— Она ведь и раньше могла уснуть на два дня, но всегда просыпалась, — говорил мужчина, отхлебывая дешевое пойло трактире.
— В этот раз прошло уже пять дней… — мужчина икнул.
— Спящая красавица! – сказал один из мужчин и разразился громким смехом.
— Да пошел ты, Том! – рявкнул отец девушки и попытался ударить мужчину, но алкоголь взял свое, и он чуть не рухнул на пол.
Две мрачные фигуры в темном углу таверны переглянулись. Им предстояла ночная работенка.
Шел непрерывный дождь, холодный и частый. Время от времени налетали порывы ветра, которые пронизывали двух седоков в скрипучей телеге. Они ехали по городу в полной темноте, не рискнув зажечь фонари. Единственным, что выдавало их присутствие, был грохот колес телеги по брусчатке.
Будто два мрачных жнеца, они хранили свое молчание на протяжении всей поездки. Дождь усиливался многократно. Казалось, будто начнется второй великий потоп. Телега остановилась около леса. Один из мужчин попытался зажечь фонарь, но это была не легкая задача. Второй, по виду уже старик, закутанный в зеленое рваное пальто, спустился и взял пару лопат.
Парочка стала пробираться сквозь лес, пригибаясь под ветками деревьев и временами спотыкаясь об коренья. Пару раз пламя почти угасло из-за резких взмахов рук старика. Раскаты грома оглушительно раздавались вокруг. Сама погода была против их кощунственного деяния.
Кромка леса граничила с дальним участком кладбища. Из разговоров в трактире парочка узнала о смерти молодой девушки.
Они были уже опытны в подобных делах. В течение двадцати минут они откопали свежую могилу. Наконец лопата ударила о крышку гроба. Оставалось дело за малым, сломать крышку и извлечь драгоценный груз.
Первое, что они увидели было необычное положение тела. Покойники не лежали на боку. Старик наклонился и взял тело в саване под плечи, напарник свесился над ним. Вместе они вытащили тело наверх. Похитители огляделись, не видно ли сторожа кладбища. Дождь продолжал лить. Чавкая и застревая в грязи, они пересекли лес со своей ношей. Теперь им оставалось только продать тело.
* * *
Медики с большим удовольствием скупали анатомический материал для занятий. Платили в лучшем случае семь фунтов, если материал был свежим. Заспанный, молодой ассистент открыл «воскресителям» дверь, явно не ожидая увидеть кого-то в такую погоду. Он помог затащить внутрь тело, выдал деньги и закрыл за ними дверь.
Медик смотрел на тело, обтянутое мокрым саваном. Одернув его, он рассматривал лицо девушки. На секунду ему показалось, что ее веко дернулось, но он все списал на пляшущее пламя свечей.
Необходимо было подготовить тело для завтрашних занятий. Он уложил его на диссекционный стол и взял скальпель. Труп необходимо было разделить на части для занятий студентов. Первой частью, которую он решил отделить, была голова. Один из студентов давно жаждал вскрыть ее.
Ассистент сделал глубокий надрез, и произошло то, чего он не ожидал, кровь, обычно загустевшая, стала бить фонтаном. Покойница резко открыла глаза, издавая хриплый крик, она стала биться в конвульсиях. Плохо работающими руками из-за долгого сна, она пыталась закрыть рану. Ассистент отшатнулся, завалив столик с инструментами, и упал в обморок. Девушка, свалившись со стола, залила пол кровь и перестала двигаться.
За несколько часов до начала занятий лектор анатомии решил проведать своего ассистента и застал ужасающею картину. В диссекционной комнате царил беспорядок, ассистент, весь перепачканный кровью с ног до головы, лежал на полу, недалеко была девушка с перерезанной шеей, явно умершая пару часов назад.
Лектор схватил молодого человека и принялся его трясти, приводя в чувства.
— Ты, что наделал? Хорошо, что я нашел тебя первым. Какой был бы удар по репутации университета! Вставай, вставай. Будешь мне помогать.
Ассистент вскочил и чуть не поскользнулся на кровавом полу.
— Давай, помогай ее закинуть на стол. Не будь ты сыном моей сестры, сразу бы сдал тебя полиции.
В последующий час ассистент наблюдал жуткую картину преображения трупа. Были отделены кисти рук, стопы и голова. Вскрыта грудная клетка и извлечено сердце, сразу же помещённое в банку с формалином. От прежних следов преступления не осталось и следа. Тщательно вымыв пол, ассистент удалился, чтобы не смущать своим внешним видом студентов.
* * *
Несколькими часами ранее.
Старик, распрощавшись с молодым товарищем, быстро пропал в лабиринте трущоб. Ему предстоял путь в более обеспеченный район, где средний класс ютился рядом с особняками аристократов. Зайдя с черного хода, старик очутился в просторном, теплом помещении с резными, деревянными панелями и зеленными обоями. Его встретил слуга-индус. Сняв мокрое тряпье и стерев грим, старик резко преобразился в молодого человека и отправился в зал, где во всю трещал камин.
— Ты сегодня поздно, Ричард. Опять развлекаешься с бедняками, — обратился к нему отец , не отводя взгляд от пламени.
— Смотри, я заработал три фунта.
— Мы, хоть и обнищавший род, но не до такой же степени.
— Как там мать? – парень посмотрел на потолок с облупившейся кое-где побелкой.
— Тело ее подводит в последнее время, у нее испортилось настроение.
— Ладно, я, пожалуй, пойду спать.
После этого молодой человек отправился на второй этаж. Дождь постепенно стихал, но стук капель не давал юноше уснуть.
Тук-тук. Тук-тук. Этот звук уже не походил на стук капель, кто-то стучал по окну с другой стороны. Ричард открыл глаза. С той стороны на него смотрело мертвенно бледное лицо мальчика, лет шести. Мальчик снова постучал в окно
— Впусти меня. Я — фея. Ты что не веришь в фей?
Бледное лицо с черными провалами вместо глаз и рот полный игольчатых зубов – вот, что представлял из себя, старший брат Ричарда, Генри. Более тридцати лет назад он умер, но таинственный незнакомец оживил его, сделав носферату1. Маленький кулачок опять забарабанил по стеклу.
