«Паранойя»
Мы стояли в оцеплении на единственной дороге, ведущей из города, по которой медленно ползла колонна УРАЛов, забитых солдатами в старых ОЗК. Глядя на это, мне становилось не по себе, и в голову лезли самые разные мысли. Все выглядело будто кадры еще не забытой, трагедии в Чернобыле, только это было уже не на экране телевизора, а прямо со мной. Мы чувствовали, что в воздухе витает запах смерти, но не знали, откуда ее ждать.
Еще полгода назад я был обычным студентом, жил в маленькой комнатушке, в общежитии, с еще тремя такими же разгильдяями как я, гулял вечерами с девчонками по парку и просыпал первые пары. Господи как же все это было давно. А сейчас как кретин, стою где то в глухом лесу, зачем, почему?! И вряд ли кто-то сможет дать мне внятный ответ, на этот казалось бы простой вопрос.
Из раздумий меня вырвал строгий голос командира.
— Новак, сдавай наряд Грачеву, через два часа идешь со мной «за кордон».
-Так точно. – невнятно пробормотал я.
«За кордон» означало, что мы отправимся в город, за оцепление, чаще всего мы ходили на завод. Завод находился в пригороде Сосногорска, если спуститься по дороге вниз на полтора километра и свернуть на первом повороте налево, то непременно выйдешь к нему. Там находилась наша передовая база наблюдения, во главе с майором Шевченко.
Они располагались на четвертом этаже здания, бывшего ранее администрацией завода. С четвертого этажа открывался отличный вид на город и его окрестности. На крыше здания всегда сидела пара солдат и фиксировала все подозрительные активности в зоне наблюдения. По правде говоря, чаще всего эти наблюдатели там просто на просто спали, ведь если что и происходило в городе, то этого через бинокль вряд ли можно было разглядеть, а ночью так и подавно. Скорее всего, их поставили туда ради чувства собственной безопасности.
До этого дня я бывал уже несколько раз там, «за кордоном». И поначалу мне эти прогулки даже нравились. Ведь вместо того что бы в очередной раз стоять в наряде, мне предстояло не спеша пройтись по пыльной летней дороге, пусть даже и в полном обмундировании и с радиостанцией, но все таки в этом был какой то привкус свободы. В армии не так много радостей и поэтому даже такая банальная вещь как прогулка, становится настоящим событием.
Но вся безмятежность этих прогулок, закончилась после первого же "контакта". В тот день, так же как и в предыдущие разы, нам поступила команда выдвигаться на завода. Мы по обыкновению накинули на себя РДшки, прихватили с собой несколько аккумуляторов, которые запросил майор, и отправились по уже знакомому нам маршруту. На улице стоял вечер, но не смотря на это, мы сильно не спешили, возможно из-за того что были уверены в том что здесь, в пригороде, ничего произойти не может. Действительно, до этого дня, все «контакты» происходили лишь в центе города и на его северной окраине.
Когда мы наконец дошли до поворота, на город окончательно опустились сумерки. Фонарь был только у нашего взводного, потому нам пришлось идти за ним шаг в шаг, по узкой колее, вырытой, когда-то колесами УРАЛов. Мы шли на расстоянии нескольких метров друг от друга, я был третьим, позади меня плелся рядовой Фентисов, он был замыкающим. В подразделения мы попали с ним в один день, не могу сказать, что я с ним сильно близко общался, но он производил приятное впечатление. Крепкий, начитанный, деревенский парень, по всей видимости о верил в бога, я понял это по крестику висящему на его шее, но к событиям происходящим тут относился с долей здорового скептицизма.
В дороге мы молчали, чтобы не создавать лишнего шума, да и говорить было особо не о чем, поэтому пропажу Фентисова я заметил не сразу. У меня начало сильно звенеть в ушах, будто бы на телевизоре включилась настроечная таблица. Я обернулся спросить, слышит ли он этот сверлящий виски звук, но к своему удивлению позади себя никого не обнаружил. На мгновения я опешил, остановился и начал бегать глазами в темноте, надеясь выцепить взглядом знакомую фигуру Фентисова, но стояла такая непроглядная темнота, что различить что-либо в ней было невозможно. Я попытался отогнать от себя дурные мысли, наверно он просто отстал от нас, чтобы справить нужду или поправить портянки.
Шум в ушах стал усиливаться, я почувствовал головокружение, сильную слабость в ногах, еще несколько секунд и я рухнул бы там без сознания. Из дурмана меня вырвали чьи-то крики и яркая вспышка осветительной ракеты. Кто-то с силой дернул меня за рукав, и буквально поволок за собой. Через пару секунд, шум в ушах исчез и я пришел в себя.
- Где Фенстисов? – надрываясь, закричал командир.
- Я не знаю, товарищ лейтенант.
- Понятно, бля! Курдашов, давай за мной.
