Голос мужика, который, войдя в вагон, затянул свою обычную телегу, проникал в сонное утреннее сознание не глубже, чем стандартная фраза из динамиков: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Парк культуры». И то, и другое обращение к пассажирам стали для Виктора неотъемлемыми звуковыми атрибутами станции Киевская кольцевой линии метро.
На мужика Виктор давно уже перестал обращать внимание. А первый месяц, как устроился на работу и стал ездить утром по кольцу, все удивлялся — как же так? Сидел Виктор обычно в первом вагоне, и почти каждый раз, чаще — на Киевской, реже — на Парке культуры, в вагон заходил мужчина в драной синей телогрейке и работал номер в классическом разговорном жанре: «граждане-пассажиры-извините-что-я-к-вам-обращаюсь». Наблюдая этого персонажа, практически, ежедневно, Виктор стал думать, что, может, мужик и вправду отрабатывает номер. В смысле — актер, готовится к исполнению роли. Серьезно подходит к делу. Или просто тренинг какой-нибудь по психологическому раскрепощению личности. Ну не может же быть у настоящего профессионального попрошайки такого несерьезного подхода к работе — каждый день, неделю за неделей, в одно и то же время в одном и том же месте объявлять, что вчера у него украли деньги и билет на поезд! Пассажиры-то ведь тоже, в большинстве своем, одни и те же тут ездят. Они уж знают этого «пострадавшего», как облупленного. А он им каждый раз: «Сам я из Харькова, был здесь в командировке. Вчера я собирался уезжать домой, но по дороге на Киевский вокзал на меня напали, ударили по голове, и пока я был без сознания, с меня сняли плащ, в карманах которого были деньги, билеты...» И так далее. Словом: «Помогите, если есть у вас возможность». В конце концов, Виктор решил, что попрошайки московского метро просто вовсе уж обнаглели и совершенно перестали заботиться хотя бы об элементарной культуре обслуживания обираемых лохов. В офис Виктор начал ездить с конца апреля, сейчас уже начинался сентябрь, а «командировочный из Харькова» на станции Киевская все так же регулярно наносил визиты в первый вагон.
На выходе из метро утренний сентябрьский холодок прибавил немного бодрости. Но спать все равно хотелось. А ведь сегодня, если все сложится... Сегодня вечером предстояла встреча с Леной. И Лена знала, что родители у Вити на даче, и, в общем-то, все, по идее, шло к тому, что спать придется не очень много.
— Широко шагает молодой эксперт!
Виктор обернулся. Сзади во весь рот улыбался Степан:
— Я вас категорически приветствую, господин Матвеев!
— Привет, — ответил Виктор, пожав протянутую руку. (Как там было сказано у Кнышева? «Чувство, возникающее при приближении доброго, но глупого человека.»)
Рабочий день начался.
И закончился в восемнадцать ноль-ноль. С Леной договорились встречаться в полвосьмого у метро Третьяковская. Время девать Виктору было, в общем-то, некуда, и он решил для начала, пользуясь хорошей погодой, пройтись до места встречи пешочком, по Пятницкой. А там видно будет. Может, в «Макдональдс» заглянуть, а то — просто побродить по переулкам. Ужасно любил Виктор это дело — погулять по старым переулочкам центра. Старины, правда, осталось маловато. Нет, ну, конечно, особняки-то прошлых веков стоят, красуются, весь центр в этих особняках, все отреставрировано, везде офисы, банки, и это очень красиво, и все такое, но... Но не это любил Виктор в старом центре. А любил он свернуть в какую-нибудь арку между двумя помпезными фасадами, пройти подворотней, со стенами, исписанными граффити, оказаться во внутреннем дворике и обнаружить там вдруг часть стены, нетронутой еще рукой реставратора. Полуразрушенной, кирпичной, а то даже еще и бревенчатой. И что-то таинственное, сказочное поднималось тогда в душе, и, казалось, что всплывают какие-то смутные воспоминания. И хотелось тогда задержаться в этом дворе, постоять, подождать, потому что чувствовалось: тогда обязательно что-нибудь произойдет. Что-нибудь интересное. Вот сейчас выйдет из этого старого подъезда странный человек, подойдет, задаст какой-нибудь странный вопрос. И потом такое начнется! А когда обнаруживалось, что вот в этой пристройке располагается клуб, а вот в этом подвале — выставка авангардных художников, так сразу и хотелось все бросить и немедленно зайти, потому что ясно было: вот оно, интересное и мистическое — сейчас вот именно там и поджидает. И надо бы все бросить и зайти... Но обычно всякий раз выходило, что именно сейчас, конкретно, зайти никакой возможности нет, а вот уж в другой раз — непременно! Ну и, понятное дело, этот другой раз так и оставался всегда другим разом. Да, наверное, оно и к лучшему. По крайней мере, сказка жила в мечтах. А не поленись как-нибудь, да зайди на эту выставку авангардистов? Пожалуй, мягко говоря, одной сказкой тут же станет меньше!
Теперь же настроение было не особенно-то и сказочное. Другие интересы занимали мысли Виктора в этот вечер. Вот, пожалуй, бутылочка хорошего красного вина не помешает им с Леной сегодня. Даже две бутылочки им не помешают. Сначала не помешает первая, а позже — вторая. Немного ломает, конечно, тащить это добро домой из центра, но ведь не факт, что дома, на Беговой, в ближайших магазинах быстро найдется достойное вино. Не факт. А таскаться по магазинам с Еленой... Зато здесь на Пятницкой отличный имеется винный магазинчик. Прямо на углу. И ассортимент всегда на уровне. Пройдя подземным переходом под Садовым кольцом, Виктор вышел на Пятницкую, к угловому дому. Но тут его ожидало разочарование. Винный оказался закрыт на ремонт. Ладно, нет худа без добра. Не придется, значит, с бутылками из центра к себе тащиться. На Беговой купим, ничего. Рядом с входом в ремонтирующийся винный была еще одна дверь. Судя по виду, вход в какое-то помещение, где ремонт уже закончен. Аккуратное скромное мраморное крыльцо, свежая штукатурка, деревянная дверь с блестящей металлической ручкой. Над дверью вывеска. Виктор скользнул по надписи беглым взглядом и двинулся, было, дальше, но... что-то в этой вывеске зацепило его внимание. Виктор задержался. На доске было написано:
«РОССИЙСКИЙ ИНСТИТУТ ПРОСВЕЩЕНИЯ.
