Вадик и Сергей встретились в сквере у скамейки в гуще разросшихся кустов. Вадик всегда назначал здесь встречи, когда намечалось что-нибудь важное. Брезжило холодное осеннее утро. Только что отморосило и все вокруг было мокрым. Безлюдный сквер насквозь продувался ветром, срывавшим с деревьев остатки листвы. Худощавый, со вздернутым острым носом Сергей зевал во весь рот. До начала занятий в ПТУ, где они с Вадиком учились на последнем курсе, оставалось еще полчаса. Он плюхнулся на скамейку, бросил рядом сумку с учебниками и закрыл глаза, намереваясь еще немного поспать. Вадик, плотный, круглолицый, с румяными щечками и темным пушком над губой, встал перед ним и довольно чувствительно наступил ему на ногу.
— Разинь глаза, соня, — сказал он и в руке его что-то сверкнуло.
В первый момент Сергей не понял, что это было. Предмет мелькнув, исчез в ладони приятеля.
— Покажи, — без особого любопытства, все еще пребывая в объятиях дремы, сказал Сергей.
— Смотреть надо! — огрызнулся Вадик и ударил его носком ботинка по щиколотке.
Взвыв от боли, Сергей раздраженно выпрямился.
— А я что делаю? Ну, показывай быстрее, что там у тебя. Вадик поднес к его глазам большую, сантиметров четырех в диаметре, золотую монету с четко выбитым профилем. Вокруг профиля шла надпись латинскими буквами. Монета была тщательно вычищена и блестела в свете занимающегося дня.
— Понял теперь, почему я не сказал, зачем мы встречаемся? — Вадик таинственно посмотрел на приятеля. — Это был не телефонный разговор.
Сон с Сергея как рукой сняло.
— Ты ее в подвале нашел? — почти выкрикнул он.
— Мог бы и не спрашивать. Конечно, в подвале. Искал череп, а нашел вот это.
Действительно, Сергей мог бы и не спрашивать. В подвале недавно снесенного старого дома находили не только человеческие черепа, но и всякие другие любопытные штуки, представлявшие археологическую и даже антикварную ценность. Подвал был обширный, с множеством коридоров и комнат, и главной его достопримечательностью были, конечно, обнаруженные строительными рабочими многочисленные кости и черепа, чрезвычайно старые, уже окаменевшие. Директор краеведческого музея утверждал, что дом построен на древнем раскольничьем кладбище, где впоследствии хоронили людей, скончавшихся от чумы. Нечего и говорить, что после таких находок подвал для окрестных жителей сделался местом таинственным, сразу пошли разговоры о том, что в подвале видели какие-то странные тени или светящиеся фигуры, и что оттуда ночами будто бы доносятся стоны и вой. Масла в огонь подлили несколько смертей среди рабочих, прокладывавших через подвал канализацию для соседних новостроек. Рабочие погибли, как было неопровержимо доказано, в результате несчастных случаев — кирпичная кладка стен и потолков в подвале настолько ослабла, что могла обрушиться даже от небольшого прикосновения, а вибрация, вызванная отбойными молотками, ее ослабила еще больше. Но слухи ползли. Поговаривали, будто все это неспроста и в подвале явно завелась нечисть. Для подростков же подвал был словно медом намазан. Они лазали туда, несмотря на строжайшие запреты — в основном в поисках черепов. Местные умельцы делали из них пепельницы и подсвечники, отвозили в Москву и с выгодой продавали.
В последнее время, после гибели пятого рабочего, территорию стройки обнесли забором и поставили сторожа. Но, несмотря на эти меры, в подвал все же умудрялись пробираться.
— Значит, вчера ты там был, — насупившись, сказал Сергей.
— Почему меня не взял?
— Я звонил тебе все утро. Тебя не было.
— Черт, — Сергей сплюнул с досады. — Меня мать вчера картошку копать отправила… Ты, значит, один ходил?
