдельную полку. Однажды Денис вырезал шкатулку. Она была так хороша, что её просили для школьной выставки. Но он не отдал. Эта шкатулка была для Насти.

Когда Денису исполнилось тринадцать, отец обустроил для него подвал под столярную мастерскую. Станки, инструменты, материалы — всё, чего можно было желать. Теперь Денис мог всегда заниматься тем, что ему по-настоящему нравится.

Он проводил там вечера после школы и выходные. Родители скоро смирились, что сын ужинает отдельно от всех. Мастерская стала его домом. Денис любил это время. Но однажды ему открылась истина: даже если ты просто сидишь и строгаешь игрушки, твоя жизнь неизбежно меняется.

Федька пошёл в школу и стал отличником. Настя ещё до первого класса начала заниматься вокалом, ездила на конкурсы и занимала первые места.

Матери Дениса не нравилось, что он только и делает, что сидит со своими деревяшками. Иногда она запирала подвал и соглашалась отдать ключ, только если сын проведёт час на улице. Однажды во время такой бессмысленной прогулки Денис нарвался на местных ребят. К нему подошёл смуглый неприятный мальчишка, у которого уже пробивались мягкие чёрные усики.

— Ты куришь? — спросил он.

Денис замотал головой.

— А знаешь кого-нибудь, кто курит? — усатый мальчишка подошёл к нему почти вплотную. Денис весь съёжился.

— Арик, у него проблемы какие-то? — позади усатого возник ещё один парень. Белобрысый, с наглыми глазками.

— Не знаю. Сам спроси, — улыбнулся усатый. Видно, они задумали поиздеваться. — Странный он какой-то.

— Мелкий, у тебя проблемы какие-то? — спросил белобрысый.

Денис снова замотал головой. Мелкий... Почему он назвал его мелким? Этот тип был с ним одного роста!

— Игорь, слышь, отстань от него! Чего ты вечно ко всем цепляешься? — сказал высокий и худощавый пацан, который оказался позади Дениса.

Усатый и белобрысый опустили глаза. Было заметно, что они немного трусили худощавого. Может быть, потому что он был высокий, а может быть, потому что он басил, почти как взрослый. Его звали Андреем.

В ту минуту Денис и представить не мог, что эти трое станут его друзьями. Как такое могло случится? Ведь он только и думал, как от них удрать... Впрочем, знакомство с местными ребятами мало что изменило. С ними он виделся редко. Только когда мама выгоняла на улицу.

В четвёртом классе Федька получил премию за своё сочинение на экологическую тему. О нём написали в газете. Денису было трудно это пережить. Он старался не разговаривать с Федькой. Настя в третьем классе исполняла песню на французском языке. Ей аплодировал весь зал в доме культуры. Денис тоже аплодировал. Он гордился ей.

Но настал день, когда и Настя причинила ему боль. Денис случайно подслушал её разговор с отцом. Все привыкли, что Денис всегда был в своей мастерской, поэтому говорили о нём дома в полный голос. Однако тогда он был в своей комнате и всё слышал.

— Ты придумал, что Денису дарить? — спросила Настя.

Услышав это, Денис заулыбался. Близился его день рождения. Чуть дыша, он приложил ухо к двери.

— Фрезерный станок. Он у меня давно его просил, — ответил отец.

— А что это такое? — спросила сестра.

— Такая штука, чтобы сверлить... Он мебель делать хочет.

— Что вы ему всё одно и тоже дарите?

— Каждому по потребностям, с каждого по способностям, — в голосе отца звучала ирония.

Настя вряд ли поняла, о чём говорил папа, но иронию почувствовала и подхватила:

— Денис умный по-своему, — она сказала это... снисходительно! Денис был ранен в самое сердце. Он так и застыл, приложившись ухом к двери.

«Он умный по-своему». Настя и правда сказала это? Вот и она стала такой же, как все! Всякий идиот «умный по-своему». Зачем младшая сестра так сказала? Денис почувствовал, что это больше не его семья. Они все отреклись от него. Они спрятали его в подвал!

На своё шестнадцатилетние Денис получил фрезерный станок. Но он ни разу к нему не прикоснулся. Машина так и стояла в полиэтиленовой плёнке. Денис совсем отдалился от своей семьи и начал чаще видится с друзьями. Он стал заменой Андрея, который покинул компанию из-за постоянных ссор с Игорем.

Да, Игорь бывал невыносимым, но он обращался с Денисом по-особенному. Конечно, называл его недоумком, тупицей, дебилом. Но никогда не проявлял снисхождений. Никогда не смотрел сверху вниз. Он стремился опускать людей до своего уровня, а не превозносить себя. Рядом с Игорем Денис портился. Он и сам чувствовал это, только никогда не винил себя. Ему казалось, что за всё будет отвечать Игорь...

Сидя в заточении, Денис часто задумывался, когда именно начался его путь в это место. Когда судьба сюда повернула? Что, если бы он в тот день, не услышал разговор отца и младшей сестрёнки? Что, если бы мать не выгоняла его на улицу? Может быть, тогда Денис сидел бы в своей мастерской и вытачивал собачку на подставке с колёсиками, а не смотрел через стекло, как уничтожают труп Игоря.

Валера отодрал его от бетона и выволок в коридор. Голубое тело в чёрной запёкшейся крови, с чёрной раной на шее.

Валера чуть приподнял покойника за плечи, будто пытался усадить. Он был как деревянный. Слегка скрюченные руки и ноги не гнулись. Валера бросил взгляд на бочку и даже пробовать не стал его туда засунуть. Пошёл к ящику, достал проволочную пилу, присел на корточки и сделал петлю вокруг ноги трупа.

Денис зажал уши, чтобы не слышать чавкающих звуков плоти. Чтобы не слышать, как пилят кости. Но он не мог оторвать глаз. Валера очень быстро отпилил Игорю сначала одну, а потом и другую ногу. Почти без крови, будто она вся вытекла прошлой ночью.

Потом Валера бросил тело в бочку головой вниз и упихнул туда окоченелые ноги. Сразу замешивать цемент не стал. Сначала принёс ведро с водой и мохнатую швабру. Он мыл пол в камере и в коридоре. Везде, куда натекла кровь Игоря. Долго мыл. С пеной, с хлоркой. Отжимал швабру, менял воду, а пена всё равно была розового оттенка, и пятна на полу было не оттереть.

— Вода закончилась, — сказал Валера, в последний раз отжав швабру. — Вам придётся подождать. Я поеду за водой, а отсюда далеко. Вернусь ночью. Не хочу привлекать лишнее внимание.

— Ты его убил. Зачем тебе мы? — вкрикнул Денис. — Отпусти нас. Я не хотел ничего плохого твоей девушке. Если бы не Игорь, то вы бы сейчас были вместе.

Валера стянул с себя резиновые перчатки и бросил их на пол.

— Мне и самому это всё уже начинает надоедать. Может, мне провести остаток своего отпуска где-нибудь подальше отсюда? — он говорил с улыбкой. И это настораживало. — Так ты говоришь, что пожалел о том, что сделал?

Денис осторожно кивнул. Витя крикнул, что вообще ничего не делал и больше заслуживает прощения.

— У тебя есть сестра. Сколько ей сейчас? Двадцать? — спросил Валера.

Денис хотел спросить, откуда он знает про сестру, но не стал.

— Ей девятнадцать, — ответил он.

— Чтобы ты сделал, если бы с ней что-то случилось? И если бы знал, кто в этом виноват? — спросил Валера.

— Я бы добился того, чтобы их посадили в тюрьму, — не колеблясь, ответил Денис. А ещё он подумал, что оплакивал бы Настю. Его бы не так волновали убийцы... Ведь он и сам думал об этом много раз!

Иногда он желал смерти Насте, чтобы оплакивать её и чтобы всё ей наконец простить. А подчас он представлял, как сам умирает. Как Настя оплакивает его и сожалеет о той боли, что причинила ему. Хотя она и не знала...

— Я подумаю об этом в пути. Подумаю, что могу для тебя сделать, — сказал Валера, и было понятно, что он врёт. Но так хотелось поверить!