ФАКУЛЬТЕТ ОБРАЗОВАНИЯ».
Забавно! Странная какая организация. Сплошная тавтология. Институт просвещения, университет образования. Чему тут учат-то? Виктора разобрало любопытство. Он взялся за ручку двери и потянул на себя. Массивная на вид дверь неожиданно легко открылась. Перед Виктором предстал коридор, ведущий куда-то вглубь здания. В самом начале этого коридора была дверь направо. Виктор осторожно толкнул ее.
— Смелее! — раздался голос.
В комнате за большим столом сидел мужчина лет сорока, в деловом костюме и с чрезвычайно приветливым лицом. На столе были аккуратно разложены какие-то бумаги, стоял монитор.
— Заходите, заходите, молодой человек, не стесняйтесь! Интересуетесь нашим факультетом?
Виктор, не готовый к такому быстрому и конкретному развитию событий, несколько растерялся и зачем-то ответил:
— Да.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Вот, почитайте для начала, — мужчина протянул Виктору цветной буклетик. — А потом я отвечу на ваши вопросы.
Вот к чему приводит дурацкое любопытство! Не скажешь же теперь: «Я, вообще-то, просто так заглянул. Название у вас, знаете, больно уж нелепое — сплошная тавтология!» Придется из вежливости присесть, почитать буклет. Да ведь за тем, собственно, он и заглянул сюда — узнать, что за ВУЗ такой. Виктор уселся на стул и открыл буклет.
— Не угодно ли кофе? — спросил мужчина.
Ну надо же — кофе предлагают всякому досужему визитеру! Удивительное заведение! Интересно, в самом деле, что ж тут такое?
— Не откажусь, — ответил Виктор.
— Одну минуту. Вы пока почитайте, а я пойду сварю.
И мужчина вышел, прикрыв за собой дверь.
Чтение буклета ситуации не прояснило. Совсем не прояснило. В буклете было сказано:
«Факультет образования Российского Института просвещения занимается обучением студентов и приемом поступающих абитуриентов. Наша организация функционирует в рамках структуры высшей школы Российской федерации и относится к категории ВУЗов. Специальности нашего факультета:
— обучение;
— получение образования;
— овладение знаниями;
— освоение изучаемого материала...»
И так от первой до последней страницы. Воинствующая тавтология и ничего конкретного. Все это было, конечно, довольно забавно, но, в то же время, ситуация начала уже надоедать. Дернул же его черт зайти сюда! Да еще и кофе пожелал. Теперь и подавно не уйдешь. Человек пошел варить кофе. Специально для него. Варить! А не разводить растворимый напиток... Виктор посмотрел на часы. Время до свидания с Леной еще оставалось. Ладно, можно еще подождать. А потом выпить кофе и вежливо откланяться. Но где же, однако, этот гостеприимный хозяин?
Прошло еще минут десять. Никто так и не появился. Ну что ж — еще лучше! Есть повод удалиться по-английски.
Виктор толкнул дверь. Она не поддалась. Да ее и надо было-то не толкать, а тянуть на себя, дверь открывалась внутрь комнаты. Точнее, открывалась бы, если бы было, за что ее потянуть. Но ручка на двери отсутствовала. При этом злополучная дверь была закрыта достаточно плотно, так, что просунуть пальцы в щель под ней тоже никак не удавалось. Щель была слишком узкой.
Виктор вновь уселся на стул. Ситуация приобретала совершенно уже идиотский характер. Оказаться узником в комнате, дверь которой не заперта даже на замок!
Приветливый мужчина все не появлялся. Однако, не вечно ж здесь сидеть! Виктор громко постучал в дверь. Крикнул:
— Эй! Эй, кто-нибудь! Откройте, пожалуйста!
Прислушался... Тишина. Вот же, черт! А может быть, под дверь можно будет подсунуть что-нибудь вроде ножниц? Виктор подошел к столу. На столешнице, среди бумаг, почти на самом видном месте, лежал кусок стальной проволоки, изогнутый буквой «Г». Да ведь это именно то, что надо! Виктор просунул проволочину под дверь, загогулиной параллельно полу, затем повернул ее так, что загогулина встала вертикально с той стороны двери, и потянул на себя. Дверь легко открылась... и раздались аплодисменты. Подняв глаза, Виктор увидел троих мужчин ожидавших с той стороны двери.
— Двадцать шесть минут, сорок секунд! — объявил один из них, посмотрев на часы. Это был тот самый приветливый мужчина, что, якобы, пошел за кофе. Двое других выглядели постарше, лет за пятьдесят, и внешность имели солидную, можно сказать, профессорскую. Однако в приветливости они оба не уступали своему более молодому коллеге.
— Ректор института, — представился один из них.
— Декан факультета, — сообщил второй.
— Мы просим прощения, молодой человек, за несколько необычное испытание, которому мы вас подвергли, но оно уже позади! Такова наша процедура приема студентов на факультет. Отнеситесь к этому, пожалуйста, как к своеобразному собеседованию.
— Которое вы только что с успехом прошли! Знаете, реакция абитуриентов в предлагаемой ситуации бывает, как правило, трех видов. Одни, не выдержав, начинают стучать в дверь кулаками, кричать и делают это до тех пор, пока им не откроют. Таких мы зачисляем на Вертикальный поток. Другие — напротив, сидят целый час и спокойно ждут. Эти попадают к нам на поток Горизонтальный. А вот тех, кто, подобно вам, находит способ открыть дверь, причем укладывается при этом в сорок пять минут, мы зачисляем на самый наш престижный поток — на Человеческий! Вы приняты, поздравляем вас! Надеемся, документы у вас с собой?
