Надеюсь, эту записку успеют обнаружить до того, как я наломаю дров. Быть может, меня найдут и остановят… Излечат?.. Смешно, я ещё надеюсь на спасение… Мне уже давно пора смириться с неизбежным… Но все же хочу, чтобы вы знали — в тот момент как я пишу эти строки, во мне сохраняется человечность и воля, которая еще в силах сдерживать мою сущность, но скоро она надломиться и я перестану быть собой. Знайте, все что произойдет после буду делать не я… Но обо всем по порядку…
Началось все это лет 15 назад. Тогда мне было около 8 лет. Жил я в небольшом городке в тесной однушке с мамой и младшим братом. Воспоминания о тех временах смутные, все как в тумане, иногда в голову приходят блеклые картины из детства: прогулки по парку, игра в догонялки, первый поход в школу. Но было среди них такое, что крепко вошло в мою память, что всегда будешь помнить в точнейших деталях и как бы ты ни пытался, не сможешь забыть окончательно.
Около одиннадцати часов мать укладывала нас с братом спать, мы чистили зубы, собирали портфели в школу, одевали пижаму. После этого шли в комнату где нас ожидала кровать. Она была двухъярусной, деревянной и источала приятный древесный аромат, сверху располагался я, снизу — малой. Мама же ложилась неподалеку — она спала на старом, обветшалом диване, который то и дело скрипел, когда она ворочалась во время сна.
В ту ночь я никак не мог уснуть, сцены из детских мультиков не давали мне покоя, я представлял себя одним из черепашек ниндзя, трансформером, который превращается в быстрый спорткар и прочими героями популярных в то время мультфильмов. Так я не заметил, как все успели уснуть, один лишь я бодрствовал, разглядывая в окно соседние многоэтажки и даже не думал засыпать.
Вокруг была гробовая тишина, пока её не прервал звук шагов. Сначала, я не придал этому значение, мало ли что может послышаться. Но они не прекратились, а только усилились. Кто-то шагал по кухне и, похоже приближался к нашей комнате. Сердце бешено забилось, я не знал, что мне делать. Быстро прикинув в голове, я понял, что это не могла быть бабушка — она уехала за несколько сотен километров в деревню и вернется только в конце месяца. Отец тоже не мог прийти поздно ночью — они с мамой были уже как два года в разводе, а замок в квартиру она поменяла после очередной ссоры. Это ещё сильнее меня напугало. Кто-то в квартире, а я, малолетка, не знаю что делать.
Решение пришло само собой: я вжался в подушку и накрылся одеялом, наивно полагая, что это как-то само собой разрешится. Но нет. Шаги стали слышны ещё сильнее. Они были прямо за дверью, ведущей в коридор. В ожидании, я пытался не закричать и не подать виду, что не сплю. Не помню зачем, но я тогда выглянул из под одеяла и уставился в дверь. Звук пропал. Я смотрел прямиком на входную дверь и про себя молился, чтобы все обошлось.
Но этому не суждено было случиться: в небольшом мутном дверном окошке я увидел неестественный вытянутый размытый силуэт, который больше напоминал тень какого-то больного анорексией. Он вытянул свою костлявую руку и прикоснулся к ручке и медленно принялся опускать ее…
Внутри всё сжалось, кровь застыла внутри, мне стало плохо от безумного ужаса и ощущения безысходности, которое напоминало чувство во время сна, когда ты не можешь убежать от монстра, а просто стоишь как истукан, дожидаясь своей кончины. Я не мог кричать, даже не думал об этом, меня полностью парализовало и всё что мне оставалось — тупо наблюдать за произошедшим.
Словно почувствовав моё присутствие, тварь(уже в тот момент мой мозг понимал, что это был не человек, в чем меня в дальнейшем пытались переубедить, но об этом позже) отпрянула от двери и растворилась в темноте, будто её и не бывало. Но я четко отдавал себе отчёт: мне это не привиделось, не послышалось и не приснилось, всё было по-настоящему, реально. От этого становилось ещё страшнее. Оставшуюся ночь я не спал, дрожал от ужаса, пытался себя успокоить вспомнив всё хорошее, что происходило в моей жизни. Но ничего не помогало. Только к началу утра я смог наконец-то уснуть и проспать несколько часов.
