Я пришёл в эту Церковь Хафоша по объявлению. Очень уж интересно было слушать все эти тирады о «страже подземелий», скользком демоне и его жертвах. Гуру секты – слепой старик в маразме, но остальные-то куда?
Потом вошёл какой-то тип в капюшоне, поставил старику на колени спортивную сумку. Тот ощупал её и усмехнулся. А спустя секунду повернулся лицом ко мне. Я вздрогнул. Уставившись на меня пустыми глазницами, он сказал, что я перестану смеяться, если спущусь в подвал завода в полночь.
Я сперва хотел расхохотаться и послать его, а потом решил – пойду. Засниму пустой сырой подвал, покажу им и скажу: нечего ерундой страдать, идите домой.
Ночью с камерой и фонарём пришёл к заброшенному заводу, где собирались эти чудики. Преодолевая лёгкий мандраж от холода, шагнул в тёмный проём на лестницу. Побаивался немного – но только бомжей и крыс.
«Хафош обитает под землёй с начала времён, – всплывали в памяти слова слепца. – Он есмь дух и повелитель рукотворных подземелий. Страж глубин, не знающий солнечного света…»
Едва спустившись в подвал, я услышал шорох. Камера в руке дрогнула, пятно фонаря заплясало по стенам. Потом дошло – постановка. Они шуршат чем-то за поворотом коридора, чтобы я испугался и ушёл. Взрослые дяди, а играют в игрушки.
Немного напрягал лёгкий запах разложения, но мало ли какая крыса могла здесь издохнуть? С потолка капало. Сизая плесень блестела на стенах. Я узнал звук за поворотом. Это было чавканье – словно пёс грызёт слишком большой для его пасти кусок мяса. Гнилью несло уже сильнее.
«Не ездить на метро, не бродить по катакомбам, не спускаться даже в подвал родного дома… Блуждающий демон подземелий может настигнуть тебя где угодно – и его безглазое лицо станет последним, что ты увидишь в жизни…»
Я почти уверовал. Оставалось два шага и повернуть за угол – чавканье уже стало громче стука крови в висках. Я перевёл дыхание, борясь с тошнотой – вонь была невыносима. Заглянул за угол – и крик застрял у меня в горле.
Коридор был завален трупами животных: выпотрошенных, наполовину съеденных, облепленных белыми червями. В свете фонарика вились тучи мух. Посреди этой анатомической свалки возвышалась длинная костлявая спина.
«Таинственные исчезновения… Нераскрытые убийства… Маньяки? Мафия? Нет! Эти люди нашли смерть в когтях Хафоша! Его нельзя уничтожить. Можно лишь содержать, бесконечно утоляя его слепой голод…»
Существо сидело, утопая коленями в гниющем месиве, и жадно жрало что-то, растопырив острые локти. Серая кожа маслянисто блестела в свете фонаря. Лысая голова судорожно дёргалась на длинной шее.
Услышав меня, чудовище обернулось. В когтях у него был младенец. Вернее, кусок младенца. Оно смотрело на меня, хотя у него не было лица – кожаное полотно без намёка на глаза и нос – лишь оскалившаяся гнилыми зубами окровавленная пасть со свисающим из неё шматом мяса. Оно с отвратительным хлюпаньем всосало этот шмат, отбросило изуродованное детское тельце и мягко соскользнуло с горы гниющей плоти.
От ужаса я выронил фонарик и камеру. К выходу бежал в кромешной темноте, слыша позади лишь влажный топот босых ног – и больше никаких звуков. Оно молча следовало за мной, дыша в затылок гнилостной вонью.
Быстрее, не боясь оступиться, наверх! На поверхность! Там нет его власти!
«Уцелевшие после встречи с Хафошем не бывают рады избавлению, ибо слишком велико помрачнение, испытанное ими…»
Вдруг я споткнулся о лестницу, упал, разбив нос и искрошив передние зубы. Преодолевая боль, вскочил – и острые когти вспороли мне лодыжку. Рванулся, оставив кусок икры в лапах Хафоша, на четвереньках вылетел из подвала и рухнул на сырую землю, поросшую полынью.
Стало тихо. Всё тот же кромешный мрак. Ни фонарей, ни звёзд. Израненную ногу жгло и тянуло. Нос распухал, кровь заливала рот. Я стал отплёвывать осколки зубов, вычищая их пальцем из разбитых губ. Ощупывая лицо, заметил, что скулы и щеки покрыты какой-то слизью. Потрогал веки. И рассмеялся.
Старик не угадал – я продолжал смеяться, побывав в подвале. Я лежал на спине и истерически хохотал в нависшее надо мной небо, которого не видел. Мне почему-то казалось очень смешным, что слизь на моём лице – это мои вытекшие глаза.