Оставшийся путь мы бежали. Я никогда не отличался хорошей физической подготовкой, но в этот раз я приодолел весь путь, буквально на одном дыхании. Когда мы уже подбегали к заводу, командир еще раз выстрелил осветительной ракетой в воздух, что бы нас по запарке не постреляли свои же часовые. Добравшись наконец до завода, я понял что весь покрыт липким, холодным потом и меня буквально трясет от страха.
В дверях нас сразу же встретил майор Шевченко, его поднял дежурный, когда первая осветительная ракета взмыла в воздух.
- Что случилось, лейтенант? - Переводя озадаченный взгляд с нас, на взводного, спросил он.
Только сейчас, в тусклом свете ламп, я разглядел на лице своего командира, ту же детскую рассеянность, какая бывает у ребенка упавшего на асфальт и разодравшего себе коленку. В этот момент я понял, что страшно было не только мне, и от этой мысли стало еще тяжелее.
Утром нас по одному вызвали в импровизированный штаб, где сидел Шевченко и тогда еще мне не знакомый капитан Колесник. Они задали несколько вопросов, касательно вчерашнего происшествия, после чего дали мне бумагу, ручку и приказали все изложить в письменной форме. Выйдя из кабинета, я столкнулся лицом к лицу со взводным. Лейтенантом Ефименко, был сам не свой, в его мимике читалась все та же рассеянность что и вчера, но сегодня она была отягощена осознанием произошедшего, он потерял своего бойца. Я машинально качнул головой, и тихо сказал «здравия желаю», лейтенант молча кивнул мне в ответ и вошел в двери кабинета.
Мы с Курдашовым стояли за углом завода, курили и обсуждали произошедшее. От него я узнал, что на поиски Фентисова отправили целый взвод, они утром прочесали всю дорогу и ее обочины, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы Фентисова, но ничего так и не обнаружили. Чуть позже нас еще раз вызвали в кабинет и взяли подписку о неразглашении, зачем это было делать, мне не ясно до сих пор, потому что на утро о случившемся не знал только глухонемой.
Назад на блокспост, мы возвращались естественно той же дорогой, какой накануне пришли сюда. На улице стоял белый день, на небе не было даже намека на облака, солнце светило будто бы в последний раз, все выглядело максимально непринужденно и тихо. Но подходя к тому месту, где вчера пропал Фентисов, у меня непроизвольно начались трястись руки и вспотели ладони, я незаметно старался вытереть их о свою форму, но они тут же снова становились влажными. Пару раз в пути я оборачивался на Курдашова, и в его лице тоже читалась тревога, хоть он и пытался ее скрыть за натянутой улыбкой. Этот участок дороги мы постарались пройти как можно быстрее, но я не мог не вглядываться в зеленку, в надежде что ни будь там увидеть, что хоть как то бы приоткрыло завесу тайны пропажи нашего товарища. Не знаю чего я больше боялся разглядывая зеленку, увидеть там настоящую причину его исчезновения, или не увидеть вообще ничего.
И вот мне снова приходится собираться туда, откуда я могу не вернуться. Правда, на этот раз выходим днем. Судорожно думаю, куда нас отправят, и зачем. Неосознанно начинаю прокручивать в голове все возможные сценарии развития событий, в голову естественно лезет только отборная «чернуха». Через несколько минут командир строит всех кто с ним идет немного в стороне от дороги, нас всего пятеро, четыре срочника и один сержант, контрабас.
- Мы идем не на завод – говорит командир
В воздухе повисает напряженная тишина.
- Нам поставлена задача, установить пункт непрерывного наблюдения на восточной стороне города, в районе телебашни, что бы обеспечить радиосвязь и визуальный контакт с подразделениями, действующими в этой местности.
- Тащ лейтенат, там же взвод управления действует, нахер нам туда переться?! – возмутился сержант Захаров.
- Взод управления, вернули уже как дня три на завод.
- Куда им там столько людей, там и так не протолкнуться, им только танковой роты там не хватает, от кого они там обороняться собрались?! - Слушай Захаров, я тоже лучше бы сидел здесь и в носу ковырял, тебя сюда насильно никто не тянул, так что лучше проследи, что бы у тебя бойцы нормально подготовились к выходу, идем на неделю, потом нас сменят.
От этих новостей мысли в моей голове окончательно запутались, я очень не хотел идти туда, но прослыть трусом в глазах сослуживце было бы еще хуже. Я старался не смотреть на своих товарищей и молча, готовился к выходу, проверял автомат, и свою «любимую и ненаглядную» Р-159. Это переносная радиостанция, была моим личным проклятьем на всю службу, я проклинал тот час, когда обмолвился что учился в ВУЗе, самое забавное в этой истории то что по своей специальности я не имел совершенно никакого отношения не только к радиоэлектронике, но и в принципе к технике. Правда как часто это бывает в армии, никого не волновало, что я умею или не умею. Всех волновал больше другой вопрос, кто ее не угробит, и не проебет при первой же возможности, на эту должность прекрасно подходил я.