— Хотел взять Андрюху, но он тоже не мог, — сказал Вадик.
— Пришлось идти одному. Думал найти черепушку. Дегтярь вчера вернулся из Москвы и привез хорошие бабки. Продал все, а одну пепельницу даже за доллары. Сергей взял у Вадика монету и рассмотрел ее со всех сторон. На обороте была изображена голова какого-то зверя — не то козы, не то собаки.
— Это античная монета, — заявил он, хотя сам далеко не был уверен в этом. — Статир, — произнес он знакомое по нумизматической книжке название. — А профиль — императора… этого… как его?… вертится на уме… да, Траяна!
— Ты думаешь?
— Конечно, Траяна! Статиры делали только при нем. А на обороте — римское божество.
Вадик отобрал монету.
— Вчера чистил асидолом. Видишь, как блестит? — повертев ее в пальцах, он спрятал находку в карман. — Чистое золото, можешь не сомневаться.
— Как ты ее нашел?
— Случайно, — Вадик взобрался с ногами на скамейку. — Хотя, вообще-то, день вчера какой-то неудачный был. В подвале копошились работяги. У них там прорвало трубу и они откачивали воду. Ну, я пролез в то окно, ты знаешь какое, иду вдоль стеночки, а сам прислушиваюсь — не идет ли кто. А то поймают — сторожу сдадут, а он, шестерка проклятая, рад выслужиться перед начальством, сразу ментам звонит. В подвале лучше вообще никому не попадаться на глаза…
— Я слышал, работяги сами приторговывают черепами, — заметил Сергей.
— Это факт! Поэтому они и лютуют. На хрена им конкуренты? В подвале и так почти не осталось целых черепов…
— Значит, ты залез и что дальше? — поторопил друга Сергей.
— В каком месте ты нашел монету?
— А недалеко от той комнаты, где кости сложены. Их еще летом собрали в мешки и снесли в отдельную комнату. Хотели, вроде, сжечь, да так до сих пор там и лежат. А комнату — на замок!
Сергей закивал:
— Знаю, знаю. Только замок у них хлипкий. Наши ребята, которые ходят за черепушками, все время его сбивают.
— Ты слушай, как дело было, — перебил его Вадик. — Шагов тридцать не дошел до той комнаты, как вдруг навстречу мне — трое рабочих. Я прямо обмер. Ну, думаю, сейчас зацапают. А они, слава Богу, меня не заметили, остановились за углом. Там место было такое расчищенное, ящики какие-то стояли, так вот они на ящике разложили газету, колбасу достали, бутылку, и начали выпивать. Им там светло, лампа как раз над ними. Разложились капитально, разговоры завели. Мимо них не проскочишь… В общем, решил я не ждать и возвращаться назад. Завтра, думаю, снова приду. Пошел назад. А тут вдруг, слышу, еще какие-то топают навстречу. Чтоб не попасться, пришлось свернуть в какую-то комнатушку. Лампа там не горела, темень. Я стою, жду, когда работяги пройдут. Пригляделся немножко к темноте. А там, кстати, было не так уж темно, свет шел из коридора. Я стою в углу и вот что вижу. В стене, у самого пола, открывается низенькая дверца, и оттуда вылезает какой-то тип. Я, конечно, удивился. Дверца как-то странно открылась. Неожиданно. Даже испугался…
— Представляю! — воскликнул Сергей.
— Ни хрена ты не представляешь, — свирепо возразил Вадик — Меня до сих пор жуть берет, как вспомню. Неожиданно так открылась и бесшумно… И, значит, вылезает оттуда на четвереньках этот тип. В темноте я его особенно не рассмотрел. Кто-то из работяг, и поддатый сильно. Наклюкался до того, что даже с четверенек встать не может. Пробует подняться и снова падает. И вот когда он подымался, я смотрю — что-то у него из кармана вывалилось, звякнуло об пол, и вроде монета какая-то покатилась. И прямо ко мне. У самых моих ног легла. Мне только и дела, что нагнись и подними. Ну, я и поднял…
— А пьяный что?