— Какие документы? — спросил Виктор. Он уже совершенно не знал, как реагировать на весь этот цирк — то ли ругаться на этих странных людей, то ли, наоборот, извиниться за праздный визит не по делу.
— Документы для подачи в приемную комиссию. Аттестат о среднем образовании, диплом о высшем образовании, если есть. Принесли?
— Нет, не принес.
— Ну что ж вы так? Впрочем, не страшно. Сегодня уже, наверное, не успеете, а завтра с утра приезжайте, пожалуйста, с документами, и мы вас оформим. Ну, еще раз поздравляем! До завтра. Приятно было познакомиться!
Слава богу! Наконец-то можно уйти. Виктор направился к выходу.
— Прошу прощения! — приветливый мужчина, встречавший Виктора, взял его за рукав. — Как председатель приемной комиссии, я имею честь сообщить вам, что выход у нас с другой стороны. Да, да, здесь только вход. А выход — на параллельную улицу — вон туда, по коридору, пожалуйста!
Удивляться уже ничему не хотелось. Пройдя по коридору, Виктор выбрался на соседнюю улицу — Большую Ордынку. Обернулся. Над дверью, из которой он вышел, громоздились вывески: «Парикмахерская», «Химчистка», «Горящие путевки», «Обмен валют». И в тот же момент возникло ощущение, будто что-то не так... Ощущение, подобное тому, которое бывает, когда входишь в хорошо знакомую комнату, где какая-то вещь находится не на своем обычном месте, и сразу чувствуешь: что-то не так, и только уже в следующие секунды осознаешь, что именно. И тут же Виктор понял, что именно было на улице не так. Малый театр! Елки-палки! В здании, из которого только что вышел Виктор, всегда был филиал Малого театра. Но, как сейчас оказалось, его тут больше нет. Во дела!
К Третьяковской можно пройти и по Ордынке. А ведь давно, однако, Виктор тут не хаживал... Все так изменилось! Ордынку прямо не узнать. Малого театра нет, а зато далее, ближе к центру, на левой стороне улицы попалось здание с вывеской: «Театр самодвижущихся вертикальных кукол». И «Макдональдса» у Третьяковской не было. Такое на памяти Виктора случалось впервые. До сих пор в Москве «Макдональдсы» только появлялись, а вот чтобы ликвидировались существующие, этого никогда еще не бывало. Странно, что это они его убрали? Место здесь бойкое, посетителей всегда туча, очереди, и свободного столика никогда не найдешь. Чудеса!
К месту встречи с Леной Виктор явился без опоздания, даже чуть раньше. Подошел к газетному лотку. Газеты и журналы, имевшиеся в ассортименте, были, большей частью, Виктору не знакомы. Он, в общем-то, газет обычно и не читал — так только, иногда, случайно. И названия представленных на лотке изданий ничего ему не говорили. «Грибы и школа», «Безопасные страдания», «Липовая калькуляция», «Заяц или не заяц?» Виктор купил какой-то, судя по обложке, модный молодежный журнальчик под названием «Дикция». Взглянул на часы — половина уже есть, но Елена, по обыкновению, опаздывает. Виктор поежился — к вечеру здорово похолодало. Небо затянуло какой-то серостью. Прилетевший невесть откуда пакостный ветерок гонял вокруг урны обрывки бумаг и пытался оторвать от афишной тумбы плакат с изображением какого-то иисусоподобного персонажа и надписью «Коля Jesus и группа Bad Filеs». Холодно было прямо-таки даже не по-сентябрьски. Застегивая куртку на все пуговицы, Виктор заметил, что, однако же, большинство прохожих были одеты вполне по погоде, будто знали заранее, что к вечеру так похолодает. «Надо слушать прогноз погоды по утрам,» — подумал Виктор и открыл купленный журнал. Речь в нем шла о каких-то клубах, концертах, модных ди-джеях и группах, но ни одного из упоминавшихся имен Виктор не слышал. Он подумал о том, что совсем отстал от жизни. Давно никуда не выбирался, не слушал новой музыки. Непорядок. Деградируем. Надо исправляться.
Однако, где же Лена? Виктор вытащил телефон и набрал ее мобильный номер. Мужской голос ответил: «Вы ошиблись». Виктор позвонил еще раз. Ответил тот же голос: «Какой номер вы набираете?» Номер оказался тот самый, причем мужчина заявил, что пользуется им уже года три и никакой Елены не знает. Но ведь Виктор десятки раз разговаривал по этому телефону с Леной! Как же это понимать? Позвонил Лене на домашний. Там никто не отвечал. В половине девятого, прождав час и никуда не дозвонившись, Виктор понял, что надо ехать домой, ничего другого не оставалось. К тому же он уже и продрог до костей. Зашел в метро и поехал к себе, на Беговую. Выйдя из метро на улицу, Виктор еще раз набрал Ленкин мобильный номер. Ответил все тот же уже знакомый мужской голос. Дома у Лены по-прежнему не брали трубку.
У подъезда Виктора встретила классическая сцена: бабушки на лавочке. Вот только лавочки перед его подъездом никогда раньше не было. Старушки тоже были незнакомые и посматривали с подозрением. Войдя в лифт, Виктор обнаружил, что на его стенках появились надписи, которых с утра еще не было. И что интересно: написаны были, в основном, названия групп, о существовании которых он узнал всего часа полтора назад, полистав журнал «Дикция». Упоминался тут и Коля Jesus.
Выйдя на своем этаже, Виктор сперва подумал, что случайно нажал в лифте не на ту кнопку. Потому что перед ним оказалась дверь не его квартиры. Хотя номер на двери был правильный. А вот дверь другая. На его двери всегда была обычная обивка, крест-накрест перетянутая леской. А дверь, которую Виктор сейчас видел перед собой, была отделана деревом. Это что же получается? Родители вернулись с дачи и зачем-то заменили дверь? Вот не понятно — на хрена? И, главное, не сказали ничего. И они, стало быть, сейчас дома! Нет, положительно, сегодня не судьба им была с Ленкой тут провести ночь. Все в этот день не складывается! Попытавшись сунуть ключ в замочную скважину, Виктор обнаружил, что вместе с дверью сменили и замки. Нажал на кнопку звонка... Не дай бог, еще и ушли теперь куда-нибудь! Виктор готов уже был к любым неприятным сюрпризам. Однако же нет, в прихожей послышались шаги, и дверь открылась.