До въезда нас подбросил проезжавший мимо УРАЛ, он был загружен консервами и направлялся куда-то вглубь города. Скорее всего, везли провизию таким же бедолагам как и мы, лежащим сейчас где-то на чердаке заброшенной многоэтажки и мечтающим о доме. В кузове сидел прыщавый салага, и ребята не смогли отказать себе в возможности прихватить парочку банок тушняка. Молодой ничего не заметил, или сделал вид что не заметил, впрочем, это не так важно.
Когда мы спрыгнули с кузова УРАЛа, от одного вида заброшенного города, у меня к горлу подступила легкая тошнота. Мне конечно приходилось видеть это место уже не раз, с того поворота на завод, но издалека он выглядело как обычный, ничем не примечательный советский город. Как только УРАЛ отъехал от нас на приличное расстояние, я понял из-за чего мне стало не по себе. Мир вокруг нас, был абсолютно безжизненными, а единственными звуками разрывающими тишину, был топот наших сапог и гул УРАЛа вдалеке.
На желтых, обшарпанных стенах сталинских трехэтажек, то и дело проступали трещины, идущие от самого основания до крыш. Солнце зашло за тучи, и от этого дома выглядели еще более одинокими и безжизненными. Мы шли по пыльной дороге, и все вокруг казалось одновременно до боли знакомым, но при этом невозможно чужим. Мы шли уже около получаса, дорога свернула вглубь района и завела нас в окружении этих, мертвых, безликих монолитов. Мое внимание привлекло окно, на третьем этаже очередного дома. Когда я резко перевел свой взгляд на фасад, мне на миг показалось, что в нем кто-то или что-то промелькнуло. Я тут же спросил у ребят, заметили ли они это, но в ответ все лишь пожали плечами и сказали, что у меня разыгралось воображение. То, что в Сосногорске надо быть внимательными даже к самым мельчайшим деталям я понял намного позже, а тогда я всего лишь хотел побыстрее дойти до нужного нам здания, и сбросить, наконец, с себя эту проклятую радиостанцию.
Здание телерадиокомпании было похоже на обычную панельную пятиэтажку, с длинными рядами окон, на крыше которой безучастно стояла проржавевшая десятиметровая антенна. Пройдя через небольшой сквер, находящийся перед входом, мы по одному втянулись вглубь помещения. Внутри все выглядело так же скупо, как и снаружи, бесконечные коридоры, полы которых были оббиты кусками старого, потертого линолеума. Облезшая серо-голубая краска на стенах и покосившиеся от времени деревянные двери.
Мы решили устроить нашу импровизированную базу в одном из кабинетов, на пятом этаже, в конце коридора. Окна кабинета выходили на сквер и восточную часть города, давая отличный обзор на прилегающую местность. Напротив кабинета располагалось подсобное помещение, в котором помимо разного хлама, находилась лестница, ведущая на крышу. Сержант Захаров и пацаны, расположившись на полу кабинета стали распаковывать свои сухпайки, а мы вместе с взводным полезли на крышу дома, что бы установить связь и доложиться штабу. С крыши дома действительно открывался отличный обзор на город, только любоваться там было особо нечем, даже летняя зелень не спасала это место от самого себя.
Первыми в ночное дежурство заступали я и Курдашов. Каждые два часа мы должны были выходить на связь со штабом и докладывать о том что у нас происходит, естественно помимо того что мы ведем наблюдение, докладывать было нечего. Это делалось не для того чтобы действительно сообщить что-то в штаб, а скорее дать понять что с нами все в порядке, и если что-то случится, нас станут искать не через двое суток, а почти сразу. Я показал Курдашову как пользоваться рацией, и лег спать.
Мой сон прервал какой-то шум раздававшийся за стеной, я схватил автомат, тихо подошел к двери и медленно ее открыл. Источник звука был в кабинете напротив, чуть левее подсобки. Я глубоко вдохнул, подошел к двери, и резко распахнув её, буквально ввалился в кабинет, держа автомат наизготове. Курдашов сидевший на корточках в ужасе отшатнулся от меня, и упал на пол.
- Новак, ты какого хрена делаешь!? – тихо выругался он.
- Че шумишь, я думал, тебя уже тут каннибалы доедают.
- Да радейка твоя гребаная, не работает нихрена, я блин уже минут десять со штабом связаться не могу.
- Я же тебе сказал, на крышу лезь, до завода километров двенадцать, ясен пень она через стены не ловит нихера.
- Ладно, не ругайся, иди спать, через два часа твоя смена.
- Поспишь тут с тобой, ага.
