Аварийный вызов в подвал жилья поступил с утра пораньше, застав жилищно-коммунального сантехника Ивана, когда тот только присел за руль. Оператор по звонку сообщила общие детали, порадовав, что случай тяжелый и работать он будет с напарником. И назвала адрес.
Мужчина сдержанно матюгнулся под нос в щетку усов. Нелюбимая пятиэтажка стабильно раз в неделю требовала приезда мастера и спасение утопающих, в лучшем случае, в воде жильцов. Иван считал, что давно пора снести дом, вырыв вместе с фундаментом, но кто послушает рабочего дядьку, пытающегося починить то, что так отчаянно пытается рассыпаться в труху.
Панельная хрущевка потерялась во дворе типовой застройки, по которой можно проследить эволюцию архитектуры из двадцатого века в двадцать первый. И во всех одинаково ломались водопроводы, неважно, сколько лет они служат.
У Ивана чесались руки от вида кривых систем, забытых гидроизоляций и перепутанных кранов, так хотелось набить рожу дуракам, что их собирали, а ему чинить. Слишком мало ему платят, чтобы тратить на подобное много сил и времени, так что сантехник терпел душевные порывы, склеивал, чем выдали, протечку, подкручивал и уезжал, точно зная: в следующем месяце увидится с теми же трубами снова.
Покрутившись во дворе и припарковавшись, Иван у подъезда встретил напарника. Седовласый с залысиной, пузатый мужичок, который лет пять, как на пенсии, но продолжал работать. Ему нужны деньги, а начальству нужны люди с малооплачиваемым мастерством. Мужчины крепко пожали руки.
– Наша любимая,– с улыбкой, будто он о музыке, произнес Петр. – Третий вызов за неделю в тот же подъезд.
– Рекорд для такой малолюдной херни,– пробурчал Иван, подходя к домофону и набирая первую квартиру, чтобы старшая по подъезду встретила мастеров.
Женщина с порога завалила сантехников подробностями с эмоциональными восклицаниями и проклятьями причастных и не очень, от мэра до соседки со второго этажа. Когда старшая возилась с замком подвальной двери, мужчины многозначительно переглянулись. Иван краем зрения заметил движение позади и повернулся, чтобы увидеть низенькую сгорбленную старушку, ползущую медленно, но верно, держащую в одной руке костыль, в другой толстую банку из-под малосольных огурцов. Содержимое её склянки было неясным: темным с неясными формами, плавающими в глубине.
– Зоряна Никитична, вы чего тут?– старушку заметила и старшая по подъезду, когда та уверенно поползла к открытому подвалу, а не вниз к выходу из подъезда.
– А,– махнула старая на нее рукой с банкой, которая чуть не выскользнула, Иван подхватил тару машинально, подстраховав пенсионерку. – Пусти, я трубовника иду задабривать.
– Зоряна Никитична, ну что вам там забылось?– полной грудью старшая по подъезду преградила путь. – Споткнетесь, ногу там сломаете. Вот, пришли мастера, починят все, не будем им мешать, а?
– Трубы то починють, а трубовника, кто умаслит?– старушка ткнула скрюченным пальцем Петра в живот: – Знаешь, кто энто таков?
– Уважаемая, давайте вы не будете мешать нам,– Петр посмотрел на женщин и потеснил старшую по подъезду, отправляясь в подвал.
Потянувшись вслед за напарником, Иван почти переступил порожек, как вдруг пенсионерка дернула его за лямку комбинезона, зацепив клюкой.
– Отдай подношение трубовнику, и не тронет, понял?
Спорить с пожилой дамой, которая с трудом раскрывала отвисшие веки, усыпанные выпуклыми родинками и испещренные морщинами, сантехник не имел ни малейшего желания. Потому поддакнув и не отставив тяжеленую банку тут же на пол у двери, Иван прошел в подвал. Звонко клацнули железные ключи об бетонную ступеньку, женщина, встретившая их, пояснила:
– Тут дети шныряют, а так я захлопну дверь, и вы, как закончите, просто откроете её изнутри. И не забудьте занести ключи обратно, хорошо?– ступать и одной ногой в подвал она почему-то не хотела.
– Договорились,– не поленившись подняться на верхнюю ступень назад, Иван подобрал связку и сунул в карман штанов, не высказав претензий женщине за подачку вместо цивильной передачи из рук в руки.
«Не хватало, чтоб они соскользнули с лестницы, и искать их потом в потемках»,– включив фонарик, мужчина оценил тусклое освещение технической лампочки и пошел на пятно света от фонаря Петра. Железная дверь за его спиной с громким скрежетом встала в пазу, отрезав сантехников от жильцов дома.
– Трубовник,– Петр сплюнул под ноги, всхрапнув. – Да брось ты банку, или зубами крутить затяжки будешь?