— Опять отец развлекается, только недавно же вбил кол, – с раздражением подумал Ричард. – Комната отца через окно, ты опять все напутал. Мальчик сделал расстроенную гримасу и пополз по окну вправо, оставляя грязный след из грязи. Ричард с раздражением отвернулся к стенке.
Генри ловко переместился к нужному окну, которое было уже открыто. В темной комнате он отлично разглядел силуэт спящей женщины. Женщина, видимо почувствовав взгляд, повернулась в сторону окна, застыв от ужаса. Бледное лицо смотрело на нее и улыбалось. Гипнотический взгляд заставил ее подняться и пойти к окну. Она взяла его на руки и занесла внутрь.
— Ух-ты, какой красивый! – произнесла дородная женщина. — Такой аккуратный маленький ротик, — прибавила она, — а какие маленькие красивый зубки, да так много!
Женщина оголила грудь. Огромное «вымя» отправилось «младенцу» в рот, на лице женщины было блаженство. Генри с шумом присосался. Его маленькие зубы мягко вошли в плоть, тонкая струйка кровь потекла у него по подбородку.
Тело женщины стало свисать с кровати. Она будто утратила кости, став пластичной, как сырое тесто. Генри продолжал питаться. Лицо женщины стало усыхать и проваливаться внутрь. Губы ее стали узкими, обнажая почерневшие десны. Все ее полное тело таяло. Генри так увлекся, что его зубы уже царапали кости грудной клетки, его голова зарылась в складках рыхлой плоти. Когда он весь перемазанный кровью вытащил голову, на месте груди была огромная дыра.
Дверь открылась, в комнату вошел отец семейства и слуга. Индус надавил женщине на грудь и легко проломил полые кости. Потом проделав еще пару раз подобную операцию, слуга свернул женщину в рулон и унес ее, держа под мышкой. Весила она не больше 5 килограмм.
— Генри, опять ты увлекся. Где я тебе столько нянь найду. Уж слишком часто они перестают выходить на связь с родными. Мне приходится переписываться сразу с шестью семьями от лиц их дочерей. Я не могу привлекать к нам столько внимание.
Отец провел пальцами по зарубцевавшемуся отверстию от кола. «Ребенок» неожиданно серьезно посмотрел на отца взглядом взрослого мужчины лет сорока лет, кивнул и выполз через открытое окно.
* * *
После завтрака Ричард решил все-таки навестить мать. На двери в ее комнату было вырезано обилие сигилов различной силы и формы, переплетения узоров накладывались друг на друга. Также в дверь были вбиты костыли, огромные гвозди для шпал. С ними Ричарду пришлось повозиться. Зная нужную комбинацию магического замка, Ричард стал прикасаться поочередно к символам на двери.
Попав внутрь комнаты, он увидел плотную тьму, которая не желала рассеиваться.
— Ричард, это ты? – раздался голос матери.
— Здравствуй, мать. – едва слышно ответил Ричард тьме.
Мрак постепенно стал отступать. В воздухе пахло миазмами разложения. Перед ним на стуле сидела нечеловечески худая женщина. Кожа ее была вся в глубоких трещинах, как сухая земля. Через трещины выступала сукровица.
— Тело меня подводит, мне нужна более крепкая оболочка.
Она улыбнулась, но теплоты в ней не было. Так выглядит печальная ухмылка.
Ричард посмотрел на лицо матери, и чем дольше он это делал , тем больше ее контуры становились размытыми. Он начал видеть пламя, пожирающее этот мир, и вдруг услышал смех матери. Ричард замахал головой, отгоняя видение.
Мать медленно встала, и начала двигаться, теряя плоть на ходу. Сгнившая одежда и часть мышц остались на спинке стула. Она шла не спеша, как сама смерть. Приблизившись, мать обняла Ричарда. Он едва сдерживал себя, вонь сводила его с ума. Рука на его плече преобразилась в клешню, ее хитин царапал его плоть. Остальные конечности у нее были неестественно длинными. Туловище согнуто в нескольких местах. Гребни позвонков выпирали из-под кожи. Рот представлял собой пасть миноги, утыканный зазубренными клыками. Глаза – впалые ямы, в которых ползают мухи.
— Мой сын, — зашипела она Ричарду на ухо, — мы будем вместе вечность.
— Не сегодня мама. – Ричард погладил ее по клешне.
На ладони выступила кровь. Женщина убрала руку и пошла обратно к стулу. Пока она уходила, размеры комнаты изменялись. Длинная комната расширялась вокруг неё, либо резко сужалась. Свет в комнате постепенно стал меркнуть. Ричард поспешил на выход, запирая за собой дверь.
В коридоре его ждал отец.
— Ты видел мать? Как она?
— Бывало и лучше, эта оболочка плохо держится. Нужно тщательнее подбирать невест.
— Следовательно скоро я буду опять «вдовцом». А что, если тебе жениться? Молодое тело должно значительно дольше продержаться. И меньше будет слухов относительно нас. Слишком часто у нее в последнее время меняются сосуды. Сегодня же начну искать тебе невесту.
* * *
В дверь неожиданно постучали. Ричард с отцом напряженно переглянулись. Внизу раздался скрип половиц – это слуга отправился открывать дверь. На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, священник местного прихода. Он отшатнулся от резко открытой двери. Вид смуглого слуги причинял ему дискомфорт.
Немного коверкая слова, с сильным акцентом, от которого так и не смог избавиться, дворецкий заговорил.
— Отец Себастьян…
Его прервал голос главы семейства.
— О! Отец Себастьян, слава богам вы пришли, как раз вовремя!
Священник немного смутился от такого радушного приветствия.
— Акил, пропусти гостя.
— Можно просто Себастьян. Мортимер, приход крайне обеспокоен, вы не ходите на службы.
— Но налог в пользу прихода я плачу исправно. Есть еще, что вас беспокоит?
— Да, но.. вы упомянули Богов во множественном числе…
— Пойдёмте, я вам кое-что покажу. Вы живете в пелене невежества. Мир далеко не делится на черное и белое.
Мортимер положил руку на плечо священника и повел по направлению подвала.
— И куда же вы меня ведете?