— Да ничего. И не заметил. Поднялся, держится руками за стену, и идет в коридор. Я в тени стою, он меня не видит, а я еще слышу, как он шепчет: золото, золото… Да с такой жадностью шепчет! Я стою, монету в руке сжимаю и сам себе кумекаю…
— Насчет чего?
— Насчет того! Дверца, из которой он вылез, за ним закрылась… Будто автоматически на место встала. Понял?
Сергей почесал в затылке.
— Думаешь, потайная дверь?
— А что же еще? Работяга обнаружил тайник, в котором, может быть, есть еще такие же монеты, а я случайно увидел, как он из этого тайника вылезал. Ту дверцу я запомнил…
— Если там тайник, то его наверняка уж давно обчистили!
— Может, и обчистили, — Вадик снова вынул монету, подбросил ее и поймал. Широкая ухмылка раздвинула его губы. — Только монетка-то — вот она! Значит, не все обчистили, осталось кое-что.
Сергей промолчал, поежился от резкого порыва ветра.
— Ты когда туда пойдешь? — спросил он.
— Сегодня. А то этот тип проспится да и вспомнит о золоте… Надо его опередить.
— Точно! — встрепенувшись, Сергей соскочил с лавки. — К черту занятия! Предлагаю двинуть в подвалы, когда у строителей будет обеденный перерыв.
— А по-моему, лучше пойти к концу рабочего дня. В такое время работяг в подвале уже не бывает, а свет еще горит.
— Это во сколько, примерно?
— Ну, скажем, в половине пятого. Сергей поморщился.
— В это время уже темнеет, — заметил он. — Терпеть не могу ходить в подвал на ночь глядя.
— Днем нас могут застукать, — возразил Вадик. — Да ты не бойся, лампы там горят до шести, я точно знаю.
— Это я, что ль, боюсь? — Сергей решительно подхватил свою сумку. — В четыре я зайду за тобой. Ты хорошо запомнил ту дверь?
— Не беспокойся. Найду. — Вадик тоже спрыгнул со скамейки.
Они зашагали к желтеющему в отдалении забору, отделявшему сквер от территории ПТУ.
— Ты кому-нибудь еще говорил о монете? — с плохо скрытым беспокойством поинтересовался Сергей.
— Никому.
— И не надо. А то все дело испортишь. Скажешь одному — сразу целая свора набежит…
— Не бойсь. Только ты тоже помалкивай.
— Само собой.
К вечеру свинцовое небо снова разразилось мелким сеющим дождем, конца-краю которому не предвиделось. Вадик заявил, что это даже к лучшему: в такую погоду вряд ли кому захочется тащиться в подвал, да и рабочие наверняка уже ушли. Приятели предусмотрительно захватили фонарики. Вадик вооружился небольшим металлическим прутом, который можно было использовать в качестве отмычки.
Они прошли вдоль дощатого забора, окружавшего стройку. Заглянули в его щели. На стройке не было ни одной живой души. Не видно было и сторожа.
Приятели перемахнули через забор и сразу затаились. Оба по опыту знали, что если сторож их увидит, то сразу засвистит. Прошла минута, две. Свистка не было…
— Все правильно, — рассудил Вадик. — Старик в такую погоду из сторожки носа не высунет. Пошли.
Пригибаясь, короткими перебежками, приятели достигли остатков стены в левой части разрушенного здания.
Сергей почувствовал неприятную знобящую дрожь в спине, когда они приблизились к одному из подвальных окон. Окно было заколочено фанерой. В душу Сергею закралось дурное предчувствие, но он скорее умер бы, чем признался, что боится. Вадик испытывал схожие ощущения. С его круглых щечек сошел румянец. Приятелям было непривычно ходить в подвал в такое позднее время. Они, как и большинство искателей черепов, обыкновенно спускались туда днем, когда у рабочих был обед.
