Вода. Всюду, насколько хватало взгляда, простиралась вода. Океанская гладь, мерно колыхаясь, покачивала судно. Корабль казался Энди гигантским утюгом, рассекавшим вдоль необъятной переливчатой простыни. Там, на большой земле, у пристани, судно выглядело титаническим, но здесь, в сотнях, а то и тысячах километрах от суши, корабль сильно потерял в своей значимости, скукожился до размеров таракана, деловито семенившего по своим делам вдоль кухонного пола.
Одиночество. Они здесь одни и с тем же успехом могли находиться на луне, тем паче, что поверхность луны изучена людьми лучше, нежели океаническое дно. Одиночество и страх. Настоящий космический ужас, охватывавший сознание, стоило лишь устремиться мыслями туда, в глубину, где царили вечная тьма, всепоглощающий холод и давящая тишина.
— Энди! — он вздрогнул. Голос Крис выдернул его из мрачной пелены размышлений, окутывавшей его всякий раз, когда ему приходилось отправляться в плавание. — Надеюсь, не помешала. — девушка поправила золотистую прядь волос и поежилась. — И не холодно тебе вот так каждое утро на корме торчать.
— Успел привыкнуть. — Энди заставил себя выдавить некое подобие вымученной улыбки. На душе вовсю скребли полчища кошек, но Крис, с ее мнительностью, об этом знать было вовсе необязательно. — Нет ничего лучше, чем встречать рассвет на палубе. А ты чего так рано?
— Внизу какой-то переполох. Все носятся туда-сюда, нервные какие-то, никто ничего объяснить толком не может. Какой уж там сон. — Крис и вправду выглядела заспанной, будто ее только-только выдернули из уютной постели.
— Правда? Что ж, может, стоит поинтересоваться у Осборна.
— Ага, это если он найдет для нас минутку.
На капитанском мостике действительно царил хаос. Матросы, то и дело натыкаясь друг на друга, сбивая друг друга с ног, что-то оживленно обсуждали — одни с каким-то истеричным ажиотажем, другие — с неподдельной тревогой. Капитан Осборн неколебимой скалой высился посреди своих подчиненных и коротко, четко цедил приказы. Энди не мог припомнить, чтобы капитан когда-либо выглядел столь напряженным — вены на бычьей шее вздулись, кожа лица побагровела, но голос Осборна был зычным и спокойным, как и всегда — лишь глаза стали какими-то стеклянными что ли, сосредоточенными.
— Капитан! — Осборн кинул короткий взгляд на Энди с Крис и тут же отвернулся, спеша отдать очередные указания, всем своим видом дав понять, что ему нет дела до журналистов в такой суматохе.
— Капитан Осборн! — на этот раз Энди приблизился почти вплотную. — Что, черт возьми, происходит?
— Не сейчас, Форестер. — капитан нетерпеливо отмахнулся. — Не видишь, у нас ЧП?
— Это мы и сами как-то догадались, не поверите. — голос Энди прозвучал несколько язвительнее, чем ему хотелось бы. — Но, может, удосужитесь просветить?
— Не слишком приятно оставаться в неведении, когда вокруг такой цирк. — Крис подоспела на выручку и уже буровила Осборна взглядом своих голубых, словно морская вода, глаз.
— Ладно-ладно, вы же не отстанете, все время забываю, что у вас, журналистов, хватка похлеще бульдожьей. — капитан сделал глубокий вдох, тыльной стороной ладони отер проступившие бисеринки пота на лбу и продолжил. Быстро, по делу, буквально чеканя каждое слово:
— Ровно час назад радары засекли неустановленный объект, приближавшийся к судну. Размеры объекта поначалу натолкнули нас на мысль о том, что мы имеем дело с подводной лодкой, но очень скоро эта версия отсеялась. Во-первых, маршрут был давно согласован, нас никто не уведомлял о каких-либо учениях, проводимых в этих широтах. Кроме того, скорость объекта явно превышала максимальную скорость любого известного нам подводного судна… Митчем, ты чего зеваешь, за радаром мне следить что ли?! Черт бы вас побрал. — Последние пару фраз Осборн уже проорал, заставив Энди с Крис буквально подскочить от неожиданности. — Чем ближе к нам подбирался объект, тем понятнее становилось, что перед нами некое животное. Хаотичная траектория движения, постоянно изменяющееся направление. Но его размеры, Господи. — капитан на секунду замолк, чтобы перевести дыхание и рявкнуть еще несколько приказов растерянным подчиненным. — Никогда ничего подобного не встречал.