— Здравствуйте. Вам кого?
На пороге стояла незнакомая пожилая женщина.
— Да я, собственно, домой пришел, — пробормотал Виктор.
В принципе, кусочки мозаики событий этого вечера уже беспощадно сложились в ясную общую картину, но сознание все еще сопротивлялось, не желая признавать случившегося.
— Домой пришли? К кому?
— К себе.
— В каком смысле?
— Маша, что там такое? — послышался из глубины квартиры мужской голос.
— Тут молодой человек что-то ищет...
Разумеется, оказалось, что эти люди живут в этой квартире уже двенадцать лет и ни о каких Матвеевых отродясь не слышали.Не слышали о Матвеевых и старушки на скамейке перед подъездом. Зато они, похоже, много слышали о бытовой химии. Укоризненно качая головами, закудахтали:
— Что, милок, клею нанюхался? Как его там... «Пэ-Пэ-Цэ»? Аж забыл, где живешь?
— Не, они теперь лаком для волос на хлеб прыскают, кладут на батарею, а потом этот хлеб едят.
Виктор, уже безо всякой надежды, подошел к дому бывшего своего одноклассника и лучшего друга, Сереги, но, набрав код подъезда, и убедившись, что он не срабатывает, дальнейшие попытки оставил. Набрал Серегин сотовый. Ответил незнакомый голос. Еще раз позвонил Лене на домашний. И тут мобильник разрядился и вырубился. Заряжать его было негде.
Виктор присел на качели на детской площадке и задумался. Приходилось признать, что он каким-то образом попал в другой мир. Город тот же, дома те же, а люди другие. Раскрутив в обратном порядке события этого вечера, Виктор понял, что началось это все с того момента, как он зашел в этот проклятый «Институт просвещения». Нет, если точно, то изменения начались с того момента, когда он вышел оттуда на Ордынку. Ну да, и сразу заметил, что исчез филиал Малого театра! А когда заходил с Пятницкой... Нет, когда заходил в здание со стороны Пятницкой, все, вроде, было нормально. Ну, винный только был закрыт на ремонт, но это вполне могло быть и в нормальном мире. Значит, все произошло в этом «Институте»! Ну конечно, не даром же они его и вывели через другой выход! Вход из одного мира, выход — в другой. Значит, надо возвращаться в «Институт»!
У входа в метро купил хот-дог. Обычный хот-дог, такой же точно, какие были и в нормальном мире. К счастью, и деньги оказались тут те же. Денег с собой, кстати, у Виктора было не так много, долго на имевшуюся сумму прокормиться не удалось бы. Но думать о том, что все это может продолжаться долго, не хотелось. Срочно обратно на Ордынку! Вероятно, надо сделать так: зайти в здание с Ордынки и выйти на Пятницкую, и тогда он вернется в свой родной мир.
На Ордынке Виктор оказался уже в сумерках. Вход в здание под вывесками «Парикмахерская», «Химчистка», «Горящие путевки» был закрыт. Виктор прошел на Пятницкую. Там его ждал еще один неприятный сюрприз. Никакого «Института просвещения, факультета образования» не было! Как не было и винного магазина. В доме со стороны Пятницкой располагался магазин «Колбасы».
Темнело. Надо было думать о ночлеге. Ни на что особенно не надеясь, Виктор купил в киоске у метро Добрынинская карточку для таксофона, зашел в будку и позвонил по номерам нескольких приятелей. Увы, похоже было, что во всем, что касалось человеческого круга общения Виктора, параллельный мир отличался радикально. Ни по одному из телефонов знакомых Виктора не оказалось. Где же ночевать? В принципе, денег, наверное, хватило бы, чтобы заплатить за вход в какой-нибудь недорогой ночной клуб или за комнату в скромной гостинице. Но на это, по-любому, ушли бы почти все финансы. Страшновато было расставаться с ними в такой ситуации. Уж наверняка можно будет забраться на ночь в какой-нибудь подъезд!
Изучив ассортимент товаров, имеющихся в киосках у метро, Виктор купил шаурму и бутылку пива. Сорта пива тоже были все незнакомые. Виктор выбрал пиво «Русский, немец, мусульманин». На этикетке были изображены три человека, сидящие за столом и распевающие застольную песню, обняв друг друга за плечи. Левый был в красной рубахе со славянским лицом и светлыми волосами, правый — в восточном халате и тюбетейке, а посередке — негр с дредами. «Интересно, кто из них немец?» — подумал Виктор.
Оставалась надежда на то, что завтра утром, когда откроются все эти парикмахерские и обмены валют, можно будет зайти в здание со стороны Ордынки, пройти насквозь и выйти на Пятницкую уже в своем мире. Ну или, как минимум, зайти в то помещение, где была приемная комиссия этого злосчастного института. Так что уходить куда-то от этого места смысла не имело. Меж тем, в своей легкой джинсовой куртке Виктор замерз уже не на шутку. В темноте стал он бродить по дворам в поисках какого-нибудь открытого подъезда или еще иного какого помещения, и судьба сжалилась над ним. В одном дворе Виктор наткнулся на сарай, примыкавший к старому двухэтажному домишке с вывеской «Ателье» на втором этаже. И дверь сарая оказалась не заперта. Внутри стояли лопаты, грабли, метлы, ломы — дворницкий инвентарь. Нашлась там и деревянная лавка, а на лавке — о, счастье! — на лавке валялась телогрейка! Чего еще может желать человек? Виктор прикрыл за собой дверь, улегся на лавку, накрылся телогрейкой и провалился в сон.