Он ушёл и вернулся с мешком цемента. Высыпал его в бочку, замешал на грязной воде, которой мыл пол, и оставил сохнуть.

— Не натворите глупостей, пока меня не будет, — сказал Валера, уходя за дверь. Снаружи щёлкнул замок.

«Не натворите глупостей». Он же имел в виду самоубийство? Денис поднял голову и посмотрел на маленький крючок, вкрученный в деревянную балку под потолком. Этот крючок Денис заметил ещё в первый день…

Глава 13. В темноте

Игорь стиснул плечо Дениса и, глядя ему прямо в глаза, злобно прошипел: «Ты тоже молчи, придурок. Никому об этом не говори. Понял? Никому!».

Денис часто видел этот сон. Всегда одно и тоже. Игорь хватал его за плечо и приказывал молчать. Но на этот раз кошмар немного отличался. Бледное лицо Игоря выплыло из темноты. Скрюченная рука упала на плечо. «Ты тоже молчи, придурок. Никому об этом не говори. Понял? Никому!», — губы Игоря не шевелились, а голос был гулкий, будто из бочки. На его шее был широкий порез через всё горло. Игорь был мёртв. Но из чёрной раны на шее вырывалось сдавленное «Молчи!».

Денис очнулся в полной темноте. Несмотря на холод, он был весь в поту. Ему всё ещё казалось, что мертвец где-то рядом. Притаился и ждёт. Чтобы снова напугать. Вокруг было тихо. Ни шороха. Денис натянул простыню на голову, и это его немного успокоило. Он и забыл, когда в последний раз лежал в полной тишине. От Игоря всегда было много шума. Если он ничего не говорил, то бил кулаками в стены.

«Хорошо, что он умер», — подумал Денис и вздрогнул. Когда весь этот мрак стал для него привычным?!

Денис вспомнил своего учителя истории Романа Николаевича. Его, кажется, увлекали времена, когда над людьми властвовал голод. Поэтому Роман Николаевич в таких красках рассказывал о Ленинградской блокаде, о голоде в Китае и на Украине... А что творили поляки в кремле перед концом смуты!

Тот урок истории Денису хорошо запомнился. Роман Николаевич рассказывал, как человеческие ноги продавали по три золотых. Вели суды, кому отдать тело покойного — родственникам или однополчанам. Солили головы мертвецов в кадках...

«Вас удивляет, как низко люди могут пасть? — спрашивал Роман Николаевич, улыбаясь. Ему нравилось ошеломлять учеников своими рассказами. — А меня больше удивляет не человеческая жестокость, а человеческое милосердие. Верность себе... Кажется: отбери у нас еду, и мы все друг друга перегрызём. Нет, не все. Кто-то съест своего ребёнка, а кто отдаст незнакомому последний кусок хлеба. В самые тёмные времена люди будто обнажаются и показывают свою суть. Спросите себя: кем вы будете в таких обстоятельствах?».

«Никем!», — решил для себя Денис. Тогда, на уроке, он представлял кровавые ужасы смуты и думал, что не выдержал бы ни одного дня в таком кошмаре и покончил бы с собой. А что теперь? Он видел, как его друзей режут на части. Запихивают в бочки их мёртвые тела.

Денис мало ел, плохо спал, постоянно мёрз, а впереди его ждала такая же мучительная смерть. Но он жил. Уже очень долго он жил в этом кошмаре. И теперь Денис понимал, почему те люди пожирали друг друга вместо того, чтобы умереть. Кошмар наступает не сразу. Сначала дни становятся немного мрачнее. Тьма подступает, не торопясь. Ты и не замечаешь, как немыслимое становится обыденностью...

Когда начался этот кошмар для Дениса? В тот день, когда он проснулся в стеклянной камере? Нет! Раньше! Утром в загородном доме Игоря. А что было ночью накануне? Денис был пьян. Игорь затолкал его в комнату к той девушке. Она была без сознания... Денис хотел этого сам? Да, хотел. Он одновременно ощущал приятное волнение и леденящий страх. Боялся последствий. Но Игорь мог решить любые проблемы. Денис так думал...

Сколько это длилось? Меньше двух минут. Пока девушка не очнулась. Она врезала ему в ухо с размаху. Денис свалился на пол, взвыв от боли. Девушка чуть приподнялась и снова упала на кровать. Она была обессилена.

Только в тот момент Денис понял, что творит нехорошее. Он лежал на боку со спущенными штанами, и ему было мерзко. Девушка напомнила ему главный урок детства: если тебя ударили — пора остановиться и включить мозги. Всему есть предел. Жаль, Денис не умел сам себя останавливать.

Он натянул штаны, ещё немного посидел на полу в тёмной комнате и решил: эту девушку нужно отпустить. На самом деле это не было проявлением героизма. Денис не думал о том, какие у него будут проблемы, когда эта девушка окажется дома. Ему никогда не хватало мозгов на то, чтобы оценивать риски. Денис лишь хотел, чтобы она поскорее убралась и не вызывала в нём все эти мерзкие чувства...

К тому времени Арик куда-то пропал. Игорь был уже мертвецки пьян. Он что-то бормотал про «второй заход», но сам не мог и подняться с кресла. Жаль только он сидел напротив двери в комнату. Нужно было дождаться, когда он уснёт.

Уже светало. Входная дверь была заперта на ключ, и Денис открыл все окна на первом этаже. Пусть убегает! Он вернулся в комнату. Склонился над девушкой и прошептал, что она может уходить, если хочет... Девушка глубоко дышала. У неё была кровь на лице и синяки на шее. Она приоткрыла глаза и сжала кулаки. Денис попятился к двери. Ему не хотелось, чтобы она смотрела ему в лицо.

Это был последний раз, когда он видел девушку живой. Спустя час или полтора Игорь разбудил Дениса. Всё было плохо. Девушка лежала на полу. Игорь указывал на открытые окна и что-то орал. Но Денис ничего не слышал. У него в ушах колотила кровь. И как он тогда выдержал всё это? Как устоял на ногах? Ему ещё никогда не было так страшно.

Игорь закрыл окна, велел Денису и Арику заткнуться, а сам стал звонить.

— Витя... А где ты есть, если не в городе?.. Ты мне нужен... Ой, не надо, а!.. Ты понимаешь, в какой мы... — Игорь ходил взад-вперёд. Он хотел, чтобы Витя приехал, но, похоже, у него не получалось договориться. — Слушай, лучше тебе сегодня вернуться из своей дыры. И первое, что ты сделаешь — это вычистишь папкину тачку. С пеной, с шампунем! Языком её вылижешь! Понял меня?

В ту минуту Денис осознал: Игорь не решает проблемы. Он их создаёт, а потом пытается хоть как-то прикрыть свою задницу от последствий. Почему это раньше не было для него очевидным?

Денис указал на тело девушки и, заикаясь, спросил, точно ли она мертва. Игорь проорал ему в лицо, чтобы он захлопнул свою грёбаную пасть. Потом он снова достал телефон и вызвал такси. Денису и Арику он приказал пойти в спальню и закрыл их там.

— Сидите и ждите, я скоро приеду. Если кинете меня, я вас обоих убью и закопаю, — сказал он через дверь.

Игорь вернулся через час на своей машине. Давно он сам не садился за руль... Денис и Арик делали всё так, как говорил Игорь. Это было лучше, чем думать самим. Они положили девушку в багажник и поехали вниз, вдоль леса. Эта дорога вела к садовым товариществам, к бедным пенсионерским дачам. Когда закончился асфальт и машина начала прыгать по бетонным плитам, Игорь тормознул. Они вышли. Денис постоянно оглядывался, прислушивался — не едет ли кто.

— Кладём её вон за то дерево и валим! — сказал Игорь.

— Её сразу найдут, — возразил Арик.

Игорь злобно ударил кулаком по багажнику.

— Кладём её за то дерево и валим! — повторил он.