Утром мама, конечно же, заметила моё нездоровое состояние: взъерошенные волосы, синяки под глазами, безумные глаза, бегающие из стороны в сторону. Сперва я ничего не говорил, но успокоившись, всё же рассказал то, что видел.
Мать не на шутку испугалась. В доме сразу появилась атмосфера настороженности и тревоги. Она металась из угла в угол, проверяла вещи, искала деньги и драгоценности — она была в полной уверенности, что я вчера видел вора.
Меньше чем за час приехал патруль полиции. Тучный усатый дядька в погонах лениво осматривал кухню, где я вчера слышал шаги, искал какие-то следы, опрашивал соседей, заполняя какие-то бумажки.
Как оказалось, ничего в доме ценного не пропало. Всё деньги и драгоценности были на месте. Никаких следов взлома или присутствия постороннего тоже не имелось. Соседи ничего не слышали. Получается, я оставался единственным свидетелем.
Но воспринимать мои слова про мутную тень в дверном окошке, напоминающего не человека, а что-то потустороннее и исчезающее во тьме, конечно же, никто не стал. Участковый лишь махнул рукой, выругался про себя и посоветовал маме почаще давать мне успокоительных.
Ощущения были не из приятных: никто не верил мне, хотя я точно видел — кто-то был в квартире и это не вор, а что-то иное. Но доказать этого, я конечно же не мог. В общем, в тот день больше ничего не происходило интересного.
На улице темнело. Мама уже успела успокоиться и все для себя объяснить, к сожалению обо мне нельзя было сказать того же — я все еще помнил те звуки с кухни и загадочный силуэт у двери. Настало время спать. Я лег, укрылся и вновь прислушался. Прошло около получаса. Брат с матерью уже заснули, как вновь что-то прервало тишину.
Но это были не шаги. Нет. Звук, напоминающий... Будто бы кто-то убирался... Точно. Его ни с чем не спутаешь. Кто-то взял старый веник и мел пол на кухне. Это уже нельзя было адекватно объяснить! Кому, черт побери, понадобилось забираться ночью в чужую квартиру чтобы убраться?!? Звук то стихал, то усиливался. Мне слышались глухие придыхания, отдаленно напоминающие человеческие, будто кто-то во время уборки сильно уставал, останавливался, какое-то время отдыхал и вновь приступал к своему занятию. Это уже выходило за все грани дозволенного! Мне хотелось кричать, но как и в прошлую ночь меня будто парализовало и я не мог не издать ни звука.
Через минуту стало ясно что я не только лишился возможности кричать, я не мог вообще пошевелиться. Все что я мог — тупо хлопать глазами, уставившись на дверь. Тело больше меня не слушалось. Чем сильнее я вслушивался в доносившиеся в звуки, тем больше мне удавалось различать деталей. Зацикленный звук уборки метлой сменялся каким-то едва слышимым разговором, голоса были едва различимы. Но было понятно, что участники диалога мужчина и девушка. Она о чем-то жалобно скулила, будто просила что-то. Её голос резко обрывался, после этого снова начинали мести. И так по кругу. Оставшуюся ночь я слушал эти странные звуки, повторяющиеся бесконечно, без возможности пошевелиться и даже закричать.
С тех пор моя жизнь изменилась. Я не мог нормально заснуть, в школе мучился от недосыпа, а возвращаясь домой вновь впадал в паралич и часами напролет слушал потусторонние звуки из кухни…
Говорить о том, как это могло повлиять на шаткую детскую психику, я, думаю. не стоит. С того момента моя жизнь превратилась в бесконечную череду ужаса, сменяющуюся небольшими промежутками усталости и нервного истощения, которая не давала мне полноценно восстановиться от пережитого.