– Я б на их месте тоже поверил в кого угодно. Хоть чупакабру, хоть сатаниста, если б у меня дома так часто трубы рвало,– попытался найти оправдание старушке Иван, выбрав под банку выступ над полом в десяток сантиметров без назначения.
Стук стекла тихим эхом пронесся по подвалу и в углах послышался крысиным писком. Грызунов им не попалось, а вот протечку они обнаружили по знакомому журчанию небольшой струйки.
Протянутые по стенам трубы начинали переплетаться по мере углубления в подвал. Часть ныряла в шахты в стенах, часть поднимались к этажам и пролегали под потолком, но затем начинался полный отрыв предыдущих специалистов. Трубы ныряли друг под друга, сплетались, как змеи в брачный сезон, расходились, углублялись в пол и вливались в соседей. Иван не впервой бывал тут, но не припоминал, чтобы картина была настолько плачевной.
Пятиэтажка не радовала изяществом инженерной мысли, многое действительно будто бы собирали на коленке и склеивали изолентой. Но чтобы такое переплетение замудренное, в котором без стопки водки не разобраться? Иван почесал затылок, сдвигая кепку.
– Петр, ты же тут работал уже?– спросил он, увидев не четверную трубу перекрестом, а шестерную, словно это языческая руна.
– Да. Такого точно не было. Блять!
Споткнувшись о взявшуюся из неоткуда верхушку арматуры, втопленную в пол, Петр уронил фонарик и шмякнулся на четвереньки. Стеклышко вылетело, и свет погас, шикнув напоследок.
– Цел?– Иван подошел помочь, но Петр вдруг цыкнул на него и показал в темноту.
Направив луч света в указанном направлении, сантехники увидели тупик с трубами, одна из которых треснула и брызгала струйкой на стену. Мокрое пятно размером от потолка до пола и шириной от угла до угла.
Спросить, что напарник увидел, Иван не успел: труба, скрипнув, сорвалась, и из нее пробился фонтан. Бросив Петра, мужчина побежал интуитивно к нужным вентилям. Спустя мучительный десяток минут литься вода прекратила, и шум затих до редкого капанья. Матерясь и кашляя, напарник закручивал заслонку. Кто бы из них не управился быстрее, а проблема временно решилась.
– Сразу воду перекрыть не додумался?– ругался Петр, утирая с лица влагу рукавом и выжимая ту из бороды.
– Так мы и работать то начать не успели!– ответно возмутился Иван, махнув на старые трубы.
Прервал разборки гул, раздавшийся в глубине конструкций, где не виднелся бетон, лишь железо и ржавчина с пучками торчащей льняной пакли и намотанных лоскутов тряпок. Шум неспешно трансформировался в гудение, становясь похожим на завывания. Как будто ребятня игралась и в стоки ухала из квартир.
Разгоняя полумрак фонариком, Иван искал источник шума не в трубах, а между ними. Резьбы сочленений чернели отверстиям, и в какой-то момент мужчине привиделось, что пара из них моргнула.
– Херней не страдай,– одернул его Петр, раскрывая рабочий чемодан. – Ты до ночи собрался тут проторчать?
– Нет,– конечно, он не поделится привидевшимся с напарником.
Завывания затихли, постепенно сойдя на ноль. Тишину нарушали звуки работающих инструментов и редких матерков, проклинающих сотворивших трубопровод пятиэтажки до десятого колена. Иван изредка шарил взглядом по подвалу, но фонарик направлял на место работы, чтобы напарника не бесить и не сойти за мнительного. Они оба с нетерпением ждали, когда смогут закончить и выйти на свободу. И, возможно, открепиться от района и допроситься у угрюмого заместителя начальника перевода. Чтобы в этой жизни больше не навещать постоянно заливающийся подвал с рвущимися стояками.
Громкий звон и металлический шелест, точно где-то упала толстая гайка и покатилась по плитке, застал сантехников врасплох. Синхронно обернувшись, мужчины вслепую уставились в полумрак, с трудом раздвигаемый лучом фонаря. Под ногами у них бетон, и керамику они в подвале не видели. Как от шального сквозняка, Иван покрылся мурашками, продрогнув.
– Может, пойдем?– предложил сипло Петр.
От того, что именно напарник это сказал, Ивану вздрогнул. У него возникло ощущение, будто пот в мгновение испарился и оставил липкую пленку на коже.
– Надо вернуть воду,– первым делом вспомнил он.
Грохот, прокатившийся по трубным рядам, оглушил сантехников. Пространство затрубило и загудело, как симфонический орган. Эхо отскакивало и прилетало в барабанные перепонки, беря слух на таран. Мужчины согнулись, зажимая уши руками, дезориентированные и не способные вспомнить, в какой стороне выход. Они побежали наугад, Петр несся впереди, как в годы молодости, Иван следил за спиной напарника, пытаясь сформировать ладонями тоннель и не глядеть по сторонам.
