Для многих отечественная тайга, о которой мы иногда слышим в новостях и телепередачах о животных, является просто обширной территорией, поросшей хвойным лесом. Это неправильное мнение. Тайга — это не только суровый мир дикой природы, но и малоизведанная зона со своими уникальными свойствами и древними тайнами.
Одни в Тайге?
Добраться до тех заповедных мест можно двумя способами: долететь до Норильска, потом в Дудинку, потом вертолётом до посёлка Тухарт, затем уже охотничьими тропами, где по реке на моторной лодке, а где пешком за несколько дней перехода. Или, если вы непростой гость — арендуете вездеход и мчитесь из Норильска напрямую. Какой путь не выберешь — всё равно по тайге несколько дней блуждать. А в том районе она гибельная, дикая. С виду безопасное место может оказаться на поверку болотом, так что без проводника соваться глупо. Да и опасно одному, даже с вездеходной техникой, оказаться за триста километров до ближайшего посёлка. Хотя в тайге почти нечего бояться. Звери, если вы не вторгаетесь в их логово, предпочитают держаться в стороне, а люди в тех краях редко появляются.
Я и сам побывал там лишь по случаю. Сначала прошли по маршруту с буровой бригадой, разведали, так сказать, дорогу до месторождения. А потом я подбил на охотничью вылазку одного местного старожила, деда Исая из народа нганосан, коренных обитателей этой дикой земли. Дед долго отказывался, бормотал всякую чушь, про «шипко злых зверков, однако», но за пару бутылок беленькой согласился стать моим провожатым. Хотя, кто кому в помощь, трудно судить, дед был старый и хилый на вид, но леса окружные знал превосходно. Собрались скоро. Вышли на лодке моторной, день шли по реке на юг, потом через протоки долго шли. В конце лодку оставили на бугор её подтащили, чтобы не смыло течением, и пошли пешими дальше на запад в болота. Чудесная охота. Зверь непуганый, знай себе заряжай ружьё и пали по нему.
Так к исходу второго дня трофеев набили прилично и решили возвращаться. Старик Исай заволновался и предложил больше не ночевать в лесу, а идти к моторной лодке без остановок и привалов. Откуда силы у старого чёрта брались непонятно — я был на пределе возможностей. Тут невольно поверилось в байки мужиков, что Исай — последний шаман нганосан и умеет то, что другим не дано. Только зацикливаться на этом тогда не стал. Решил просто согласиться. Хотя, человек предполагает, а Тайга располагает. Что случилось не понял, но к лодке мы засветло не успевали. У деда почти истерика. Орёт на меня не по-русски, ругается на водку, за которую согласился сводить сюда, а сам чуть не плачет. Мне совестно стало, прошу простить меня. А он только фыркает и по сторонам озирается. Вдруг хватает меня за ремень поясной и с такой нечеловеческой силой тащит куда-то за собой. По ощущениям, прошёл час. Когда лес расступился, мы вышли к заброшенной заимке. Охотники строят такие, чтобы было где укрыться от непогоды, буранов снеговых.
Небольшая изба из целого бруса. Вместо окон — бойницы. Дверь маленькая и низенькая. Внутри сухо и тепло. Исай буквально втащил меня внутрь и стал лихорадочно запирать дверь. Привалил к ней всё, что было внутри избушки, а бойницы заткнул тряпками. Я смотрю на всё это и молча дурею — шаман-то ни слова не говорит, и явно к чему-то готовится. Уже стемнело, когда Исай сел напротив меня отдышаться и зажёг одну-единственную лучину, чтобы прикурить папиросу. Курит и смотрит мне в глаза. А я ему так же в глаза уставился, думаю:
«Это Исай мне проверку зачем-то устроил».
А он так с сочувствием и говорит:
— Лучше бы ты боялся иногда, однако, не попали бы в такое г*вно, Саня!
Больше ни слова. Время идёт ничего не происходит. Старик сидит обняв свой карабин. Я начинаю задрёмывать, всё таки сказался стресс и усталость. И слышу сквозь сон стук по крыше. Словно пробежался ребёнок. Шаги резвые и лёгкие. Но тяжелее белки и куницы, однозначно. А потом свист из-за двери раздался и ещё один стук, но посильнее и с нажимом в дверь. Сон как рукой сняло. А Исай палец к губам прижал, трясётся сам и мне показывает, мол, сиди тихо. И так полночи. Скрип. Стук. Свист. Неуютное ощущение, словно тебя пытаются выцарапать из панциря. Потом всё резко прекратилось. Но мы так и не уснули. А днём сразу вышли к лодке, она в километре была от места ночёвки.
Что там приходило к нам ночью, мне не интересно, потому как больше туда соваться не хочу.