Никому ни в школе, ни дома я не говорил про мои ужасные видения. Что-то внутри не давало мне этого сделать. Был ли это страх быть высмеянным или же стремление забыть пережитое, желание не возвращаться к кошмару хотя бы на какое-то время, сделав вид, что все нормально, чтобы насладиться немногими минутами покоя? Я не знаю. Помню только одно: всякий раз как кто-то пытался у меня что-то выведать во поводу моего странного внешнего вида и состояния, я впадал в какой-то аналог транса и переставал слышать слова говорящего. Как не пытался собеседник что-то выведать у меня, у него ничего не выходило: я просто-напросто не слышал и не реагировал на него. Спустя пару таких попыток учителя и одноклассники оставили надежды разузнать, что же такое со мной происходит и почему я так странно себя веду в последнее время.
Однако мои игры в партизана не могли длиться вечно. И в один момент я себя выдал. Это была очередная бессонная ночь с теми же странными шорохами и обрывками разговора на кухне. Я все так же продолжал неподвижно лежать и слушать. Но в тот раз что-то изменилось. Монотонные шорохи, звуки уборки, обрывки разговоров сменились на чей-то низкий мужской голос. Он говорил тихо, будто бы шепотом, но я отлично различал все его слова.
— Ах, Аня, Аня. Почему же ты так со мной поступила?.. Я разве многого просил? Нет… Но ты была непреклонна. И к чему это привело? — повисла томительная пауза, он продолжил — А ведь все могло быть по другому? Или нет? Неважно. Ты хоть знаешь, что я пережил? Что чувствовал? ТЫ ПОНИМАЕШЬ МЕНЯ, СУКА?!? — последние слова он прокричал так громко, что его должен был услышать весь этаж. Про себя я молился, чтобы мама проснулась и что-то сделала, но она лишь перевернулась на другой бок и немного засопела. Ублюдок продолжил, — Ты ведь так хорошо поешь. Аня, ты талант. Спой для меня. Не хочешь? — донеслись едва слышимые стоны, — Не хочешь? Так давай пой не для меня а для публики, — он взял театральную паузу, будто бы набирая воздух в грудь, — Маленькому Сережке понравится. Он любит музыку. Правда, Сережа?
Внутри всё сжалось. Последние его слова прокатились эхом по всей квартире и тогда я уже не выдержал. Тело само, без моего участия, выпрыгнуло с кровати на пол, и не в силах себя сдерживать я закричал на весь дом. Все в квартире мигом проснулись, в комнате зажегся свет. А я все продолжал орать, рыдать и биться в истерике. Только через несколько минут я успокоился. Тогда мне пришлось рассказать все от начала и до конца.
Мама молча выслушивала меня, с каждым новом слове на ее лице все четче вырисовывался ужас. Несколько раз мне приходилось останавливаться, чтобы прийти в себя, после чего я вновь продолжал свою историю.
Через какое-то время приехали врачи, дали каких-то таблеток и сказали, что приедут за мной утром. Так и сделали. Они отвезли меня в местное отделение психиатрии для детей. Там целый день меня расспрашивал врач, задавал вопросы, показывал картинки, давал какие-то задания. По итогам тестирования маме порекомендовали оставить меня на стационарном лечении. До сих пор помню ту боль, которое выражало ее лицо, когда она слышала эти слова. Я чувствовал нечто похожее. Но оба мы понимали, что это необходимо и ей и мне. Без лечения я продолжу мучаться сам и мучать окружающих.
Прошло несколько месяцев. Каждый день мне давали пить таблетки, проводили какие-то занятия, проще говоря — лечили. С каждым днем становилось легче. Кошмарные воспоминания возвращались ко мне все реже и реже, пока и вовсе не стали мрачной химерой, захороненной где-то в закоулках сознания.
С тех пор я начал наконец-то крепко спать, за последние пару месяцев наконец-то вспомнил ощущение детского умиротворения и беззаботности, когда ничего не тревожит и весь мир словно в розовых красках. В общем, все наладилось. Я иногда вспоминал о ужасе мельком, и только тогда, когда посещал кабинет врача. Моя жизнь стала нормальной. Психика восстановилась. Я… Выздоровел?
