Странный день. Не знаю, почему, но с самого утра в воздухе что-то не то. Какое-то ощущение нереальности, как будто не проснулся до конца, и бодрствуя, продолжаешь видеть сон. Звуки приглушены – обычно шум машин за окном, грохот трамвайных колёс и крики соседей-алкоголиков бьют по ушам, а сейчас доносятся словно из-под воды. Ещё туман этот на улице… В общем-то обычное дело для октября, но он какой-то неправильный, с зеленоватым оттенком, тоже напоминающий стоячую болотную воду. И ветер с востока. Екатеринбург стоит на восточном склоне Урала, и если двигаться дальше в этом направлении, то уместнее будет говорить не об Уральских горах, а об Уральском болоте – оно там на многие километры тянется, переходя в Западно-Сибирскую низменность, где вообще сухого места не найти. Вот оттуда и ветер. Не могу перестать думать об этих болотах – кажется, что мы живём на границе между миром людей и древней хтонической пустошью, принадлежащей совсем другим существам, и однажды эта граница может быть прорвана с противоположной стороны. И тогда от всей нашей реальности камня на камне не останется.
В общем, странный день, и мысли в голове соответствующие. Хорошо хоть выходной и идти никуда не надо. Пожалуй, стоит немного расслабиться, благо вчера собрал урожай – вон лежит, сушится на газетке. Самое время попробовать, что там у меня выросло. Позвал бы за компанию соседа, Витьку Чернецова, он-то знатный ценитель достижений отечественного агропрома, да только пропал он куда-то неделю назад. Снова придётся лететь на Марс в гордом одиночестве, аки Илон Маск.
Вот, кстати, тоже странность – упомянутое исчезновение соседа. Нет, конечно, мало ли какие у человека могут быть дела, но его машина всю эту неделю так и стоит у подъезда, и какие-то добрые люди уже благополучно отвинтили от неё дворники и зеркала. Странно, что ещё колёса не сняли, район у нас не самый спокойный, хоть вроде бы и оживлённая улица. Не знаю, будь у меня автомобиль, я бы его вот так не бросил, но, видимо, у Чернецова нашлись более важные дела. Готов поспорить, что раздел его транспортное средство тот самый бомж, который накануне ломился к нему в квартиру. Долго ломился, не меньше часа, а потом ещё сидел всю ночь на лестничной площадке и пялился таким характерным стеклянным взглядом в одну точку – обдолбанный, наверное. Никто из соседей связываться с ним не стал, даже ментов не вызвали, здешнему народу всё глубоко по барабану, да и у самих наверняка рыльце в пушку, чтобы лишний раз иметь дело с правоохранителями. Я с ними в общем-то солидарен – мне тоже особо светиться не стоит, да только бомж был какой-то… Стрёмный, вот – самое подходящее слово. Честно говоря, он меня даже несколько напугал – не знаю, чем именно. Грязный неимоверно, лицо такое осунувшееся, глазницы впалые, нос заострённый, ещё и воняло от него на весь подъезд. Нет, конечно, бомжи всегда не элитным парфюмом пахнут, но тут стояла такая смесь ароматов мокрой земли, затхлой воды и чего-то гниющего, что я было подумал, что у нас в доме канализацию прорвало. Принюхиваться, уж простите, не стал — обошёл его по большой дуге и домой. Да, однако, интересные у Чернецова друзья.
Пока моя голова была занята мыслями о таинственных бомжах, руки проводили привычные манипуляции с кальяном, и вот уже поплыл по комнате ароматный сизый дым. Да, неплохо, неплохо, могу себя поздравить с очередным достижением в сфере растениеводства. Звуки стали ещё приглушённее, туман за окном ещё гуще, а преследовавшее меня с утра состояние полусна трансформировалось в полноценное сновидение наяву. День больше не выглядел странным – казалось, что всё так и должно быть, так и было с самого начала запланировано Создателем Миров, но только какая-то смутная фоновая тревога засела в подсознании, давила низкочастотным гулом на грани слышимости, и мой спутанный разум никак не мог найти её источник, чтобы подобно Люциферу вынести его на свет и сделать своим союзником. Я умею справляться с бэд-трипами и спокойно созерцать проявления своих подсознательных страхов, но это не было бэд-трипом, это было что-то слишком глубокое, словно покоящееся с начала времён на самом дне чёрно-зелёных болотных топей и протягивающее оттуда свои холодные щупальца к моему мозгу. Нет, всё-таки странный день.
Пятно между тем потемнело и приняло вид тени, отдалённо напоминающей человеческий силуэт. Постень – всплыло в голове слышанное когда-то давно и столь же давно забытое слово. Тень, стена, тень ползёт по стене – постень. Кажется, я уже видел что-то подобное в далёком детстве, проведённом у многочисленных родственников в уральских деревнях. Живая тень, которую видно в лунном свете, но не видно того, кто её отбрасывает, потому что его нет – тень живёт сама по себе. Как в том эпизоде из «Носферату», где граф Орлок поднимается по лестнице, но сам в кадре не появляется – лишь его искажённый непропорциональный силуэт на стене. Ну привет, полтергейст. Зачем пришёл? Сейчас же даже не ночь, да и я уже не ребёнок и в сказки не верю.
Тень увеличилась в размерах и окончательно приняла форму человека, только с длинными заострёнными ушами… Или рогами? Вытянула руку, погрозила кривым когтистым пальцем. Казалось, она улыбается. Смотреть на неё стало неприятно, и я закрыл глаза, погружаясь в зелёный туман. Он клубился в моей голове, вызывая расплывчатые образы, плавно перетекающие один в другой, сквозь его толщу доносились какие-то шумы, будто размытые фленджером и многократной реверберацией. Шумы трансформировались в холодный булькающий голос, монотонно бубнящий что-то на непонятном языке: «Тунра сяхыл экваг ойкаг олэг, акв янк хулах оньсег, кол титпал нупыл акв мус вит, ма атим, ойка кона ат квалы, коны ма матхурип ат вагтэ…» Я был уверен, что он говорит что-то очень важное, фундаментальное, повествует о великой тайне Вселенной, о том, как на самом деле был создан наш мир, и порой мне казалось, что я почти понял всю суть, но каждый раз смысл незнакомых слов вновь ускользал от меня. В какой-то момент среди тумана я увидел отчётливый образ белого ворона, клюющего человеческое тело. Стоило ему проглотить несколько кусочков плоти, как перья его изменили цвет на чёрный. После этого голос стал стихать, а туман рассеиваться. Трип подходил к концу.
Я вновь открыл глаза. Никакого пятна на стене, разумеется, не было, она сияла девственной белизной. Да, давно меня так не уносило. За окном начинало темнеть, болотно-зелёный оттенок исчез, уступив место обычной осенней серости, уличные звуки постепенно возвращались, этажом выше привычно заголосил алкаш Семёныч. Казалось, только сейчас я проснулся по-настоящему. Интересно, что же мне снилось минувшей ночью, что после этого сна был такой странный день? Никак не могу вспомнить…