Они сделали всё в три секунды. Подняли крышку, взяли мёртвую на руки и отнесли её к большому дубу. Денис в последний раз посмотрел на неё. Долго он потом вспоминал это лицо. Что он видел на этом лице, когда она была жива? Злость, отчаяние, отвращение. А теперь это лицо было спокойным. Белое, красивое лицо. Волосы, раскиданные по траве...

Невозможно было поверить, что эта девушка уже никогда не очнётся и не будет живой... Это как говорил тот странный парень, с которым Денис познакомился на ярмарке «Город мастеров».

«Смерть — это чья-то шутка, но люди её не понимают. Твой мир — цветная картонка. Тот, кто умер, отогнул фальшивку и спрятался от тебя. Ты, двухмерный болван, не можешь даже представить, что там. Все, кого ты считаешь мёртвыми, смотрят на тебя из прорезей, и до чего же им смешно!», — так он сказал.

Очень странный парень. Волосы крашенные в чёрный, длинные, некрасивые. И рисовал он чёрт те что. И нёс всякую нелепицу невпопад. Но Денису всё-таки вспомнились его слова, пока Игорь гнал машину прочь из того места...

Денис стал чувствовать, как тот парень. Ему казалось, что эта девушка смотрит на него. Стоит где-то в темноте, за невидимым занавесом. Выглядывает, юрко прячется и смеётся, прикрывая рот ладонью. Почему ей было смешно?..

— Ну, ты доволен тем, что сделал? — спросил Арик Игоря, когда они доехали до города.

— Я сделал? А ты так, мимо проходил, да? — огрызнулся Игорь с дрожью в голосе. — Радуйся, что я вас из этой задницы вытащил, и держи свой рот на замке.

Арик схватился за голову. Он не мог смириться с тем, что произошло. Потом Игорь влез на заднее сидение к Денису.

— Ты тоже молчи, придурок. Никому об этом не говори. Понял? Никому! — сказал он, сжимая плечо Дениса.

Теперь, когда Денис вспоминал это, ему казалось, что и тогда он видел длинный порез на шее Игоря. Всё из-за дурацкого сна... Окружающая темнота размывала границы между сном и реальностью. Денис вдруг с ужасом осознал, что все, кого он видел в то утро, теперь мертвы.

А вдруг они здесь? Стоят в темноте рядом с койкой и ждут... Смотрят. Не дышат. Игорь с перерезанным горлом. Безрукий Арик. А той девушки нет. Чего ей делать рядом с этими засранцами?

Темнота — общее место и для живых, и для мёртвых. Мёртвым не нужно прятаться. Они могут ходить рядом... Денис весь сжался. Его пугали собственные мысли.

«Нас поймают», — Денис был уверен в этом. Он проводил в своём подвале дни и ночи. Притащил туда матрас и спал там. Спал всегда беспокойно. Ему снилось белое лицо девушки. Ему снилось, что к нему домой приходит угрюмый полицейский. Огромный, как отец. А утром, когда Денис просыпался, ему казалось, что за ним наблюдают.

Он не мог отделаться от мысли, что на платье девушки мог остаться его волосок. Полицейские проведут тест ДНК и установят его личность. Денис в это верил, потому что видел такое в кино. Он разрезал и выбросил свои ботинки, которыми наследил у дуба рядом с телом. Но он всё равно думал, что его поймают. Каждый новый день стал мучительным ожиданием чего-то ужасного.

Не выдержал бы и дня в таком кошмаре? Покончил бы с собой? И почему же он остался жить? Да он просто не заметил, как его мир стал адом. Всё началось не в этой тюрьме, а раньше. Эта стеклянная камера стала лишь следующим кругом...

Денис продолжал видеться с Игорем, хотя ненавидел его. Они вместе напивались или накуривались, после чего Денис начинал плакать. Он говорил, что скоро их поймают. А Игорь хлестал его по щекам: «Забудь ты об этом, дебил. Никто нас даже не ищет».

Совсем плохо стало после разговора с отцом. Это было незадолго до похищения... Отец спустился в мастерскую.

— Ты собираешься тут умереть? — он слегка приклонял голову. Потолки в подвале были для него недостаточно высокие. — Что с тобой, сын?

— Ничего. Всё со мной нормально, — Денис развернулся на стуле, чтобы отец не видел его красные глаза.

— Паша мне сказал, что ты забросил сайт. Не продаёшь свои игрушки, — не отставал отец. — Что стряслось? Я не уйду, пока не скажешь.

Денис не выдержал и разрыдался.

— Папа, мы... Мы изнасиловали девушку, — давясь слезами, признался он.

— Тихо, тихо! — отец побледнел. — Что ты сейчас сказал?

Такого он точно не ожидал услышать. Думал обсудить ерундовые проблемы с сыном, а тут…

— Мы изнасиловали девушку, — повторил Денис.

— Стой! Кто это мы? Ты это сделал? — отец приблизился к Денису и опустился на одно колено. Вид у него был очень испуганный.

— Да, папа, я это сделал! — завопил Денис.

— Об этом уже знают? — спросил отец.

Денис замотал головой.

— Это сделал ты и твои дружки? Вы кого-то изнасиловали?

Денис закивал.

— Боже мой... Что сейчас с этой девушкой?

Денис всхлипывал.

— Что с ней? Она... Она жива?

Денис не мог ответить. У него была истерика.

— Она жива?! — отец расстегнул пуговицу на рубашке. Поднялся на ноги. Резко приложил руку к груди. Вряд ли у него прихватило сердце. Скорее он об этом мечтал.

Потом отец снова опустился на одно колено. Мягко обхватил своими огромными руками лицо Дениса и жалобно произнёс:

— Что же ты натворил, чудовище? Как ты мог так поступить с мамой, со мной, с моими детьми? Что ты наделал?

«С моими детьми»... Отец перестал считать Дениса своим ребёнком. А может быть, никогда не считал? Уходя, отец почему-то выключил свет в мастерской, и Денис остался сидеть в темноте.

Надо было тогда наглотаться таблеток из домашней аптечки. Зачем было тянуть?!

Денис свесил ноги с койки и занялся простынёй. Он порвал её на ленты, а потом крепко скрутил их. Пора было с этим заканчивать.

— Что ты там делаешь? — послышался голос Вити.

Денис не ответил. Он благодарил темноту за то, что она берегла его тайну. Денис встал ногами на койку. Колёсики скрипнули. Денис нащупал крючок под потолком. Повесил на него свою петлю.

Было страшно. Дрожали руки, дрожала койка под ногами. Нужно было только решиться и «нырнуть».

Денис взялся за петлю. Просунул голову. Раз. Два. Три... Койка выехала из под ног. Петля врезалась в шею всего на миг. Крючок не выдержал и вылетел из балки. Денис рухнул на пол. Отбил колени, ударился лбом о бетон, но был жив.

— Что у тебя там происходит? — испуганно крикнул Витя. — Ты живой?

— К несчастью, да, — прохрипел Денис и закашлялся.

Глава 14. Риск

Валера был так взволнован. Он думал: а что, если Ангелина уйдёт, как только увидит его? Или просто откажется с ним разговаривать. Но он верил, что всё будет иначе. Прошло почти два месяца с их последней встречи. «Со временем гаснут самые плохие впечатления, а всё хорошее остаётся в памяти», — так ему сказала мама. Сидя в небольшом конференц-зале вместе с новой командой трудных подростков, он очень надеялся, что она права.

Валера специально сел подальше назад, чтобы Ангелина заметила его не сразу. Но людей в зале было немного. Не спрячешься.

Первой выступила мама. Ей даже не пришлось призывать школьников вести себя потише. У неё был вид доброй тёти, поэтому её подопечные всегда тянулись к ней.

— Ребята, мы с вами уже познакомились, и я пригласила вас, чтобы вы познакомились друг с другом, — сказала она. — Мы будем с вами ходить на интересные занятия. Общаться. А когда снег совсем растает, то начнём работу. Будем озеленять город, красить спортивные площадки...

— А нам заплатят? — выкрикнул кто-то из ребят насмешливым тоном, и все засмеялись.

За спиной у мамы сидели три суровых лица, и они все разом сделали тому мальчику злые глаза. Кто-то из них даже цыкнул.

