21 декабря 2012 года, пятница.
Я как обычно ехала с работы. Всего пять станций на метро, близко. Никто не верил в конец света, глупости. В последнем вагоне всегда прилично народу, но ехать же недалеко, не проблема постоять. На Соколе вышло несколько человек, но вошло гораздо больше.
— Уважаемые пассажиры! По техническим причинам поезда следуют с увеличенным интервалом! — надрывалась запись в динамиках.
На станции скопилось очень много народу, не продохнуть. Но так бывает, может, авария где-то. Двери захлопнулись, поезд поехал дальше, в сторону Войковской. У меня тогда еще мелькнула мысль — может, выйти и доехать на троллейбусе? Но как всегда было уже поздно, и я осталась стоять в уголке, уткнувшись в телефон.
Сперва поезд останавливался пару раз на перегоне, за этим всегда следовало объявление машиниста о том, чтобы все сохраняли спокойствие, и что поезд вскоре отправится. С горем пополам миновали горку депо с огнями, начался темный привычный туннель. Поезд тащился еле-еле, и наконец совсем встал. Объявления об остановке повторялись через каждые несколько минут, и я уже сильно жалела, что не вышла наружу. Теперь потеряю кучу времени на стояние в метро. Прошло, наверное, минут двадцать пять, когда на середине очередного объявления о сохранении спокойствия динамик издал резкий треск и умолк. Одновременно с этим погас свет во всех вагонах, и привычное гудение напряжения стихло. Секунду-другую стояла тишина, потом кто-то едва слышно выдохнул:
— О Господи...
Вслед за этим послышались шаги и движения людей, кто-то вскрикнул, ребенок в конце вагона начал хныкать.
— Что-то случилось с электричеством, сейчас починят или запустят запасные генераторы, — мужской голос неподалеку звучал вполне убедительно, паникеры поутихли.
— Сегодня двадцать первое. Конец света обещали, — тихо произнесла какая-то женщина.
— Вот он и конец! Электрики шутят, — отозвался веселый подросток, стоявший у стенки вместе со мной.
Несколько человек хихикнули, кто-то шепотом обсуждал ситуацию с соседями. Вагон постепенно наполнялся светом мобильных телефонов, в предыдущем вагоне тоже мелькали огоньки дисплеев.
— Что за ерунда...нет сети! МТС, у кого еще МТС?
— Да, у меня тоже!
— И у меня!
— У меня Билайн, и тоже нет сети. Расслабьтесь, это же метро.
— И что, что метро? Всегда здесь ловило нормально! У меня Мегафон, сети нет.
Выяснилось, что ни один сотовый оператор не поддерживается. Кто-то попробовал набрать номер экстренного вызова, но и это не подействовало — в динамике стояла глухая тишина. Теперь уже было шумно, многие возмущались, ребенок плакал. Сначала за общим гулом никто ничего не расслышал, потом стало грохотать уже ощутимо, и даже поезд немного подрагивал. Кто-то высунул голову в форточку, и комментировал оттуда:
— Тут б...ь сильно дует и пыль летит, них.. не вижу! Света нигде нет, только мобильники в ближайших вагонах! Е...ь, мы попали, чуваки!
— Выпустите меня! Выпустите! — какая-то женщина истерично взвыла и стала кидаться на двери.
Я молчала и думала. О многом думала. Вот например, что у меня в сумке есть бутылка воды и немного лекарств. Что эта часть линии метро — поверхностного залегания, до улицы совсем немного. Что сегодня дома на ужин что-то вкусное, а я, может быть, и не попаду туда. А меня ждет собака, слушает через дверь, не приехал ли лифт... Бесполезный телефон я убрала в карман на время, пока хватало света от чужих гаджетов. Где-то впереди сильно громыхнуло и поезд дернулся.
— Мы поехали? Мама, мы поехали? — ребенок на время перестал плакать, но я все равно не могла определить по голосу, мальчик это или девочка.
— Нет пока, поезд сломался и его будут чинить!
— Там огонь! Там еб...й пи...ц! — комментировал парень, выглядывавший в форточку.
Теперь уже многие кричали. Мужчины стали отжимать двери, кто-то нетерпеливый выбил окно и кажется выбрался наружу. Люди спрыгивали на пути вслепую или светя себе телефонами, но некоторые остались в вагоне. Та женщина с ребенком, кто-то спящий, несколько пенсионеров и еще наверное кто-то в другом конце вагона, я не видела.
— Надо идти к станции! Попробовать пробиться вперед! — у мужика был командный зычный голос.
Воздух в туннеле был теплым и слабо пах дымом. Очень нехорошие мысли были в голове в связи с этим, и я сейчас не была сильно рада образованию железнодорожника. Вентиляционные колодцы выходят на поверхность, и если дымом тянет сверху — то ничего хорошего нас там не ждет.
— Надо идти назад, к Соколу! — я тоже кричу звонко и громко.