— Так, может, что-то не то с радарами, перспектива и все такое. — Крис осмелилась вставить робкий комментарий. Осборн только криво ухмыльнулся, даже не удостоив ее ответом.
— Что с этим «объектом» сейчас? Вы сказали — час назад. Так, выходит, мы благополучно разминулись? — Энди спрашивал, так же оставив ремарку Крис без разъяснений. Да и какие там комментарии — современные радары весьма и весьма высокоточные, а на том расстоянии, о котором говорил капитан, шанс ошибки не то, чтобы минимален — он просто стремится к нулю.
— Эдвардс, воды! — Осборн сделал два глубоких, жадных глотка из протянутой фляги и продолжил. — Нет, не разминулись. В какой-то момент объект просто… — капитан запнулся, словно пытаясь подобрать слова. — Он просто исчез с радаров, испарился.
— Значит, все же неполадки! — Крис хотелось прозвучать победно, но дрожащие нотки в голосе с потрохами выдавали ее беспокойство.
— Объект исчез, чтобы буквально через минуту оказаться позади нас, держась примерно на том же расстоянии, что и до этого, но не отставая, продолжая свои хаотичные маневры. В течение последнего получаса он исчезал с радаров неоднократно, но всякий раз внезапно появлялся то с одного боку, то с другого, то вновь впереди. Будто… как будто… словно он…
— Телепортировался. — закончил за Осборна Энди.
— Мне чуждо это слово, мистер Форестер, на флоте не привыкли верить в научную фантастику.
— И, тем не менее, иначе описать происходящее Вы неспособны.
— Я этого не говорил, Форестер.
— А и не надо было, капитан.
Осборн замолчал. Крис сильно побледнела, да и сам Энди так плотно сцепил кулаки, что ногти буквально врезались в кожу ладоней.
— Капитан, оно вновь появилось. — Митчем не отводил взгляда от радара. На капитанском мостике воцарилась тишина — будто с пульта выключили звук. Окружающие резко умолкли. Только щелканье тумблеров да сигналы радара напоминали о том, что судно все еще функционировало. Быстрая, тяжелая поступь Осборна гулом отдавалась в ушах все то время, что капитану понадобилось, чтобы оказаться рядом с Митчемом.
— Где оно? — голос Осборна звучал хрипло, во рту у него пересохло, а глаза превратились в узкие щелки и тут же резко распахнулись, когда он все осознал. Митчему необязательно было уже отвечать, но его следующая фраза на мгновение заставила сердца окружающих перестать биться. — Оно прямо под нами, сэр…
Митчем хотел было добавить что-то еще, но его слова перекрыл низкий, дрожащий гул, с каждой секундой все нараставший. Звук оглушал, вибрировал в барабанных перепонках, проникал в самый мозг, угрожал разорвать черепную коробку. Люди на капитанском мостике, не успев даже понять, что происходит, падали на колени, хватались за голову, катались по полу, зажимали уши, но все тщетно — гул исходил не снаружи, не из океанских глубин — он будто бы возникал в самом сознании, лишал рассудка, не позволял убежать или скрыться, настигал свои жертвы всюду, нещадно давил и заставлял молить о пощаде…
Энди не помнил, как упал на колени, не помнил, как прижал к себе упавшую в обморок Крис и как с ней на руках попытался отползти подальше от скопища обезумевших матросов и членов команды. Капитан Осборн медленно оседал вдоль стены, прижимая руки к ушам так, словно хотел своими огромными, медвежьих размеров, ладонями, раздавить собственный череп.
Митчем откуда-то вынул заточенный карандаш и теперь упоенно, с улыбкой безумца на лице, ковырял им в левом ухе. Энди не мог оторвать от него взгляда и тупо смотрел на ручейки крови, заливавшие белоснежную рубашку и руки матроса. Закончив с левым ухом, Митчем немедля принялся за правое.