На этом и мог бы закончиться мой рассказ. Но почему я продолжаю писать его? Как оказалось, не все так просто и это «все» куда хуже, чем мог кто-либо предположить. Боюсь, во мне не хватит сил завершить рукопись… Но я попробую…
Как я уже сказал, после многомесячного курса лечения я вернулся домой, обратно в квартиру. Спал первое время со светильником. На этом настояла мама, видимо переживая, что старые воспоминания вернутся вновь и болезнь опять захватит мой разум. Но ничего подобного не происходило. Я полностью избавился от страхов прошлого и более не боялся странных шорохов в темноте, хотя иногда и чувствовал напряженность, находясь на кухне или один дома.
Моё взросление происходило обычно, можно сказать, заурядно. Этот период своей жизни не запомнился ничем, что могло бы хоть как-то относится к этой истории. Поэтому я скажу так, всё было как у всех: первая выпивка, клубы, гулянки, путешествия и всё остальное, что может доставить удовольствие обуреваемому гармонами подростку.
Но к моменту окончания школы всё резко изменилось. Мне, как и любому адекватному человеку, хотелось вырваться из провинции, покорить, так сказать, большой город, найти хорошую работу, построить карьеру, стать человеком с большой буквы «Ч». Но с самого начала все шло наперекосяк: когда я подавал документы в университет их постоянно путали или теряли, выходило так, что я не успевал попасть в конкурс, хотя учился я не плохо и мог без особых проблем поступить в любой университет нашего областного центра. Но я так просто не сдавался, я пытался устроиться на работу, но там тоже все было не гладко: постоянные отказы и отговорки, та же осточертевшая бюрократия… Доходило до смешного: один раз я откликнулся на вакансию грузчика, позвонил, договорился о встрече, на следующий день мне сообщили, что работник им более не требуется, извинились и положили трубку. Да и в самом городе я, как ни старался, не мог ужиться, люди постоянно смотрели на меня как на прокаженного, общались с каким-то пренебрежением. Складывалось ощущение, что весь огромный город восстал против меня, он не желает меня видеть частью себя и поэтому отвергает, а я лишь могу дальше продолжать пытаться что-то изменить, уже давно потеряв всякую надежду в глубине души. В тот момент я не мог объяснить все это. Наваждение? — спрашивал я себя, тут же в голове всплывали аналогии с иммунной системой организма, которая борется с вирусом, который проник внутрь и пытается в нем ужится, размножиться, пустить корни…
После года бесплодных попыток, я наконец-то отбросил надежду перебраться в большой город. Себя я оправдывал тем, что лучше на плохонькой, но родине, тем более жильём обеспечен, а работа — не волк, в лес не убежит, и в моем краю работенка найдется. Собственно, такой же позиции придерживалась моя мама, постоянно повторяя набившую оскомину поговорку: «где родился, там и пригодился».
У моего же младшего брата дела шли очень даже хорошо, особенно на фоне такого неудачника как я. Он с первого раза поступил в центральный университет нашего региона, хорошо справлялся с учебой, нашёл неплохую подработку фрилансером и вся его дальнейшая жизнь была полна впечатлений и перспектив. Признаться, я тайно ему завидовал, иногда зависть доводила меня до приступов агрессии, но я никогда в открытую не говорил об этом, всегда успешно маскируя вспышку гнева под плохое настроение, погоду или проблемы с начальством. В глубине души мне было стыдно признаваться самому себе в малодушии и в том, что младший оказался куда успешнее меня.
В общем, шли годы, я постепенно свыкался с провинциальным унынием и почти принял тот факт, что мне не суждено выбраться в люди. Всё шло не сказать хорошо, но и не плохо. Мне было не на что особо жаловаться, если бы не последние события.
