Учительница географии Смирнова Мария Ивановна был крайне зла, раздражительна и сердита. Ее мучало похмелье, больная печень и хроническое безденежье. Депрессия и отчаяние были ее постоянными спутниками, а жизнь казалась прожитой впустую. Эмоции бурлили в ней вулканом и она прилагала титанические усилия, чтобы не потерять над собой контроль. Тупой семиклассник Попов никак не мог показать на карте Гондурас, чем очень злил преподавателя.
— Бестолочь ты дубовая, Попов! — Мария Ивановна раздраженно выхватила указку из рук ученика. — Вот он, Гондурас, туточки! По башке бы тебе дать указкой, оболтус. Садись на свое место, дурень!
Под ехидные ухмылки одноклассников Попов сел на место и изобразил скорбное лицо.
— А теперь, дети, рассаживаемся вокруг глобусов.
Ученики разбились по группам и увлеченно рассматривали и крутили глобусы. Мария Ивановна, превозмогая похмельный сушняк и стараясь дышать ровнее, с ненавистью рассказывала про параллели, экватор и геосистемы. Рассказывая про южные страны она еле сдерживала слезы. Ведь ровно неделю назад ее муж подал на развод и укатил с любовницей на юга.
— МарьИванна, а что такое меридианны? МарьИванна, а что такое атолл? МарьИванна, а это остров Пасхи? — мерзкой скороговоркой тараторил отличник Кукин. Кукин был махровым ботаном и заучкой и старался запихнуть в свой маленький ничтожный школьный мозг максимум информации.
— Кукин, занимайся тем, чем тебе велели. — сквозь зубы прошипела МарьИванна, стараясь выглядеть грозным и властным учителем. От словесного поноса Кукина ее голова ныла и болела.
Но Кукин, как и свойственно аутисту, был невосприимчив к эмоциям. Слова учительницы просто пролетали мимо его оттопыренных ушей.
— Марь Иванна, а это Мексика? МарьИванна, а там мексиканцы? МарьИванна, а там кактусы растут? — слова пулеметом вылетали из его рта. Дотошный Кукин не унимался и подпрыгивал на стуле от восторга. Заграбастав единолично глобус и высунув язык от удовольствия, он раскручивал его и тыкал пальцем, вероятно, мысленно перемещаясь в нужную точку.
От идиотского смеха гнусного школьника у Марии Ивановны разом подскочило давление. В глазах все померкло. Сердце бешено билось и отдавало в виски. Не было ничего более тошнотворного в этом мире, чем омерзительный Кукин, брызгающий слюной и заходившийся дебильным гыгыканием. Единственным желанием, затмевающим мозг, было уничтожить это отродье.
— Кукин, сволочь малолетняя, если ты сейчас не заткнешься... — осипшим голосом выдавливала из себя Мария Ивановна, еле ворочая деревянным языком. Самообладание покидало её. — Я тебя...я тебя... — её пальцы сами собой судорожно сжимались в кулаки, а зубы стискивались мертвой хваткой. — Я тебя попрошу выйти из класса.
Ничего не слышащий вокруг Кукин вскочил со стула и сунул глобус прямо под нос Марии Ивановне. Быстро раскручивая его и тыкая пальцем, он захлебываясь от радости и плюясь в лицо учительнице, нес свою тарабарщину:
— МарьИванна, а это Гималаи??А они высокие?А это Гондурас?А там тепло?А мы поедем в Гондурас?? — его покрасневшее школьное лицо было искажено, а глаза выпучены.
«А мы поедем в Гондурас...Гондурас...Гондурас...» — затихающим эхом эти звуки прокатились по опустевшему сознанию Марии Ивановны. Мир стал далеким, нереальным и черно-белым.
* * *
Размеренную тишину школьной учительской взорвали страшные нечеловеческие крики. Учителя с сумасшедшими глазами кричали, падали в обморок и пытались открыть окна, чтобы выбраться наружу. В учительской творился хаос и безумие.
В дверях стояла Мария Ивановна, растрепанная и окровавленная. Ее лицо было искажено страшной гримасой, глаза пусты, а сама она заходилась в дьявольском утробном смехе. В руках ее был глобус. Глобус, сделанный из головы Кукина.
Остекленевшие глаза школьника были широко открыты. Кровь капала на пол. На мертвом лице были багряные шрамы.
Заходясь потусторонним смехом, Мария Ивановна громко сказала:
— А сегодня мы поедем в Гондурас!
Как следует раскрутив глобус, Мария Ивановна вонзила палец прямо в глаз.