— Немного терпения, Себастьян.
Они уже углубились внутрь дома и спускались по лестнице в полумраке. Постепенно тьма стала отступать. На стенах покоились подсвечники, покрытые не одним слоем воска. Пламя каждый раз вздрагивало при их шагах. Жаровня в центре комнаты сильно чадила. Священник тер слезящиеся глаза.
То, что он видел около жаровни, уже не напоминало ему человека. Это был алтарь, состоящий из останков тел.
Высушенные отрубленные руки, прибитые к столбу, в которые вставлены свечи. Черепа образовывали пирамиду у подножия алтаря. На прибитом к столбу полуистлевшем торсе покоился медальон. Все эти элементы были соединены веревкой из кишок. На плоти торса были нарисованы кровью линии, которые сходились на медальоне. Весь этот алтарь точно не изображал человека. У него было много конечностей. Череп на вершине пирамиды играл роль чаши. Вокруг алтаря были разбросаны поломанные кости.
Себастьян отшатнулся, но уперся в стоявшего позади Мортимера.
— Я обещал вам прозрение. У нас много времени.
Священник пытался вырваться из хватки своего пленителя, но было тщетно. Мортимер стоял, как скала, сжимая его руки. Тени позади Себастьяна зашевелились и стали обретать форму. Скрюченные, горбатые, в темных накидках они приближались к ним.
Некоторые переваливались с ноги на ногу при ходьбе, как бочонки, другие ползли на как отвратительные слизни, третьи передвигались на четвереньках.
— Себастьян, я ведь тоже своего рода священник, такой же благодетель ведущий заблудшие души, как и вы. А это моя паства озарённых. Смельчаки, которые не побоялись заглянуть за завесу и увидеть целые пантеоны Богов.
Мортимер толкнул Себастьяна в объятия своих подопечных.
— Аккуратнее, не попортите его внешний вид, он нам еще понадобится. Он распространит слово Аполафси среди невежд.
Черная волна тел подхватила и потащила священника к алтарю, поставив его на колени. Мортимер, как Моисей, жестом разделил это черное море тел и приблизился к Себастьяну. Тот тяжело дышал, как загнанный заяц. Глава культа снял с алтаря медальон и прижал ее ко лбу, подняв вторую руку вверх, он зашептал молитву.
— Диашпора пио фотеина апо та астериа каи сти синехея и ехерастиси та соу досей то фили тис.
Амулет стал нагреваться, оставляя ожоги на коже у обоих священников. Когда свечение погасло, кулон стал абсолютно холодным. Мортимер посмотрел на волдыри на пальцах. После небольшой паузы он облизал их, как кот. В течение минуты от них не осталось и следа . Он наклонился к священнику.
— Себастьян, теперь ты узрел истину, иди и неси мое слово в людские стада.
После чего Мортимер облизал ожоги священника. Как будто находясь во сне, Себастьян, шатаясь, пошел к выходу из подвала.
— Скоро семена, посеянные мной, взойдут, нужно набраться терпения, — сказал Мортимер, смотря на одного из служителей. Тот отличался от всей черной копошащейся массы, стоя в полный рост, как глыба среди черных волн. – А пока присмотри за паствой, оракул. Надеюсь, у нас в скором времени появится больше вознесенных. Оракул поклонился и растворился в тенях с остальными приспешниками.
* * *
Ричард наблюдал с второго этажа, как медленно, словно сомнамбула выходит Себастьян и его отец. Акил терпеливо дожидался их около двери. Священник застыл около двери, как будто что-то забыв, он переступал с ноги на ногу.
— Не ужели я перегрел его мозги, сделав овощем. – с сожалением думал Мортимер.
Через секунду священник будто бы ожил, от медленной походки не осталось и следа. Он бодро зашагал из дома.
— Хозяин, мне проследить за ним? – обратился к Мортимеру Акил. – Я смогу убить его быстро, если понадобится.
— Ценю твою ответственность, Акил. В крайнем случае, он отправится в бедлам. О нашем посещении он и не вспомнит до момента изменений. Дарую тебе одну из кухарок.
Акил поклонился и отправился на кухню. Все девушки при виде индуса стали смотреть куда угодно, но не в его сторону, кроме одной. Новая помощница Дженни рассматривала Акила, как экзотического зверя. Прежде ей не доводилось видеть такого темного цвета кожи.
Акил подошел к ней и, не обращая внимания на возгласы пожилой кухарки, увел девушку с собой. Оказавшись в его комнате, Дженни с интересом рассматривала экзотические статуи многоруких божеств. Особенно ее внимание привлекла большая статуя женщины с синей кожей, размером с человеческий рост, с множеством рук. И клетка с совой у нее в руке.
— Это Кали. – ответил с благоговением Акил на немой вопрос девушки.
— А это ее любимая птица. – Акил указал на сову.
Девушка повернулась к дворецкому, внимательно рассматривая его.
— А это правда, что в Индии есть особое искусство любви? А мудрецы способны удовлетворить женщину, не проронив семени?
— Правда, госпожа. Ведь с потерей семени мудрец потеряет часть космической энергии.
— Но ты ведь не мудрец, Акил.
Девушка игриво посмотрела на него и развернулась спиной, постепенно высвобождая себя из одежды. Акил развернулся и взял приготовленный кинжал с тумбочки. Один быстрым рывком он оказался позади жертвы. Глаза Дженни расширились и закатились, когда кинжал пробил затылочную ямку. В этот момент сова издала крик. Акил аккуратно положил тело лицом вниз, стараясь, чтобы слишком много крови не вытекло для раны. Дженни лежала у ног статуи Кали.
Дворецкий затараторил на смеси английского и хинди от возбуждения:
— Кали! Кали! Богиня смерти! Рви зубами моего врага, пей его кровь! Мать Кали!
Он продолжал повторять эту фразу, доводя себя до нервного истощения, покрываясь градом пота. Затем он достал заготовленный желтый сахар, съев кусочек, он закатил глаза и провалился в сладкое небытие.
* * *
Оливер Джонс после случившего с ним в прошлую ночь все еще не мог прийти в себя. Дома он почти не с кем не разговаривал, изредка отвечая матери односложными ответами.