Пещеры Южной Тайги
Весной 2006 года в южной тайге была обнаружена пещера с необычными наскальными рисунками. Уже через три месяца для исследования лесных подземелий на место была направлена частная экспедиция из пяти человек под руководством Николая К. Основной целью похода было изучить пещеры и странную наскальную живопись, не привлекая к себе лишнего внимания. Потенциальная грандиозность находки несла не только историческую, но и финансовую ценность.
Через сутки после прибытия исследователей на место от них поступил сигнал тревоги, к их лагерю был выслан спасательный вертолёт. Когда спасатели вернулись, им потребовалось срочно везти единственного выжившего (Алексея Р.) в местную реанимацию. Из глаз и ушей исследователя текли багровые струйки крови, состояние оценивалось как критическое. Больной находился в полуобморочном состоянии и постоянно что-то шептал. Под действием сильных антибиотиков и транквилизаторов к утру Алексею стало лучше, и он смог рассказать о случившемся. Вот отрывок из его показаний:
«Я говорил, что находка егеря не сулит ничего путного, но он и слышать не желал… Всё так и получилось. Вечером, ближе к ночи даже, я пошёл дров набрать, а остальные у палаток были… И тут как раздастся! Крик, рёв или рокот… Не могу сказать, что это было, но всё же на крик похоже, что ль… Или много криков… Нечеловеческих… Очень громких… Уши заложило, в глазах потемнело, и я упал… Не помню как потом добрёл до своих, а там… Короче, все мертвы. Подошёл, смотрю, а у них кровь из ушей течёт… Забрал у Коляна рацию… Дальше не помню… Наверное отрубился…»
На следующий день Алексей умер. По неподтверждённой информации сердце не выдержало сильных медицинских препаратов. По информации из других источников больной скончался от воспаления головного мозга.
У всех погибших исследователей были повреждены барабанные перепонки и некоторые внутренние органы. Складывалось впечатление, что люди оказались в эпицентре какого-то взрыва, но внешних повреждений на телах не было. Чем в глухой тайге мог быть вызван шум с таким воздействием — совершенно не ясно.
Вся округа была «прочёсана» вдоль и поперёк, и в конце концов на глаза оперативной группы попалась небольшая пещера. В ней были обнаружены наскальные рисунки непонятного содержания и глубокий природный тоннель в недра земли. Опасаясь диких зверей и обрушений, правоохранительные органы покинули пещеру.
Спустя год на это место приехала другая экспедиция, но пещеру найти так и не удалось. На её месте красовался громадный валун, за которым ничего не оказалась. Словно злополучное подземелье являлось раной для тайги, которая бесследно заросла.
Незваный гость
Это было давно, где-то в 80-х годах. Они поехали за ягодой, да по грибы на Газ-66-ом. Обычное явление для всех нас, ничего особенного. Место было уже заранее выбрано, так что на поиски, тратить времени не надо было. Лес, в который они поехали, находился далеко от людей, можно сказать проще, поехали в тайгу. Те, кто туда ездил, знают, что всякое может случиться в тайге. Грибы и ягода не заставляли себя долго искать, так и показывали себя, чтобы их взяли. Время пролетело быстро и уже вечерело. Становилось уже прохладно, синее небо, которое так сильно сияло синевой днём, медленно растворялось в надвигающемся мраке. Прохладный ветерок обдувал лицо, которое уже было, не так весело, как вначале этой прогулки, усталость своё брала сполна.
Они уже возвращались обратно к машине из последней ходки за грибами, в ведрах было уже не так много грибов, как в начале дня, уж больно они примелькались эти грибы, и уже не такая охотка была рассматривать, где растёт ещё гриб. На поляне показалась машина, к которой они уже возвращались за сегодняшний день раз 50, но этот раз был последним, теперь вёдра в машину, и домой. Высыпав последнюю партию грибов в полиэтиленовый мешок, они со спокойной душой сели в машину…
Медленно повернув ключ зажигания, машина вздрогнула, но не завелась, стартер крутил в холостую. Водитель ещё раз попробовал, но результат был тот же, ещё пару раз попробовал, но ничего не изменилось, лишь эхо, железного коня, в котором внутри, что-то крутилось, разносилось по тайге. Странно подумали они, машина была исправна как никогда, но почему-то не заводилась. Неужто теперь ещё придётся копаться с машиной? Они решили выждать минутку и попробовать ещё раз завести, но, а если не заведётся, то придётся копаться. Тупо глядя в лобовое стекло от усталости с высоты машины, они услышали громкий хруст веток неподалеку. Сумрачный свет не давал разглядеть, что находится уже в 30 метрах от машины и приглядываться, что там хрустит, не было смысла. Они оба вздрогнули, ещё медведя не хватало сейчас. Шуметь сейчас не стоило, пусть сам уйдёт. Хруст веток стал ещё громче, и слышно стало громкое рычание…
Медведи так не рычат, а волки так не хрустят ветками. Страх начал накатываться, и сердце забилось, захлёбываясь, а темнело с каждой минутой всё сильнее. То, что нарушило тишину леса, по его громкому рычанию, было слышно, что оно приближалось к машине. Они сидели, вжавшись в сиденья автомобиля, и внимательно разглядывали, что там впереди, пытаясь увидеть того, кто это был…
В конце поляны появился большой силуэт, и именно оттуда было рычание. Сидевшие в машине чуть не перестали дышать, чтобы их не увидели и не услышали. Существо, завидев незнакомое, и такое большое как машина, остановилось и перестало рычать и начало пристально глядеть. Страх начал сковывать движения. Силуэт существа был виден на конце поляны, и он был большим и не похожим ни на какое либо животное с такими размерами. Существо медленно начало приближаться, его тяжёлые шаги были слышны, даже в машине. Каково если его увидеть во всей красе. Мурашки, волосы дыбом, дрожь, охватили сидевших в машине, но они не нарушали тишины и сидели молча. Существо пропало из виду и не стало слышно ни его тяжёлых шагов, ни рычания. Либо оно ушло, либо подстораживает.