Рано утром из сарая его выгнал дворник, приняв за бродягу. И тут удача снова улыбнулась Виктору. С криком: «Куда дрянь свою вонючую оставил?! Забирай, на хрен!» — дворник кинул ему вслед телогрейку. Виктор не стал возражать. Телогрейка была как нельзя кстати. Ранним утром на улице было, казалось, еще холоднее, чем ночью. А что, нормальная такая синенькая телогреечка, не такая уж рваная, не такая уж грязная. По улицам можно ходить, почему обязательно — бомж? Так и работяга какой-нибудь может выглядеть. Да тот же дворник. Вот метлу бы еще где-нибудь украсть или лопату, тогда совсем солидный видок будет — рабочий человек в спецодежде.
Вход в злополучное здание с Ордынки был еще закрыт. Пройдясь по улице, Виктор наткнулся на магазинчик, работающий круглосуточно, купил там батон хлеба и пакет молока. Позавтракал. Вход все еще был закрыт, но на месте не сиделось, хотелось как-то действовать. И тут же возникла идея. Виктор направился в телефонную будку. Набрал ноль-девять. Тишина. Никаких гудков. Вышел из будки, обратился к прохожему:
— Извините пожалуйста, вы мне не могли бы напомнить номер бесплатной телефонной справочной? Что-то совсем вылетело из головы.
Прохожий с некоторой брезгливостью посмотрел на молодого человека, в свои годы уже успевшего допиться до таких радикальных провалов в памяти, но, все же, ответил:
— Сто-пятнадцать.
По сто-пятнадцать, действительно, работала справочная. Виктор поинтересовался телефоном Института просвещения и получил ответ, что в базе данных о такой организации никаких сведений нет. Попытался узнать в справочной какую-либо информацию о себе самом. В Москве не числилось ни одного Матвеева Виктора Даниловича. Что ж, по крайней мере, определенность! Спасибо папе за отчество, а то был бы каким-нибудь Матвеевым Виктором Петровичем — бросился сейчас бы искать себя среди десятков полных тезок...
Наконец, в десять утра открылся вход в здание с Большой Ордынки и заработали парикмахерская и химчистка. Ворвавшись внутрь, Виктор побежал по коридору. Он кончался тупиком, выхода на Пятницкую не было! Двери в помещение приемной комиссии института тоже не было — в этом месте проходила глухая стена коридора. Виктор зашел в парикмахерскую, стал спрашивать насчет «Института просвещения». Никто о таком не слыхал. Зашел в химчистку — то же самое. На Виктора смотрели с подозрением, и он почувствовал, что если чего-то тут своими расспросами и добьется, так это того, что хозяева, пожалуй, вызовут милицию. Тоже, кстати, вариант — сдаться ментам. Все рассказать, как есть. Примут за сумасшедшего, отправят в психушку. А там крыша над головой, кормежка... Чего только в голову не полезет от отчаяния!
Далее день проходил тупо и бестолково. Сначала, совершенно не зная, что предпринять, Виктор проторчал у злосчастного здания почти до полудня, то посиживая на скамейке троллейбусной остановки на Пятницкой напротив магазина «Колбасы», то возвращаясь на Ордынку. Раз отошел к метро за шаурмой. Запил ее маленьким пакетиком томатного сока.
В целом ситуация принимала такой характер, что надо было уже задумываться, как бы обустроиться в этих условиях хотя бы на первое время. Так, чтоб не искать каждую ночь новое убежище для ночевки, да и с кормежкой как-то решить проблему. Денег, имеющихся в кошельке, надолго не хватит. Вот вписаться бы к каким-нибудь хиппанам в компанию! Вероятно, какое-то время перекантоваться можно было бы. Сам-то Виктор системным никогда не был, но людей таких знавал, жизнь тусовки в общих чертах себе представлял. Казалось, что в Москве вписаться было бы вполне реально, даже такому «цивилу», как он. Только вот нюанс: в Москве его мира! А здесь? Есть ли тут, вообще, хиппи? И если есть, где они тусуются? Съездить, пройтись, что ли, по Арбату? Если тут есть Арбат... Или просто на улицах поприставать с расспросами к молодым людям с длинными волосами? Только что-то пока не попадались такие в поле зрения...
Следующая мысль показалась более здравой: а не поехать ли в студенческую общагу? Три года назад Виктор окончил МАИ — институт весьма крупный, при котором имелся большой студгородок — несколько корпусов общежитий. В былые времена, в студенческие годы, сколько раз бывало: зайдешь в общагу к друзьям — там пьянка, тут тусовка, все кочуют из комнаты в комнату, просыпаешься наутро, бывает, аж на другом этаже, среди каких-то людей, которых еще вчера не знал, да и сегодня не очень-то припоминаешь. И кажется: живи-тусуйся, сколько хочешь, если хороший человек и людей не напрягаешь. Общага большая — не тут, так там место переночевать найдется. Поехать, что ли, в самом деле? Пройтись по комнатам, интеллигентно так: «Ищу, мол, друзей. Вроде, где-то тут жили, точно не помню... Сам окончил три года назад...» То да се, слово за слово... Бутылку водки купить какой-нибудь приличной... Какая тут у них приличная? По цене можно сориентироваться. Для бюджета урон будет, конечно, изрядный. Но вписка — дело не шуточное. Тут риск оправдан, игра стоит свеч. Да, определенно, надо ехать в общагу! Получится ли зацепиться, не получится, в любом случае, студенческая среда может оказаться полезной. Там и про тех же хиппи можно узнать. Да, в конце концов, если никакие варианты не прокатят, можно и просто рассказать все как есть — фантастическую историю пришельца из чужого мира. А что? Ну, не поверят, высмеют, пошлют на фиг. Ну так терять-то нечего. Надо ехать на Сокол, в МАИ! Если, конечно, тут вообще есть МАИ и метро Сокол.
Метро Сокол было на своем месте. И МАИ оказался на месте, и студгородок. А вскоре Виктор возблагодарил сам себя за осторожность и предусмотрительность. В самом деле, если с чем-то он и мог себя поздравить, так это только с тем, что прежде чем разоряться на покупку приличной водки, он решил сначала добраться до места и разведать ситуацию с возможностью прохода в общагу. В родном мире на входах в корпуса общежития МАИ дежурили вахтеры, которые спрашивали пропуск. Но если человек приходил в гости, он мог показать паспорт, назвать комнату, куда идет, и пройти.
