Где страшнее? В темноте, или при свете? Если вы хотите сразу ответить: «в темноте», то погодите спешить. Задумайтесь, а правда ли в тёмной комнате страшнее, чем в комнате с включенным светом?
Хорошо жить в студенческом общежитии: всегда куча народа вокруг, никогда не останешься один, ни то что на этаже, но даже и в комнате. Всегда есть кто-то рядом. Жизнь в студенческом общежитии тоже подчиняется своим неизменным законам: сбитому распорядку дня и беспорядочному питанию в частности. Даже в самую неожиданную минуту суток можно увидеть на кухне одинокую голодную жизнь.
Катя остановилась около окна вахтёрши, всматриваясь в щиток с ключами, отыскивая там ключ от своей комнаты. К своему удивлению на нашла его там. Несмотря на время (а было уже далеко за восемь вечера), ни одной из соседок в комнате пока не было, хотя ни Тома, ни Аня не предупреждали, что будут отсутствовать в этот вечер. Но факт был пустячным, Катя просто расписалась за ключ и пошла к лифту. Преодолеть три этажа пешком – намного быстрее, чем ждать, пока лифт спустится с четырнадцатого этажа. Но противопожарная безопасность сделала лестницы доступными только со второго этажа. Двери на первый этаж разблокировывались только в случае пожара. В этот день, когда пришлось сдавать сразу несколько зачётов по физкультуре, девушка не просто устала, а капитально вымоталась. В последствии она будет вспоминать, что непривычная тишина на её этаже была незаметна только из-за этой усталости.
В новом общежитии и кухни были сконструированы по новому. По сути, они представляли из себя комнаты, отгороженные с одной стороны стеклянной стеной. Кухня, к которой была приписана комната Кати находилась прямо около выхода с этажа, поэтому в течении обеда/ужина можно было наблюдать всех входящих-приходящих. Наливая себе чай, девушка снова обратила внимание на время. Шёл девятый час. С Аней всё было понятно, она вполне могла уйти ночевать к сестре и не предупредить, но у Томы в Казани не было ни родственников, ни друзей, к которым бы она могла пойти в гости с ночёвкой. Конечно, она могла задержаться и по другим причинам. Катя решила ей не звонить. Заметив, что наполнила чашку почти до краёв, она осторожно донесла её до стола, стараясь не пролить. Также осторожно, не поднимая чашку со стола, она попыталась отпить немного. Внезапно хлопнула входная дверь, и Катя успела увидеть, как мимо их кампуса прошла Тома, закутанная в своё чёрное пальто. Она так быстро прошла, почти пробежала, и даже не повернула голову в сторону кухни, хотя, заходя на этаж, сложно не заметить чьего— то присутствия на кухне. Катя немного недоумённо посмотрела сквозь стеклянную дверь на вход, но решила выяснить всё чуть позже, главное – Тома вернулась, значит можно больше не волноваться. Она вновь наклонилась к своей кружке, делая ещё один осторожный глоток. Подняв голову, она увидела в стеклянной стене отражение себя, а за своей спиной отчётливый силуэт фигуры в белом. Катя резко развернулась, откидывая стул и опрокидывая чашку. Волна адреналина, прокатившаяся по телу, перешла в тонкую дрожь в пальцах. Разумеется, за её спиной никого не было. Девушка также резко оглянулась на стеклянную дверь, но там отражалась только она и кухонный гарнитур. В комнате было достаточно светло, чтобы пытаться списать всё на галлюцинации в темноте, но отражение было слишком отчётливым, чтобы списывать его на невнимательность. Катя стояла посреди кухни, понимая, что находиться в ней сейчас не сможет. Одна так точно не сможет. Не обращая внимания на чай, который теперь заливает весь стол и уже начинает стекать на пол, она выбегает из кухни. Завернув за угол, она успевает заметить, что тёмный силуэт её соседки только что проскользнул в их комнату. Катя буквально подбегает к комнате и распахивает дверь:
— Том, привет, ты…