Ручка в двери медленно начала открывать дверь водителя, от чего у последнего расширились глаза, и он схватился за ручку и вцепился в дверь. Дверь начала дёргаться. Видимо кто-то с той стороны открывал дверь, понял, что ему кто-то мешает и начал ещё сильнее. Второй сидевший в машине просто обомлел и побелел, наверное, даже ночью было бы видно его бледность лица. Дверь тряслась с такой силой, что машина Газ-66, ходила ходуном, но водитель так мёртво вцепился в дверь, как приклеенный. Следующее что было удар в дверь, так что обшивка двери и сама дверь располосовалась как бумага. Водитель видел его руку, эта была не рука какого-то животного с такими когтями и такая большая, что, положив эту кисть на голову человека, кисть обхватит голову как мячик. От страха силы у водителя прибавилось, хоть и из руки которой он вцепился в ручку, лилась кровь и ручка врезалась в мясо его ладошки. Машина начала трястись, стали слышны удары по машине, будто в неё стенобитным орудием били. Всё это довело обоих сидевших в машине, до последней стадии, и они так заорали с визгом от страха, как не кричали никогда в жизни. Машина ещё пару раз встряхнулась, и всё затихло. Что это было передышка или ушло. Но оба сидевших ещё с минуту орали как резанные. Они так и не вышли, до утра из машины, существо больше не показывало себя, либо стерегло, когда они выйдут, а может, испугалось их крика, или ушло. Слышно, как они кричат, было, наверное, на пару километров. Наутро, они попробовали завести машину, на удивление она завелась с полтычка, после чего машина рванула с места, и уехала прочь из этого леса. У машины были вмятины повсюду и разорвана дверь, будто ножами порезали по ней.
Колдунья
Странные истории приходилось мне неоднократно слышать в глухих таёжных уголках Карелии. Их рассказывали и отдельные люди, и целые деревни. Многие очевидцы этих событий живы до сих пор и рассказывают об этом своим детям и внукам. Это истории о колдунах и оборотнях, которые, оказывается, живут вместе с нами и являются нашими современниками. Две такие истории я и предлагаю вниманию читателей.
Вообще, наверное, в России не много сейчас найдется уголков (пусть даже отдаленных), как карельская глубинка, в которых так крепка народная вера в различные формы магии и многочисленные поверья. Она бережно хранит разносторонний опыт старших поколений, связанный с оригинальным и глубоким взглядом на мир, во многом отличный от современного «окультуренного» мировосприятия.
Христианство вывело человечество на новый качественный уровень Бого— и самопознания, однако не секрет, что в душе человека навсегда запечатлелся и мир языческий; мир для многих гораздо более реальный и жизненный, имеющий неумирающую магически-практическую традицию познания и взаимодействия с силами Природы. Язычество — прямой, открытый «разговор», позволяющий на бытовом, практическом уровне жить единой и живой жизнью с Природой. Поэтому неудивительно, что в карельской глубинке наряду с Библией можно встретить литературу по колдовству, знахарству… Неудивительно, что эти столь несовместимые религии соседствуют в душах многих людей.
Возможно, что именно это удивительное сочетание внешне несоединимых верований и создают специфически неповторимую ауру глухой карельской деревни, за которой скрывается зачастую совершенно неисследованный духовный мир, мир, полный своеобразия и тайны.
В небольшой деревушке Суйсарь, что в двадцати километрах от Петрозаводска, в 80-х годах уже прошлого века жила очень сильная колдунья, почитаемая не только в деревне, но и во всей округе. В то время она была уже в преклонных летах, редко выходила из дома, принимая посетителей в своей маленькой горенке. Она знала и умела всё. Проницательные, со стальным блеском глаза пронизывали насквозь, видя твое самое потаенное. «Приходит кто ко мне с ложью, того сразу бить и трясти начинает. Мне лгать нельзя», — не раз говаривала старуха. Потому и приходили к ней немногие.