— Да, — совсем не строго ответила мама. — То, что мы с вами сделаем весной — это будет наш с вами подарок городу. А вот летом мы станем экологической бригадой, и вы будете получать зарплату.

Ребята довольно замычали. Валера восхитился, как ловко мама расставила акценты и хорошо преподнесла бесплатную работу весной.

— Обычно у нас состав меняется постепенно. Только в этом году почти вся наша команда новая, — продолжила мама. — Я пригласила своих старых ребят, чтобы они рассказали вам о том, как работали с нами.

Мама поискала глазами в зале. Наверняка хотела увидеть Ангелину. Но она ещё не пришла. Тогда мама позвала высокого парня, а сама села за стол, рядом с суровыми лицами.

Этот парень явно не привык выступать перед публикой. Протяжно экая и повторяясь, он рассказывал про то, как делал площадку для мини-футбола вместе с другими ребятами.

Во время его рассказа в зал влетела Ангелина. Всем своим запыхавшимся видом девушка показывала, что не хотела опоздать и что ей очень жаль. Валеру она не заметила. Сразу села на первые ряды. Валера стал нервничать ещё сильнее. Эта затея стала казаться ему глупой... Хотел устроить «случайную встречу». Очень умно!

Высокий парень закончил свой рассказ, и мама попросила свою новую команду поддержать его аплодисментами.

— А теперь я вам представлю Ангелину, — мама снова вышла из-за стола. — С ней мы работали два года. Сейчас она заканчивает школу, собирается поступать в институт на дизайнера. Очень хорошо учится. Спортом увлекается. Недавно получила золотой значок...

Ангелина остановила маму. «Хватит, хватит!», — она смущалась от всех этих хвалебных речей. Девушка встала перед залом. Её щёки горели.

Валера залюбовался. Ангелина была такая лёгкая, красивая… Такая красивая, что заставала врасплох. В сапожках, в юбочке. Не девочка-подросток, а вполне взрослая девушка. Мальчишки сразу прекратили подглядывать на выход из зала. И вообще больше не крутили головами.

— Спасибо, Елена Витальевна, — сказала Ангелина и набрала побольше воздуха. — Ребята, вы её полюбите, если ещё не полюбили... Я помню свой первый день тут. Думала, что меня несправедливо наказали. Притащили и заставляют делать то, что я не хочу делать. Но, знаете, моя работа здесь не была наказанием. Теперь я это очень хорошо понимаю. Никогда бы не научилась работать в команде, если бы не работала тут. Правда! Одно дело, когда ваш школьный психолог проводит какую-то идиотскую игру в классе... Простите, Елена Витальевна... Ну, в общем... Вы же в школе играли в какие-то непонятные игры для сплочения коллектива? Это не так объединяет людей, как если все они выйдут и покрасят забор. Здесь я поняла, как важно сотрудничать.

У Ангелины хорошо шла мысль, но она зазря стала оглядывать зал. У Валеры перехватило дыхание, когда девушка заметила его. Их взгляды встретились. Ангелина опустила глаза и несколько мгновений стояла молча. Никто кроме Валеры не смог бы понять её замешательства.

— Я до сих пор общаюсь с некоторыми людьми из нашей команды. Не со всеми. Но есть те, кто мне дороги. Мы вместе переросли свои дурные привычки, — этими словами она закончила своё выступление.

Кто-то из мальчиков в зале хохотнул. Но большинство восприняли всё сказанное ей всерьёз. Ангелина поблагодарила ребят за внимание, а затем, не отрывая взгляда от зала, подкралась к выходу и исчезла за дверью.

У Валеры сердце упало. Как же так? Неужели всё насмарку? Мама тоже засуетилась. Извиняясь перед официальными тётками, она тоже поспешила выйти за дверь.

Валере было сложнее выбраться. Пришлось пролезать через стулья, через тесные проходы, задевая чужие колени. Все уставились на него и вопрошали взглядами: «Что происходит? Кто ты вообще такой?».

Валера вылетел за дверь. Он не представлял, что скажет Ангелине, когда догонит. Только бы догнать и не дать уйти. Валера вбежал в фойе и резко остановился. Там была мама и Ангелина. Они стояли у входа в гардеробную.

И что бы Валера только делал без своей мамы?.. Она мягко держала Ангелину за руку и говорила ей что-то. Валера не слышал, но примерно догадывался, о чём идёт речь. Девушка кивала головой. Похоже, она передумала уходить.

Валера стоял на месте, пока его не заметили. Мама улыбнулась. Ангелина тоже. Потом они обменялись смеющимися взглядами, будто у них был какой-то секрет. Валера подумал, что это хороший знак, но не знал, куда девать своё сердце. Мама коснулась плеча Ангелины и пошла обратно в зал. Проходя мимо Валеры, она подмигнула ему.

«Как подойти? Что сказать? Только бы не выдать волнение! Только бы голос не дрожал», — думал Валера.

Он шёл к Ангелине.

— Прекрасная речь. Очень искренне, — сказал Валера и мысленно отругал себя за то, что выражается такими дурацкими словами.

— Спасибо. Хотя я не готовилась. Стыдно немножко, — Ангелина раскинула руки ладонями вверх. Это был её жест.

Валера не мог сдержать улыбку. Это была она. Взрослая. Обаятельная. Но та самая Ангелина. Она смотрела на Валеру без опаски. Наверное, чувствовала, как он осторожничает, боится спугнуть её. Это давало девушке силу.

— Ты торопишься? — спросил Валера.

— Не очень, — ответила Ангелина. Она присела на кожаный пуфик у колонны, а Валера сел напротив. Между ними стояла экибана в высокой пластиковой вазе, и Валера отодвинул её подальше.

— Если ты сходил с ума, тогда почему ни разу не позвонил? — прямо спросила Ангелина. Это не было претензией. Она явно наслаждалась возможностью обезоружить Валеру.

— Сходил с ума?.. Это мамины слова? Любит она преувеличивать, — шутливо сказал Валера. Но он не хотел, чтобы девушка подумала, будто он отпирается, и поспешил признаться. — На самом деле я правда очень по тебе скучал. Не звонил, потому что... Не знаю. Я всё держался на расстоянии, а тут бы стал ужасно назойливым. Понравилось бы тебе такое?

Ангелина пожала плечами.

— Если честно, иногда мне хотелось, чтобы ты позвонил, — сказала она, глядя куда-то в сторону. — Я ведь тоже скучала.

Они помолчали. Валера подумал, как хорошо, что вокруг никого нет и никто им не мешает.

— Ты рассказал своей маме... Это очень мило, — Ангелина улыбнулась, и в этой улыбке был намёк на прощение.

— Ты ещё не знаешь, как я замучил отца своим нытьём, — сказал Валера, и они оба рассмеялись. Теперь они снова разговаривали.

Когда «новых трудных подростков» отпустили и в фойе стало шумно, Валера спросил, позволит ли Ангелина подвезти её. Девушка ответила, что не стоит так торопиться. Но не была против, чтобы он проводил её до остановки.

В тот день Валера благодарил судьбу за ещё одну возможность всё исправить. Он дал себе клятву, что никогда больше не посмеет обидеть эту девушку, и почти каждый день был себе верен.

Жили долго и счастливо? Счастливо. Но не долго...

* * *

Валера выбрал место потише, сел на скамейку и позвонил отцу. Надо было позвонить.

— Привет, пап. Не занят? — спросил он.

— Нет. Ждал твоего звонка, — голос отца был радостным. — Как отдыхаешь?

— Да всё в порядке. Лазаю по горам, — Валере было неприятно лгать отцу. — Через две недели вернусь. Как вы там?

— В суете, — ответил отец. Он не жаловался. — А ты маме звонил?

— Позвоню, — пообещал Валера. — Я тут почти без связи.

— Позвони, а то она очень волнуется.

— Нечего волноваться. Что со мной может случиться?

— Тут какие-то ребята пропали... Знаешь, когда родители такое видят, то всегда волнуются о собственных детях.

Валера помолчал. Неужели кто-то заходил к родителям домой?