Катя осекается на полуслове. В комнате включен свет, но ни в крошечной прихожей, ни в самой комнате никого нет. Она бросает взгляд на дверь в ванную комнату, но она тоже открыта и пуста. Катя осматривает прихожую, но не находит там ни Томиного пальто, ни её сапог. Она чувствует, что сердце начинает гулко стучать в царящей тишине. Она старается себя успокоить тем, что это могла быть совсем не Тома, а в их комнату никто не входил, это тоже могло показаться. Но не было спасительного полумрака, на который можно было бы сослаться, коридор на их этаже замечательно освещён. Нельзя себя убедить в том чего не было. И намного сложнее убедить себя в том, что чего то не было, если это было. Девушка стоит на пороге. В голове проносятся различные варианты действий. Тут она понимает, что в руке у неё зажат мобильный. Раскрыв его, она находит в записной книжке номер Томы и звонит ей. Через несколько секунд в трубке раздается гудок. Ещё через секунду в комнате раздаётся трель мобильного телефона. Катя вздрагивает и отшатывается. Трель вновь раздаётся совсем рядом. Томин мобильник вибрирует на столе и издаёт новую трель. Но несколько минут назад его здесь не было. Ни на столе, ни в комнате вообще. Утром Тома брала его с собой. Если Томы не было, то и мобильного её быть не могло. Катя наконец нажимает на кнопку сброса. Она разворачивается и выходит из комнаты, чтобы постучаться в комнату соседей. Именно постучаться, находясь в общаге, люди редко держат двери закрытыми. Но сейчас соседская дверь была закрыта. Стук получается очень громким. Даже если за дверью кто-то спит, он будет вынужден проснуться, Катя стучит долго и настойчиво. Она торопливо направляется ко второй двери, но та тоже заперта. Третья и четвёртая – обе заперты, обе пусты. Она бросается к пятой и стучит в неё, но после первого удара стало понятно, что дверь не заперта. Катя с облегчением толкнула её и сделала шаг вперёд:
— Алён, ты не спишь? Извини, я тут…
Она вновь была вынуждена прервать свои слова. Никто не ответил. Более того, из глубины комнаты не доносилось никаких звуков. Девушка остановилась, не пытаясь сделать шага вперёд. Комната пуста. Теперь ей уже хотелось верить в это, потому что иначе нужно было бы зайти во тьму и убедиться, что там никого нет. Катя сглатывает и закрывает дверь. В голову ей приходит мысль, что можно спуститься на первый этаж и спросить у вахтёрши, не приходила ли её соседка. Она направляется к лифту и нажимает на кнопку вызова. Лифт никак не реагирует. Через несколько секунд девушка понимает, что оба лифта отключены. Это нормально, иногда лифты отключают по техническим причинам. Не часто, но иногда случается и такое. Приходится воспользоваться лестницей. Лестничный пролёт, ведущий со второго этажа на первый, выходит прямо на улицу, поэтому двери, ведущие на этот пролёт, всегда закрыты. Замки на них магнитные и автоматически отключаются во время пожаров, ли во время учебных тревог. Или в тех случаях, когда лифты не работают. Катя выходит на улицу и ежится от холодного ветра, на улице зима. Она быстро подбегает ко входу, но останавливается около двери. В этот момент ей в голову приходит мысль, что ещё не поздно убежать. Отказаться от идеи заходить в общежитие вовсе. Но её взгляд пробегает по улице, и она замечает нескольких прохожих. При их виде тревога улетучивается. Чувство реальности со всеми её логическими и математическими реалиями уничтожает зародившийся было страх. Катя смело толкает дверь и оказывается в вестибюле. Она подходит к окну вахтёра и уже хочет задать свой вопрос, но крошечной коморке вахтёра пусто. В этот момент Катя снова поняла, что слышит только тишину и своё сердце в ней. В голову снова начали заползать нотки тревоги. Пытаясь их отогнать, Катя быстрым шагом направляется в кабинет коменданта, но там никого нет. Как и в кабинете зама, как и на пункте ответственного за противопожарную безопасность. Первый этаж вымер так же, как и её третий.