Она обладала удивительной «властью» над природой и животными. Рассказывали, что когда зимой в деревню неожиданно нагрянул медведь-шатун, она, подойдя к ревущему зверю вплотную, попросила его уйти обратно в лес и больше не приходить. Пристыженный гигант извинительно заурчал и спешно потрусил в тайгу, а она вернулась в дом, предварительно низко, до земли, поклонившись только одной ей известным силам и богам.
Помощь её была бескорыстна. «Моя жизнь — это моя песня. Кто хочет слушать — пусть слушает. Я за это ничего не беру», — смеялась она.
Однажды к ней обратились за помощью: пропала корова. Искали весь вечер, но все было напрасно. Прибежали к ней. «Жива кормилица», — утешила она, выслушав просьбу, вышла из дома и пошла за деревню. Дойдя до перекрестка дорог, остановилась и долго стояла в молчании. Затем с молитвенною просьбою и с низким поклоном обратилась к «лесу северной стороны» отдать корову, не оставлять у себя. Закачались при полном безветрии верхушки деревьев из стороны в сторону, зашелестела листва, взметнулась змейкой придорожная пыль. «Нет там её», — только и молвила. Обратилась она тогда к «лесу восточной стороны», но тот же пришел ответ. И только «лес южной стороны» дружно закивал своею еловой гривой. «Жива ваша кормилица, — ещё раз повторила она опешившим и неверящим собственным глазам сопровождавшим. — Ждите!» А сама не оглядываясь пошла домой.
Немного прошло времени, послышался звон колокольчика, и все увидели бежавшую (!) к ним навстречу корову из «леса на южной стороне».
Смерть её была тиха; она передала свои умение и знания по наследству. Но до сих пор помнят именно её, помнят крепко, как крепко может любить и помнить человеческое сердце.
Карельский оборотень
В 90-х годах, путешествуя по Пудожскому краю, я обратил внимание на «сказы» о некоем странном человеке, которого народная молва окрестила «оборотнем». Этот человек — Федор Иванович Дутов — был потомственный колдун и знахарь, пользовавшийся недоброй репутацией по причине своего абсолютно нелюдимого и сварливого характера. Рассказывали, что он обладал неким «знанием», благодаря которому мог обращаться в любого животного. Ходили слухи, что изредка из его дома, расположенного на краю деревни (деревню даю без названия, исходя из этических соображений), слышались нечеловеческие крики, переходящие в волчий вой. В эти дни (точнее, ночи) деревню буквально наводняли волки, приводя в трепет местных жителей. Волков стреляли, а наутро трупы их исчезали; Дутов относил их в лес и закапывал. Его боялись, обходили стороной, плевали в след, но… не трогали. Верили в его колдовскую силу, в то, что он может наслать порчу, сглаз, любую неизлечимую болезнь.
Однажды произошло событие, окончательно закрепившее за Дутовым прозвище оборотня. Дутов неожиданно исчез из деревни. День проходил за днем, но он не возвращался, однако заметили, что в это время в окрестностях деревни появилась стая волков, не дающая покоя ни днем, ни ночью. Решили сделать облаву, поставили капканы, группами выходили на отстрел. Результаты были плачевными, когда вдруг ночью деревня проснулась от душераздирающего воя, вопля боли и страдания, подхваченного волчьей многоголосицей. А наутро увидели возвращающегося Дутова с бледным, изможденным лицом и кое-как перевязанной рукой, истекающей кровью. Бросились к тому месту, откуда ночью раздавался страшный, зловещий крик, и в одном из капканов увидели перегрызенную волчью лапу и многочисленные следы волков. Никто к капкану даже не притронулся; ужас прогнал людей с этого места. А Дутов с тех пор появлялся только в рукавице на правой руке, независимо от времени года. Его кисть осталась в том капкане навсегда.
Страшна была жизнь этого человека, страшна была его смерть. Она наступила спустя два года после вышеописанных событий. Дутову в это время было около шестидесяти лет. Видимо, он почувствовал приближение смерти. Неизвестно, что он пережил в те мгновения. Рассказывают, что он страшно кричал в течение суток, а вечером появился на крыльце своего дома, смотрел на деревню, на людей и… плакал. А потом бросился в лес, оглушая тишину не то душераздирающим человеческим криком, не то душераздирающим волчьим воем.
Зимняя охота
Зимняя охота в тайге даёт незабываемые ощущения. Я с детства любил ездить к деду и его друзьям-охотникам. У меня даже было там свое ружье. Взрослые всегда брали меня с собой на ходки в лес. Вот и в этот раз, когда я приехал (собиралась крупная облава на медведя-шатуна, который скотину валил), меня взяли с собой, но сказали держаться позади. С нами были две сибирские лайки, которые и вели нас по следу. Сама группа состояла из пятерых взрослых мужчин, двух опытных стариков и меня, пацана семнадцати лет.
