Российская хоррор-панк-группа «Король и Шут» существовала с 1988 по 2014 год. Песни «КиШ» — это мрачный, колдовской мир, в котором полно самой разнообразной чертовщины. Творчество группы включает в себя 10 альбомов с песнями, пластинку аудио-рассказов, а также зонг-оперу «TODD» о парикмахере-убийце Суини Тодде. После смерти в 2013 году лидера группы Михаила Горшенёва коллектив принял название «Северный флот».
Здесь приведены те из песен группы, что наиболее уверенно можно отнести к жанру крипи. Впрочем, они являют собой лишь малую часть наследия «Короля и Шута».
Валет и Дама
Шел с улыбкой здоровяк по ночному парку,
И у тихого пруда повстречал гадалку.
Обратился парень к ней: «Вот что знать хочу я:
Сколько мне осталось дней? Как, скажи, умру я?»
И упали карты на снег,
И старуха парню сказала
Сквозь хриплый смех:
«Весь в крови несчастный Валет,
А над ним ужасная Дама
С ножом в руке!»
И воскликнул здоровяк, руки потирая:
«Что ты хочешь мне сказать, я не понимаю».
И блеснул во мраке нож, и раздался хохот:
«Прямо щас и прямо здесь будет тебе плохо!»
И упало тело на снег,
И старуха парню сказала
Сквозь хриплый смех:
«Весь в крови несчастный Валет,
А над ним ужасная Дама
С ножом в руке!»
На тело ведьма покосилась,
И в неизвестном направлении
Скрылась!
Волосокрад
Луна средь звезд на темном пастбище блуждала.
Трактир был слева, справа лес стоял стеной,
И с высоты луна безмолвно наблюдала
За тем, кто всюду по пятам ходил за мной.
В пустом трактире за столом сидел я молча,
Курил махорку я и думал о своем.
Взглянул в окно, стал любоваться темной ночью —
Крыльцо увидел, человек лежал на нем.
Раздался гром! И ветер, тучи нагоняя,
Резвился в поле, дождь струился проливной.
А тот на улице валялся не вставая —
Видать, конкретно его хмель сразил пивной.
Решив помочь ему, я вышел в непогоду
И удивился: это был столетний дед.
Он прохрипел, из уст выплевывая воду:
«Я как и ты. Мне еще только тридцать лет...»
Он умер. Мы его в сарае положили.
Трактирщик начал мне рассказывать о том,
Что силы зла на них проклятье наложили,
Прислав посланца к ним с рогами и хвостом...
ㅤ
«Эй, друг, что за горе постигло ваши края?
Что за зло на воле?» – спросил трактирщика я.
В зловещем тумане он жертву находит,
Он тихо крадется у вас за спиной,
И глядя, как с вами беда происходит,
Он тихо смеется и брызжет слюной.
«Жить нам стало худо — исчезла вся молодежь!
Уезжай скорей отсюда, ты здесь лишь гибель найдешь!»
Припев
Не зря трактирщик распинался —
Он, гад, служил сатане.
Сзади тихо черт подкрался,
Вцепился в волосы мне.
Услышав черта мерзкий голос,
Ему с размаха в рыло дал —
Но теряя каждый волос,
Год жизни я терял.
Припев
Теперь я знаю: у чертей полно идей!
Коварством, хитростью свой опыт добывают.
Но хуже нам, когда среди людей
У них сообщники бывают.
Гробовщик
Мы прощались на пароме,
Прохрипел мне ямщик:
«У погоста в дряхлом доме
Дед живет, гробовщик.
Год назад его нечистый дух попутал,
Его рассудок мрак окутал.
На прохожих стал кидаться
И детей их пугать,
И над верой насмехаться,
Род людской презирать.
Если вам он среди ночи попадется,
Ей-богу, тяжко вам придется».
А в деревне гробовая тишина,
Как будто вымер весь народ.
Странная молитва с кладбища слышна,
Из дома, где старик живет.
О чем поет? Кого зовет?
Обнаружил я случайно
На земле кол и крест.
Что за Дьявольская тайна
Этих зловещих мест?
Во гробах лежали люди будто в коме —
Одно и то же, в каждом доме.
Припев
Сумерки сгущались, и в какой-то миг
Похолодела кровь моя.
В воздухе завис над кладбищем старик,
И шорохи услышал я.
Что-то по-латыни резко он сказал,
Гробы открылись в полумгле.
В сторону мою рукой он указал,
И тени двинулись ко мне.
Ели мясо мужики
За столом сидели мужики и ели,
Мясом конюх угощал своих гостей.