«Можно сбегать во второй подъезд»
Там точно должен быть вахтёр, у которого можно будет поинтересоваться, где вахтёр из первого подъезда. Мысль в высшей степени нелогичная, но сейчас Кате больше всего хотелось увидеть человека, не важно, какого. Даже если соседский вахтёр начнёт ругаться. Конечно, лучше было бы сначала сбегать за курткой и переодеть домашние тапочки на сапоги, но это не кажется таким уже актуальным. Катя вновь оказывается у входной двери и дёргает её за ручку. Но дверь заперта. Иногда случается так, что мы, под воздействием эмоций, совершаем неправильно какой-то естественный и повседневный акт. Например, пытаемся неправильно открыть дверь: тянем на себя, когда надо толкать, и наоборот. Катя толкнула дверь вперёд. Потом потянула на себя. Дверь не сдвинула ни на сантиметр. Катя начала судорожно трясти ручку, уже изо всей силы дергая дверь. Страх, который сначала исчез, а потом начал робкими червячками точить сердце девушки, расцвёл в нём пышной розой. Она отшатнулась от двери, будто та раскалилась. Вновь посмотрела на окно вахтёра, но чуда не произошло, там было пусто. Телефон, можно было по телефону позвонить кому-нибудь из соседнего подъезда и попросить помощи, девушка ещё находила в себе силы мыслить связано и логически. Тут она поняла, что мобильный остался в комнате, на столе, рядом с мобильным Томы. Надо было возвращаться в комнату.
«Но ведь лифты отключены»
Катя с опаской нажала на кнопку вызова. В тишине, царящей, казалось, во всем здании, раздался скрип спускающейся кабины. Эта кабина спускалась целую вечность. Когда перед девушкой открылись двери, приглашая её в полумрак кабины, она вновь почувствовала в себе желание не доверять больше этим дверям.
«Пора выбить окно и убегать, пока не поздно, пока я на первом этаже, а не на третьем»
Но родители с детства учат нас не верить сказам, плохим или хорошим. Мы живём в домах, которые проектировали и строили дипломированные специалисты. Если с моста спрыгнул самоубийца, то с точки зрения математики этот мост никак не изменился. В математических формулах, по которым мы живём, нет ни грамма мистического, или необъяснимого. Мы живём в мире, который подчиняется законам логики и физики, в котором нет места иррациональному. Как бы ни старался Голливуд, мертвецы не оживут от радиации, а электрическое освещение даёт света больше, чем натуральное. Ощущение всего этого рационализма порой заглушает в нас инстинктивные решения, которые порой могут быть правильными. Как, например, желание выбить стекло в любом из окон и убежать. Катя делает шаг и оказывается в кабине. Она нажимает кнопку с цифрой «3», и двери начинаются медленно закрываться. Двери закрылись. В этот момент снаружи в них что-то врезалось, врезалось с такой силой, будто бы кто-то швырнул в них бревно. От неожиданности и раздавшегося грохота девушка упала, прижавшись спиной к противоположной стене. Мозг ещё не успел подумать, а она уже почувствовала, что двери сейчас могут открыться.
Могут открыться. Могут открыться.
Рука сама нащупала кнопку с тройкой и начала судорожно жать на неё. Помедлив ещё две секунды, лифт начал подниматься. Как только двери открылись, Катя стрелой метнулась к своей комнате. Боковое зрение, столь вредное в таких ситуациях, предательски выловило кухню. И белый силуэт, на фоне зеленоватого гарнитура. Катя распахнула свою дверь и остановилась. Внутри было темно. Свет был выключен и в прихожей, и в комнате. Чтобы включить свет, нужно было закрыть входную дверь и отрезать себя от коридорного освещения. Но на кухне кто-то был. Точнее, что-то было. Что-то в белом. Катя делает шаг назад и боковое зрение вновь подводит её. Она не разворачивается, но видит, что из-за угла вышло…
Катя забегает в комнату и включает в прихожей свет. Она хочет закрыть дверь, но ключ в комнате. Тут тишина доносит до неё чью-то шаркающую походку, которая уже совсем рядом с её дверью. Катя пулей метается в комнату и закрывает дверь на замок. К счастью дверь, которая отделяет комнату от прихожей, тоже оборудована замком. Девушка закрывает комнату и прислоняется спиной к двери, пытаясь выровнять дыхание. Сердце стучало так, будто она пробежала трёхкилометровую дистанцию, лёгкие тоже ходили ходуном. Если бы она сейчас провела по лбу, то поняла бы, что на нём выступила испарина. Катя хватает свой телефон и сначала набирает номер матери. Не одногруппницы, которая живёт в соседнем подъезде, а мамин. Ей хочется услышать голос, который успокоит, который убедит, что всё нормально. Она хочет услышать голос, которому она верит.