Полдня мы шли на широких лыжах по снегу, и, наконец, впереди показался бурелом, в котором и была берлога медведя. Уже вечерело, и мы, отойдя на двести метров, разбили лагерь. Все сразу завалились спать, а в дозоре оставили Василия и лаек.
Ранним утром я проснулся от шума. Все уже встали и что-то бурно обсуждали. Подойдя ближе, я увидел, что Василий сидит спиной к дереву, грудь и живот у него разорваны, а на лице застыла гримаса нечеловеческого ужаса. Лайки трусливо жались к ногам людей. Дед поднял ружье Василия и осмотрел его. Патроны были целы. Как же так? Опытный охотник испугался чего-то настолько, что не то что не выстрелил — даже не смог разбудить остальных!
Большинство считало, что Василия порвал шатун, и облава началась. Окружив берлогу, мы заняли позиции за деревьями. Петр взял длинную рогатину и прыгнул, как с шестом, на вершину бурелома над логовом зверя. Воткнув рогатину в проход, он стал шуровать там, желая, видимо, разбудить медведя. Но вдруг что-то резко дернуло рогатину вниз. Петр не удержался и с криком свалился вслед за ней. Его жуткий крик: «Здесь не медв…» — оборвался на середине. Мы все попятились, а из дыры вылетела оторванная голова Петра и приземлилась передо мной. В ужасе заорав, я развернулся и бросился бежать. Сзади я услышал крики и стрельбу, чей-то рык и визг лаек. Не оглядываясь, я бежал вперед, проваливаясь в сугробы, пока неожиданно не рухнул в пустоту под снегом. От падения меня «вырубило».
Приходя в себя, я увидел, что лежу в волчьей яме. Мне очень повезло — колья торчали вокруг меня. Выстрелов слышно не было, и я подумал, что охотники все же справились. Начав звать на помощь, я услышал чьи-то шаги.
— Я здесь, я упал! Вытащите меня!
Шаги подошли к краю ямы. Я никак не мог рассмотреть, кто там стоит, но мне вдруг стало страшно. Наверху раздавалось тяжелое сопение, которое человек бы не смог издать. Я отполз к стене и, прижавшись к ней спиной, поднял свое ружье.
— Кто здесь?!
Ответом мне был утробный рев существа, морда которого, наконец, показалась над ямой. Окровавленные огромные челюсти, горящие тупой злобой глаза, прижатые уши — он напоминал какую-то тварь из ночного кошмара. Я заорал в голос и судорожно выстрелил наугад. Пуля царапнула по морде твари, и она начала носиться вокруг ямы, пытаясь достать меня длинной лапой с изогнутыми когтями. Я прижался к земле и что-то кричал, слезы отчаяния хлынули из глаз. Тварь бесновалась вокруг меня весь день, но колья спасли мне жизнь — она так и не рискнула спрыгнуть вниз. Я сильно замерз и понимал, что если ничего не придумаю, что умру уже не от клыков и когтей твари, а от холода, но встать и начать хоть как-то двигаться я не мог — сверху ждала своего часа моя смерть в виде огромной лапы твари. Я попробовал опять кричать и вдруг, к моему счастью, мне ответили — спасательная поисковая команда искала нас, застрявших в тайге. Тварь подняла голову и прыгнула в сторону. Я её больше не видел.
Меня нашли спасатели. По моей наводке они нашли и остальных, точнее, то, что от них осталось — окровавленные обрывки одежды и ружья…
Заимка
Холодный осенний ветер и нескончаемый противный мелкий дождь окутывали все вокруг, продираясь сквозь густые заросли леса, два путника промокшие до нитки с трудом шли вперед. Позади ещё можно было различить в ранней утренней дымке огни небольшой деревушки, но обратного пути не было, год выдался неурожайным, и чтоб не умереть с голоду несколько мужчин отправились в тайгу на охоту. Они разделились на группы по два—три человека и направились в разные стороны. Деревушка располагалась в самом сердце тайги, на многие сотни километров вокруг не было ни одной живой души, помощи ждать было неоткуда. Уже вечерело, дождь не переставал целый день, с пустыми руками и выбиваясь из сил дед Матвей и его внук Вадим присели под большой веткой ели отдохнуть и решить, что делать дальше.
— Что это там? — парень указал на что-то темное, еле проглядывающее сквозь густые ветви деревьев.
— Похоже, на какой то дом… — Это старая охотничья заимка, — немного встревожено ответил старик, — не добрая слава ходит об этом месте. Много лет назад в этом доме загадочно погибли несколько человек, все было в крови, но тела их не нашли… — дед сделал паузу, огляделся по сторонам и продолжил. — После этого, все кто не останавливался здесь на ночлег, обратно уже не возвращались…
Ночь в тайге наступает быстро, на расстоянии нескольких метров уже ни чего не было видно, в сырой траве костер ни как не хотел разгораться.