Все расхваливали ужин, и хозяин весел был,
О жене своей все время говорил.
Ели мясо мужики, пивом запивали —
О чем конюх говорил, они не понимали.
Я узнал недавно: все вы, как ни странно, —Конюх хриплым голосом проговорил, -
С моей бабою встречались в тайне от меня,И поэтому всех вас собрал сегодня я!
Ели мясо мужики, пивом запивали —
О чем конюх говорил, они не понимали.
Я за ней не уследил, в том моя вина!Но скажите: правда, вкусная она?
Ели мясо мужики, пивом запивали —
О чем конюх говорил, они не понимали.
Злодей и шапка
Как-то некто на базар пришел,
К самой первой лавке подошел.
Эй, продавец, ну-ка думай быстрей,.Какую выбрать одежду мне в лавке твоей,
Я по характеру злой, мое стремление — власть,
Во мне горячая кровь, во мне свирепая страсть.
Я хочу, чтоб видя облик мой, все меня обходили стороной,
Чтобы сразу понимали, кто я в душе такой
Торговец понял — дело непростое.
Что бы это предложить такое?
Я б не хотел тебя, приятель, обидеть,.Но такого как ты, да лучше б вовсе не видеть,
Я, кажется, знаю, что тебе подойдет,
Твой горячий характер каждый сразу поймет
И старинный он сундук открыл,
Вынул шапку и проговорил:
В свое время сам Великий Карл ее носил.
То, что надо!— Злодей заулыбался.
Новой шапкой очень восхищался,
Шел он домой, воображал и гордился,
Перед зеркалом в спальне он весь вечер крутился.
Но когда снял он шапку, с ним случилась беда -
Вместе с шапкой снялась и его голова.
Кода
Во мрак погружен туманный Альбион
В дали непокой, луна над рекой.
Но в полночь опять вдруг стала звучать
Соната тоски, так непрерывно.
А когда поселок спит — скрипка с кладбища звучит.
Открыт каменный склеп,
Стар, глух сторож и слеп.
Но все думают, он
скрипкой так увлечен.
До того, как придет заря,
Тешит старый себя.
Закончит игру скрипач лишь к утру,
а ночь подойдет — снова начнет.
Завоют ветра — мелодия та
по грешной земле вдруг пронесется.
А когда поселок спит — скрипка с кладбища звучит.
Открыт каменный склеп
Стар, глух сторож и слеп.
Но все думают он
скрипкой так увлечен.
И сам сторож не знал того,
Кто сосед у него...
Жил один музыкант, он на скрипке играл
Был в нем редкий талант, что народ восхищал
И на сцене всегда умереть он мечтал
Когда смерть увидал — коду не доиграл.
Эту коду высек кто-то на его надгробной плите
и маэстро год от года вновь играл мелодии те.
Лесник (Будь как дома, путник)
Замученный дорогой, я выбился из сил
И в доме лесника я ночлега попросил.
С улыбкой добродушной старик меня впустил
И жестом дружелюбным на ужин пригласил.
Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу,
Я ни в чем не откажу, я ни в чем не откажу.
Множество историй, коль желаешь — расскажу,
Коль желаешь, расскажу, коль желаешь, расскажу.
На улице темнело, сидел я за столом,
Лесник сидел напротив, болтал о том, о сем,
Что нет среди животных у старика врагов,
Что нравится ему подкармливать волков.
Припев
И волки среди ночи, завыли под окном,
Старик заулыбался и вдруг покинул дом.
Но вскоре возвратился с ружьем наперевес:
Друзья хотят покушать. Пойдем, приятель, в лес!.
Припев
Некромант
Ты говоришь, я демон? Так и есть!
Со мною не видать тебе удачи
Навеки мое дело зло и месть —
Для демона не может быть иначе!
Чем я заслужил судьбу несчастного изгоя?
Постоянно доставать себя вопросом:
Кто я?
Мысли, что я демон, часто выжить помогали —
Люди же повсюду так меня и называли.
Лишь зловещая луна в мои муки влюблена!
Отобрав души покой, что ты делаешь со мной?
Может, ты мне дашь ответ — почему весь белый свет
Обозлился на меня? Для чего родился я?
Помню, как толпа крестьян убить меня хотела,
После инквизиторы калечили мне тело.
Все восстало против молодого некроманта,
Сделав меня мучеником моего таланта!
Припев
Наполовину человек, наполовину я мертвец.
Таким останусь я навек! Я будто волк среди овец!
Полна страданий жизнь моя, но выбор сделанный судьбой,
Нет, изменить не в силах я! Война с самим собой...