«Абонент вне зоны действия сети»
Это может быть. Катя выбирает номер вышеупомянутой одногруппницы.
«Абонент вне зоны действия сети»
Такое тоже возможно. Катя набирает номер Ани. Она точно в Казани, а в такое время она точно находится в районе, где с сетью всё нормально.
«Абонент вне зоны действия сети»
Она чувствует, что пальцы её стали холодными. Она набирает номер за номером, но слышит одно и то же. Она набирает номер полиции, скорой и даже газовой службы. Раз за разом она слышит одинаковые слова. Она отнимает телефон от уха и хочет положить его на стол и тут замечает, что Томин мобильный пропал. Его не было на столе. Катя инстинктивно делает шаг назад. В какой то области её сознания голос говорит, что не стоит делать сейчас того, что она хочет сделать. Но она всё равно набирает номер Томы и слышит долгожданные гудки.
Гудок. Гудок. Гудок. Трубку сняли.
— Тома! Ты где?!
Катя не сдерживается и кричит. Чрезвычайное облегчение мгновенно исчезло, когда она услышала тишину в трубке.
— Это ты?! Ответь!!! Том, не молчи!!!
Она продолжает прижимать трубку к уху, но там тишина. Дыхание у неё совсем сбилось и она задерживает его на секунду, чтобы восстановить, но в этот момент из динамика доносится вздох. Не вздох, полу-хрип, полу-всхлип. Какой-то дикий, голодный вздох. Катя вскрикивает и отшвыривает телефон. Тот сразу выключается. Катя не делает попытки подобрать его. Взгляд падает на ноутбук.
«Интернет»
Она включает ноут и пытается подключить модем. Подключение долго размышляет, а потом экран ноута отключается. Безо всяких прелюдий операционной системы, он просто гаснет, как гасли экраны стареньких телевизоров, когда их отключали. Несколько секунд девушка непонимающе смотрит в чёрный экран, а потом резко, как включаются те же самые телевизоры, экран ожил. На весь экран расплылось широкое белое лицо с полуоткрытым ртом и вылезшими белками глаз. Если бы в этот момент девушка могла бы спокойно рассуждать, то сравнила бы изображение с изображением с плохой веб-камеры собеседника. Но тут не было места какому то смыслу. Девушка стряхивает ноутбук с колен, как паука и начинает кричать. По-настоящему, громко, долго и отчаянно. Она останавливается, чтобы перевести дух, но больше не кричит. Ноутбук валяется на полу с погасшим экраном. Ей хочется закричать снова, чтобы выпустить весь тот страх, который накопился у самого горла. Ей хочется выкричаться, чтобы наконец восстановилось дыхание, чтобы мысли прекратили свой беспорядочный бег. Но тут она слышит из-за двери голоса соседок. Девушки, видимо, пришли домой и остановились перед дверью, чтобы открыть её. Катя стрелой мчится к двери, открывает замок и распахивает её. В этот момент звуки голосов исчезают. Входная дверь раскрыта. Не веря ещё вполне своим ушам, Катя делает шаг в коридор и смотрит по сторонам. Никого. Она медленно заходит обратно в свою прихожую. Заходит в свою комнату, берётся за дверь, чтобы закрыть её и крик снова застывает в её горле. На двери, на уровне глаз Кати расположился кровавый отпечаток ладони. Но кровь – это было не самым страшным. Отпечаток был семипалым. Катя вновь захлопнула за собой дверь и закрыла её на замок. Она подошла к своей кровати и медленно опустилась на неё. В какой то момент ей захотелось забиться под одеяло. Двери в комнату отличаются от входных неширокой полосой толстого декоративного стекла, расположенной около ручки. Через эту щель, шириной в ладонь и длиной в метр, пробивался свет из прихожей. Свет. Везде был свет.
Но свет отнимает у нас последнюю надежду на спасение. В темноте мы не видим, или видим плохо. Мы не знаем, что таится там, в глубине. Мы боимся, но наши страхи тоже окутаны темнотой. Даже в тот момент, когда Нечто Ужасное из Темноты щёлкает зубами возле нас, мы можем не видеть его. Мы можем до последнего считать, что это сон, который рассеется, когда какой-нибудь неосторожный сосед включит резкий электрический свет. Темнота – это мистика. Свет – это логика. Свет не оставляет нам надежд на сон или воображение. Свет показывает ужас, даёт нам рассмотреть его детально.
