Мы с Телемой возвращались с гностической мессы, когда заметили среди сосен подозрительного бородача.
Грузный и плечистый, словно бетонная секция, в засаленной жилетке и мятых джинсах, он тащил на спине огромный мешок. Из мешка кто-то скулил. Случилось это, как сейчас помню, девятнадцатого июня.
— Интересно, — произнесла Телема, — очень интересно. Как думаешь, он колдун? Или просто людоед?
Я ответил, что одно не исключает другого.
Прямо по курсу на тропу выбежал белоголовый мальчуган лет семи с ивовым прутиком. Даже не сбавляя шага, бородатый колдун обернулся к нему и рыкнул, замахнувшись рукой.
Так мы впервые увидели... Ох, что это было за лицо!
Расчёсанная борода (верный признак злого волшебника!), глаза-амбразуры под кустистыми бровями, на левой щеке зарос шрам, и впридачу со следами недавно смытой синей краски.
Дитё вскрикнуло и побежало прочь, прямо сквозь кусты напролом.
— Интересно, какой он традиции? — задумалась Телема.
Она отступила в траву, передала складной алтарь и картонный череп и вынула кованый анх.
Конечно, мы не сомневались, что магия кроулианской традиции превосходит и народное ведовство, и даже новомодную викку. Но нам тогда было лет по двенадцать, и взрослый колдун запросто мог задавить нас средствами немагическими...
Мы крались за людоедом как могли бесшумно.
Сосновый бор кончился, выбрались к новостройкам, что на Академика Куприевича. Двадцатиэтажные панельные башни с одним подъездом стояли среди песка, щебня и строительных вагончиков.
Телема поморщилась. Мы, минские телемиты, не очень любим районы-новострои, вроде Каменной Горки, Копища или Клевера. Хороший район — это палимпсест из старых фундаментов, новейших реставраций и городских легенд из детства наших родителей. А здесь пока нет ничего, кроме новосёлов и продуктового магазина. Даже вместо деревьев пока только тонкие прутики.
Людоед с мешком направлялся в дом 47. Мы залегли в кустах, чтобы не светиться на открытом пространстве.
Возле подъезда стоял знакомый белоголовый мальчуган, больше без прутика. Кажется, что он прилип к порогу. Людоед подошёл, произнёс несколько слов. Потом открыл дверь и указал на проём. Мальчик, шаркая негнущимися ногами, скрылся во мраке. Людоед — за ним.
— Плохо дело, — Телема поднялась и отряхнула церемониальную мантию. Мы очень-очень осторожно подкрадывались сначала карьером, а потом за строительными вагончиками.
От дома долетали отголоски знакомого визга.
Нельзя было терять не секунды. Среди вагончиков стояла строительная тележка, какую используют маляры. Мы подтащили её к дому, ориентируясь на крик из полуоткрытого окошка второго этажа. Телема соорудила из коробок и вёдер небольшую Вавилонскую башню и ухитрилась туда заглянуть.
На пару секунд крик стих. А потом из окна вылетела кастрюлька — и угодила Телеме в лоб.
Телема летит прочь и падает на песок. А Вавилонская башня рассыпается и падает на меня.
— Там кухня, на полу разодранная детская одежда, — Телема снова отряхивалась, — на полу таз. Парень сидит у окна, он ничего не соображает. В коридоре я заметила бороду. Но это не та борода. Их там много. Целый заговор людоедов.
— А кастрюля откуда?
— Он решил, что я ведьма.
Мы подошли к подъеду. Телема, как и положено в нашей Традиции, набрала квартиру 93.
— Откройте, пожалуйста, — произнесла она своим самым детским голоском,— мы к подружке пришли. Спасибо.
И вот мы уже крадёмся по сумрачной лестнице. Новенькие этажи пока не обзавелись дополнительными заграждениями.
На третьем этаже мы находим чёрную железную дверь опасной квартиры. Тринадцать, как и следовало ожидать. Колючие цифры оплетены затейливой ковкой.
С той стороны доносились отголоски визга и грохота.
— Опасное дело, — заметила Телема, — надо как-то подготовиться.
Она задумалась. Потом достала мелок, подумала ещё чуть-чуть и принялась рисовать на двери защитную пентаграмму. На последней линии грохнуло так, что дверь задребезжала и луч звезды чуть не уполз за косяк. Телема подправила ошибку, подумала и на всякий случай вписала в середину слог «ОМ».
— Дети, а вы знаете, что там?
Возле лестницы стояла всё ещё бойкая старушками с глазками бывшей вахтёрши.