— Не ужели я убил человека! – эта мысль из раза в раз проносилась у него в голове, заставляя находиться в полной прострации.
Лектор дал ему время отдохнуть и прийти в себя, но они оба понимали, что все не будет, как раньше. Оливер постепенно стал прикладываться к бутылке в местном трактире. Быстрые изменения в его характере тревожили его семью.
По ночам ему снилось, что это он лежал на диссекционном столе, а девушка под руководством его наставника проводила его вскрытие. Временами голова девушку сильно запрокидывалась назад, орошая его фонтанам крови. Лектор заботливо возвращал ее голову на место, и она продолжала. После таких снов он всегда просыпался, вскрикивая.
И вот этот кошмар снова повторился. В его дверь постучали, в комнату вошла его младшая сестра Оливия Джонс. В руках она держала подсвечник.
— Оливер, тебе опять снился кошмар? – спросила она. – Что тебя гложет?
— Это моя ноша, при всем желании я не могу тебе рассказать. Извини за беспокойство, ложись спать.
Сестра вздохнула и покинула комнату, весь сон улетучился, Оливер сел на край кровати и стал ждать рассвета. Он решил подумать, стоит ли ему оставаться и дальше на этой работе. Ему и раньше приносили мало законный товар, но он не задавал вопросов и всегда платил исправно.
— И почему, я не проверил ее пульс. – думал он, смотря на кроваво-красный рассвет.
В середине дня ему стало полегче. Сестра смогла его вытащить из дома на улицу. Свежий воздух улучшил его настроение. Вечером к его сестре должен был прийти ее жених на званый ужин. Уже неделю ее родители вели переписку с неким Мортимером Дипом. Он был из такого же обедневшего дворянства, как и они.
— Ты переживаешь? – спросил Оливер свою сестру.
— Если честно, то меня от волнения мутит с утра. – призналась Оливия.
— Отец все еще ищет мне достойную партию. – смущенно признался Оливер.
В такие моменты весь этот кошмар прошлых недель отступал.
Наступил вечер. На пороге их дома стояло два джентльмена. Отец с сыном внимательно осмотрелись прежде, чем переступить порог. Внешний вид Мортимера отталкивал Оливера. Бледная кожа обтягивала абсолютно лысую голову, но глаза сохранили живой блеск и даже какое-то подобие юношеского лукавства. Его сын Ричард выглядел достаточно молодо, не на свои года.
По лестнице в своем лучшем платье медленно спускалась Оливия, давая гостям себя лучше рассмотреть. Слегка наклонившись, она приветствовала гостей. Гости с хозяевами дома расположились за длинным столом.
В начале все ели молча, не решаясь заговорить, но глава семейства Джонс решил нарушить тишину.
— Как ваша жена мистер Дип? Я слышал, что ей нездоровится.
— Да, в последнее время у нее появились проблемы, но ничего серьезного. Я вас уверяю.
— Если хотите, мой сын – медик. Он может осмотреть ее.
Ричард внимательно посмотрел на Оливера.
— Знакомое лицо. – думал он. – Где же я тебя видел.
Затем осознание пришло к нему. Вначале он немного поежился от мысли, что ассистент узнает его, но потом он успокоился. В ту ночь Ричард был загримирован в старика, да и освещение оставляло желать лучшего.
В целом ужин прошел стандартно, хозяева с гостями обменивались стандартными вопросами. Ричард украдкой рассматривал Оливию.
— Сосуд для матери будет, что надо. – удовлетворённо думал он.
Девушка, ловя на себе его взгляд, начинала смущенно смотреть в тарелку.
Покинув поздно вечером дом Джонсов, Дипы уселись в экипаж и отправились домой.
— Что скажешь, Рич? Она подходит? – спросил отец.
— Не хотелось бы использовать тело какой-нибудь молодой проститутки. Так что да. Она подойдет. Единственный, кто вызывает у меня легкую тревогу это ее брат. Помнишь, я тебе рассказывал про тот случай с телом? Это был он.
— Думаешь, он может тебя узнать?
— Не думаю, но они могут послать его с дружеским визитом…
— Проверить состояние матери. – закончил Мортимер фразу сына. – Такой вариант тоже возможен.
— Может, пошлем моего брата. Он давно не питался.
— Не думаю, после него нужно вечно прибирать. Слишком уж странная смерть будет. Пусть все идет своим чередом. В крайнем случае, Ахил отправит его плыть по Темзе.
* * *
Ближе к полуночи Мортимер облачился в обноски, чтобы походить на бедняка. Натянув парик с бородой, он вышел через черный ход. От своих информаторов, он узнал, что в дальнем конце города, а именно в старом амбаре, собираются идолопоклонники. Мортимер был не прочь пополнить свою коллекцию артефактов.
Потратив не мало времени и петляя между кварталами, он обнаружил старый амбар. Слабый свет пробивался сквозь редкие щели постройки. Мортимер прислонил ухо к щели. Оттуда доносились звуки монотонной речи.
Чем больше Мортимер слушал, тем шире становилась его улыбка. Он прислонился к самой широкой щели, из которой больше всего выходи свет. Внутри стояли люди в черных накидках с капюшонами, перед ними стоял жрец в козлиной шкуре, с которой капала кровь.
Он читал молитвы задом наперед, а присутствующие крестились снизу вверх, с лева направо. Мортимер еле сдерживал смех, давно он не видел такого цирка. Жрец сжимал в руках книгу. Присмотревшись, Мортимер понял, что даже книга являлась полным надувательством. На латыни была надпись «Книга лекарственных трав».
По окончании мессы, все присутствующие скинули свои накидки и началась оргия, — то ради чего это собрание собственно и затевалось. Единственное, что привлекло внимание Дипа была фигура, которая буквально парила в воздухе.
Ярко-красная на фоне моря грязных и потных тел, демоница плясала над толпой, смеясь и собирая их грехи.
— Тут было два варианта либо я вдохнул галлюциногенного дыма, от курильниц исходил сладкий запах, постепенно распространявшийся наружу, либо они действительно привлекли своими действиями паразита, питавшегося эмоциями. – думал Мортимер, но был склонен к первому варианту. Однако с пустыми руками уходить он не собирался.