— Какие ребята? — всё-таки спросил он.

— Не знаю. Видели недавно рассылку, — ответил отец. — Четверых ребят ищут. Твоего возраста примерно.

— Ясно, — выдохнул Валера.

Он ещё немного поговорил с отцом. Потом позвонил маме. Пообещал, что будет звонить чаще или слать сообщения. После разговора с родителями Валера почувствовал себя виноватым. Обманывать их он совсем не привык. Но Валера напомнил себе, что это меньшая жертва, которую он мог на себя взять.

В городе он закончил почти все дела. Утром он пригнал цистерну обратно в арендный парк и забрал залог. Валера решил, что ему больше не понадобится столько воды. Он купил десяток бутылей по девятнадцать литров — этого должно было хватить.

Днём Валера снял комнату в окраинной гостинице. Заплатил вдвое больше, чтобы не регистрироваться по документам, и назвался выдуманным именем. В маленьком номере на мансарде он хорошенько отмылся в душе, побрился одноразовым станком и отоспался на свежих простынях.

Проснулся Валера уже под вечер. Сдал ключ-карту и пошёл гулять по незнакомому городу. Звонок родителям был предпоследним пунктом в списке его дел. Осталось только поесть по-человечески.

Валера зашёл в ресторан с названием «Пряности». Заказал рубленую говядину с яйцом, кусок сырного пирога и чай. Стройная черноглазая официантка улыбалась ему больше нужного. Валера это оценил. Он думал, что не в том виде, чтобы с ним так любезничали.

Пока Валера ел, он вдруг понял, что ему всё нравится. Нравится еда. Нравится то, как его обслуживают. И сам ресторан нравится. И музыка. И то, что люди сидят тихо, не балагурят. Приятно жить... Но разделить это больше не с кем.

Они ведь с Ангелиной всё делали вместе. И путешествовали тоже. В такие минуты приходило болезненное осознание, что жизнь ещё не закончилась, а кого-то очень важного в ней уже нет.

Уходя, Валера бессознательно оставил официантке довольно щедрые чаевые. На улице стемнело. Он сел в свой фургон и поехал по навигатору. Если бы не та штучка с GPS, которую Валера купил в интернет-магазине, он бы вряд ли нашёл в темноте тот хлев. Его и при свете дня было непросто отыскать среди степей.

Доехав до места, Валера не стал запускать генератор. Слишком ему не терпелось узнать, как там его пленники. Он вошёл с фонарём и посветил в камеры. Витя приподнял голову с койки, сощурился от света и натянул на лицо простыню. Денис не спал. Он сидел в углу на матрасе. На лбу у него была кровь. Койка лежала на боку. По всей камере валялись обрывки ткани. Сразу стало понятно, что этот парень пытался сделать...

Валера закатил ему под дверь бутылку воды, но Денис не двинулся с места. Было слегка жаль его. И это было не ново. К этому безвольному идиоту Валера не испытывал столько ненависти, как к остальным. Хотя и ему не желал лёгкой смерти.

— Ты хотел отпустить мою девушку, — сказал Валера.

— Да, я хотел, — вдруг ожил Денис. — У неё была возможность! Ей надо было тихо убегать, а она...

Валера стиснул зубы. Теперь Денис пытался переложить вину на саму Ангелину? Похоже, он считал себя главной жертвой. Виноваты были обстоятельства, его друзья, девушка, но только не Денис. Ага, ему, бедному, пришлось хуже всех... Валеру бесила эта его позиция, но он сдержался и не стал учить дурака.

— Я тебе тоже дам возможность, — сказал Валера. — Может быть, ты выберешься отсюда живым?

Денис посмотрел на него с недоверием, но всё же ему хотелось знать, что он имеет в виду. Валера вынул из тумбочки нож. Это был обычный кухонный нож из калёной стали. Хороший нож. Острый и тяжёлый. Увидев его, Денис зажмурился.

— Я ударю тебя этим ножом четыре раза. И ты сможешь уйти, — сказал Валера.

— Нет. Ты просто убьёшь меня, как Игоря, — не согласился Денис. — Я же умру!

— Один из моих преподавателей в институте говорил, что в среднем человек погибает после шести ударов таким ножом, — Валера потрогал лезвие большим пальцем. — А я ударю тебя всего четыре раза. У тебя будет хоть какой-то шанс.

Валера не врал. Он хорошо помнил, что еще говорил тот самый преподаватель: «Человек — очень живучее существо. И его выживание во многом зависит от его желания выжить».

Валера не знал, что будет делать, если Денис и правда останется жив и доберётся до обитаемого места, а только надеялся, что он всё-таки умрёт. Это была рискованная игра.

Денис шмыгнул носом.

— Ты обманешь меня! Ты просто хочешь меня зарезать! — заорал он.

Валера не стал его больше уговаривать. Ему было уже ясно, что Денис согласится.

Глава 15. Выход

Унылый город, унылый народ. Никакой работы. Никакой перспективы. Одни универмаги строятся. Как здесь можно жить?

Так Витя начал думать после службы в армии. Он сдал на права от военкомата и служил водителем в большом городе, далеко от своего захолустья. Там были молодые ребята, которые ездили на крутых тачках. Там было куда пойти в увольнительный. Вите показалось, что он увидел яркую жизнь, а потом вернулся в своё тусклое существование.

Каково было в первые дни после демобилизации... Много свободного времени, но совершенно нечем заняться. Пойти к друзьям пить пиво из баллонов? Когда-то ему это казалось неплохим досугом. Когда-то некоторых из своего круга он уважал, кому-то даже завидовал... Неудачники! Тихо спивающиеся неудачники, готовые провести всю жизнь в этой дыре. Копить на квартиру в этой дыре. Встречаться с местной дурой. Зимой ходить на каток, а летом купаться на песчаный карьер.

А хуже всего для Вити было то, что он был ничуть не лучше. Жил в одной квартире с мамкой, папкой и братом. Они нагоняли на него тоску. Мать с высшим образованием томилась на почте. Отец дежурил в котельной. Брат — водитель электропогрузчика — работал на «картонке», по выходным детективы читал. Неудачники!

«Ты к богатству не стремись. Мало-маленько, да ладно», — это говорил отец. Глава семейства.

Старая детская площадка. Баскетбольный щит без кольца. Облезлая гостиница для инженеров. Два фонаря на весь двор. Один непрерывно мигает. Действует на нервы...

«Как долго мне ещё это видеть?!», — каждый раз думал Витя, выходя курить на балкон. Он здесь вырос, он здесь жил, а теперь его отвращал этот пейзаж.

Побыв дома месяца два, Витя уехал. Он нашёл себе работу в большом городе. Взял кредит, купил машину с пробегом. Сначала работал курьером в интернет-магазине. Развозил одежду. Потом стал личным водителем предпринимателя. Витя считал, что ему повезло. Он мог посидеть за рулём шикарной машины. В свободные дни ходил по клубам. Но со временем и это наскучило.

Серые панельные дома. Тесный дворик. Яркая детская площадка впритык с парковкой. На это теперь смотрел Витя, когда курил на балконе... Хорошо чищеный тротуар. Но что здесь ещё хорошего?

Он жил в спальном районе. В сером пятне большого города. В съёмной однокомнатной квартире, которая ежемесячно съедала треть его дохода.

Днём Витя смотрел на красивые охраняемые домики, куда его не приглашали. Вечером пересаживался на свою машину с тугой коробкой передач и ехал в серость. Такой ли жизни он хотел?

Однако Витя не падал духом. Он стал читать статьи про заработок, иногда ходил на мотивационные тренинги. Там говорили, что каждый может стать миллионером, если очень постарается. Витя начал осторожно спрашивать у своего начальника Николая Олеговича, мол, как он добился такого успеха.

«Когда я начинал — не было рынка. Сейчас всё сложнее стало», — только и сказал он. Витя снова задавал вопросы, но Николай Олегович ничего путного не рассказывал. Один бизнес-тренер на семинаре говорил, что опытные предприниматели очень любят делиться секретами с молодёжью. Начальник Вити был не из таких. Похоже, его только раздражало, когда водитель болтал в дороге. Витя прекратил задавать вопросы, опасаясь, что Николай Олегович его уволит. Ещё Вите мешала собственная лень. Он слишком много мечтал и мало делал. И за это часто корил себя.