— Не верю я во все эти сказки! — Решительно произнес Вадим. — Пошли-ка в дом, ничего с нами не случится, я не намерен всю ночь сидеть под этой елью мокнуть и замерзать! Он встал, закинул рюкзак на плечо, и направился к заимке. Дед пытался его остановить, но безуспешно, и ему ни чего не оставалось, как проследовать за внуком. Костер моментально разгорелся, согревая своим теплом замерзших людей, парень собрал валявшуюся кругом солому и сделал две кровати.
Дождь монотонно барабанил по крыше, успокаивая охотников, костер уже еле тлел, все вокруг погрузилось в темноту. Внезапно Вадим проснулся от странного звука, сквозь шум дождя слышалось какое-то шуршание и чавканье. Он шепотом позвал старика, но ответа не последовало, медленно и, стараясь не шуметь, Вадим прокрался к месту, где спал старик, но его там не было. Парень вернулся на свое место, стало не по себе, он продолжал слышать странные звуки откуда-то сверху с чердака. Спустя несколько минут, жуткое чавканье сменилось еле различимым шепотом. Как ни старался, парень не мог различить ни слова. Вдруг он услышал скрип, приближающийся к нему, словно кто-то или что-то спускалось по лестнице с чердака и медленно направлялось к Вадиму. Дождь внезапно прекратился, на небе показалась большая светлая луна, освещая своим светом через небольшое окошко часть помещения. Нервы были на пределе, дед Матвей пропал, что-то не понятное приближалось к нему, парня охватил панический страх.
— Кто здесь?! — не выдержав, вскрикнул Вадим. Скрип и шепот прекратился, и в лунном свете промелькнула какая-то тень. В избушке стало очень тихо, тишина просто резала слух, он слышал как бешено бьется его сердце. На спине он почувствовал чей-то пристальный взгляд. Ужас, страх и желание бежать охватили юношу, обернувшись, он увидел своего деда, но он был ужасен. Серое впавшее лицо, закатившиеся глаза и чавкающий, весь в крови рот с ужасными зубами, существо протянуло руки и направилось к Вадиму. Он выбежал из дома и скрылся в ночной тайге, ветки хлестали его по лицу, до крови рассекая кожу, но парень не обращал на это внимания, он бежал как можно дальше от этого места. Внезапно Вадим выбежал на поляну, он в ужасе замер, перед ним опять стоял этот страшный серый дом. Юноша вновь рванул в лес, но через некоторое время снова и снова возвращался на это ужасное место.
— Хватит! — Парень упал на колени, силы покинули его, мозг отказывался понимать, что происходит в этой проклятой заимке, Вадим потерял сознание. Чёрная туча закрыла луну, и тайга вновь погрузилась в темноту, опять начался дождь, и в его монотонном шуме вдруг послышалось то самое чавканье. Над уже безжизненным телом Вадима на коленях стоял его страшный дед, отрывая от трупа куски кровавого мяса он с жадностью проглатывал их…
Все мужчины вернулись с охоты с хорошей добычей, деревушка была спасена от голодной смерти, не хватало только двоих — старого деда и его внука. Жители пытались их искать, но безуспешно.
Встреча в тайге
Живем в местах отдаленных, все здесь завязано на нефти, практически у всех профессиональная деятельность с ней связана, с родимой. Расстояния на севере огромные, но пейзаж однообразен, — болота, болота и ещё раз болота. Выбраться из нашего поселка можно только зимой, по зимнику, да летом на барже. Зима длинная, месяцев девять, едва пригреет солнце — тучами гнус поднимается, лету будешь не рад. Все так, однако редко кто возвращается на большую землю. Многие сюда подзаработать приезжают и остаются навсегда. Попадаешь, как в капкан, затягивает север, тайга, река… Кажется, и люди здесь совсем другие.
На буровой случай был. Повариха в перерыв на болото за черникой убежала. Буровую далеко видно, да и шуму от неё много, — не заблудишься. К ужину она не вернулась. Все на поиски пошли, кто свободен был: бурение — процесс непрерывный. Никаких следов не обнаружили. Три дня искали, все без толку. И с воздуха вертолетом, и наземными командами. Одним словом — сгинула в тайге. А на четвёртый день она сама вышла. Гнус её сильно покусал, лицо, руки — все было шишками покрыто, коростой. Оголодала сильно, замерзла. Ночи холодные стояли. Правило есть негласное — в тайгу без спичек и ножа ни ногой, это не парк отдыха, всякое может случиться. А у неё спичек не было. Думала, быстро вернется… Так костер запалила бы — дым издалека видно, и погреться можно.