Небо темнело стремительно. У подвального окна Вадик вынужден был зажечь фонарик, хотя это было рискованно: свет мог заметить сторож.
Вадик отвел в сторону фанерный лист. За ним открылся участок коридора, желто и сумеречно освещенный горевшей где-то сбоку лампой.
— Вот видишь, я же говорил, что в подвале должен гореть свет, — прошептал Вадик и выключил фонарик. — Полезли.
Друзья протиснулись через щель в фанере и спрыгнули в коридор, на груду мусора и какие-то пустые ящики. Сергей, пролезая вслед за приятелем, с тоской обернулся назад. Где-то в ужасающем далеке теплым и мягким светом светились окна пятиэтажки… Его вдруг со страшной силой потянуло туда, к этим окнам, под свежий ветер и дождь…
Озираясь, друзья стояли в безлюдном и тихом коридоре. На стене под самым потолком тянулся провод, на проводе через каждые десять-двенадцать метров висели голые электрические лампочки. Они проливали смутный, какой-то мрачный свет, который в зловещем безмолвии подвала, казалось, только усиливал царящий в коридорах страх. Одна лампа виднелась справа от ребят, другая — слева. В обоих направлениях коридор сворачивал.
— Идем. Только тихо, — шепнул Вадик, и приятели осторожно, стараясь не хрустеть щебенкой, двинулись влево.
За поворотом Сергей ощутил холодное дуновение ветра: дальше находился открытый участок, дно траншеи, вырытой рабочими. Здесь вероятность напороться на них была особенно велика. Но, по-видимому, рабочие на сегодня закончили и ушли. Друзья продолжали путь. Не дойдя до траншеи, они снова свернули влево. Миновав четыре лампы, они подошли к пятой и увидели дверь. За ней была лестница. Этот путь обоим был знаком. Крутые ступени вели в нижний этаж подвала. Лестницу окутывал полумрак: лампочка была заляпана чьими-то грязными пальцами.
— Никого нет, — зашептал Вадик — Нам везет. Будем на месте через пять минут.
Они спустились и оказались в длинном коридоре с низким потолком. Тут тоже горели лампочки, освещая растрескавшуюся кирпичную кладку. Участки коридора между лампочками были погружены в глубокую тень. Приятели прошли по коридору, свернули в боковой проход и здесь Вадик остановился, перевел дыхание.
— Считай, что пришли, — сказал он.
— Если топать прямо по этому коридору, то можно прийти к комнате, где заперты мешки с костями, — отозвался Сергей.
— Правильно. Но нам не туда. Сейчас мы пройдем немного и свернем направо… Там будет эта комната, где потайная дверь…
— А если она заперта?
— Для чего тогда я взял отмычку? — Вадик показал прут.
Они двинулись вперед, но не прошли и нескольких шагов, как Вадик, шедший впереди, снова остановился и предостерегающе поднял руку:
— Тихо! Тут кто-то есть…
Он остановился так внезапно, что Сергей налетел на него сзади. Они замерли, прислушиваясь. Впереди, слева, начинался другой коридор, перпендикулярный тому, по которому шли приятели. Оттуда доносились шаги. Кто-то приближался, похрустывая по щебенке. Ребята бесшумно попятились, нырнули в какую-то подвернувшуюся нишу в стене, где тень была особенно густа, и замерли. Если бы они побежали назад, то их наверняка бы увидели.
В коридор вышли двое людей в ватниках и ушанках. Но они свернули в другую сторону и пошли куда-то прочь от приятелей, вдоль по коридору. Прошли одну лампочку, вторую, а третья светила так далеко, что две темные фигуры растворились в ее желтых сумерках.
— Видал? — процедил Вадик сквозь зубы. — Что они здесь делают в такое время? Им что, сверхурочные платят?
— Но ведь рабочий день еще не кончился, — возразил Сергей.
— Да брось ты. Рабочий день, скажешь тоже… Уже в два часа дня на стройке никого нет. Ладно… Пошли дальше.