Я развернулся и пошел досыпать оставшиеся часы, но как только я закрыл глаза и провалился в сон, меня разбудил чей-то толчок в плечо.
- Вставай, твоя очередь. – устало произнес Курдашов.
Перевернувшись на спину, я несколько секунд пристально попялился в потолок кабинета, и чтобы снова не провалится в сон, заставил себя буквально вскочить на ноги, в глазах потемнело.
Отчасти мне даже нравилось стоять ночью в карауле, в такие моменты остаешься, наконец, наедине с самим собой. И у тебя появляется время подумать обо всем, что накипело. Каждый раз, когда я куда-нибудь присаживался, меня будто бы вырубали из розетки, поэтому я решил прогуляться по этажу, изучая окрестности. Я медленно шел по коридору, поочередно заходя в каждый кабинет и рассматривая его, насколько мог сделать это в темноте. У меня конечно с собой был фонарик, но я предусмотрительно его не включал, чтобы не привлекать лишнего внимания мелькая в окнах. О чьем конкретно внимании я тогда думал, мне и самому было не ясно, но после пропажи Фентисова, мне не хотелось испытывать свою судьбу на прочность.
В одном из помещений я наткнулся на большой книжный шкаф, последний раз читать что-то помимо устава, мне доводилось больше полугода тому назад, поэтому я сильно обрадовался своей находке. Но, к моему сожалению, в нем не оказалось практически ничего интересного. В основном это были старые пожелтевшие журналы для женщин среднего возраста, пара сборников стихов неизвестных мне поэтов и какая-то профессиональная литература. Единственное что зацепило меня на этой полке, старое чехословацкое издание по психологии, я никогда не интересовался ничем подобным, но сейчас мне почему-то захотелось прочесть его.
Скрип половиц в коридоре заставил меня вздрогнуть, я отложил книгу в сторону и замер. Чьи-то шаги отчетливо слышались со стороны лестничного пролета. Я осторожно выглянул из кабинета, но никого не увидел. Мне стало не по себе, я пытался не накручивать себя, но в голову опять и опять, настойчиво лезли дурные мысли. Переведя дух, в надежде услышать ответ, я крикнул в темноту.
- Эй, кто там ходит?
Ответа не последовало, хотя я отчетливо слышал звуки шагов, доносящиеся теперь уже откуда-то с четвертого этажа. Меня обдало потом, я снял автомат с предохранителя и быстро пытаясь нагнать уходящего, сбежал по лестнице вниз. Где-то в глубине коридора хлопнула дверь, я попытался крикнуть что-то неразборчивое, но мой голос сорвался, и я не смог произнести ни слова. Мои виски начал сдавливать уже знакомый шум и я почувствовал легкую тошноту. Пересиливая слабость, я шатаясь побежал по коридору, и с силой ударил ногой в только что захлопнувшуюся дверь. Она мгновенно распахнулась, но за ней не было ничего кроме старого стола, и кипы пожелтевших бумаг.
Спотыкаясь, и ошалело шаря глазами по коридору, я рванул к своим. Я чувствовал, что кто-то сверлит своим тяжелым взглядом мой затылок, но не смог себя заставить обернуться. В несколько рывков взбежав по лестнице я вскинул автомат и зажмурившись дал очередь в сторону лестничного проема, не знаю на что я надеялся, но тогда мне показалось что это спасет меня от неминуемой гибели.
Через несколько секунд из комнаты в конце коридора выбежала кучка заспанных бойцов, с автоматами наперевес. Первым ко мне подбежал сержант Захаров, я встретил его озадаченный взгляд и почти заикаясь выдавил. -Т-там что-то есть!
Оставшуюся часть ночи, мы так и просидели на пятом этаже в ожидании «контакта», правда больше ничего так и не произошло. Когда над городом взошло солнце, командир приказал прочесать все здание. Мы разбились на пары и начали проверять каждый свой этаж, так же как и накануне ночью, я шел по четвертому этажу, заглядывал в каждый кабинет и разглядывал пустые пыльные полки, столы и кучки старых бумаг.
Очередь дошла до той самой двери, она была закрыта, на мгновенье я даже подумал, что мне все это привиделось, но вмятина от моего ботинка на двери не вызывала сомнений. Я замешкался, из кабинета напротив вышел Захаров и глядя на меня вопросительно кивнул.
— Это тот кабинет. – сказал я и указал пальцем на вмятину.
Захаров поднял автомат, снял с предохранителя и прицелился. Я дернул ручку, и тут же рывком отпрыгнул назад. Дверь открылась, и в нос ударил, мерзкий, сладковатый запах гнилого мяса. На полу лежало изувеченное тело, с огромной зияющей дырой вместо лица. Оно сжимало в руке нательный крестик, я узнал его, это был рядовой Фентисов.
Автор: Эдуард Вишневски
Примечание автора: эта история является всего лишь первой частью пишущегося сборника.