Стали у неё допытываться — как вышла из тайги, — отвечать не хотела, была то ли напугана, то ли просто устала. Нескоро она отошла. Без рюмки не обошлось. Потом рассказала:
«Когда поняла, что заблудилась, — уже стемнело. Страха не было такого, думала, ночь как-нибудь перетерплю, а утром найду дорогу. Мошки да комары одолели. Сначала отмахивалась, потом устала. Так они сплошь облепили руки, лицо. Пить хотелось…
На третий день безразлично уже все стало. Не чувствовала ни холода, ни голода. Глаза почти не открывались от укусов. Как стемнело — под деревом упала и в сон провалилась. Проснулась от прикосновения, глаза открываю — мужик стоит. Заросший весь, вместо одежды лохмотья. Испугалась я, а он меня манит рукой. Сам ни слова не говорит. Поднялась кое-как, пошла за ним. Ноги не идут, не вижу ничего — ночь ведь, темно, хоть глаз выколи. Падала сколько раз, и в забытье проваливалась. Мужик этот не ушел, не бросил, под конец пути почти что на себе тащил. На меня тогда отупение нашло, обессилела я совсем. Не думала, кто он, откуда взялся, куда меня ведет. Хотелось одного — упасть и лежать. Светать стало, а потом шум появился — значит, буровая близко уже. Приободрилась я, повеселела, сил, вроде, прибавилось. Ну, думаю, последний рывок остался. Оглядываюсь — а мужика не видно нигде. Посидела ещё немного, подождала, да и пошла вперед потихоньку. Немного прошла, сзади шуршание услышала. Оборачиваюсь — метрах в двух от меня волк. Вот когда я по-настоящему испугалась. Бежать не могу, кричать тоже. А он нападать вроде не собирается, сам потрепанный какой-то. Потом отбежал от меня, повернулся, постоял и исчез за деревьями. С того места я ещё минут двадцать шла, пока к людям не вышла».
Не все ей поверили, ясное дело. Мало ли что привидеться может в таком состоянии. А потом замечать стали, что повариха эта отходы с кухни в тайгу носит частенько. Оборотня, значит, подкармливает…
Её потом на другой номер перевели. От греха подальше.
Голос в ночной тайге
Осень в нашей зырянской (Коми) тайге всегда праздничная пора: щедро одаривает она богатым урожаем ягод и грибов. Только не ленись! Набирай в кузова да корзины белых грибов, груздей, рыжиков да волнушек, ягод — морошки, черники, смородины с брусникой — как со скатерти-самобранки! Раздолье! Однажды в конце августа мы втроем: моя бабушка Мавра Петровна, я и наша семейная любимица, зырянская лайка по кличке Зарни (в переводе на русский язык — «золотая»), отправились с рассветом в Кероспарму, что в пятнадцати километрах от нашего села Шошки.
Здесь у бабушки Мавры есть охотничья избушка недалеко от озера. Она была построена моим дедом лет сорок-пятьдесят назад. Но он рано ушел из жизни, бабушке пришлось самостоятельно научиться охотничьему делу, рыбачить она умела с подростковых лет.
Охотничьи избушки строились друг от друга на расстоянии десяти-пятнадцати километров, около ручьев или озёр. Эти избушки никогда не запирались: может быть, какой-нибудь охотник, рыбак или грибник, застигнутый непогодой или немощью, будет вынужден укрыться, обогреться, а то и заночевать… Поэтому около такой избушки всегда есть запас топлива: сухой валежник, расколотые пеньки, дровишки. В избушке к потолку подвешен мешочек сухарей, есть спички, соль, сахар, иногда махорка или несколько штук папирос. Избушка наша изрядно постарела, но в полном порядке. В итоге мы с ходу приступили к сбору лесных даров.
Как ни приятен погожий осенний день в тайге, к ночи все же возникает необъяснимое чувство тревоги даже в уютной избушке. Поэтому принято изнутри запираться.
Первые сутки прошли удачно. Лесными дарами уже наполнены корзины, наберушки. Можно было и домой! Но возвращаться придется только на третьи сутки, когда приедет на лошади крестник бабушки Миша. Он остановится за пару километров от наших мест, потому как до нас нет ни тропинок, ни просек, ни тем более дорог.
Но на вторые сутки неожиданно похолодало. Ничего не поделать — север! Мы спустились к озеру, бабушка забросила пару самодельных удочек, и озеро выдало нам одну за другой более десятка увесистых рыбин — щуку, лещиков, окуней. На берегу разожгли костер, сварили уху — с дымком да диким луком.
Осенний вечер из-за внезапного похолодания казался особенно темным, окружение избушки — неуютным. Пора было укладываться, но очень странно повела себя Зарни: от двери то и дело подходила к окошку, то ложилась на топчан, то вскакивала и скреблась в дверь. Открываем — не выходит. Почему-то толкает нас носом, при этом рычит.
Её необычное поведение отозвалось в нас тревогой. Вдруг из таёжной темени до нас долетел человеческий голос. Это был голос женщины, повторяющий многократно имя бабушки: «Мавра, Мавра, Мавра!..» Затем слышался протяжный волчий вой.