Дип обратился к своему хранителю внутри себя.
— Делай, что хочешь с людьми внутри, но принеси мне сердце жреца.
Он зажал зубами палку, и резкая боль пронзила его грудь. Огромные перья ворона разрезали его плоть, обноски запачкались кровью. Существо, вылезшее из его груди, громко каркнуло. Когда Мортимер пришел в себя, лежа на земле, сердце жреца лежало в его руке.
Он слегка приоткрыл дверь амбара. Внутри царил полный хаос. Переломанные тела с разбитой в щепки мебелью лежали беспорядочной грудой.
Дип добрался под утро домой. На пороге его встретил сын.
— Отец, где ты пропадал, мы с Ахилом собирались уже пойти тебя искать.
— Были некоторые дела, требовавшие моего присутствия.
И Дип пересказал Ричарду подробности ночного приключения.
— Создать сатанинский культ, чтобы скрыть факт удовлетворения обычной похоти! – Ричард возмущенно всплеснул руками.
— Держи. Засуши, и сделай себе оберег, – сказал отец, извлекая из кармана драного пальто сердце жреца.
* * *
Как и предполагалось, через несколько дней молодой Оливер пытался попасть в дом, чтобы осмотреть больную. Но был вежливо отвергнут Ахилом, который ссылался на распоряжение Мортимера, никого не впускать во время его отсутствия.
Шли недели. Оливер уже почти забыл тот инцидент с трупом. Постепенно его жизнь вернулась в прежнее русло, но от работы ассистента он отказался, несмотря на протесты матери. По взгляду дяди он понял, что принял правильное решение. Для такой работы у него оказался слишком мягкий характер.
Он собирался окончить учебу и записаться в какую-нибудь морскую команду корабельным врачом. К тому моменту ост-индская компания расширила сферы влияния и прокладывала новые пути для торговли с Китаем.
Отец нашел ему выгодную, как тому казалось партию. Богатый род из Будапешта, когда-то давно перебравшийся в Англию и успешно осевший в ней. В скором времени ему предстояло ехать в гости с отцом. Его внимание привлекли двое оборванцев, идущих по улице.
Когда седой старик в упор посмотрел на него и сразу отвернулся, в Оливере проснулось любопытство. Взгляд старика показался ему знакомым.
— Точно, это они тогда продали мне живого человека! – пронеслось у него в голове.
— Черт! – думал Ричард. – Буду надеяться, Оливер меня не узнал. Гримм и легкое заклинание на иллюзию сделают свое дело.
Его товарищ, Алан Слип, тоже заметил взгляд Оливера, но Ричард молча помотал головой. Они все дальше углублялись в лабиринт переулков. Бесконечные повороты домов трущоб завораживали Дипа. Целью их похода был подвал лавки мясника. Даже в самый разгар дефицита мяса у него было его было навалом. Одно время даже ходили слухи о том, что он торгует человечиной. Слухи слухами, а выбирать не приходилось. Поэтому Алан собирался отвлечь мясника, а Рич, проникнув в подвал украсть кусок мяса для семьи Слип. План был крайне рисковым, но это даже больше нравилось Ричарду.
Пару раз Оливер чуть не потерял их, оставаясь на почтительном расстоянии.
— Я заставлю их ответить за это преступление! — думал он, хотя и понимал, что ответить ему также придется, да и репутация университета тоже будет подмочена.
После подобных выводов он остановился. Цена была слишком высока. С досады ударив кулаком об стену, он развернулся и зашагал обратно.
* * *
Через неделю состоялась поездка с отцом поездка на званый ужин.
Первое, что бросилось им в глаза, был огромный, мрачный дом. Дворецкий пригласил их войти. Внутри дом казался еще больше. Огромные высокий потолки с лепкой, декоративные резные деревянные панели на стенах и натертый воском паркет – все это произвело на гостей сильное впечатление. На крышке камина покоились различные семейные ценности.
Внимание Оливера привлекла высушенная человеческая кисть.
— Это рука славы, – раздался позади него приятный женский голос. Оливер немного вздрогнул от неожиданности и обернулся. Перед ним стояла смугла девушка, он легко мог бы спутать ее с цыганкой, если бы нее богатый наряд.
— Мой отец помешан на подобных вещах, часть коллекции ему досталась от далеких предков, и она продолжает расти и дальше. Говорит, они приносят ему удачу. – продолжала она, смотря ему в глаза.
— Было в этом взгляде что-то гипнотическое. – подумал Оливер.
— Ну что, пора за стол, – весело сказал пожилой венгр, судя по всему глава семейства. Им подали суп, от него пахло медью. Оливер наблюдал, как все семейство быстро поглощало эту бордовую жидкость с кусочками курицы.
— Это чернина, – сказала девушка. – Польский рецепт. Суп из свиной крови. Может звучит и выглядит странно, но вкус вас удивит.
Оливер зачерпнул ложку и заставил себя проглотить содержимое. Медный привкус и сильная кислота от уксуса, которая пыталась забить послевкусие, чуть было не заставили его опорожнить желудок. Оливер закашлялся.
На втором этаже раздался шум. Девушка вскочила и пошла наверх. Ее отец с матерью переглянулись. Оливер решил пойти следом, заметив одобрительный кивок отца.
И все-таки беспокойство на лицах венгров продолжало читаться.
Оливер заметил приоткрытую дверь и решил зайти туда, но дверь с резко захлопнулась перед его носом. Он стоял в нерешительности, но затем решил все-таки постучать.
— Я справлюсь. — раздался слегка раздраженный голос девушки. — Возвращайся к остальным.
Когда Оливер зашел в просторный зал, отца уже не было за столом. Он удивленно посмотрел на пустое место.
— Он отъехал по неотложным делам. Ваш отец пожелал, чтобы вы остались у нас на неделю, пообщались с невестой, привыкли бы друг к другу. — ответил глава семейства, Андраш Ливиану.
— Вы же с Маришкой уже почти что муж и жена. Не волнуйтесь, спать будете в разных комнатах. — добавил он.
Наверху затих шум. Мария спускалась вниз, замотав кисть тряпкой.
— Бабушка задела вазу, пока собирала осколки, порезалась. — ответила Мария на немой вопрос Оливера.