Месяц назад ушла из жизни мама. Эта новость сильно ударила по мне. Помню, что несколько недель после похоронов не выходил из дома, слишком тяжело было смириться с утратой. Тогда я остался в квартире один. В один из дней и начались странности.
Я начал замечать, что по ночам кто-то приходит в соседнюю квартиру. Были слышны глухие шаги и какие-то непонятные звуки, похожие на звук… уборки?.. Поначалу я не обращал на это никакого внимания, но с каждым днем они становились все громче. Тогда неожиданно в памяти всплыло одно обстоятельство — в соседской квартире не живут уже лет как 20, неужели кто-то решил заселиться сюда или это хозяин вернулся из Европы? Нет, тогда бы я слышал человеческие голоса или хотя бы другие звуки кроме… уборки. Да и что можно мести столько дней подряд в небольшой советской квартирке? И почему только по вечерам? Тут что-то не так, определенно не так, думал я.
Какое-то время я старался не обращать внимания на эти звуки, но как я и сказал ранее, они с каждым днем становились все громче и громче, дошло до того, что мне было очень тяжело заснуть без беруш. Вот ещё одно обстоятельство — начинались они около 21 часа и прекращались ближе к 4 утра. Тогда я пытался бить по батарее, стучать по стене, но никто не реагировал, шорохи не прекращались, меня никто не слышал. Иногда я включал свои любимые треки из ранних альбомов «Король и Шут» и «Кино», чтобы создать эдакую звуковую завесу и отвлечься от надоедливого шуршания. Поначалу это помогало, мне даже удавалось заснуть, но через пару дней шум дошел до таких пределов, что мой усилитель на 30 ватт не мог перекричать его.
Это уже было ненормально. Нельзя же так громко убираться, что техника на полную мощь не перебивает этих звуков! — моему негодованию не было предела. Тогда я, аки бешеный зверь, выскочил на лестничную клетку и принялся тарабанить в черную, с потрескавшимся дерматином дверь.
— Сосед, открывай! Хватит шуметь, дай народу поспать!
В ответ я услышал лишь тишину, которую вскоре прервало тоже самое шуршание.
— Идиот! Прекрати! Слышишь меня?!
Никто не отвечал. А звуки уборки все также продолжались.
— Ну скотина! Ты у меня получишь, мудила! Выходи!
Я кричал на весь подъезд и сам того не заметил как разбудил весь этаж. Заспанные фигуры в ночных сорочках и мятых пижамах смотрели на меня с негодованием.
— Сережа, — послышался дряблый старческий голос бабы Зины, — ты чего раскричался? Видел время?
— Ну молодежь пошла, никакого уважения! — негодовал хиленький старикашка, дед Миша.
— Доброй ночки, тут спать не дают, уборку ночью затеяли, вот пытаюсь попросить быть потише. — ответил на претензии я.
Баба Зина прищурилась и посмотрела через плечо прямо на дверь соседской квартиры.
— В 20-й-то и уборка? Так там же нет никого.
— Как слышите, есть. — Я замолчал, чтобы позволить жильцам прислушаться, но в воздухе тотчас повисла гробовая тишина.
— Не дури голову, малой. Иван Валерьевич уехал уже лет эдак дцать назад. И если бы кто-то заселился сюда, мы бы уже первые про это знали. — по деду Мише было видно, что он конкретно разозлился.
— Ну я же слышал…
— Ложись спать, Сережа, и поменьше пей. Постыдись покойницу, мать свою, царствие небесное. Ох, Свят-свят. — приговаривала сгорбленная фигура.
Старики начали расходиться по квартирам а я, как дурак, стоял возле потрескавшейся двери. Чувствовал я себя максимально униженно и стыдливо. Меня разыграли и выставили конченным идиотом. Из-за этой мысли я тогда и сказал глупость:
— Ох, сосед, зайди ко мне, я тебе покажу где раки зимуют. — Только сейчас я понимаю, чего стоили эти слова.