Крис повезло — потеряв сознание в самом начале, она не застала всю ту вакханалию, что творилась вокруг. Вынести звуковой удар на ногах не сумел никто. Судя по всему, члены экипажа отчаянно кричали, но гул поглотил все остальные звуки, так что люди просто разевали рты в беззвучных воплях, создавая иллюзию пантомимы, режиссированной умалишенным. В их глазах читался страх, но не тот, что привыкли испытывать перед вещами обычными, вроде боязни пауков или высоты. Нет, это был первобытный ужас, веявший космическим холодом, пробуждавший первобытные инстинкты — память предков, отлично понимавших, отчего следует сторониться темноты.
Все закончилось так же неожиданно, как началось. Секунду назад гул достиг своего апогея, зависнув на одной невыносимой, причинявшей страдания, частоте и вот он уже оборвался, будто нажали на кнопку выключателя. Помещение тут же погрузилось во тьму.
Только сейчас Энди понял, что за стеклами капитанского мостика, отделявшими их от внешнего мира, царил беспроглядный мрак, хотя еще минуту назад небо было окрашено в ярко-багровые тона восходившим на западе солнцем.
Красный свет аварийных ламп не заставил себя долго ждать. Тускло-мигавшие лучи искусственного освещения выхватывали из полумрака вызывавшие отторжение последствия охватившего корабль сумасшествия.
То тут, то там доносились слабые стоны. Кто-то тихо просил о помощи, кто-то приглушенно рыдал, а кто-то негромко молился всем известным богам, призывая их смилостивиться и послать скорую смерть, как избавление от мук.
Странно, но Энди, все еще прижимавший к себе Крис, больше не чувствовал боли. Будто и не было гула, пытавшегося проникнуть в его разум; холодными, липкими щупальцами ощупывавшего его самое нутро, вскрывавшего его сознание, штурмовавшего каждую клетку, составлявшую его сущность.
Где-то рядом попытался подняться на ноги капитан Осборн. Медленно, пошатываясь, ему наконец удалось обрести неустойчивое равновесие. На негнущихся ногах он подковылял к Митчему, лежавшему в лужи собственной крови, и склонился над ним.
— Отче наш, сущий на небесах! — о гуле напоминал лишь звон в ушах, так что Энди не сразу расслышал слова капитана. — Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе… — Осборн повернул голову в сторону Форестера и журналист едва сдержал подступивший к горлу сдавленный крик — из глаз капитана катились слезы, но не прозрачные, наполненные соленым привкусом, а багровые, как у стигматов. Тягучая кровь капала на пол, но самым страшным было даже не это — глаза Осборна были напрочь лишены зрачков. То есть совсем. Непохоже было, чтобы они закатились — их словно выжгли, будто и не было их никогда. — …хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим… — его голос звучал как-то издевательски. Капитан смотрел прямо на Энди, заглядывал тому в глаза и тот факт, что у самого Осборна белки глаз были девственно чистыми, цвета свежего молока, капитана нисколько не смущал. — …и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого… — Форестер заставил себя отвернуться и посмотреть по сторонам. Он не сразу понял, что стоны и рыдания прекратились. Кроме Осборна, никто из окружающих больше не проронил ни звука. — …Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. — капитан выпрямился, но Энди было уже не до него.
— Аминь! — подхватили все хором. Все, кроме Энди. Он лишь крепче прижал к себе Крис, будто пытаясь ее защитить.
Они все были на ногах. Даже Митчем, поскальзываясь на собственной крови, кое-как поднялся и теперь, как и все остальные, уставился на Форестера невидящим взором лишенных зрачков глаз.
— Аминь! — снова повторили моряки.
— Аминь! — прохрипел капитан Осборн и его губы растянулись в неестественно широкой, какой-то мерзостной ухмылке. Вкупе с белесыми глазами, дьявольски поблескивавшими в свете аварийных ламп, лицо капитана заставило Энди ощутить, как липкий, парализующий страх сковывал все его тело, заставлял конечности неметь, а сердце безвольно трепыхаться. Крис так и не пришла в себя, за что Форестер ей был безумно благодарен — открой она глаза и уставься на него белесым взглядом без зрачков, он бы уж точно лишился остатков разума, заставлявших хоть как-то цепляться за ускользавшую реальность. Сознание молило Энди забыться, просто отдаться сладостному забвению, просочиться в благословенное небытие, дабы сохранить отказывавшийся как-либо интерпретировать происходившее рассудок. Но Форестер упорно сопротивлялся. Не ради себя, а, чтобы уберечь Крис.