В этом же мире проходные общаги оказались устроены иначе. На входе был турникет, а рядом с ним находилась будка с прозрачными стенками из чего-то вроде толстого оргстекла. В глубине будки сидел дежурный, погруженный в чтение газеты. На проходящих через турникет студентов он не обращал ни малейшего внимания. А прямо за передней стенкой будки громоздилась какая-то масса. Подойдя ближе, Виктор с удивлением разглядел, что это была свинья! Живая свинья. Она лежала на столе, просунув пятачок в специальный круглый вырез в передней стенке будки. И каждый студент, проходивший мимо, протягивал руку, прикладываясь к пятачку тыльной стороной кисти, подобно тому, как дамы в прежние века протягивали ручку для поцелуя. В ответ на прикосновение свинья дрыгала правым передним копытцем, очевидно, нажимая какую-то кнопку, и на турникете загорался зеленый индикатор. Студент проходил, и зеленый свет индикатора сменялся красным. Пока следующий входящий не прикладывался к свинячьему носу. Решившись, Виктор тоже подошел и протянул руку к пятачку. Хрюшка не отреагировала на это никак. Индикатор турникета остался красным. Дежурный поднял голову над газетой, внимательно посмотрел на Виктора и сделал знак подойти к двери будки.
— Инъекцию не делали?
— Какую инъекцию?
— Вы в гости?
— Да.
— К кому?
— К Алексею Потемкину.
Ну, неужели станет проверять по спискам? Хорошо еще, телогрейку свою подозрительную Виктор, прежде чем заходить в здание, снял и припрятал в кустах за гаражами. Проверять по спискам дежурный не стал.
— В первый раз к нам, очевидно?
— Да, первый.
— Ваш Алексей Потемкин вас ждет?
— Да!
— В таком случае, он подал в бюро пропусков на ваше имя заявку на одноразовую одор-инъекцию.
— В бюро пропусков?
— Да. Пятая проходная, со стороны Волоколамского шоссе. Правда, вынужден огорчить, — добавил дежурный, посмотрев на часы, — Инъекции делаются до часу дня, так что сегодня вы уже опоздали. Придется вам отложить посещение до завтра. Заявка в бюро пропусков действует в течение недели.
Выйдя из здания, Виктор пристал с расспросами к парню, курившему у входа.
— Слушай... А что это за прикол такой — свинья на проходной?
— Ты че, приезжий?
— Да нет... Ну, то есть... на самом деле, да, приезжий.
— У нас пропускная система. МАИ — режимный ВУЗ. В институт, в общагу — вход по запаху. Студентам и сотрудникам раз в полгода делается в руку одор-инъекция. Вкалывается вещество, источающее определенный запах. Запах слабый, человек его не чувствует, а свиньи чувствуют. И по нему они определяют — свой/чужой.
— И что, на всех проходных — свиньи?
— Ну да. Поначалу, вроде, собак использовали, но собаки, типа, устают быстро. Со свиньями оказалось проще.
— А не проще ли — магнитные карточки там какие-нибудь?
— Слушай, ты из какой такой тайги приехал? — засмеялся парень. — Что ее стоит скопировать-то, твою магнитную карточку? На любом пишущем дисцернере! Ты еще скажи — фотографию цветную!
— А что там за запах, в этой инъекции?
Парень снова усмехнулся, сделал затяжку, и сообщил:
— Основная несущая — запах трюфелей. Модулируется номером учебной группы или кафедры. Ну и плюс еще цифровой код, который каждые полгода меняется. Или код однодневного действия, если разовая гостевая инъекция. Короче, ты вручную не подделаешь, можешь даже не пытаться!
— Ясно... А у меня тут, понимаешь, проблема такая — приехал к другу, без предупреждения, хотел сюрприз сделать. Насчет инъекций ваших был не в курсе. А друг мой сегодня, как назло, похоже, отсутствует. Не посоветуешь, тут где-нибудь как-нибудь переночевать не реально?
— Не, ну как, в общаге нашлась бы койка, но ж ты без инъекции внутрь-то не войдешь!
— А договориться с дежурным?
— Не прокатит. Глухой вариант. Ладно, бывай! — парень бросил бычок в урну и скрылся за дверью.
Прежде чем надевать свою непрезентабельную телогрейку, Виктор решил еще подойти к выходу из главного учебного корпуса и покрутиться там среди студентов.
Покрутился. Замерз. Разговоры как-то не клеились. Не то, чтобы насчет ночевки — даже и про наличие в этом мире хиппи толком ничего выяснить не удалось. А на часах меж тем был уже четвертый час. И тут насчет ночевки подумалось самое банальное: вокзал! И Виктор пошел обратно к общаге, в кусты, за телогрейкой. Конечно, он уж не тешил себя надеждой, что на вокзале всё выйдет гладко. Там и в домашнем-то мире гладко не вышло бы. Ведь на вокзал не пускали без билетов на поезд. Надо было готовиться к тому, что и тут не пустят. Но попытаться стоило.
Ближайший к Соколу вокзал — Белорусский. На станции метро Белорусская. Но вот такой станции в этом метро не оказалось! После Динамо шла сразу Маяковская, и на ней была пересадка на кольцевую линию. Виктор немного поколебался — не выйти ли в город, чтобы поискать где-то поблизости Белорусский вокзал, но решил, что не стоит и лучше уж ехать по кольцу, для начала, до Киевской (такая станция была в наличии) и пытаться там попасть на Киевский вокзал, а если уж не выйдет — тогда ехать на Комсомольскую, где вокзалов должно быть целых три.