Не доходя до следующей лампочки, Вадик насторожился и замедлил шаги. Жестом велел приятелю остановиться. В том помещении, где вчера он видел потайную дверь с вылезавшим из нее рабочим, теперь горел свет и раздавались какие-то звуки. Характер звуков свидетельствовал о том, что там работали.
Вадик осторожно заглянул в помещение и в досаде скривил рот. Из-за его спины выглянул Сергей.
Это была небольшая квадратная комната с низким потолком, каких было полно в подвале. Кирпичная кладка стен была обнажена, на полу, как и всюду, лежал мусор и щебень. У стены с голого провода свисала лампа, смутно освещая часть помещения и двух рабочих. Они лопатами загребали мусор и укладывали его на носилки.
Вадик отступил назад.
— Черт, — прошептал он. — Надо же им было оказаться именно в этой самой комнате!
— Наверно, они скоро уйдут, — сказал Сергей.
— Будем надеяться.
Вадик, возбужденно дрожа, отступил в тень стенной ниши. Сергей продолжал наблюдать.
Вид работавших показался ему странным, хотя удивляться вроде бы было нечему. Просто очень уж старыми были ватники на работягах, словно их подобрали с какой-то свалки. Ветхие, гнилые, с многочисленными прорехами, из которых торчала грязно-серая вата. Под стать одежде были и сапоги. Подошвы едва держались. Драные ушанки были несуразно велики, головы совершенно тонули в них.
«Странные рабочие, — подумал Сергей. — Похожи на бродяг. Если б они развели тут костер и сидели грелись, то можно было бы подумать, что это бродяги. Но ведь — работают, надо же…»
Он хотел поделиться своими соображениями с Вадиком, но не успел: рабочие поверх мусора положили лопаты, подняли носилки и направились в ту сторону, где затаились искатели сокровищ. Сергею пришлось отпрянуть в тень.
На их счастье, это было самое темное место в коридоре — как раз посередине между двумя лампами, да еще тут была одна из многочисленных ниш, образованных обвалившейся кирпичной стеной. Приятели не дышали, когда мимо них, буквально в метре, рабочие проносили носилки. Один из рабочих повернул голову и посмотрел в их сторону. Но, видно, не разглядел их в темноте. Две фигуры с носилками прошли мимо и звук их шагов смолк где-то вдалеке, в районе лестницы.
На Сергея словно повеяло холодом, когда эти странные рабочие поравнялись с ним. Он стоял с полуоткрытым ртом и запрокинутой головой, сотрясаемый нервной дрожью, пока они не прошли и не исчезли вдали.
Сходные ощущения испытывал и Вадик, но он справился с ними быстрее. Вадик шумно выдохнул, тронул приятеля за локоть.
— Ушли… — прошептал он так тихо, что Сергей едва расслышал его. — Путь вроде свободен…
Вадик шагнул в помещение, где только что работали строители. Сергей остался стоять.
— Ты что? — Вадик вернулся к нему.
— Не знаю, — Сергей, наконец, тоже перевел дыхание. — Что-то ноги ослабли…
Вадик выдавил ухмылку.
— Испугался каких-то паршивых работяг?
— А ты?
— Что — я?
— А ты не испугался?
Вадик скорчил презрительную гримасу.
— Было б чего бояться. Пошли.
— А если они вернутся?
— Не вернутся. Они же лопаты взяли с собой. Если б хотели вернуться, то лопаты не забирали бы…
Вадик взял приятеля за руку и они вошли в неярко освещенное помещение.
— Их, наверное, начальство сегодня работать застави… — начал Вадик и недоговорил.
Внезапно погас свет. Погас повсюду в подвале. Охвативший ребят страх был так силен, что целую минуту они не могли не то что сделать шаг, но даже вздохнуть полной грудью. Если б не рука Вадика в его руке, Сергей бы, наверное, сошел с ума от ужаса, завопил бы, бросился бежать.