Готовясь к худшему, Энди лихорадочно пытался свободной рукой нащупать складной перочинный нож в нагрудном кармане рубашки. Дрожавшие пальцы никак не желали повиноваться, и он был не в состоянии отвести взгляд от толпы живых мертвецов, многие из которых еще пару минут назад были его приятелями.
Моряки не пытались приблизиться. Они лишь молча стояли, ничего не предпринимая. Лишь Осборн все так же не переставал ухмыляться, будто забавляясь беспомощностью журналиста. Кровь все так же тонкими струйками вытекала из его лишенных зрачков глаз. Вся эта сцена вместе с предшествовавшей ей молитвой напомнила Форестеру театральное представление, разыгранное для единственного зрителя — для него самого. Будто невидимый кукловод тянул за ниточки, заставляя тела моряков повиноваться; словно опытный чревовещатель завладел капитаном и тот лишь беззвучно распахивал рот, тогда как сам вентролог, умело копируя голос Осборна, издевательски цитировал одну из главных молитв Священного Писания.
Энди уже не сомневался, что все на капитанском мостике, кроме него и Крис, которая все так же глубоко дышала, не приходя в сознание, были мертвы. Вдруг, словно по команде, капитан, а за ним и остальные члены экипажа развернулись в сторону выхода. Двигаясь резко, изломанно, и впрямь как тряпичные куклы, будто повинуясь какому-то зову, мертвецы нестройными рядами отправились на палубу.
Форестер боялся пошевелиться, страшился привлекать к себе внимание. Лишь спустя несколько минут после того, как Осборн вместе со своей бездыханной свитой покинули капитанский мостик, Энди осмелился кое-как приподняться и осторожно прислонить Крис к стене.
Проковыляв к радарам, журналист без удивления обнаружил, что на них пусто. Будто и не было никакого объекта. Словно он не материализовывался из ниоткуда прямо под судном. Остальные приборы мигали и потрескивали, но Форестеру это уже ни о чем не говорило.
Снаружи было все так же темно, не видно ни зги. Энди претила сама мысль о том, чтобы покинуть капитанский мостик, по стопам отряда мертвецов, совсем недавно покинувших помещение. И все-таки, надо было выбираться, надо было искать уцелевших, звать на помощь. Но прежде всего — привести в чувства Крис.
Журналист обернулся и, окинув взглядом стену, у которой оставил Крис, остолбенел. Там было пусто — Крис пропала. Жуткие мысли вереницей пронеслись у Форестера в голове. Неужели гул завладел и Крис, лишил ее разума, заставил последовать за капитаном вниз, на палубу?
Энди резко одернул себя — не время для паники. Возможно, все намного проще — быть может, Крис просто пришла в себя, оказалась дезориентированной, не заметила его и отправилась вниз сама. Но тогда следовало спешить, пока она не настигла Осборна и остальных моряков, чьи безжизненные глаза не предвещали для нее ничего хорошего.
Журналист не стал медлить и, собрав остатки решимости в кулак, бросился к лестнице. Быстро спустившись, Форестер замер. Каждый темный угол, каждая щель, каждая тень, куда не проникали лучи аварийного освещения, вызывали липкий, перехватывавший дыхание, страх. Вот там, в зиявшем темнотой проеме, наверняка затаился Осборн, буровивший Энди белками без глазниц.
Переборов приступ ужаса, журналист заставил себя проследовать дальше, опасливо косясь по сторонам, стараясь не задерживаться и держа наготове перочинный нож, ходуном ходивший в дрожавшей руке.
Выход на палубу — люк был распахнут настежь, из-за него веяло солоноватым воздухом океана, но снаружи не доносилось ни звука. Еще один шаг, и он оказался на открытом пространстве, совсем один, лишь с ножичком, вряд ли являвшимся грозным оружием против тех тварей, в которые обернулись капитан и большинство членов экипажа.
Глаза успели привыкнуть к мраку, в нос ударил непривычно сильный запах рыбы. Пространство вокруг застилала пелена белесого тумана, клубами растекавшегося по всей палубе. Поначалу плотная стена тумана не дала Форестеру что-либо разглядеть. Сделав несколько осторожных шагов, Энди вдруг почувствовал, как ботинок с хрустом раздавил что-то. Нечто мягкое, тут же налипшее к подошве, издававшее скверный, приторный запах и податливое, будто… плоть.