А потом в его жизни появился Игорь. Сынишка Николая Олеговича. Тупорылый чёрт, который возомнил, что он тоже Витин начальник. Всё началось с «подбрось до туда-то», а закончилось тем, что он раздобыл Витин номер и стал ему звонить, когда захочется.

Вите никто сверхурочных не платил, и он пожаловался отцу Игоря. Николай Олегович в присутствии Вити приструнил сынка: «Хочешь кататься — плати водителю и заправляй машину».

Только Игорь не отстал. Очень уж ему понравилось иметь личное такси. К тому же оно было ему нужнее — Игорь ни откуда не возвращался трезвым.

«Слушай, друг, ты зря на меня отца натравил. Ты такую возможность упускаешь! — Игорь прицепился к Вите, когда он натирал капот. — Ну помыкаешься ты тут, пока молодой. А потом чего? Обратно в свой мухосранск?».

Витя бросил тряпку. Он и сам об этом часто думал.

«Если хочешь на ступень выше забраться, тебе связи нужны! Здесь связи всё решают, — продолжал Игорь. — И я, считай, твой билет в другую жизнь. Давай дружить, а?».

В ту минуту Вите показалось, что в словах Игоря есть смысл. Пусть этот раздолбай не мог стать хорошим учителем, но благодаря ему можно было покататься на шикарной тачке в нерабочее время. А ещё, тусуясь с Игорем, Витя рассчитывал познакомиться с какими-нибудь достойными людьми.

В этом он, конечно, ошибался. Игорь был тем ещё отморозком и общался с себе подобными... И всё-таки Витя ценил то, что хоть как-то приблизился к богатым кругам. Ему это льстило. Хотя он бы предпочёл дружбу с людьми поприличнее. С такими как Валера, например. Тогда Витя ещё не знал, как зовут этого парня. Просто видел его на улице несколько раз. Он бегал вечерами по набережной в наушниках. Он ездил за продуктами в местный гипермаркет.

Витя запомнил лицо Валеры сразу. У него была осанка. Он хорошо одевался. Он не стремился выглядеть идеально и не носил золочёные цацки. Не было в нём никакой выпендрёжности. Таким Витя и сам хотел быть.

Не надо было связываться с Валерой... Знал бы Витя, какой это опасный человек. Глаза Валеры наполнились яростью, вены вздулись на его руках, когда Витя показал ему фотографии Арика, Игоря и Дениса в телефоне.

Витя вдруг захотел выскочить из собственной машины и бежать. В ту минуту он подумал: а может быть, зря он решил всё рассказать этому человеку? Может быть, зря он назначил ему встречу и приехал? Но пути назад не было.

Валера задавал вопросы. Витя нервничал. В салоне было холодно, но он опустил стёкла. Ему не хватало воздуха. Витя рассказывал, стараясь как можно меньше упоминать о себе. Где-то пришлось приврать, где-то умолчать. Нельзя было выставить себя таким же ублюдком, как эти трое.

Валера кивал головой. Спрашивал. Не требовал оправданий. Он только хотел знать подробности. И всё-таки Вите было трудно рассказывать о той ночи. Слишком много было острых углов.

Настал момент, когда Валера замолчал. Он сидел, уставившись в запотевшее окно.

— Что ты будешь делать? — Витя включил дворники, но толку от них не было. Снаружи была темень и туман.

— Я буду думать, — ответил Валера. — Нужно всё хорошенько обдумать... Меня не надо подвозить. Я пройдусь.

— Хорошо, — кивнул Витя.

— Спасибо, — Валера протянул Вите руку. Она была твёрдая и холодная, как лёд. — Скоро увидимся.

Валера вышел из машины и пропал в темноте. Витя тоже стал думать. Не спал по ночам. Всё думал: надо ли ему уволиться? Ведь скоро придётся идти против сына своего начальника. Давать показания... Думал, сможет ли Валера ему помочь. Важно было при следующей встрече договориться о том, что Витя пойдёт по делу как свидетель. Это было его условие. Но всё случилось иначе.

— Я не пойду в полицию, — сказал Валера, когда они увиделись в следующий раз.

— Как это? — растерялся Витя.

— Вот так. Разберусь с ними сам, — ответил Валера.

— Что? Ты нормальный вообще? — Витя очень перепугался. Он заехал за Валерой на машине своего начальника. Думал так — минут на десять. А теперь он не знал, успеет ли за это время понять, что задумал Валера, и отговорить его. Скоро надо было забирать Николая Олеговича из тренажёрного зала.

— И ты мне в этом поможешь, — твёрдо сказал Валера.

— Ты, наверное, шутишь, — Витя стал нервно теребить брелок на ключе зажигания.

— Можешь купить нам чай вон там?.. — Валера протянул Вите свой кошелёк и указал на маленькую кофейню, напротив которой они остановились. — Ты возьми себе, что хочешь, а мне чай. Зелёный. И я тебе сейчас всё объясню.

— Мне ехать надо! Меня ждут!

— Позвони, скажи, что затор на дороге. Я тебя надолго не задержу сегодня.

Витя оставил Валеру одного в машине и побрёл к кофейне. Он очень надеялся, что у него получится сдать назад. Выпутаться из этой ситуации. Но Витя уже начал делать всё, о чём его попросил этот человек...

* * *

— Ещё раз отдёрнешь руку, и пойдёшь обратно в свою камеру, — сказал Валера.

У Дениса с подбородка капали слёзы. Он шмыгал носом. Весь ссутулился. Жалкий у него был вид. А казалось, что он был преисполнен мужества, когда согласился на четыре удара ножом. Так было, пока Валера не отпер его дверь.

— Положи руку. Сам положи, — Валера указал остриём ножа на металлический стол.

Денис опустил дрожащую ладонь перед ним и зажмурился. Витя тоже не мог на это смотреть и закрыл глаза руками. Сквозь пальцы он увидел, как Валера занёс нож...

— А-а-а-а-а! — заорал Денис.

Витя открыл глаза и увидел, как Денис машет кистью левой руки, разбрызгивая кровь по полу. Похоже, Валера проткнул ему руку насквозь.

— Один есть. Ещё три, — жестокий надзиратель двинулся на раненого бедолагу.

Витя снова прикрыл глаза рукой. Ему не хотелось видеть, как терзают несчастного парня... Удар. Снова крик. Теперь Денис держался за бедро уцелевшей рукой. Он упал на колени. Валера обошел его сзади и саданул ножом в спину. Неглубоко, но очень резко. Витя не успел зажмурится. Денис опрокинулся на пол и стал молить, чтобы это прекратилось.

— Последний удар остался, — сказал Валера. — Вставай, ну!

Бедолага встал на колени. Опёрся руками об пол и начал подниматься. Больно было на это смотреть... Кровь капала с его пальцев, сочилась из бедра, текла по спине. Но он встал на ноги.

Валера сделал резкий выпад. Раз! Нож на треть вошёл в живот. Денис только хрипнул, а потом осел на пол. Стало тихо. Он просидел так с минуту, моргал глазами, а потом будто опомнился и закричал:

— Всё! Положи нож! Ты сказал, что отпустишь меня! — голос его стал хриплым.

— Так иди! — Валера бросил нож на стол. — Давай, убирайся отсюда!

Денис выкатил глаза. Похоже он не верил, что его и правда отпустят. Валера отошёл на минуту и вернулся с каким-то белым пакетом. Этот пакет он швырнул Денису.

Витя подошёл к стеклянной стене вплотную, чтобы лучше видеть. Валера отпирал дверь. Денис кряхтя доставал из пакета одежду. Это была его одежда. Кроссовки, джинсы, ветровка, футболка — в чём он пришёл на встречу пару недель назад...

Денис тяжело дышал, кривился от боли, но старался переодеться. Он снял с себя окровавленную больничную рубашку. Натянул джинсы. Ткань на бедре сразу пропиталась кровью... Денис всунул ноги в кроссовки и встал. Он смог!