На Киевской, поднимаясь по эскалатору, Виктор обратил внимание на щит местной рекламы, висевший словно специально в качестве издевательства над ним. На плакате была изображена женщина средних лет, посредственной внешности, с глупой, но доброй улыбкой на лице, протягивающая вперед, к зрителю, руку ладонью кверху. На ладони лежала монета. Слоган внизу сообщал: «ОДИН РУБЛЬ ЛУЧШЕ, ЧЕМ СОТНЯ, ПЕРЕДАЕТ ВЕЛИКОЛЕПИЕ ДЕНЕГ». Гораздо больше Виктору понравилась стандартная табличка метро, висевшая над выходом с эскалатора: «ВЫХОД В ГОРОД К КИЕВСКОМУ ВОКЗАЛУ».
Наверху в вестибюле метро обнаружилось кафе. Виктор решил притормозить и подкрепиться. Купив хот-дог и стаканчик горячего кофе, он только собрался приступить к скромной трапезе, когда мужчина за соседним столиком, стоявший спиной, повернулся, чтобы бросить в урну использованную салфетку. Увидев лицо мужчины, Виктор понял, что оно ему знакомо! Это человек, которого он встречал в своем родном мире! Мужчина, меж тем, направился к выходу на улицу. С хот-догом в руке, оставив кофе на столике, Виктор последовал за ним. Человек перешел проезжую часть и зашагал в направлении Дорогомиловской улицы. Идя следом, Виктор лихорадочно вспоминал: где же он его встречал?! И вспомнил! Это же попрошайка! Попрошайка из метро, тот, который в родном мире почти каждое утро побирался в первом вагоне поезда на кольцевой линии! Сейчас этот мужчина выглядел вполне интеллигентно. Приличный плащ, шляпа, выглаженные брюки, начищенные ботинки. Как и о чем с ним заговорить, Виктор совершенно себе не представлял. Но попытаться было необходимо. Прохожий свернул на Брянскую улицу. И тут Виктор догнал его.
— Извините, пожалуйста... — начал он, поравнявшись с мужчиной.
— Почему не на работе? — неожиданно строго спросил тот, остановившись.
— В смысле? — растерялся Виктор.
— Тунеядец?
— Кто, я?
— Ну не я же! Я-то здесь в командировке. А ты вот шляешься по улицам, почем зря, шваль подзаборная! Что, клею нанюхался и ищешь теперь, кого бы ограбить?
— Да что вы...
— Ты посмотри на себя! Ты в чем по улице ходишь? Всю столицу загадили, сволота, как ни приедешь — везде вы!
— Да что ж вы на меня набросились?!
— В армии служить не хотите, работать не хотите! Вот из-за таких вот уродов Россия никогда не станет великой!
— Слушай, дядя, заткнись на минутку!
— Ах вот как?! Ну, погоди! Я всегда говорил: пока мы сами не начнем приводить мир в порядок, порядка не будет!
Мужчина достал из кармана плаща мобильник и набрал какой-то короткий номер.
— Милиция? Тут попытка ограбления! На меня, на меня напали. У Киевского вокзала, начало Брянской улицы. Приметы грабителя: лет двадцать — двадцать пять, среднего роста, волосы светлые, одет в синюю телогрейку. Я его задержал пока, жду вас!
Виктор понял, что лучше поскорее убираться восвояси.
— Стоять, сука! Сейчас ты у меня отправишься, куда следует!
Мужчина крепко ухватил Виктора за руку. В другой, свободной руке, Виктор все еще держал хот-дог. Уронив его на землю и развернувшись, Виктор изо всех сил заехал свободной рукой агрессивному прохожему по голове. Тот неожиданно рухнул на землю и остался лежать без движения.
«Сам напросился! — в бешенстве подумал Виктор. — »Приводить мир в порядок!«. В моем мире порядок был такой — в драной синей телогрейке ходил ты! К счастью для Виктора, прохожих поблизости не было. Он быстро стащил с мужчины плащ и надел его на себя, а телогрейку накинул на поверженного противника и поспешил скрыться в переулке. Пускай теперь милиция найдет в начале Брянской улицы человека в синей телогрейке! Мужик, кстати, тоже среднего роста и со светлыми волосами! Только вот по возрасту явно постарше.
Убравшись подальше от места преступления, Виктор еще часа два слонялся по улицам, переживая случившееся и воровато озираясь — не появится ли с какой-нибудь стороны милиция? В украденном плаще, конечно, разгуливать не стоило бы, но без верхней одежды на улице он долго не протянет. На улице весьма и весьма холодно. Так, а что, кстати, в карманах? В одном кармане оказались деньги — чуть меньше трех тысяч рублей, а в другом — билет на поезд до Харькова. От Киевского вокзала!
И тут Виктор сдался. Холод, голод, сумасшедшие переживания последних суток добили его наконец. Гори оно все синим пламенем! Заберут в милицию — пускай забирают! Жить на улице все равно не получится. А пропадать — так в тепле и на сытый желудок! Есть билет на Киевский вокзал. Есть деньги. Вот и отлично!
Вечер этого дня Виктор провел в ресторане Киевского вокзала, не отказав себе ни в еде, ни в горячительных напитках. Благодаря последним, после закрытия ресторана Виктору легко и быстро удалось уснуть на неудобной жесткой скамейке зала ожидания.
Виктору снился давешний дворник, у которого он прошлой ночью разжился телогрейкой. Дворник во сне спрашивал его: »Вы к нам через какой портал прибыли? Через «Церковный храм религиозного вероисповедания»? Или через «Магазин торговли товарами»? «Нет, — отвечал Виктор, — Я через »Институт просвещения, факультет образования«! »Ясно! Ну, поздравляем вас, молодой человек! — говорил дворник. — Тех, кто приживается в неправильном мире, мы зачисляем в категорию «вертикальные люди». Тех, кто не приживается — в категорию «горизонтальные люди». Те же, кто, подобно вам, находят способ привести мир в порядок, попадают в категорию «человеческие люди»!