Туман под ногами на мгновение рассеялся, и журналист едва подавил рвотные позывы. Вся палуба, то тут, то там была усеяна трупиками крыс. Крупные и не очень, взрослые и детеныши, все они лежали без движения, скрученные, изломанные, застывшие в нелепых позах, словно секунду назад корчась в предсмертной агонии. Столько крыс разом — судя по всему, все обитатели трюма — не одна дюжина и все, как один, окоченевшие.
Стараясь не наступать на мохнатые тельца, журналист продолжил двигаться вперед, прикрывая лицо рукавом, чтобы не ощущать смрада гниющей рыбы, доносившегося из-за бортов судна и запаха крысиных трупиков, заставлявшего давиться собственной рвотой.
Туман впереди оставался все таким же плотным и Форестер едва мог разглядеть, что происходило на расстоянии вытянутой руки. Однако уже через мгновение в пелене белесой дымки образовался просвет и Энди оцепенел, мигом забыв про дохлых крыс.
Они все собрались у левого борта, подойдя вплотную к самым перилам, застыв, как вкопанные. Никто из них не шевелился, никто не издавал ни звука. Они смотрели на океан, на все так же размерено колыхавшуюся воду. Темнота и туман не помешали журналисту понять, что все, как один, глядели в одну точку — куда-то прямо за борт, совсем неподалеку от корабля.
Их полку прибыло — Форестер заметил поваров, так и не успевших снять колпаки — гул, видимо, застал их врасплох, когда они готовили завтрак команде. Здесь же были и остатки экипажа вкупе с другими пассажирами. Мистер Уортхолл с супругой стояли рядом, ее голова безжизненно свисала набок под неестественным углом и Энди отстраненно подумал, что она, должно быть, сломала шею, упав, наверное, со ступенек, когда их накрыло звуковой волной. Полковник Симонс — старик был, как всегда, при мундире — скорее всего, прогуливался вдоль палубы — они не раз с ним сталкивались на рассвете и перекидывались парой ничего не значивших фраз. Мисс Уотсон с повисшим на руке поводком, но шпица Трюфеля нигде не было заметно, и журналист нервно сглотнул, представив, что несчастный песик лежит где-то на палубе, бездыханный и окруженный трупиками крыс.
Пробежавшись взглядом по толпе мертвецов, Энди убедился, что Крис среди них не было. Это давало надежду на то, что она каким-то образом вернулась в каюту или санчасть, где отлеживалась или приходила в себя после полученного шока.
Размышления Форестера призвал оглушительный скрежет по металлу. Понадобилось мгновение, чтобы понять, что он доносился с левого борта. Скрежетала и лязгала обшивка судна, раздираемая непонятной циклопической силой, вскрываемая, словно консервная банка. Лязг болезненно отдавался в и без того настрадавшихся ушах, но на сгрудившихся у перил мертвецов он подействовал совершенно иным образом.
Стоявший ближе всего к Энди капитан Осборн тут же оживился, одним поразительно ловким движением забрался на перила и, ни секунду не колеблясь, кинулся за борт. Журналист не успел даже вскрикнуть, как примеру капитана последовали остальные собравшиеся. По одиночке и небольшими группками, десятки людей быстро и, не издавая ни звука, скрывались в океанской пучине. Это длилось недолго и продолжалось до тех пор, пока на палубе, кроме Форестера, не осталось никого. Совсем. Стоило последнему мертвецу шагнуть за борт, как скрежет тут же прекратился и Энди заставил себя отнять руки от ушей — все это время он пытался защититься от дьявольского лязга, в ужасе ожидая парализующего гула, вернувшегося завладеть его трепетавшей душой.
Туман, еще минуту назад окутывавший палубу, бесследно рассеялся. Более того, небо над головой журналиста стремительно светлело, приобретало золотистый оттенок.
На негнущихся ногах Форестер, то и дело спотыкаясь, проковылял к перилам. О том, что произошло, напоминали лишь трупики крыс да вонь рыбы, все так же доносившаяся из-за бортов.
Потребовались титанические усилия, чтобы заставить себя перегнуться за борт и, вцепившись побледневшими руками в перила, всмотреться в океаническую гладь. Туда, где по идее, должны были дрейфовать десятки окоченевших трупов.