Сначала Катя услышала шаркающие шаги возле двери. Потом кто-то снаружи начал ковыряться в замке. Превозмогая дрожь, Катя сделал единственное, что ей показалось спасительным, она подошла к двери и схватилась рукой за ручку замка, не давая ей провернуться. Ей показалось, что её взмокшие и дрожащие пальцы не удержат эту ручку. Тут к стеклу прижалось лицо. Точнее его половина. Даже сквозь декоративное стекло было видно выпученный белок вперился в Катю. Девушка закричала. Она не отпустила замка, но закрыла глаза. Когда крик кончился, она заплакала. Она упёрлась лбом в дверь и проговорила:
— Убирайся! — сначала громко, а потом, всё более утихающим голосом, — прошу, убирайся…
Когда она вновь смогла открыть глаза, лицо исчезло. Катя медленно убрала пальцы с замка, но тут она снова услышала тихий скрип, будто кто-то начал в нём ковыряться снаружи. Её пальцы вновь сомкнулись на ручке. Было девять вечера. Когда вас съели – у вас два выхода. Когда вы заперты в комнате – у вас один выход. Сейчас Катя сама держала закрытым этот выход.
Чтобы открыть окно, нужно немного. Они пластиковые, открываются быстро. Чтобы выпрыгнуть из окна – нужна известная смелость. Но когда страх достигает той критической точки, которая находится выше границы инстинкта самосохранения, в свои владения вступает отчаяние. Отчаяние может выпрыгнуть с любого этажа. И с третьего тоже. Катя даже не жалеет о том, что не выпрыгнула с первого, когда была возможность. Сейчас всё её существо наполнено прерывистым дыханием и тяжёлыми ударами внутри груди. Какая то часть не позволяет пальцам раньше времени соскользнуть с замка. Всё её существо поглощено страхом перед Тем, Что за Дверью. Места для страха перед прыжком из окна не остаётся.
«Три Два Один»
Пальцы не разжимаются, а слетают со скользкой поверхности замка, Уши уже ничего не слышат, в них стучит не кровь, а адреналин. В один момент сорваны жалюзи, а с подоконника сметено всё, что было на нём. Ещё через секунду в комнату врывается холод. На мгновение девушка замирает перед прыжком. В это же мгновение она слышит щелчок замка и прыгает вниз.
Вы знаете, как правильно прыгать с третьего этажа? Поверьте мне на слово, даже если вы сходите на несуществующий курс прыжков из окна, вы не вспомните о нём, когда придёт необходимость, подобная той, что была у Кати. В своём воображении она уже услышала хруст костей увидела кровь на снегу. Но прежде чем она успела что-то осознать, она поняла, что лежит в снегу. Если бы не холод, обжегший её со всех сторон, до которых мог дотянуться, она бы сначала попробовала пошевелить конечностями. Но снег на голом теле не располагает к посиделкам. Катя вскочила и, не обращая внимания больше ни на что, побежала к воротам. Не к контрольно-пропускному пункту, а к шлагбауму, который пропускает машины, который, в отличие от дверей, может быть в каком угодно состоянии, но он выпустит её. Отпустит из общаги. Ноги не чувствовали холода, грудь распирало чувство облегчения. Хотелось кричать, от осознания того, что Ужас миновал. Прямо напротив общежития – большой торговый комплекс. В него. Там есть и телефон, и, что самое главное, люди. Не смотря по сторонам, прямо через дорогу, девушка бежит к этому комплексу, даже не обращая внимания на то, что машин нету. Как и прохожих. Автоматические двери пропускают её в магазин.
Но там никого нет.
На первом этаже, а их целых три. Но Катя знает, что магазин пустой. Никого нет. И она даже не разворачивается к дверям, она знает, что они захлопнулись навсегда. Она садится на пол и прижимает колени к груди, опускает на них лицо. Сил больше нет. Бежать больше некуда. И тут милосердно гаснет свет. Тьма, наконец, опускается и даёт место своему Кошмару, первородному, тому, которого мы начинаем бояться в детстве. К тому, который милосердно не даёт нам умереть от вида Ужаса.
Девушка слышит шаркающие шаги, приближающиеся к ней.