Можешь ты мне дать ответ,
Почему весь белый свет
Обозлился на меня... на меня?
Люди мне враги, а ведь когда-то были братья.
Я на всю округу наложил свое проклятье —
Гибнут урожаи, а вокруг чума и голод
И ветра залетные приносят жуткий холод!
Припев
Отец и маски
Один молодой отец в хорошее раннее утро
Повел своих детей в парк на прогулку.
Увидели они: печальный продавец
Маски продавал в глухом переулке.
Купи, отец, нам маски, — дети закричали. —Об этом мы, об этом мы всегда мечтали!
Отец полез в карман, ведь малышам не мог он отказать.
Маски, друзья, себе выбирайте!Алеша теперь кабан, ты, Дима, вурдалак.
Саша, ты как ведьма в своем рыжем платье!
Вокруг отца плясали радостные дети:
Ах, папа, ты для нас — ты лучше всех на свете!
Отец полез за маски эти расплатиться,
Но продавец куда-то резко испарился...
Но вдруг у малышей голоса преобразились,
Стали они кидаться на папу.
Кусать его за шею, валять его в грязи,
Стали у них звериные лапы.
Отец лежал, багряной кровью истекая,
А вурдалак его кусал, слегка икая.
Кабан терзал уже безжизненное тело,
И ведьма рыжая над трупом пролетела.
Охотник
Темнело за окном, наступала ночь.
За кухонным столом сидели мужики.
Весь вечер беспрерывно бил по крыше дождь,
И гром гремел ужасно где-то у реки.
А в доме шло веселье и гульба,
Еще никто не знал, что в этот миг
Охотник Севастьян, что спал на чердаке,
Вдруг почернел лицом, стал дряхлый, как старик.
Охотник! Охотник! Охотник! Охотник Севастьян!
Закончилась гроза и дождь прошел,
На небе появилась полная луна.
И повалил во двор подвыпивший народ,
Смеются мужики, кричат, им не до сна.
Охотник! Охотник! Охотник! Охотник Севастьян!
Но вдруг из темноты раздался рев,
Затем с петель слетела в доме дверь.
За шумною толпой
Бежал огромный страшный зверь.
Охотник! Охотник! Охотник! Охотник Севастьян!
С зарей запели петухи,
И хвойный лес зашелестел.
А в поле у реки
Лежало пять кровавых тел.
Проснувшись дома на полу,
Охотник в зеркало взглянул.
Ох как я сладко спал!-
Себе со смехом он сказал.
Охотник! Охотник! Охотник! Охотник Севастьян!
Проклятый старый дом
В заросшем парке стоит старинный дом.
Забиты окна, и мрак царит извечно в нём.
Сказать я пытался:
Чудовищ нет на земле.
Но тут же раздался ужасный голос во мгле.
«Мне больно видеть белый свет,
Мне лучше в полной темноте.
Я очень много, много лет
Мечтаю только о еде.
Мне слишком тесно взаперти.
И я мечтаю об одном:
Скорей свободу обрести,
Прогрызть свой ветхий, старый дом...
Проклятый старый дом!»
Был дед, да помер — слепой и жутко злой.
Никто не вспомнил о нём с зимы холодной той.
Соседи не стали его тогда хоронить —
Лишь доски достали, решили заколотить
Двери и окна.
Припев
И это место стороной
Обходит сельский люд.
И суеверные твердят:
«Там призраки живут!».
Сапоги мертвеца
Пьяный дровосек тащился по лесу,
Встали у него вдруг дыбом волосы.
Увидел он мертвеца в траве некошеной
В новых сапогах, почти не ношенных.
«Эх, я возьму их себе.
Как они будут на мне?»
И пришел он радостный домой:
«Поскорей, сестра, мне дверь открой!
Посмотри что на моих ногах,
Посмотри, в каких я сапогах!»
Радуется брат, сестра тревожится.
Наступает ночь — она все молится:
«Не могу уснуть, болит головушка!
Принесет беду твоя обновушка!
Зря, братец, снял сапоги
С мертвой холодной ноги!»
И раздался голос за окном:
«Открывай, мужик, мне дверь добром!
Я пришел обратно получить
То, что смел ты утром утащить!»
И раздался голос за окном:
«Открывай, мужик, мне дверь добром!»
А мужик схватился за топор
И проворно выбежал во двор.
Дровосек избегал все вокруг,
Никого не встретил он и вдруг -
Вдруг увидел дома на полу
В сапогах убитую сестру.
Смерть на балу (TODD. Ария Солиста и Тодда)
Старый замок сверкает огнями в ночи,
Там вина и шампанского льются ручьи.