В воде никого не было. Никого и ничего, кроме сотен рыб. Все они дрейфовали брюхом кверху, серебристым ковром застилали поверхность воды вокруг корабля. Ни одного человека — ни капитана, ни членов экипажа, ни поваров или пассажиров журналист не увидел. Будто они тут же пошли ко дну. Все разом. Словно погрузились и больше не вынырнули. Или их утянуло. Все то же нечто, что лишило их рассудка, все то же нечто, что глумилось над самим Энди, издевательски декламируя Библию устами погибшего капитана. Нечто, заставившее всех на судне ступить в объятия бездны.
Форестер недолго вглядывался в спокойные воды. Стоило лишь мельком глянуть чуть влево и его ноги подкосились. Журналист медленно осел вдоль перил и, подтянув колени к подбородку, застыл так в позе эмбриона.
Верхнюю часть обшивки корабля, растянувшись на несколько добрых десятков футов, покрывали три огромные, широченные борозды. Глубина разрезов поражала — обшивку буквально вскрыли насквозь, будто гигантским шилом прошлись. Вот только форма борозд и то, как они были расположены уж больно напоминало нечто, заставившее Энди задрожать, тихо всхлипывать и медленно раскачиваться всем телом, обняв колени и прижав руки к лицу.
В неимоверных размеров бороздах, протянувшихся вдоль корпуса судна с водоизмещением в десятки тысяч тонн, несложно было угадать следы от колоссальных когтей…
* * *
— А что насчет мисс… Зингер. Так, кажется — Кристина Зингер?
— Да, Крис. — Энди закурил очередную сигарету. Восьмую? Девятую? Он потерял счет. За два с лишним часа, проведенных в комнате для допросов, он успел влить в себя не одну чашку кофе, а потребность в никотине заставляла одну за другой доставать сигареты из мятой пачки, лежавшей на столе перед ним. Форестер не курил. До недавнего времени.
— Вы сказали, что не нашли ее. — детектив уже смирился с клубами сигаретного дыма, плотно окутавшими комнату и даже перестал покашливать, но все так же машинально отмахивался, всячески пытаясь не пасть жертвой пассивного курения.
— Не нашел. — протянул Энди, не глядя допрашивавшему в глаза.
— И куда, по-вашему, она могла деться? Что с ней сталось?
Очень медленно Форестер поднял голову и устремил на детектива абсолютно опустошенный взгляд раскрасневшихся глаз.
— Я. Не знаю. — Энди говорил так, словно каждое слово давалось ему с трудом.
— Хм. — детектив скептично пожевал губами и что-то записал в свой потрепанный блокнот. — Что ж, мистер Форестер, Ваши показания я запротоколировал. Конечно, остаются кое-какие белые пятна. К примеру, история о неизвестном газе, проникнувшем в вентиляцию, вызывает множество вопросов. Кроме того, мне все еще не до конца понятно, отчего Вы сами не подверглись его воздействию. Что насчет крыс? Результаты вскрытия не упоминают каких бы то ни было токсинов. Ну и как быть с отметинами на корпусе судна? Как Вы их объясните?
— Детектив, Вы — далеко не первый, кто меня допрашивает. Думаете, мне неизвестны Ваши сомнения? Думаете, Ваши вопросы застанут меня врасплох? Посмотрите на меня, детектив. — Энди наклонил голову, позволив сидевшему напротив рассмотреть копну абсолютно седых, пепельного цвета, волос. — Мне двадцать семь, детектив.
— Хм…
— В официальной версии, которую предоставят прессе будет значиться газ. Будет значиться массовое помешательство. Суицид. Какой-то бред о моей толерантности к газу, еще какая-то чушь. Детектив, вы правда думаете, что эти борозды покажут общественности? Не смешите журналиста со стажем.
— И, тем не менее…
— Тем не менее, Вы еще, видимо, не получали инструкций от начальства. — Энди говорил спокойно и размеренно. Он сделал очередную глубокую затяжку и одним движением стряхнул пепел в жестяную банку. — Меня, конечно, радует Ваше рвение, Ваш скептицизм, но, поверьте, лучше бы Вам придерживаться официальной версии.
В нагрудном кармане пиджака детектива зазвонил телефон, заставив того слегка вздрогнуть. Достав мобильный и, глянув на дисплей, он нахмурился и, стараясь не смотреть на Энди, быстро бросил:
— Прошу меня извинить. — на ходу отвечая на звонок, детектив покинул комнату. Последним, что услышал Форестер до того, как детектив закрыл за собой дверь, было — Да, сэр, внимательно слушаю Вас.