Проснулся Виктор около половины восьмого утра. Поздравил себя с тем, что пока еще на свободе. Перекусил в буфете (денег после вчерашней гулянки еще немного осталось). Как ни жаль было покидать уютный вокзал, на который не известно, получится ли еще проникнуть, но хотелось действовать! Вечерний пессимизм за ночь несколько развеялся. Вернулась вчерашняя задумка поискать тусовку хиппи. В голову пришла здравая мысль, что лучше всего искать волосатых на концерте какой-нибудь соответствующей группы. Вспомнилась афиша, которую он видел позавчера на Третьяковской: «Коля Jesus и группа....» Как там ее? Какие-то там файлы... Этот Коля Jesus на афише выглядел, помнится, типичным хиппи. Что ж, для начала можно тупо съездить на Новокузнецкую и посмотреть, когда и где будет тот концерт.
Виктор вошел в метро и сел на поезд в направлении Октябрьской, чтобы там сделать пересадку на оранжевую линию. На станции Парк культуры, после того, как двери закрылись и поезд тронулся, в дальнем конце вагона послышался голос:
— Граждане пассажиры! Извините, что я к вам обращаюсь! Сам я из Харькова, был здесь в командировке. Вчера я собирался уезжать домой, но по дороге на Киевский вокзал на меня напали, ударили по голове, и пока я был без сознания, с меня сняли плащ, в карманах которого были деньги и билеты на поезд...
Похолодев, Виктор, осторожно повернул голову в сторону того конца вагона, откуда слышался голос попрошайки. Но можно было и не смотреть. Он узнал его уже и по голосу. Да, это был тот самый мужик!
Стараясь не делать резких движений, Виктор встал и подошел к схеме метро, висевшей на стене вагона, всеми силами делая вид, что внимательно изучает ее. По проходу, к которому Виктор был теперь расположен спиной, двигался попрошайка. Он приближался... Уф! Прошел мимо! Дошел до противоположного конца вагона. На станции Октябрьская Виктор, осторожно выглядывая из дверей, проследил, как попрошайка зашел в следующий вагон поезда. И тогда Виктор выскочил на платформу. Двери закрылись и поезд умчался в тоннель.
Сердце бешено колотилось. Что это еще за новый поворот ситуации? Что, теперь и в здешнем мире встречи с этим типом станут постоянными?! И тут у Виктора возникло чувство, будто он видит перед собой что-то до боли знакомое и родное... А что, собственно, он видит перед собой? Рекламный плакат на стене тоннеля. С надписью «Реклама в метро». И с фотографией улыбающейся женщины в форме сотрудницы метрополитена. Знакомый, родной плакат из домашнего мира! Виктор застыл и так простоял с минуту, не сводя глаз с плаката, боясь поверить в произошедшее. Неужели он вернулся домой? Как проверить? Быстрее всего, позвонить кому-нибудь по телефону. Позвонить Лене!
Виктор побежал на эскалатор, поднялся наверх, вышел на улицу, огляделся. Вроде, все в порядке, все как было. Достал мобильник, и тут только вспомнил, что он ведь уже более суток, как разряжен. Ну ничего, можно позвонить из автомата. Только нужна карточка. Да ведь у него есть карточка, купленная вчера! Интересно, сработает ли она здесь? Виктор стал шарить по карманам... И тут услышал за спиной голос:
— Широко шагает молодой эксперт! «Степ-бай-степ, пока от монитора не ослеп!»
Обернувшись и увидев своего коллегу Степу, Виктор едва не бросился на него с объятиями!
— Категорически приветствую господина Матвеева! — Степан протянул руку. — Ты куда пропал вчера? Чего на работе не был и не предупредил?
— Да тут такое дело... — пробормотал Виктор. — Потом расскажу.
— Заболел, что ли? Что-то хреновато выглядишь!
— Заболел, — согласился Виктор. Кстати, похоже было, что он и вправду здорово простыл. Чувствовал он себя неважно, да и температура, кажется, поднялась.
— А чего дома-то тебя не было? Шеф тебе вчера и домой звонил. А тебя там нет. Вот так больной! Короче, ругался вчера Леонидыч на тебя конкретно.
Виктор посмотрел на часы. Без семи девять. Рабочий день начинался.
Разговор с начальником на работе, действительно, вышел пренеприятный. И это было еще только начало. Виктор позвонил Лене. Та, услышав его голос, бросила трубку. И ее можно было понять. На свидание не пришел, дома не ночевал и по мобильному не отвечал. В довершение ко всему, простуда разыгралась. А с работы-то уйти никак нельзя! В обед еще раз звонил Елене. Снова бросила трубку.
Виктор с трудом дождался конца рабочего дня. Но, как ему ни хотелось скорее добраться до дома и лечь в кровать, он все-таки не удержался и пошел на Пятницкую. Винный магазин был на месте. И никакого ремонта в нем не было. Не обнаружилось и крыльца с вывеской «Институт просвещения, факультет образования». Виктор обошел здание и вышел на Ордынку. Филиал Малого театра стоял на своем обычном месте. В мире все было в порядке. Напротив, на другой стороне улицы находилась аптека, и Виктор решил купить пачку аспирина. Подойдя ко входу в аптеку, он взялся за ручку двери и потянул уже, было, ее на себя, но тут его внимание привлекла надпись над входом:
«ФАРМАЦЕВТИЧЕСКАЯ АПТЕКА
ЛЕЧЕБНЫХ МЕДИЦИНСКИХ ЛЕКАРСТВ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ».
Виктор замер на месте.
В кармане зазвонил мобильник. Это была Лена:
— Слушай, ты меня извини, я сегодня погорячилась... Я просто так волновалась за тебя. Пропал куда-то. Думала, что-то случилось! У тебя ничего не случилось?
— Да нет. Все нормально. Я тебе расскажу при встрече.
— Ага. Слушай, а я сегодня дома одна. Может, приедешь?
— Приеду.
— А что у тебя с голосом? Охрип что ли?
— Да, похоже, простудился немного.
— Ой, а у меня дома ничего такого нет, от простуды. Ты зайди по дороге в аптеку-то. Есть у тебя аптека там где-нибудь поблизости?
— Нет, — медленно проговорил Виктор, не отрывая глаз от вывески. — Поблизости аптеки нет. Я ее где-нибудь в другом месте поищу.
Развернулся и зашагал к метро.