Как сказала однажды полубезумная героиня какого-то кино – Ад живет в нашем сознании. Он складывается, словно мрачная мозаика из тысяч кусочков, впитывая в себя все наши потаенные страхи и фобии, сомнения и самые жуткие эпизоды наших жизней. Этот Ад, созданный нами, заботливо выращенный, тщательно и кропотливо копит все это и прячется где-то в подсознании, прикрываясь спасительными мыслями, мечтами; умело маскируясь среди миллионов обычных и обыденных мыслеобразов. И ждет. Как опасный и опытный хищник, бесшумно царапая когтями мягкую землю, Ад в любой момент готов вырваться и затопить собой давшее слабину сознание.
Ты только не бойся. Все будет хорошо.
Он так невыносимо пугает именно потому, что точно знает, чего именно ты боишься. Он индивидуален, он сделан точно и безупречно для одного-единственного человека. И если он вырвался однажды, уже практически невозможно загнать его обратно. Поэтому его ни за что, никогда нельзя выпускать. Не давать ему глотнуть воздуха, почувствовать дурманящий запах твоего страха, не позволить ему ликовать, упиваясь твоей паникой. Это как программа самоуничтожения — разум сдается перед животным, всепоглощающим ужасом, который сам для себя невольно создал.
Бывают, естественно, моменты, когда ты немного напуган или вздрагиваешь от неожиданности. Или опасаешься за свою безопасность, как тогда, когда впервые прыгаешь с парашютом. Яростный выброс адреналина словно стирает испарину со стекла, через которое ты смотришь на окружающий мир: краски становятся ярче, звуки громче, запахи отчетливей. Но все это не тот страх. Это не идет ни в какое сравнение с ноющим, противным и постоянным ощущением, что произойдет нечто ужасное. Непонятно что именно, непонятно когда, но точно произойдет.
Как ночью в пустом темном коридоре: ты застываешь, мучительно вглядываясь в темноту, не узнавая знакомых и привычных предметов, словно она – тьма — все исказила, переиначила саму реальность, отразила ее под каким-то невероятным углом. И ты ждешь, не решаясь сделать шаг, ждешь, что из-за угла появится что-то ужасное. Или кто-то.
Оно ждет тебя там, за углом, и ты уже почти ощущаешь, как оно дрожит от нетерпения. Оно точно знает, кто ты и чего боишься, оно чувствует тебя. Как ищейка, однажды взявшая след, оно уже никогда не оставит тебя в покое.
И рука дрожит, когда ты поднимаешь ее, чтобы включить свет. И кажется, что кто-то назло передвинул выключатель, потому что ты никак не можешь его нащупать. Вот она – паника, вспотевшая ладонь нервно и часто хлопает по знакомой стене, дрожь пробирает до самых костей, а где-то впереди за углом нетерпеливо ждет, пока ты оставишь бессмысленные попытки, оно.
Но через несколько тягучих секунд ты слышишь щелчок. И теплый желтый свет возвращает реальности ее обычные очертания, разгоняет своенравную тьму по закуткам и углам, не оставляя ей возможности быть пугающей. Свет снова спасает тебя, словно в сказках, где добро неизбежно побеждает зло, и ты немного нервно ухмыляешься собственному недавнему страху. И уже уверенно делаешь шаг вперед и приближаешься к тому самому повороту коридора, уже светлого и снова твоего. Оно не появляется там, не бросается на тебя, осмелевшего и почти спокойного из хорошо освещенного дверного проема. Не поджидает у стены, нетерпеливо царапая обои. Оно не тянет к тебе призрачные руки из зеркала, в котором отражается тот же уютный живой свет. Ты точно знаешь, что оно никогда не схватит тебя за плечо на кухне, пока там горит яркая стоваттная лампочка.
Но в темноте в зеркалах отражается уже совсем другая комната. Похожая, почти в точности, но все же неуловимо отличающаяся и ты точно знаешь, что это не твой дом. Там, за тонкой перегородкой посеребренного стекла есть что-то еще, это «что-то», словно издеваясь, копирует твой журнальный столик и вытертый ковер на полу. В точности воспроизводит ленивые движения занавесок на сквозняке и даже тебя самого, если ты мельком глянешь в темное зеркало, проходя мимо. Но ты знаешь – стоит отвести глаза и боковым зрением все-таки сможешь уловить то самое отличие, или намек на него. Поэтому ты никогда не отводишь глаз в такие моменты.
И это не малодушие. Не боязнь, нет. Это – инстинкт самосохранения, потому что твой Ад знает, что под твоей кроватью есть кое-что, что умеет очень цепко хватать. Ты никогда не опускаешь голову, чтобы заглянуть под кровать потому, что твой Ад знает, что ты там увидишь, и ты знаешь это тоже. Неосознанно, но слишком хорошо.
Может это именно он – Ад – поселил в твой шкаф кого-то, до боли похожего на персонажа из прочитанного когда-то рассказа. И ночью в темноте из-за створок твоего старого шкафа раздается шорох, зовущий, почти умоляющий открыть дверь и заглянуть. И ты никогда этого не сделаешь, правда? Потому что слишком долго ты верил, что там ждет оно, слишком сильно боялся.
Потому что теперь, после стольких лет заботливого ухода за своим личным Адом, тебе нельзя давать слабину. Лишь только ты чуть зазеваешься — и он разорвет тебя, поглотит. Он заставит твой разум биться в агонии, а тебя захлебываться воздухом от страха. Он сможет, ведь ты сам его создал, создал специально для себя. Не нарушай своих же правил, которым следовал годами. Потому что теперь, твое знание может вдохнуть жизнь в темные зеркала и пыльную пустоту под кроватью.
Теперь ты можешь и правда не найти выключатель.