Вернувшись домой я выключил музыку, так как надоедливые шорохи из соседней квартиры наконец-то прекратились. Я невольно улыбнулся. Неужели подействовало? С этой мыслью я и думать забыл про ворчливых стариков с этажа и отправился к себе в спальню. В наушниках заиграл какой-то монотонный подкаст про науку, тело почувствовало приятное расслабление, а веки, словно шторы, опустились, погрузив меня в сон.
В один момент я проснулся. Проснулся все от того же надоедливого шума уборки, но теперь он слышался не из соседней квартиры, а с моей кухни.
— Какого черта? — успел я произнести перед тем как в моей памяти всплыли давно забытые события детства. Мне стало плохо, в глазах потемнело, тело задрожало. Я словно вернулся на 15 лет назад, в тело того несчастного семилетнего мальчика, которого мучали кошмары ночами и которому никто не верил. Тогда мне стало понятно, что мне напоминали эти звуки из соседней квартиры.
Пытаясь сориентироваться в пространстве, я неожиданно для себя обнаружил, что лежу на старой советской перине на полу. Что? — пронеслось в голове, — у нас ведь никогда не было перины. Глаза забегали по комнате и тогда я понял, что не так. Ремонт квартиры совсем не походил на тот который был прежде. Пол состоял из скрипучих лакированных досок, на стене висел пыльный ковер, в конце комнаты под потолком висели громоздкие деревянные часы с кукушкой. Я присмотрелся получше. Вместо моего нового геймерского кресла стояла старая табуретка, по периметру комнаты располагались старые советские шкафы, которые отражали лунный свет своим потрескавшимся лаковым покрытием. Такое ощущение, что время откатилось на лет 60 назад.
Странно, но меня это не испугало, наоборот, я почувствовал какую-то первобытную жажду исследования, мне хотелось разобраться что происходит. С кухни снова послышались шорохи. Кто-то будто бы взывал меня. И я откликнулся на зов. Старый паркет заскрипел, а я двинулся в сторону кухни.
Я ожидал увидеть там, что угодно, но не это. Вся комната была измазана кровью, по углам лежали куски конечностей, бездыханное женское тело в окровавленной сорочке лежало около стены.
Мне резко захотелось блевать. Прикрыв рот, я развернулся, чтобы выбежать из квартиры и позвать на помощь. Но сзади двери не оказалось, вместо нее была выложенная керамической плиткой стена. И тут я понял, что нахожусь в ловушке.
Затылок ощутил чье-то холодное дыхание. Я замер, не зная что делать. Послышались глухие шаги, скрипнул пол, кто-то уселся на табуретку, следом с этим чиркнула спичка, комната наполнилась едким табачным дымом.
— Давно не виделись, Сережа. Не бойся, присаживайся, ТЫ ЖЕ САМ МЕНЯ ПОЗВАЛ. — голос его звучал как оркестр из нескольких других голосов. Они сливались воедино, вместе с тем каждый имел свои обертона и уникальный тембр. Это создавало ощущение сюрреализма, какого-то дробления реальности, я же на мгновенье ощутил себя психически больным.
— Ну, давай же, присаживайся. Ты же хочешь знать ПРАВДУ? — шизофренический оркестр из сотен голосов медленно и непринужденно растекался по всей комнате. Он был гипнотическим. Это вызывало какое-то ощущение… успокоения? Желание подчиняться.
Так я и сделал. Развернулся, взял стул и уселся, пытаясь разглядеть собеседника.
На кухне было темно, преломленный свет луны освещал комнату лишь частично, но этого хватило, чтобы понять, что с моим собеседником было что-то не так. Он не состоял из какого-то твердого вещества, это больше походило на какой-то газ, темную дымку, которая образовывала очертания человеческого тела. Границы его были нечеткими, то и дело размывались в постоянной игре летучего вещества. Он пристально разглядывал меня белыми как снег глазами, внутри которых не было зрачков. Сигарета тоже была необычная, она приняла какое-то странное агрегатное состояние и слилась с телом курильщика.
Призрак прервал мой осмотр:
— Наверное, мне нужно представиться. Я — Иван Валерьевич Захаров.