Свет погас внезапно и необъяснимо, поскольку еще не было шести часов. Более крепкий Вадик пришел в себя первым, нашарил в кармане фонарик и зажег его. Луч осветил замусоренный пол и кирпичную стену.
— Ничего особенного… Сторож погасил раньше времени… — предательская дрожь в голосе Вадика выдавала его страх. — Это даже нам лучше… Теперь-то мы точно будем знать, что сюда никто не придет.
Сергей не ответил. Разговаривать у него не было никакой охоты.
— Вот сюда я зашел вчера, чтобы не попасться на глаза рабочим, — шепотом продолжал Вадик, — и вон там, — и он направил луч на левую стену, — была дверца, из которой вылез пьяный…
Вадик направился к стене. Сергей почти автоматически двинулся за ним. Вадик присел перед стеной, осветил ее фонариком.
— Странно, — пробормотал он. — Дверь была именно на этом месте… Такая низкая, квадратная…
— Может, это не та комната? — дрожа, пролепетал Сергей.
— Исключено. Потайная была здесь, вот в этой стене. Ну, может быть, чуть левее, или правее… Не стой ты, как чурбан! Зажги фонарик.
Сергей торопливо включил фонарик. Он светил на кирпичную стену, в то время как приятель тщательно исследовал все выемки и выступы на ней.
— Потайные двери делают так, чтобы их не отличить от остальной стены… — шептал Вадик. — Вчера мне показалось, что она работает на механизме… В старину во многих домах делали такие двери… Надо отыскать секретную кнопку, которая приводит в действие механизм…
Фонарик дрожал в руке Сергея. Он поминутно оглядывался назад, в сторону коридора.
— Вадик, — тихим шепотом заговорил он. — Ты заметил, какие лица были у этих рабочих?
— Идиотские, какие же еще.
— Нет, я тебя серьезно спрашиваю. Вадик оглянулся на него удивленно.
— Я как-то не обратил внимания на их лица. Я на них и не смотрел даже.
— Вадик, у них лица были какие-то странные… Коричневые… С таким оттенком… Знаешь…
— Ну, каким?
— Как у черепа…
— Тьфу! — Вадик выругался. — Заткнись ты со своими дурными разговорами. И так тошно. Свети лучше фонариком, пока я буду искать кнопку…
— Может, пойдем отсюда? А придем в другой раз, днем, когда будет гореть свет… А, Вадик?
Вадик колебался. Ему тоже очень хотелось дать деру из этого жуткого места, где все, даже кирпичи в стене, вызывало в нем непроизвольную дрожь.
— Нет, — решился он. — Раз уж пришли, то давай искать. Алкаш же тот умудрился как-то открыть эту дверцу, а мы что, глупее его?
— Прошу тебя, пойдем…
— Не хнычь. Посвети левее…
Ища кнопку, Вадик методично надавливал на все кирпичи подряд.
— Еще минута, — всхлипнул Сергей, — и, если не найдем, уходим. Я точно ухожу!
— Найдем, найдем…
Но кнопка не отыскивалась. Вытирая пот со лба и отдуваясь, Вадик уселся на грязный пол спиной к стене и вытащил из кармана монету, чтобы ее видом удержать Сергея. Тот осветил ее фонариком. Монета сверкнула в луче, и Сергею показалось, что профиль на ней неуловимо изменил выражение…
— Представь, что таких монет полный сундук, — сказал Вадик, подбрасывая ее на ладони. — И мы уйдем, не добравшись до него?
Тут и он взглянул на монету. Из его горла вырвался непроизвольный вскрик. Выбитый на монете зверюга, казалось, ожил, скалился его рот, раздувались ноздри, в ярости сузились глаза… Это было что-то невероятное!