Засыпать в чужом доме для Оливера было сложно, обилие непривычного шума мешало ему сомкнуть глаза. Временами за дверью раздавали частые шаги, иногда они замирали за его дверью.
— Какие же беспокойные здесь слуги. — думал Джонс.
После очередного прохода он все-таки встал с кровати. Приоткрыв дверь, в щель он увидел пожилую горбатую женщину, она в своей белой сорочке напоминала ему призрака. Под прядями растрепанных седых волос у нее, что-то копошилась. Вздрогнув, видать почувствовав его взгляд, женщина стала разворачиваться. Оливер резко захлопнул дверь и задвинул щеколду. В дверь стали скрестись.
Затем раздался топот ног и возня в коридоре, все стихло. Лишь под утро Джонс смог уснуть. Когда солнце было высоко, как ему казалось, окна он не смог открыть, плотная ткань была прибита к раме. Оливер встал с постели.
Горничная предложила накрыть ему поздний завтрак. Хозяева дома уже давно бодрствовали.
— Тот инцидент — обратился к нему Андраш. — В общем моя мать страдает старческим помутнением рассудка. Лунатизм бывает также происходит. Повышенная чувствительность к свету может приводить к приступам мигрени. Мы делаем все для ее комфорта. Вчера, Маришка так торопилась к нам, что недостаточно хорошо затворила дверь.
Остаток дня прошел для Оливера быстро. Весь день он провел в разговорах с невестой. Временами из зала доносились звуки музыки, когда мать Марии садилась поиграть на пианино.
Остаток недели все было тихо, но в понедельник Оливер опять проснулся от шума. Он уже хотел выйти и отвести пожилую женщину к ней в комнату, но какой-то необъяснимый страх не давал ему сделать этого.
Еще помявшись около двери, он все-таки аккуратно, стараясь произвести минимум шума, отодвинул щеколду. В образовавшуюся щель он увидел мертвенно бледную кожу и безумный глаз, таращившийся на него. Оливер резко захлопнул дверь, ему пришлось навалиться всем телом на дверь, пока он пытался задвинуть щеколду. Толчки становились сильнее. Кое-как справившись, Оливер отошел от двери подальше.
Как и в прошлый, раз после звуков шагов все стихло. Утром он намеревался предложить свои услуги, как врача, пускай он и не успел еще окончить обучение, но опыт у него уже имелся. Внизу, как обычно уже собралась вся семья за завтраком. У Марии было перебинтовано обе кисти.
— Видно, женщине становится только хуже. — думал он.
Перед началом разговора он решил все-таки промочить горло. Громко откашлявшись, он решил начать разговор.
— Я, как будущая часть вашей семьи, хотел выступить с предложением. Как вам уже известно, у меня имеется медицинское образование, пуская и не законченное на данный момент, но этого уровня должно хватить, чтобы помочь вашей матери, мистер Ливиану.
Особого энтузиазма на их лицах он не увидел. Его предложение было проигнорировано. Оливер посмотрел на свою невесту, ожидая поддержки, но она отвела взгляд. Он резко встал из-за стола и пошел на верх. За проведенные недели он уже привык к полумраку.
Временами Оливер все-таки покидал дом, чтобы увидеть родственников. Хотя он и чувствовал какое-то отдаление отца, — дела семьи пошли в гору, что не могло его не радовать.
Достигнув комнаты, он повернул ручку, внутри была абсолютная мгла. Оливер взял светильник и зашел внутрь. Груда тряпье на кровати ожила. Послышался звон цепи, который раньше он не слышал.
— Неужели они приковывают ее к кровати, значит ее состояние ухудшилось. — думал он, приближаясь.
Звенья стали сильнее позвякивать, но шум шел уже не от кровати, как ему казалось. Оливер осветил угол комнаты. Отощавший мужчина забился в угол. Он напоминал живой скелет, многочисленные отверстия с запекшейся кровью покрывали его руки. Мужчина хотел кинуться к своему спасителю, но, заметив движение, решил остаться на месте, подогнув под себя ноги.
Откинув тряпье, женщина встала. То, что казалось ему горбом, оказались сложенные, кожистые крылья, а под седыми волосами двигались огромные уши нетопыря. Рот женщины был покрыт запекшейся кровью. Носогубные складки отсутствовали, обнажая почерневшие десны. Оливер будто застыл на месте, он не мог убежать, продолжая наблюдать.
Стригой2 вальяжно подошла к жертве и стала медленно тянуть на себя цепь. Бедняга просто сучил ногами, держась за ошейник. Женщина впилась ему в шею, продолжив смотреть Оливеру в глаза. Когда пленник был мертв, она ради развлечения стала кидать в Оливера ошметки убитого, издавая звуки похожие на хохот.
У Оливера шли слезы, он был в отчаянии, его сердце бешено колотилось. Мягкое прикосновение заставило его вскрикнуть. Мария вышла вперед него, бережно вытирая кровь с ее лица.
— Оливер, мне жаль. Мы как могли отодвигали это событие, но ты сам все ускорил. Твой отец продал нам тебя, как корову. — сказала Мария, снимая с трупа ошейник с цепью. Она ловко его защелкнула на шее Джонсона.
— Не переживай, перед каждым кормлением я буду давать тебе обезболивающее, первый раз всегда страшно и больно, но потом ты смиришься с этим. Я постараюсь, чтобы ты протянул дольше своего предшественника. Девушка вышла из комнаты и закрыла дверь.
* * *
Уже прошло две недели, как Оливер последний раз навещал свою сестру. Оливию это начинало понемногу нервировать. На ее расспросы отец отвечал, что ее брат занят предсвадебной подготовкой и не может с ней встретиться, а после свадьбы он может вообще уехать в Будапешт, на родину жены.
Визиты семьи Дипов становились чаще. Отцы семейства часто оставляли ее с Ричардом наедине. По началу он вызывал у нее тревогу, было в его жестах что-то дерганное, резкое, но постепенно она стала привыкать к нему.
— Стерпится, слюбится. — как однажды ей в детстве говорила мать, смотря в след уходившему отцу.
Через два дня должен был состоять ее приезд на ужин к Дипам. Если она не испытала волнения в начале недели, получив от них приглашение, то теперь явно начинала нервничать.