— Иван Валерьевич?.. — неуверенно произнес я.
— Да, тот самый о котором говорили старики в подъезде.
— Так это ваше?...
— Да, это мое жилище.
— А почему… — я не успел сформулировать вопрос, как фантом перебил меня..
— Почему я съехал? Скажем так, я уехал на охоту.
Мой взгляд покосился на кровавую лужицу, затем на лежащее тело.
— Ага, правильно понял, на людей. Может ты слышал про хирурга-маньяка, который орудовал здесь в 80-90-е?
— Так это ты…
— Ага, собственной персоной. — призрак сделал затяжку от фантомной сигареты, — только не хирург я, образования не имею, это меня народ прозвал так, сам я с детства занимался разделкой мяса скота, работал обвальщиком на рынке, там и обзавелся своими навыками. — Маньяк ухмыльнулся, довольствуясь собой, после облизнул губы, будто бы от удовольствия и продолжил речь, — Люди… Они та же скотина, похожее мясо, связки, хрящи… Да даже живут по тем же животным законам, что и звери. Так чем их убийство отличается от забива скота? Ты так не думаешь?
Я лишь дрожа отрицательно помотал головой.
— Ничего ты не смыслишь. Ну ничего, скоро поймешь.
Я словил себя на мысли, что происходящее здесь ненормально и уже выходит за рамки разумного: я переместился на несколько десятилетий назад, сижу в комнате с трупом и фантомом-серийным маньяком и непринужденно веду беседу.
— Что ты, черт побери, такое?! Что ты делаешь здесь, уходи отсюда!
Призрак не терял самообладания, а тем же безумным оркестром голосов ответил:
— Уйти? А ты смешной. Я уже несколько десятилетий существую на границе миров, а ты единственный, кто может помочь мне в этой ситуации.
— Чего? — я опешил, не понимая о чем он говорит.
— До сих пор не допер? Я думал ты умнее, хотя черт знает что с тобой сделали эти душегубы в больнице, я не мог связаться с тобой с того момента. Видимо нейролептики нарушают связь…
— Что ты, сука, несешь?! — Я яростно перебил его, пытаясь хоть как-то подавить внутренний страх от того, что я постепенно начал понимать о чем он говорит…
Хирург тотчас же понял, что я думаю, видимо, в людях он разбирался хорошо. Поэтому он начал говорить:
— Ты же слышал, что меня так и не поймали? Лучшие следаки ехали со всей страны сюда, чтобы наконец-то выловить загадочного хирурга, никогда не оставляющего следов, но им этого так и не удалось. Так вот, когда в стране начался кризис после развала Союза, ментам стало совсем не до меня и они расслабились. Так, собственно, сделал и я, лишь изредка уничтожая людишку другого, а потом и вовсе уехал в Европу. Остаток немногих отведенных мне дней прожил, скажу, хорошо, даже очень, в отличие от моих жертв. — Призрак закатился таким непередаваемо ужасным смехом из сотен голосов, что у меня потемнело в глазах. Немного отойдя, он продолжил:
— Но на той стороне меня не приняли. Мне не было места. В рай, понятное дело, дорога заказана, в ад же я не захотел, здесь я принесу куда больше пользы… С тех пор я существую на границе миров, лишь иногда связываясь с миром земным. С десяток лет, я просто из раза в раз повторял совершенные убийства. Мне настолько это нравилось, что я хотел остаться здесь вечно, но всему приходит конец…
Понимаешь, я хочу оставить после себя наследство, остаться в истории этого мира… У меня не было детей, но я и не желал их, не факт, что они унаследуют мою сущность или хотя бы будут гордиться своим отцом… — маньяк вновь затянулся, — но ты, ты другой. Я почувствовал,что ты особенный с момента твоего рождения, а вышел на связь впервые через 7 лет. Помнишь? — маньяк ухмыльнулся и уставился на меня. Чего уж тут не помнить? Мне даже забыть не дали…
— Сама судьба связала нас с тобой. Не веришь? Думаешь, почему ты так и не смог уехать в другой город? Тебя все время тянуло сюда, весь мир отвергал тебя, он чувствовал, что ты создан для другого… Теперь ты понимаешь?..