Королевский судья пригласил всех на бал,
Только Смерть почему-то судья не позвал.
Но разве Смерти нужен пригласительный билет?
И стояла она одна,
Молчалива и холодна.
И смотрела на блеск огней,
Странный гость из царства теней.
Веселился, сверкая при блеске свечей,
Хоровод из шутов, королей, палачей.
И звучал менуэт, и звучал контрданс,
И сатиры пускались с пастушками в пляс.
Но разве Смерть живые пригласят на менуэт?
И стояла она одна,
И, как мрамор, была бледна.
Среди юных принцесс и фей
Странный гость из царства теней.
А на башне пробило двенадцать часов,
И послышалось дальнее уханье сов.
И тогда распахнулось от ветра окно,
И погасли все свечи, и стало темно.
Свет зажгли и увидели тело судьи
И кровавый листок у него на груди:
«Сотни раз ты к невинным ты на казнь меня звал,
Но забыл пригласить ты старуху на бал.
И я тебя с собою заберу на тот свет!»
И, звеня, порвалась струна,
И разбился бокал вина,
Скрылась в тучах луна... А с ней
Странный гость из царства теней!
И я тебя с собою заберу на тот свет!
Тайна хозяйки старинных часов
Деревня укрылась средь жутких лесов,
Туда совершенно случайно попал
Один покупатель старинных часов,
Он их для музея повсюду искал.
Не мог он не удивиться
Хозяйке старого особняка.
Красивая с виду девица,
Откуда в этой глуши она?
Висели над камином старинные часы,
И стрелки замерли на них сто с лишним лет назад.
Девица не спускала с них свой очень странный взгляд,
Они давно стоят.
Но нет, неподкупна хозяйка была,
Часы отказалась она продавать.
И на ночь оставила гостя она,
Свою предложила мужчине кровать.
Но только она заснула,
Тихонько дверь притворив за собой,
В гостиную прошмыгнула
Фигура гостя во тьме ночной.
Припев
Не сразу он в них неисправность нашел...
Лишь колокол в старых часах зазвонил,
Обратно он в спальню хозяйки пошел:
«Мол, древнюю вещь ото сна пробудил!»
В ответ она захрипела,
Был дикий ужас в ее глазах.
Часы звенели — она старела,
Пока не превратилась в прах.
Припев
Фред
Чистил Фред колодец свой,
И под мутною водой
В платье девичьем скелет
Обнаружил Фред.
И зачем-то, вот вопрос,
В дом к себе его отнёс.
Утром беды начались -
Ноги отнялись.
Бедный Фред от горя
Помешался вскоре,
Стал свою находку
Называть судьбою.
— Быть хочу всегда с тобой!
Представлять тебя живой,
Неземную красоту
Вижу пред собой я, как в бреду.
Помер с голоду бы Фред,
Если б не его сосед,
Приносить ему еду
Посылал жену.
А жена и говорит;
— «Пред скелетом Фред сидит,
С ним общается, дурной,
Будто он живой.
А потом и вовсе
Спрятал эти кости,
Чтоб я не глядела,
Вот такое дело!»
— Живы будем, не помрём,
Славно смотримся вдвоём
Неземную красоту
Вижу пред собой я, как в бреду.
От любви безумной,
Каждой ночью лунной
Мёртвая вставала,
Плотью обрастала.
— Быть хочу всегда с тобой!
Представлять тебя живой,
Верь мне, верь мне, верь мне, верь!
Стоит твоя жизнь моих потерь!
Мистика, связанная с группой
Последние годы жизни Михаил Горшенёв посвятил зонг-опере «TODD». Работа над арией «На краю», в которой Суини Тодд (в исполнении Горшенёва) совершает самоубийство, шла свыше полугода — это в разы больше, чем над любой другой его песней. Многие считают, что ария давалась Михаилу так тяжело из-за того, что он предвидел свою смерть и боялся приблизить её даже в песне. Зонг-опера стала последней работой музыканта.
Когда Горшенёва не стало, дальнейшая судьба оперы оказалась под вопросом. Тем не менее, в память о нём постановку было решено сохранить, и на роль Суини выбрали Роберта Остролуцкого. Зимой 2014 года, во время репетиции в закрытом зале откуда-то появилась бабочка и подлетела по очереди к каждому, кто участвовал в постановке оригинального «Тодда». К Остролуцкому она даже не приблизилась. Участники группы уверены, что к ним тогда явился сам Михаил, и таким образом выразил недовольство новым исполнителем своей роли.