Футболку Денис не надел, а обмотал ей изувеченную руку и прикрыл этой рукой рану на животе. «Всё правильно», — подумал Денис.

— Что ты возишься? Проваливай! — орал на него Валера.

Вите хотелось крикнуть Денису, чтобы он рассказал о нём, когда доберётся до людей! Пусть за ним придут! Пусть его спасут! И пусть поторопятся!

«Пожалуйста, только сразу расскажи обо мне! Как только увидишь кого-нибудь. Скажи, где я!», — мысленно умолял Витя, но не мог сказать этого вслух. Боялся, что Валера передумает отпускать беднягу.

Денис оставил на полу свою ветровку. Голый по пояс и окровавленный, он поплёлся к выходу.

— Пока, — тихо сказал Денис, обернув лицо к Вите, и затем он исчез в слепящем пятне света.

Валера сел на свою сумку. Положил руки на колени, опустил голову и сидел так очень долго. О чём он думал? Может быть, он понимал, что всё кончено? Он ждал, что скоро сюда явятся люди в масках и скрутят его?

Витя почувствовал радостное возбуждение. А что, если Валера и правда так думает? Если он так думает, значит так оно и будет! Только бы Валера не задумал убить его перед тем, как завоют сирены.

Витя тоже сидел и не шевелился. Он пытался сделать вид, что его здесь нет. Сколько прошло времени? Может быть, час или полтора? Снаружи было тихо. Дверь от ветра поскрипывала на петлях. И никаких сирен. Никаких угрожающих приказов. Ничего.

Валера приподнял голову, будто очнулся от сна. Он встал и хорошенько потянулся. Хрустнул пальцами... Витя вжался в угол. Но Валера и не посмотрел на него. Просто ушёл в открытую дверь.

Витя долго сидел один. Даже начал думать, что Валера сбежал, оставив его взаперти. Однако он вернулся. Вернулся сам и приволок за ногу Дениса. Денис был мёртв. Глаза широко открыты. Весь в крови и в песке. Похоже, он полз какое-то время, когда уже не мог идти. Не было у него никаких шансов дойти до людей...

Валера отряхнул руки от пыли, подошёл к камере, где сидел Витя, и произнёс:

— Ну, вот и всё! Что ты на это скажешь?

Глава 16. Бетон

Ангелина пожаловалась, что преподаватель перенёс лекцию на семь часов вечера. Валера в ответ спросил, почему бы ей тогда не остаться дома? Ангелина написала, что пропустила бы лекцию, но у этого преподавателя они самые интересные. Валера отправил поцелуйный смайлик. Он был на дежурстве — на переписки времени не было. Ангелина тоже ответила «поцелуем». И это было последнее сообщение от неё.

Валера возвращался из клиники поздно. Ещё с улицы он заметил, что в окнах нет света. Ангелина без него не ложилась... И конечно она уже давно должна была вернуться домой. Он, торопясь, поднялся на свой этаж, открыл дверь. Квартира, куда они только недавно переехали, была пуста.

В ту самую минуту Валера впервые подумал о том, что больше никогда не увидит Ангелину. Это предчувствие было настолько острым... Живот скрутило, будто он падал с высоты. Все мышцы налились тяжестью. Впереди была бессонная ночь, полная бесконечных звонков, паники, отчаяния и бессмысленных поисков. А потом ещё день, когда он ежечасно тревожил полицейских. И его постоянно пытались ободрить родители.

Вечером был один звонок. Особенный звонок. Валера почувствовал, что сейчас ему скажут что-то, от чего всё разом оборвётся... Недалеко от города, в районе дач нашли тело девушки. Никто не говорил, что это Ангелина. Лишь сказали, что подходит под описание. Надо было опознать. Просили не волноваться. Когда Валера ехал в морг, он уже знал, что увидит на столе Ангелину. Он даже знал, что с ней случилось. Успел себе представить за прошедшие сутки...

А вот уже и похороны. Все плачут. Подходят к гробу, целуют в лоб. Это Ангелина? Она никогда не была такой. Она не должна была лежать в гробу. В этом было что-то противоестественное. Валера подошёл к гробу последним. Все отступили. Понимали, что ему надо побыть с ней наедине.

Валера достал из кармана коробочку... Глаза мамы дрогнули. Валера прочитал по её губам «не надо». Отец приобнял суеверную маму: «Пускай, пускай» и отвёл её подальше, чтобы она не смотрела.

Валера вынул колечко из коробочки. Он столько недель выжидал подходящей минуты и совсем не боялся не успеть... Колечко оказалось слегка больше безымянного пальца Ангелины. Её рука была непривычно холодной и лёгкой, как перо.

Валера один не плакал на похоронах. Все слёзы уже были выплаканы. Всё внутри выгорело. Самому бы шагнуть в могилу, и пусть пресытят землёй.

С каждым днём становилось хуже. Валеру душило какое-то чувство. Оно раздирало горло. Руки дрожали, и кулаки наливались свинцом. Это была жажда отмщения. Те, кто это сделал, всё ещё ходили по земле... В приступах головной боли Валере начинало казаться, что он слышит, как бьются их мерзкие сердца. Ненависть переполняла его. А потом позвонил Витя. И он сказал, что знает этих людей.

* * *

— Это справедливо. Они заслужили смерти, — Витя старался, чтобы его слова звучали искренне. Что ему было ещё говорить? — Ты наказал их. Ты отомстил.

Валера гремел бочкой. Двигал её поближе к мёртвому Денису. Ещё трещал генератор на улице... Витя не был уверен, что его слова не исчезли в этом шуме.

— Я всё понял! — крикнул он. — Я много думал, пока сидел тут. Я знаю, почему ты меня посадил!

Валера оставил бочку, но посмотрел на своего последнего пленника с равнодушием. Он не ждал от него никаких раскаяний.

— Ты сделал всё правильно. Справедливо! И если ты справедливый человек, то отпустишь меня домой, — Витя присел на корточки. Он устал стоять.

— Значит, ты говоришь, что отпустить тебя будет справедливо? По совести? — Валера сопнул и утёр нос.

Он всё оглядывался на жалкое скрюченное тело. Наверное, решал: сейчас ли запихнуть его в бочку или чуть позже.

— Послушай. Отпусти меня! Это будет правильно, — Витя отчаянно пытался вызвать его на разговор.

Валера всё-таки решил заняться телом позже. Он взял сумку, бросил её перед стеклянной стеной и уселся напротив Вити.

— Ты и правда считаешь себя невиновным? — спросил он. Ох, эта его манера говорить, как с непослушными детьми...

— Нет. Я виноват. Очень виноват, — распинался Витя. — Я хотел быть рыцарем в твоих глазах. Вроде как рискую собой, чтобы ты узнал правду... На самом деле я всё рассказал тебе, потому что струсил. Мне не хотелось отвечать за них. Прости меня... Когда Игорь позвонил мне рано утром, я сразу понял: что-то не так. Он никогда не звонил с утра. Игорь стал орать, чтобы я приезжал, а я соврал, будто меня нет в городе. Что-то случилось с той девушкой... Я об этом сразу догадался! Потом я побежал чистить машину его отца и нашёл под сидением её клатч. В нём был телефон с десятками неотвеченных... Он зазвонил, когда я взял его в руки. И на экране появилась твоё фото. Ты был записан как «Милый».

— И что ты понял? — спросил Валера.

— Я понял, что Игорь затащил в машину не какую-то девку... Из тех, кто шастают и ждут, когда кто-нибудь захочет их прокатить. А ещё я понял, что если кому-то и придётся отвечать за всё это, так это мне. У меня нет крутых родителей, которые меня отмажут. Я хотел спастись. Ты когда-нибудь был сам по себе, а? Ты бы так же поступил на моём месте!

— Ты думаешь, что не заслуживаешь всего этого? — Валера сделался задумчивым.

— Нет! Я ничего не сделал твоей девушке! Нравится тебе это или не нравится, но я не виноват в её смерти! — Витю захлестнули эмоции. Его как прорвало. — А ты заставил меня сидеть тут. Мерзнуть, ходить в ведро... Сходить с ума! Это сделали они, а не я!