Прилетевшая в голову, оторванная от потолка труба, уронила мужчину, расколов его мир и наплодив дубликаты. Иван и позвать на помощь не успел, когда с яростным шипением повалил пар, и вдыхание горячего, насыщенного влагой воздуха закружило ему голову. Он поспешил подняться на ноги.
Подвал увяз в густой паровой завесе, грохот и гул расслоились и приглушились, а под ногами стремительно набиралась вода, разогревающая подошвы до жжения в стопах, наплевав на прослойку из носков. Ивану показалось, что его пальцы и пятка вот-вот приклеятся к резине, и паника захлестнула его. Как назло, на глаза попалась банка, принесенная бабкой.
Стояла тара с открытой крышкой, валявшейся, не пойми где. И в стекло залезала лысая, схожая текстурой кожи с крысиным хвостом, трехпалая рука с черными коготками. Зачерпывала бурое месиво и несла вглубь нечто, принятого Иваном за моток льняной использованной пакли. Но оно шевелилось и чавкало, напоминая звук лакающей ноги воды. Которая маленькими волнами прибывала и от горячей температуры которой начинало сводить ступни. Вторая ручка существа придерживала банку, где глаза, а где рот, мужчина не нашел, но остолбенел, когда понял, что тварь живая.
Вытащив из банки нечто, похожее на фрагмент челюсти с зубами и ошметками плоти, и поглотив, трубовник обсосанной чистой ладошкой покачал, здороваясь с Иваном. Зачарованный, словно во сне, мужчина ответил тем же. И тогда существо отвело ручку и начало махать в сторону, ориентировочно ведущую к выходу, как сантехник и помнил относительно банки с неизвестным содержимым.
В ляжку Ивана что-то стукнулось, он опустил взгляд, щурясь и ища причину за слоями пара. Поддавшись пакостному предчувствию, мужчина схватился за подплывшее и волосатое рукой, избегая касания воды, и поднял тяжелый объект поближе к глазам. А на него оказалось обращено розово-красное обваренное лицо напарника с остекленевшими глазами и с отвисшей безвольно нижней челюстью без зубов и десен.
Заорав дурниной и отбросив голову, шлепнувшуюся с телом обратно в воду, Иван приспустил бежать, наплевав на поднимаемые брызги, ошпаривающие руки и лицо. Он затыкался, едва не падал, хватался за горячие трубы ладонями, но прорывался вперед через толщу кипятка, поднявшегося практически до колена.
Соскальзывая и падая, мужчина преодолел ступени и упал на дверь, крича и зовя на помощь, через несколько секунд вспомнив, что предусмотрительно сунул ключи в карман. Мокрая ткань липла к рукам, склеивала карман, и дрожащие руки никак не схватывали кольцо связки, но он все же извлек ключи, с пятой попытки попал в скважину и дернул железное полотно на себя с такой силой, что застонали петли.
Вывалившись в подъезд, Иван прокричал зов на помощь и упал лицом в плитку, не чувствуя от боли в обожжённой коже, жив ли он, выбрался ли из горячей воды, или видит бред о спасении.
В сознание и осмысленность он пришел в реанимации, когда врачи взялись спасать его от ожогов и боль свежей и новой волной прокатилась, напролом через обезболивающие. А после умотанный в бинты и успокоенный препаратами, Иван панически осматривал палату и соседей ожогового отделения, боясь, что на койке поблизости увидит трубовника.
Жена с дочерью навещали его, врачи давали хороший прогноз на восстановление, и пережитое в подвале становилось похожим на страшный сон. Ровно до того момента, когда на стульчик рядом с его койкой не присела старушка из проклятой пятиэтажки. Иван дернулся, будто она была в сговоре с нечистью, а та улыбнулась добродушно, и похлопала по матрасу. А когда убрала руку, то на простыне остался мокрый след, как от ржавой воды, по центру которого лежала маленькая гайка с трубы.
– Рыбьи потроха, кости курицы, и зуб, какой хош, водой из крана залить не забудь,– проговорила неспешно, будто рецепт сырников, Зоряна Никитична. – Подал бы, приговорив: «На откуп» – он бы не тронул тебя вовсе.
Отвечать ей Иван не захотел, кивнул, чтобы не разозлить старую ведьму.
– Но твой этот сгодился лучше. Зубов поболее. Точно отстанет от нас трубовник на дюжину лет.
Благодушно пожелав напоследок Ивану не помереть от выстрелившей под напором воды ручки, пенсионера удалилась.
А он, поправившись и выйдя из больницы, написал заявление на увольнение, чтобы работать, как частный мастер и посещать лишь квартиры, в которых нет полумрака, лабиринта труб, и пространство под стояки отведено метр на полтора площадью, не больше.