Вадик со сдавленным воплем отшатнулся к стене. И тут случилась еще одна неожиданная вещь. Откинувшись спиной на стену, он, видимо, нажал на ту самую кнопку, которую так долго искал. По этой или по какой другой причине часть стены быстро и бесшумно раскрылась вовнутрь, и навалившийся на нее Вадик, потеряв равновесие и выронив монету, рухнул навзничь. Половина его туловища ушла в непроницаемо-черную дыру.
Сергей замер с фонариком в руке. Луч освещал Вадиковы ноги, торчащие из темноты квадратного проема. Тьму проема слабый свет фонарика рассеять был не в силах.
Вадик из темноты издал какой-то глухой звук, видимо что-то сказал, но что — Сергей не расслышал. С нарастающим страхом он смотрел, как ноги Вадика втягиваются вслед за туловищем в темноту за дверью. У Сергея сперло в груди. Как зачарованный, он смотрел на эти медленно втягивающиеся ноги. Вадик вползал в проем как-то странно, словно его кто-то тащил туда: ноги его не шевелились. Наконец в пятне фонарного света остались только подошвы ботинок, вот пропали и они. Вадика поглотил мрак.
Сергей опомнился. Там, где только что сидел Вадик, поблескивала на полу золотая монета. Трясущейся рукой Сергей подобрал ее и засунул в карман куртки. С минуту он сидел на корточках перед черным проемом, собираясь с мыслями. В голове царил хаос, бил озноб, рука, держащая фонарик, тряслась. Сергей лихорадочно раздумывал, броситься ли назад, к лестнице, или заглянуть в эту черную дыру… Вадик потом обвинит его в трусости, в том, что он подло бросил товарища одного, но Сергей был не в силах вынести душившего его страха, он безумно боялся этого непроницаемо-черного отверстия, этих кирпичных стен, даже этого темного, сгустившегося вокруг него воздуха, в котором медленно угасал свет фонарика.
Он выпрямился, шагнул к коридору, как вдруг услышал приближающиеся оттуда шаги. При мысли о страшных рабочих грудь его словно сдавило обручем, а стены зашатались. Слепой страх толкнул его прочь от коридора, к дыре, в которой исчез Вадик. Больше всего на свете он нуждался в руке товарища. Где он там? Где?
Шаги приближались. Сергей погасил фонарик, наклонился и пролез в проем потайной двери.
Он оказался на самом верху каменной лестницы, в обширном помещении, потолок и стены которого тонули в темноте. Сергей мог рассмотреть только середину помещения, куда спускались ступени. Там реял какой-то странный, мертвенно-голубой свет. Сергей смотрел и не верил глазам. У подножия лестницы на грязном полу полулежал Вадик, со всех сторон окруженный существами, в которых Сергей тотчас узнал человеческие скелеты. Это были именно они — коричневые, окаменевшие суставы рук и ног, грудные кости, позвоночники, на которых, как на кольях, сидели черепа с пустыми глазницами и щербатыми оскаленными ртами. Сергея затрясло. Крик, готовый вырваться из его рта, заглох в горле, на глаза наплыла пелена. Ужас душил его, но он сидел, не в силах отвести глаз от страшного зрелища.
Скелеты шевелились, кости их негромко бряцали. Вадик, тихонько завывая, встал на ноги и попытался подойти к лестнице, но сидевшие на нижних ступеньках скелеты бросили в него камни. Один угодил Вадику в подбородок, разбив в кровь губы. Вадик бросился назад, но камни встретили его и там. Он был в кольце. Скелеты швыряли камни в человека. Скоро у Вадика было разбито все лицо, проломлена голова. Он упал. Камни продолжали лететь, превращая его тело в кровавое месиво…
Сергей бросился назад, но тут дверца начала закрываться, защемив его в проеме. Сергей дергался, толкал створку, наконец вырвался в знакомое помещение подвала. Дверца за его спиной встала на свое место и исчезла, слившись с кирпичной стеной.
Сергей затравленно озирался. Кругом темень, хоть глаз коли. Куда бежать? Где выход в коридор? Он нашарил в кармане фонарик, достал его, причем едва не выронил, до того тряслись руки. Включил.