Энди докурил сигарету и невидящим взглядом уставился на окурок, оставшийся дотлевать в банке.
— Хм, мистер Форестер. — вернувшийся детектив был явно смущен и подавлен. — Полагаю, мы с Вами закончили.
Энди криво усмехнулся, покачал головой и снял со спинки стула пиджак.
— Неизвестный газ, детектив, неизвестный газ.
Форестер уже взялся за ручку двери, когда детектив, не выдержав, окликнул его:
— И все же, что произошло с мисс Зингер?
* * *
Энди не знал, сколько времени прошло. Судя по тому, что солнечный диск уже вовсю клонился к закату, величественно погружаясь в океан где-то на горизонте, он просидел, прислонившись к перилам, не слишком-то и долго. Разум отказывался переваривать произошедшее, сознание угасало — Форестер ощущал, как его медленно, но верно окутывает пеленой забвения.
Громкий всплеск неподалеку от корабля заставил журналиста буквально подскочить. Секунда и он уже был на ногах, оглядываясь по сторонам, пытаясь отыскать источник громкого звука.
Долго искать не пришлось. В какой-то сотне футов от судна он увидел ее. Крис. Живая и невредимая. Даже отсюда были ясно видны ее голубые глаза, хитро поблескивавшие в лучах заходившего солнца.
Энди пошатнулся и вновь схватился за перила, чтобы сохранить равновесие. Крис стояла… на поверхности воды. Так, будто ее ноги касались земли. Стояла и молча смотрела на Форестера. Нет, ее лицо не искажала злобная гримаса — скорее, любопытство, живой интерес. С ее одежды стекала вода, волосы промокли насквозь, но в целом это была все та же Крис, с которой он не раз и не два отправлялся в плавание ради очередного репортажа.
Она не проронила ни слова, а горло Энди, будто сдавили клещами — он не способен был выдавить и звука.
Мгновение спустя, вода под ногами Крис забурлила, пошла пузырями, словно кипя. Форестер молча наблюдал, не в состоянии оторвать глаз. Медленно и величественно ворочаясь, над поверхностью океана стала вздыматься циклопическая масса цвета насквозь проржавевшего металла. Она устремилась ввысь, заставив воду вокруг буквально бурлить бесконечными потоками и настоящими водопадами, ниспадавшими с огромной высоты. Совсем скоро, буквально через несколько секунд, титаническая глыба возвышалась уже на сотни футов над кораблем, а Энди, парализованный воистину космическим ужасом, понимал, что на него пустыми глазницами, каждая из которых по размерам превышала все судно, смотрел исполинский человеческий череп, покоившийся на неохватной шее, больше напоминавшей совершенно необъятное змеиное тело. Где-то там, наверху, все так же спокойно стояла Крис, нисколько не потревоженная движением ожившего колосса.
Энди тяжело рухнул на колени. Его рот раскрылся в беззвучном крике, все тело сотрясала дрожь, а сердце колотилось так, что, казалось, будто оно вот-вот выскочит из груди.
Левиафан находился на поверхности недолго — какие-то жалкие мгновения, но за это время Форестер успел познать страх, доселе неведомый существу человеческому. Террор вселенских масштабов, сводящий с ума, проникавший в самое подсознание и заставлявший все нутро переворачиваться в ожидании даже не смерти, но чего-то намного более кошмарного.
Тварь стала медленно погружаться обратно, в пучину той бездны, которая ее отрыгнула десятки миллиардов, а может, триллионов тысячелетий назад. Крис уходила под воду вместе с чудовищем, все так же молча расположившись на самой макушке лысого, испещренного бесчисленными трещинами, черепа.
Последним, что увидел Энди перед тем, как окончательно потерять сознание от ужаса, было чешуйчатое змеиное тело все того же ржавого оттенка, бесконечно долго завивавшееся кольцами над поверхностью воды, создавшее настоящую воронку — водоворот, грозивший притянуть к себе корабль и утащить его на дно вместе с онемевшим и неспособным пошевелиться журналистом.
Золотистые лучи солнца то и дело отблескивали на чешуйках монстра, все глубже погружавшегося в пучины Бермудского Треугольника…
Автор: Eldred