Валера снова оглянулся на труп Дениса. На две пока ещё пустые бочки. На дыру в полу.

— Бешеные собаки, — сказал он. — Три вонючих бешеных пса. Но ты спустил их с поводка. Ты, Витя.

— Да что ты такое несёшь? — у Вити тряслись губы.

— Ты один был трезвый в ту ночь. Ведь так? Ты бы мог не трогаться с места и потребовать, чтобы девушку отпустили... Помню, ты мне рассказывал: «Игорь часто садился в машину с девушками и часто ссорился с ними в дороге»... Это ведь было враньё! Какая девушка по доброй воле сядет в машину с этим упырём?.. Ты прекрасно знал, что происходило. Но ты врал мне, будто ничего не понял.

— Врал! Но ты думаешь, если бы я мог не поехать, то поехал бы? — Витя ударил кулаками в стекло. Ему так хотелось, чтобы Валера его понял.

— Я думаю, что тебе просто не пришло это в голову. Какое тебе дело до этой девушки? Ну затащили её... Не повезло. При чём тут ты? Эту девушку ты больше не увидишь, а вот отношения с ребятами зачем портить? Правильно? Ты заботишься только о благополучии своей задницы. Как бы её пристроить потеплее... Вот что я о тебе думаю.

— Да пошёл ты! Тебя там не было! Ты ничего не видел! — взревел Витя. Злость заставила его забыть про страх.

Валера улыбнулся и покачал головой.

— Не видел, — сказал он. — Да, почти ничего не видел. Но всё слышал. Каждое ваше слово.

— Как слышал? — Витя не понимал, о чём пытался сказать Валера, но у него было ощущение, что он не врёт.

— Я украл твой видеорегистратор. Ты этого не заметил? — Валера ждал реакции. Явно он давно готовился в этом признаться.

Витя закрыл лицо руками. Господи... Как же так?

— Ты, конечно, удалил, что надо было удалить... — продолжал Валера. — Но ты же знаешь, что есть всякие программки для восстановления удалённых файлов? Честное слово, лучше бы они не восстановились. Представляешь, каково мне было всё это слушать?

Витя сжал кулаки так, что стало больно. Конечно это Валера украл видеорегистратор! В тот день, когда он послал его за чаем! Витя потом заметил пропажу, но думал, что это Игорь запаниковал и выбросил его. Витя и сам хотел избавиться от видеорегистратора. Только как он мог? Это чужое имущество. Он просто подчистил файлы. Надо было хотя бы поменять флешку. Почему он до этого не додумался?!

— Я видел парк. Ты проезжал мимо очень медленно. Давал своим друзьям девочек выглядывать? — глаза Валеры помутнели.

— Они мне не друзья! — возразил Витя.

— Мне пришлось прослушать весь этот пьяный бред... Как ты вообще терпел этих идиотов? А потом я увидел Ангелину в свете фар. Она торопилась домой.

Витя не хотел слушать. У него не было оправдания. Что теперь ему было делать? Молить о прощении?

— Ты не слишком долго думал. Взял и поехал, потому что Игорь так сказал. Ты что, его боялся? — Валера ещё никогда не говорил с ним так сурово. — Или тебе просто плевать на всех?

Витя хотел расшибить себе голову о бетон, лишь бы не слышать всего этого. Он чувствовал себя загнанным в угол.

— А знаешь, что окончательно убило моё сочувствие к тебе? — спросил Валера. — Она попросила тебя о помощи. Когда ты привёз их на дачу, её тащили из машины, и она обратилась к тебе... Ты сам привёз её туда, но Ангелина попросила тебя о помощи! Она сказала: «Помоги мне! Позвони в полицию! Сможешь?». Ангелина почему-то подумала, что ты лучше своих друзей... Помнишь, что ты ей ответил?

— Нет, я не помню, — Витя почувствовал, как всё внутри дрожит. Слёзы полились ручьём. Он помнил. И лучше бы он тогда ничего не говорил. Зачем он сказал это девушке, которая просила его помочь? Это и правда была последняя возможность одуматься. Попытаться всё исправить!

— Ты ей ответил: «Просто измени своё отношение к этому! Они неплохие ребята». Вот что ты посоветовал моей Ангелине. Наглым, высокомерным тоном, — Валера весь почернел от злости. — Ох, как я возненавидел тебя, когда услышал это. Я никогда не чувствовал себя хуже... Можешь себе представить, как мне было больно смотреть ту запись, слышать её крики? И да, скорее всего, с этой записью я бы мог доказать вашу вину и упечь вас в тюрьму. Но после того, как я её посмотрел, я ещё твёрже убедился в том, что хочу сам расправиться с выродками... И особенно с тобой. Я боролся с желанием придушить тебя каждый раз, когда видел твою рожу. Но я терпел. Я тебе улыбался, называл тебя своим другом, чтобы ты помог мне. И я решил, что ты сдохнешь последним.

— Прости меня, Валера. Пожалуйста, постарайся простить меня. Я не хочу умирать! — Витя плакал. Он до последнего надеялся, что Валера не собирается убивать его.

Валера сделал глубокий вздох, и его лицо стало спокойнее. Похоже, ему стало легче, когда он выговорился.

— Ладно. Пора заканчивать, — сказал он. — С тобой я не буду долго возиться. Мне ещё надо успеть полазать по горам и наделать кучу фотографий для родителей.

Валера встал, порылся в сумке и затолкал под дверь бутылку. Она докатилась до ног Вити. Бутылка была помечена смешной наклейкой: белый череп с глазами-крестиками и с красным языком. Вода в бутылке была мутноватая.

— Решай сам: умирать от яда или от жажды, — Валера поднялся на ноги и смотрел уже не на Витю, а на свои бочки.

— Я не буду пить! — Витя оттолкнул бутылку ногой, и она укатилась в угол.

— Как хочешь, — сказал Валера. — Завтра утром я уезжаю. Не буду ждать, пока ты помрёшь. Вернусь недели через две, чтобы убрать твой труп... Или ты можешь сэкономить мне время и выпить отраву сейчас. Подумай. Ведь это лучше, чем ещё несколько дней умирать в темноте и полном одиночестве.

Витя посмотрел на бутылку в углу. Он понимал, что это всё равно произойдёт... Можно было сколько угодно рыдать, рвать на себе волосы, без толку колотить в дверь, но рано или поздно он возьмёт бутылку, откроет её и выпьет. Если не прямо сейчас, то спустя пару дней в глубоком отчаянии...

— А я сразу умру? — всхлипывая, спросил он. Ему не хотелось страданий.

— В течение двух часов, если выпьешь залпом и до дна. Всё это время тебя будет рвать кровью... Придётся немного потерпеть, — ответил Валера и пошёл заниматься телом Дениса.

Витя снова посмотрел на бутылку в углу. Дурацкий череп дразнил его красным языком.

* * *

Валера засыпал яму. Утоптал землю ногами. Принёс камней, которые собрал в степи, и присыпал ими сверху. Потом замешал бетон в алюминиевом тазу. Наляпал поверх камней и разровнял шпателем. Получилось очень ровно. Будто и не было никакой дыры в полу.

Валера оглядел свою работу и подумал: а может и не стоило так тщательно всё заделывать. До него сюда никто не заглядывал восемь лет. И, скорее всего, этот хлев будет пустовать, пока не рухнет от старости. А если кто и заглянет сюда когда-нибудь, то уж точно не станет дробить бетонный пол...

Валера вышел под открытое небо. Долго брёл по степи, не оглядываясь. Надо было оставить гнев и ощущение несправедливости. Месть свершилась. Пришло время подумать о содеянном. Валера остановился и стал думать. Стоял, уставившись в степь, прислушивался к себе. И он понял, что ни о чём не жалеет.

В ту минуту ему казалось, что всё случившееся здесь было правильным... А теперь надо было жить. Жить и спасать жизни. Всё время, что осталось ему на этой земле. Так он решил.

Конец