В этот момент для меня все стало окончательно ясно. Честно, я догадывался об этом, но не представлял, что это может быть настолько ужасным. Эти мысли были из разряда тех, которые боишься даже записать в дневник или признаться самому в себе во время душевного монолога. Маньяк избрал меня резервуаром для самого себя, он не захотел покинуть этот мир, а решил, что обретет другое тело и начнет убивать снова. С самого детства он преследовал меня, не давал нормально жить, пытался свести с ума, чтобы отобрать тело, но потом, в психушке, мне помогли, но он вернулся снова. Что же делать? Что же делать?
Призрак, словно прочитав мои мысли, произнес:
— Сережа, ты чего? Думаешь, я заберу твое тело и продолжу убивать, а ты просто исчезнешь? За кого ты меня принимаешь, в самом деле? Нет. Этому не бывать. Ты сам напишешь НАШУ историю. Ты станешь достойным преемником. Я, как Иван Валерьевич, оставлю этот мир, а сущность хирурга продолжит жить в тебе. Быть может, он добьется больших успехов, чем это смог сделать я…
Чего? Этот псих хочет сделать меня таким же как и он? Безумным, одержимым убийствами маньяком? Нет, этому не бывать!
— Я не стану таким как ты! Ты ублюдок и мразь, тебе нельзя было рождаться! Так сдохни же наконец-то!
— Боюсь, тебе уже слишком поздно выбирать. Выбор был сделан давно и не тобой. Так что тебе остается только подчиниться судьбе.
Я попытался резко встать со стула и прыгнуть в окно, чтобы сбежать отсюда, но меня, как и 15 лет назад, парализовало, а кожа ощутила холодное покалывание. Призрак начал растворяться, а темная дымка медленно потянулась ко мне. Тогда я понял, что это конец. Я никогда не буду прежним собой, а стану хладнокровным убийцей.
Туман начал постепенно рассеиваться, но темные сгустки все еще летали в воздухе. Я выкрикнул первое что пришло в голову:
— Почему я слышал звуки уборки? Почему именно они?
— Ах, я не сказал. Это ещё одна моя особенность: любовь к чистоте. Я испытываю удовольствие от процесса уборки не меньше, чем от убийства. Ты не представляешь, какое блаженство вытирать еще горячую кровь жертвы с пола. Собственно, из-за любви к чистоте, я никогда не оставлял следов…
Это были последние его слова, которые я слышал. Мне стало плохо, в глазах потемнело, а в комнате стало еще холоднее, чем было прежде. Сам того не заметив, я отрубился.
Проснулся я уже в своей квартире, в своей новой, современной кухне. Свет луны все так же тускло освещал помещение. Голова раскалывалась, но я нашел в себе силы подняться и набрать воды, после чего направился за листком и ручкой.
Сейчас я сижу и дописываю свою историю. Надеюсь, хоть кто-то найдет и прочтет эту рукопись и остановит меня, прежде чем я начну убивать… Я чувствую, во мне что-то изменилось и это что-то не чуждо мне, моей сути… Я отчаянно пытаюсь сопротивляться, но чувствую, что с каждой минутой это становится делать все сложнее.
***
…А может все не так и плохо? А-ха-ха-ха-ха… Кем бы я стал если не встретился с Ним? Обычным работягой, который живет без цели и смысла? Умер бы бесславной смертью обычного человечишки? Я хотел этого? Нет. Но Он дал мне нечто большее, нечто способное сделать обычного смертного… Легендой? Да. Подходящее слово. Я стану Легендой! Да, и ты, дорогой друг, который сейчас читает эти строки, быть может, я уже поднимаюсь по лестнице, стою за твоей дверью, иду по коридору или стою за спиной, ожидая пока ты заподозришь что-то неладное…