Тут уж было не до сна! Собака стала метаться от двери к нам, хватая за одежду, рычала угрожающе. Попытались её вытолкать из избушки, но она не выходила, продолжая нас тащить за одежду.
Пришлось нам выйти, и тут Зарни стала лизать нам руки, ласкаться, продолжая оттаскивать нас за одежду к соснам, подальше от домика. И тут мы поняли: что-то нам угрожает.
Внезапно на кровле избушки раздался треск, как будто кто-то грузный свалился на неё с большой высоты. Через минуту крыша рухнула. Придавились двери и порог — не войти, ни выйти! Какое же чутье оказалось у Зарни! Практически она спасла нас, выдворив из опасной избушки.
Прошло уже много лет с того неприятного случая, но так и осталось неразгаданным: что это за голос был в ночной тайге?.. Почему был слышен также вой одинокого волка? Неужели и это было предупреждением об опасности?
Пожарный
Очень сильно ошибаются те, кто считает, что тайга заполнена зверьём, ждущим в засадах, когда беспечный человек зайдёт в чащобу, чтобы наброситься на него и сожрать безжалостно. На самом деле, каждая зверушка спешит унести ноги с пути человека, едва заслышав его шаги. Даже тигры и медведи уходят с пути безоружного грибника, если не ранены и не испуганы. Никто не хочет связываться с человеком. Ну, может, кроме гнуса с клещами и щитомордника. Кстати, я в тайге больше всего боялся именно клеща. Укусит такая букашка и, весь остаток жизни, будешь улыбаться весело своим странным мыслям или лежать перекрученным в спираль, если «повезёт» выжить. А щитомордник — это довольно крупная змея со щитком на морде. Отличается злобностью и непередаваемой наглостью. Если все, как я сказал выше, спешат убежать с пути человека, этот всегда прёт в наглую навстречу, хрипло шипя, и норовит цапнуть. Мерзкая тварь, короче говоря.
Но есть такая беда в тайге, когда все правила и законы становятся с ног на голову — это пожар. От него в одной стае бегут все: и охотники, и добыча. Огонь разрушает привычный круг событий зверя, и тогда он встаёт против человека, считая его единственным виновником всех своих бед.
В конце декабря мы поехали с лесником нарубить ёлок к празднику. Погода стояла замечательная, мороз небольшой, чуть ниже −20, солнце играло в снежинках, поэтому настроение у всех было отличное. Егерь решил привести нас на горельники, где было много молодых ёлочек. Мы шли по просеке к месту порубки, когда впереди показался человек в странных оранжевых одеждах, махнул нам рукой, как бы приглашая за собой, и скрылся среди деревьев. Расстояние до него было метров 300—350, поэтому рассмотреть подробности его одежды было нереально. Но егерь встал, как вкопанный.
— Знаете, мужики, а пойдёмте поближе, а то снег всё глубже, боюсь, трудно будет добраться, а потом назад с ёлками идти, — сказал он, разворачиваясь назад.
Действительно, как-то и в голову не пришло. Что, если на просеке снег был выше колена, то в лесу будет ещё глубже. Мы, как водится, почесали затылки, и пошли за егерем, который ушёл уже довольно далеко. Через какое-то время мы нарубили отличных ёлочек и собрались в сторожке попить чайку перед обратной дорогой. И тут один мужичок, глядя прямо на егеря спросил: «Это был тот самый пожарный?» Егерь пожал плечами. Естественно все на него насели, чтобы узнать, что за пожарный и чего он тушит в лесу зимой. После третьей кружки чая, егерь оттаял и рассказал.
— Помните же, как лет 5 назад всё вокруг горело? Что только не делали. И с самолётов поливали, и с вертолётов, и пожарных десантников с парашютами сбрасывали. Вот и эта была одна из групп. Пять человек. Один совсем молодой, лет 23-25, всё восхищался масштабами.
Шли на квадрат. Парень был далеко впереди, когда вышел медведь. Шёл на задних лапах, никто глазом не успел моргнуть, как он отвесил оплеуху парню. Тот, как раз, повернулся к остальным и рукой махнул, может дым увидел, может просто поторапливал. Увидели, как отлетела каска, и парень рухнул, как подкошенный. Зверь повернулся к оставшимся. Что им делать было? Кроме ранцев с водой у них и не было ничего, вот и рванули бежать. Пока прибежали к нам, пока искали… Тело нашли на другой день, только головы с ним не было. Не каска это отлетела. Только он этого не понял. Ни то, что убил его косолапый, ни то, что без головы он. Это уже местная шаманка сказала, когда пошли мы к ней, после нескольких встреч с ним. Только заметили: где он появляется, там зверь лютует. А тут, зимой, первый раз такое.
Кто-то из нас поверил, кто-то, как водится, поржал в усы. Но я лично знаком с охотниками, охотившимися в эту зиму на тигра, который в посёлке Хапсоль, находящимся рядом с участком этого егеря, всех собак пожрал. А перед этим пожары неподалёку были.