— Не знаем, — ответила Телема, — но, кажется, убивают.
— А вы тоже убивать пришли?
— Нет, мы спасать.
— А, ну спасайте себе, — и зашаркала прочь. А на лестничной клетке вместо неё появился вспотевший парень в милицейской форме. При виде нас с Телемой он остановился и присвистнул.
— Вы кто? — спросил он, — Сатанисты малолетние?
— Не совсем, — ответила моя подруга, — Мы телемиты.
— Какие термиты? Эти тараканы-людоеды африканские?
— Мы следуем учению Алистера Кроули.
— А родители ваши где?
— На гностической мессе, — гордо заявила Телема, — у меня папа мастер-маг Ордена по всему Минску!
— Ну вот. А говоришь, не сатанисты. Документы есть?
— Вот, возьмите, — и протянула участковому анх, а другой рукой нажала дверной звонок.
Участковый взял и на мгновение задумался — что бы это значило?
Этого мгновения нам бы хватило, чтобы улизнуть — кто ж хочет попадать под первый удар магической атаки. Но внезапно зловещая дверь распахнулась. На пороге стоял...
Этим летом известный реконструктор Петя Викинг и его друг Вован Кровавая Секира решили отметить Солнцестояние по обычаю предков. Сразу после полёвки «Рагнарёк-2012», даже не снимая прикида, Петя отправился в Колодищи к своей бабушке, упаковал в мешок ещё живого кабанчика и понёс домой, в свеженькую квартиру, за которую даже кредит не до конца выплачен.
По дороге, как водится, шуганул какого-то не в меру непочтительного пацанёнка. Каково же было его удивление, когда он обнаружил этого мелкого хулигана возле собственного подъезда — и глубоко в шоке!
Петя не был уверен, в его ли доме живёт этот малёк. Но Вован Кровавая Секира, который уже ждал его дома с пивом и специями, когда-то учился на психолога. Вдруг сможет успокоить дитё... или просто загипнотизировать.
Дитё, как могли, успокоили. Оно призналось, что просто потерялось в лесу и не очень помнит адрес — но район не тот. Его посадили на кухню, а кабанчика решили забивать в комнате, чтобы не травмировать детскую психику.
Когда нож уже был заточен, Вован вспомнил, что кабанчика положено опалить. Всё, что нужно для факела, у бывалых реконструкторов было. Только они не помнили, что надо делать сначала.
А пока два викинга дискутировали, кабан оценил обстановку. Поймал момент – и вырывался из мешка!
Вован попытался его рубануть — но только разодрал кожу.
Хряк бросился вскач по квартире, сокрушая мебель. Викинги — за ним, с факелами, тесаком и топориком. Они почти смогли загнать его в угол, как вдруг в дверь позвонили.
Вот так и вышло, что когда дверь распахнулась, на пороге, чтобы успокоить встревоженных соседей, стоял Вован Кровавая Секира — бородатый, в раскраске, семейных трусах, в забрызганном кровью фартуке, в одной руке нож, в другой — горящий факел.
Участковый Карпенко понял, что раздумывать поздно. Отскочил к лестнице, отшвырнул анх, выхватил табельное. И застрелил бы непрошеного берсерка на месте, если бы Телема не успела повиснуть у него на руке.
Хлопнул выстрел. Пуля срикошетила об железный косяк, влетела в коридор и ужалила буйного хряка. Тот взревел, как труба иерихонская, рванул наружу, снёс Вована...
Увидав бешеную свинскую харю, участковый не выдержал. Фобия свиней, что могут и сожрать, и превратить тебя в хряка, была у него с детства. Он даже «Спокойной ночи, малыши» или «Калыханку» не смотрел — настолько боялся Хрюшу и Сеню.
Животный страх оказался сильнее подготовки — так что милиционер попросту швырнул в окровавленного кабана пистолетом и бросился наутёк. На бегу он вынес фанерную дверь на лестницу и вылетел во двор прямо с балкона третьего этажа.
А за ним, дико хрюкая, спланировал в песок и обезумевший от боли кабанчик, вместе со вцепившейся в загривок Телемой...
Вот так и вышло, что в тот летний полдень редкие новосёлы с Академика Куприевича могли наблюдать, как по недостроенным велосипедным дорожкам убегает вопящий милиционер, за ним гонится ведьма лет двенадцати, оседлавшая кровавого кабана, а следом, размахивая топорами, бегут два бородатых викинга, измазанные кровью и в семейных трусах.
Они носились среди новостроек довольно долго — а потом легендарная пятая бригада неотложки положила конец сему священному вакхическому безумию.