В доме Дипов также шла подготовка полным ходом. Вся прислуга, как муравьи, сновали туда-сюда с всякими мелкими поручениями. Малыша Генри досыта накормили и поместили в подвал, где в случае необходимости он мог бы закусить крысами или ворами, решившими обчистить подвал. Хотя Ричард всячески настаивал на применении кола и гроба покрепче, отец отказался от этой идеи.
Акилу временно запрещалось употреблять желтый сахар, а вместо человеческих жертв ему выделяли курицу. Мортимер также не сидел без дела. Он занимался усилением барьера, позволившего бы еще немного продержать человеческому телу.
* * *
В назначенный день семейство Джонс стояло на пороге. Ахил встретил их одетый в национальный костюм бежевого цвета. Фраки на отце и сыне были аккуратно выглажены. Женщина в маске с венецианского карнавала смотрела на них стоя на площадке второго этажа, облокотившись на перила. В доме стоял сильный приторный запах, от которого начинала кружиться голова.
Мортимер, чтобы сбить легкий запах гниения, распорядился зажечь, как можно больше курильниц. Женщина, пошатываясь, спускалась к гостям.
— У нее проказа. — ничего лучшего не смог выдумать Ричард, от чего получил подзатыльник от отца.
Пару раз, как показалось Ричарду, защита отца чуть не дала трещину, в какой-то момент тень матери изогнулась стала больше, но затем резко уменьшилась и приняла обычную человеческую форму. Оливия для себя это объяснила возникшим сквозняком, из-за чего пламя свечи сильно плясало, порождая подобные виды.
— Мой брат доучивается на медика. Я думаю, он бы вам помог. Правда, сейчас он занят подготовкой к свадьбе, – сказала Оливия, смотря в сторону матери Ричарда.
— Весьма благодарна, но предпочту дожить отведенный срок. – ответила женщина. Голос ее звучал неприятно, с каким-то бульканьем.
— Так, когда вы намерены пожениться? – спросила мать. – У меня уже нет времени на приличия, извините.
Девушка посмотрела на отца.
— Думаю, мы с мистером Дипом все обговорим. – ответил Джонс-старший.
Ричарду уже стало жаль девушку, она стала для него, как домашний питомец, который мог его развлечь. Ее тело было необходимо, чтобы вся мощь его «матери» была под «контролем». Иначе мир мог быть уничтожен, а видения пламени, в котором сгорал мир, могли стать явью.
Так вышло, что его отец постоянно искал власти, а когда, наконец, получил ее, то не был уже рад. На плечи их семьи легла обязанность заботы о «матери». Постепенно сторонников становилось все больше, безумцы приходили и приходили на зов . Обучая их азам знаний, полученных от матери и книг, Мортимер смог часть своей ноши переложить на них. Через систему канализации его агенты похищали бродяг для обрядов.
В данный момент, Мортимер рассчитывал на увеличение своей паствы за счет своего спящего агента – отца Себастьяна. Ему оставалось только решить, что делать с Джонсом-страшим. В кармане Мортимер нащупал заготовленный артефакт – монетку с глазом. Артифакт временно лишил человека воли, делая из него послушного раба. Дип-старший был все-таки не настолько кровожадным.
Паства Мортимера уже во всю готовилась к обряду под присмотром оракула. Единственное, что отвлекало их ненадолго от занятий, был Генри, ползавший по потолку на четвереньках.
Мортимер встал из-за стола, готовя монету.
— Я слышал, вы коллекционируете редкие монеты, хотел бы вам показать один образец. Пойдемте к камину.
Джонс-старший нехотя оторвался от еды и пошел на свет камина.
— Так, что это за монета…
Он осекся, пялясь на глаз. Миниатюрное глазное яблоко впилось в его взгляд. Он не шевелился.
— Я же говорил вам понравится, очень редкая монета. Вы не против, если Оливия поживет у нас до свадьбы.
— Да, хозяин. – машинально ответил Джонс.
Ричард поежился, Оливия вначале раскрыла глаза от удивления, но потом видя спокойную реакцию других, решила, что ей послышалось.
— Вам наверное пора, Ахил проводит вас. – сказал Мортимер, пряча монету.
– Все-таки эти сущности, привязанные к амулетам, бывают полезными, – думал он, пряча монету – Жаль, на церемонии это не подействует. Человек должен согласиться самостоятельно.
Оливия озадаченно смотрела в след отцу. Все окружающие люди не вызывали у нее беспокойства, исключением была мать Ричарда. Глаза за бесстрастной маской следили за каждым ее движением.
— Я пойду спать, если не возражаете. – сказала Оливия.
— Ахил, проводи гостью в ее комнату и проследи, чтобы она не в чем не нуждалась. – сказал Мортимер.
Ричард наблюдал за ней, пока девушка подымалась по лестнице.
— Через два дня все закончится – ответил отец.
* * *
Когда Оливия зашла в комнату, то была приятно удивлена царившей там обстановкой. Чувствовалось, что хозяйка дома обставляла эту комнату. Столько мелочей, придававших уют, в отличии от строгих комнат в ее доме, обставленных по вкусу ее отца-вдовца.
На утро, она была полна сил, мысли о замужестве уже не казались ей пугающими. Выйдя из комнаты, она увидела странную дверь. Из-за освещения Оливия просто не обратила внимания, но сейчас резные символы отчетливо проступали.
Движимая любопытством, Оливия хотела прикоснуться к двери.
— Оливия, это комната матери, она не любит, когда ее беспокоят. – сказал Ричард.
Он был рад что она не успела потревожить символы. Отец как-то уже проверял защиту двери на одном из своих учеников. Бедняга, ухватившись за ручку, получил приток энергии, который явно превышал его магические силы. От чего он упал лицом вниз на ковер, когда его перевернули, оказалось, что его глаза, словно расплавленный воск, вытекли.
Временами Ричард был не уверен, что разум матери не ослаб, давая волю древней сущности.
— Ахил, принеси нашей гостье тарелку и приборы. Она будет завтракать. – распорядился Мортимер.