Прямо перед ним в луче света стоял скелет. На нем был старый ватник и такие же штаны. Череп тонул в лохматой ушанке. В суставах пальцев был зажат камень. Сергей дико завизжал, бросил фонарик, закрыл лицо руками и наклонился, ожидая удара камнем в голову… И в этот миг в помещении зажглась лампочка. Это было похоже на чудо! Смутная, желтая, осветившая только один угол, она придала Сергею силы. Рука скелета разогнулась, но Сергей дернулся вбок, и брошенный камень пролетел мимо, свистнув возле его уха.
Сергей бросился бежать. Он вихрем промчался мимо страшного существа. Выскочил в коридор. Кто-то из темного бокового ответвления бросил камень, который угодил Сергею между лопаток. Но это только прибавило скорости беглецу. С истошным воплем он помчался к лестнице, в несколько прыжков одолел ее, и тут свет в подвале снова погас, на этот раз окончательно. Сергей оказался в кромешной тьме. Но сейчас он знал, что налево — траншея, там открытое небо, там сторож, спасение!
Ощупывая руками стену, спотыкаясь, падая, разбивая в кровь колени и поднимаясь снова, он бежал куда-то в темноту, туда, где, по его расчетам, должна была находиться траншея. Несколько раз ему казалось, что возле него возникают какие-то бесшумные темные фигуры. Он их не видел, но чувствовал их присутствие по знобливой дрожи, которая внезапно обдавала его с ног до головы. Два или три раза в него швыряли камни; один, отрикошетив от стены, рассек ему бровь.
За очередным углом в лицо ему повеяло свежим воздухом. В холодном ветре он сразу ощутил союзника. Воздух словно влил новые силы в его измученно, издерганное страхом тело. Темные фигуры пропали. Он все время шел навстречу ветру, и вскоре стало как будто светлее. Впереди показалось дно траншеи, большие трубы, а над траншеей — небо, хоть и темное, моросящее дождем, но все же намного светлее зловещего подвального мрака!
Из последних сил Сергей устремился туда, и вдруг увидел, как справа вырос мрачный силуэт в ватнике и ушанке. Взметнулась темная рука. Костлявые, твердые как камень пальцы обхватили его запястье. Сергей закричал, отдернул руку и рванулся вперед. Что-то хрустнуло. Страшная конечность продолжала обвивать его кисть, но уже не тянула назад. Фигура, взмахнув обрубком руки, отпрянула.
Сергей выскочил под открытое небо. Мелкий дождь освежил его разгоряченное лицо. На руке висела оторванная иссохшаяся человеческая кисть. С ужасом и отвращением он стряхнул ее, споткнулся обо что-то и упал на груду досок. Последнее, что ему запомнилось из событий той кошмарной ночи — это лай сторожевой собаки, бегавшей где-то наверху, у края котлована…
Лишь к вечеру следующего дня он пришел в себя. Он лежал на больничной кровати. Гудело в голове, по всему телу ныли ссадины и синяки. А еще через день, когда он окончательно поправился, к нему в палату явился милиционер. Оказалось, Вадик пропал. Родители заявили в милицию. Пришлось поведать о вечернем походе в подвал, ну и приврать кое-что, конечно. Не рассказывать же об оживших скелетах! Так недолго и в психушку угодить.
Труп нашли через неделю. К тому времени Сергей уже выписался из больницы. Вадика откопали из-под завала. Авторитетная комиссия заключила, что на него обрушился потолок.
В последний путь Вадика провожали сокурсники из ПТУ. Сергей шел за гробом мрачный и молчаливый.
— Шестой… — многозначительно шептали у свежевырытой ямы.
Сергей вспомнил о монете почему-то именно в тот момент, когда гроб опускали в могилу. Побледнев, он торопливо сунул руку в карман куртки…
Вместо монеты явился на свет какой-то глиняный черепок. Сергей его отшвырнул, словно это была ядовитая змея.