— Как спалось? – он тут же переключил внимание на Оливию. – Надеюсь, мои слуги не слишком шумные. Я хотел бы раскрыть некоторые детали вашего с Ричардом венчания. Церемония будет за городом – это традиция нашей семьи. Отец Себестьян предупреждён.
— А отец с моим братом смогут присутствовать? – спросила она.
— Если захотят. – ответил Мортимер.
— Тогда, я схожу к нему поговорить об этом! – сказала Джонс и принялась быстро поглощать свой завтрак.
— И еще один вопрос. А как фамилия семейства, с которым решил породниться ваш брат? — решил узнать Дип-старший.
— Кажется... Ливиану...— задумчиво ответила девушка.
Мортимер ничего не ответил, его мысли устремились к прошлому. Когда Генри долго болел, и врачи разводили руками, Мортимер решил обратиться к старинным знаниям. Среди книг он искал решения, но время уже было не на его стороне. Тогда он решил провести рискованный обряд призыва, слабо думав о последствиях. Существо, которое он призвал, сильно ослабило барьер и могло вырваться, тогда его жена решила стать живой клеткой.
Мортимер надеялся, что со временем он получит способ изгнать сущность из своей жены, но пока жизнь Генри была важнее. . Временами жена то впадала в беспамятство, то вновь приходила в себя. Тех знаний, которыми она делилась, было недостаточно, они были туманны и требовали долгой расшифровки. Чем больше использовал Дип свою жену, тем слабее было ее тело. Напрасно он думал, что разум ее выдержит и будет доминирующим. Тягаться в ментальной борьбе с древним монстром было просто невозможно.
Опасаясь ухудшения ситуации Мортимер решил воспользоваться последним вариантом. О семействе Ливиану давно ходили плохие слухи, но и никто не решался отправиться к ним. После долгих переговоров семья стригоев все-таки решила дать Генри возможность жить в его «не жизни», в обмен на ряд поручений для Мортимера.
И хотя Мортимер и Аполафси оба знали, что разум жены угас, они продолжали поддерживать иллюзию контроля ситуации Дипом.
Дома Джонс ждал пустой дом и записка на столе.
«Дорогая Оливия, мы с твоим братом и его новой семьей уезжаем в Будапешт. Это было слишком быстрое решение. Обещаю прислать письмо, когда достигнем столицы. Надеюсь, еще увидимся. Твой любящий отец.» Оливия всплеснула руками. Остаток дня она провела в полном упадке настроения. Подобное решение было очень странным для отца, который терпеть не мог поездки даже внутри города.
* * *
В доме Дипов было полно различных портретов, но особое место выделялось изображениям четырех женщин, которые возможно даже были бы ровесницами ее матери.
— Мистер Дип, вы мне не расскажите, кто эти леди. – сказала Оливия, указывая на центральную композицию.
— О, это мои покойные жены. Я не мог оставить Ричарда без материнской ласки. Каждый раз злой рок отбирал у него мать, а у меня возлюбленную. Теперь надеюсь, что у вас все сложится. Видно, мне опять предстоит стать вдовцом. – ответил Мортимер и вздохнул.
На Оливию взирали четыре женщины, с каким-то даже осуждением, как ей показалось.
* * *
В день свадьбы Оливию нарядили в свадебное платье, предоставленное Мортимером. Жених уже ожидал ее на первом этаже, одетый в праздничный наряд. Его мать, опираясь на костыли, молчаливо наблюдала за ней. Оливия, заметив это, поприветствовала ее, женщина ответила молчаливым кивком. Ахил подгонял слуг на кухне.
На улице их ждало несколько красивых экипажей. Погрузившись в них, процессия тронулась. Улицы, как обычно, были переполнены и экипажи ехали очень медленно. Около церкви их ждал отец Себастьян с парочкой мальчиков-хористов.
Внутри церкви были тяжелые, массивные потолки, которые своим видом давили на собравшихся внутри.
Оливия не поверила своим глазам, в помещении сидел ее брат и отец.
— Я думала вы уехали.
— Все хорошо, я уговорил вернуться Оливера с невестой обратно. Пропустить твою свадьбу, — мы бы не простили себе этого.
Гости постепенно заполняли церковь. Ричард смотрел на мастерки сделанную иллюзию отцом, если бы она только знала какие это были образины.
Отец Себастьян начал церемонию.
— Ричард Дип, согласен ли ты взять в жены Оливию Джонс?
— Да, согласен.
— А ты, Оливия Джонс, согласна принадлежать душой и телом богине нашей Аполафси?
— Да! Что?!
Она отшатнулась, когда увидела, что морок вокруг нее спал. С потолка на нее смотрели сотни нарисованных глаз на старинных фресках. Все эти взгляды обещали спасение и вечную жизнь. Сквозь разбитые витражи пробивался лиловый свет.
Оливия вскинула голову, вместо крика из ее горла вышел столп пара, а одежда стала шипеть и слазить, на коже проступала паутинка символов. Предыдущее тело матери окончательно сгнило, на его место теперь лежала куча тряпья, перепачканного телесными соками.
Мортимер укрыл обнаженную супругу. Напротив них стоял Себастьян, его тело гротескно раздулось. Он шлепает губами, брызжа слюной.
— Владыка Дип, после нашей встречи я видел многое, но еще большая часть того, так и осталась мною не понята.
— Со временем, мы это исправим, а теперь иди. – ответил Мортимер, наводя на священника иллюзию его прежнего вида. Все присутствующие вставали и кланялись.
* * *
Оливия открыла глаза в абсолютной тьме. Вокруг не было не звука. Она не испытывала страха или паники, наоборот – только безмятежность и спокойствие. Оливия просто шла, не понимая куда и зачем. Возможно, она шла несколько часов, а может и несколько лет, чувство времени здесь отсутствовало.
Вдалеке она увидела четырех женщин, сидевших на стульях, пятый был свободен. Оливия заняла свое место. Женщины одобрительно зашушукались.
— Оливия, настало время. – ответила самая старшая по виду женщина.
— И для чего же? – удивленно спросила Джонс.
— Как для чего! Будем славить Аполафси. – хором ответили женщины.
После чего все четыре вместе с Оливией запрокинули головы и из глоток раздался вой, который исчезал в царившей тьме.