— Какого хрена там делать? Там сзади наверняка еще поезд!
— Нет, поезда шли с увеличенным интервалом, а мы много стояли. Со станции не отправят поезд, пока впереди не будет два свободных перегона по семафорам, к тому же тут пахнет дымом, а сзади — депо, много путей, гораздо больше воздуха! Если сможем пойти дальше, то на Аэропорте есть медпункт и старый бункер, — сама не знаю почему вспомнила я.
— Да зах.. нам дальше? Выберемся на поверхность!
— Ну, это если есть поверхность... — это я говорила уже тихо, для себя.
К счастью, меня послушали. Мы пошли в сторону Сокола, и к нам присоединялись люди из других вагонов. Кто-то громко ругал правительство, мэра и руководство метрополитена, кто-то костерил ни в чем не повинных гастарбайтеров, женский голос неподалеку читал «Отче наш». Было очень-очень страшно, но я все время думала о собаке — что она меня ждет, и что надо непременно вернуться домой. А потом рассказывать ужасы, как я попала в аварию в метро.
Впереди люди встали, очевидно, нашли что-то. Они уже обсуждали и ругались, кто-то махал руками и орал. В свете огоньков мобильных стало понятно — там завал. Потолок туннеля обвалился на пути, и теперь баррикада щетинится на нас обломками труб и кусками драного кабеля среди бетонных глыб. Мы повернули обратно и по пути осматривали все закоулки туннеля, но к сожалению нам попалась только одна дверца, которая была заперта на замок. Возле поезда экспедиция устроила привал — люди пили, у кого было что, другие просто так сидели. Становилось жарко, я сняла дубленку и кинула ее вглубь вагона. Многие раздевались до рубашек и свитеров, оставляли сумки. Кажется, кто-то из подростков шарил по карманам, не уверена. Вернулась группа людей, ходившая вперед, в сторону Войковской; они сказали, что спереди большой пролом, головной вагон поезда разрушен и засыпан обломками, и дальше хода нет.
Сейчас уже почти десять вечера, если верить времени на телефоне. Многие пытаются спать, многие молятся. Кто-то собирается идти и пытаться разобрать завал. Какое счастье, что я оставила себе старую нокию, а не променяла ее на самсунг или айфон — у тех уже отмирают батареи, требуя питания. Моя пока держится, и я сейчас набираю этот текст в заметках. Может быть из этого выйдет репортаж, если нас спасут. Или когда-нибудь, когда археологи из другого мира откопают нас здесь, моя запись пригодится. Смешно, в детстве я читала Булычева, рассказы об Алисе Селезневой, и представляла, как космоархеологи раскопают наше красивое метро. Интересно, что они подумают?
22 декабря, суббота.
Сегодня я должна была спать до полудня, гулять с собакой. А еще мы хотели сходить на «Хоббита», и повыбирать подарки на Новый Год. Но мы все еще сидим в метро, в покореженном мертвом поезде. В туалет ходят в туннеле по правой стороне. Все свои таблетки я отдала пенсионерам, но там мало полезного — обезболивающие и желудочные средства. У меня в бутылке немного воды и заряда батареи телефона хватит на сегодня, если я буду экономить. Есть хочется, но я пока берегу полбатона хлеба, доставшегося мне при дележе еды. Неизвестно, сколько мы пробудем здесь.
Люди разбирают завал у головного вагона, он им кажется слабее того, что позади. Не все, многие перестали вставать и молятся. Ночью снаружи пробил потолок какой-то металлический швеллер, он вонзился в вагон и только чудом никого не убил. Впрочем, это вопрос времени. Становится все жарче, многие раздеты до футболок, и температура продолжает расти. У переднего завала еще жарче, я пыталась говорить об этом, но меня не слушают. С другой стороны, люди заняты, не паникуют. Мне тоже очень страшно, но я стараюсь думать логически. Паникой ничего не изменить. Если я потеряю голову — станет хуже. На самом деле я поплакала ночью, попрощалась со всеми своими друзьями и родными, с собакой, кошкой, коллекцией кукол. Попросила прощения за все. Смерти я не боюсь, но мне страшно, что она будет мучительной.
Люди впереди что-то кричат, я со всеми иду туда посмотреть. Оказывается, они разобрали часть завала и открылась небольшая часть туннеля. Потолка там не было, только небо, красное и страшное. Снаружи бушевал огонь, от жара невозможно было смотреть. Казалось, что воздух утекает туда, что сейчас мы все задохнемся в дыму.
Никто не придет нас спасать. Никого не осталось. Нет больше города наверху, нет связи, нет электричества, и некому это восстанавливать.
Возможно, в глубинных уровнях метро останутся выжившие, кому хватит кислорода и припасов, чтобы пережить огонь и подняться на поверхность. Нас тут слишком много, а места слишком мало. Вода кончается, скоро не станет никакого света. Я спрячу телефон с записями поглубже в карман и пойду помогать разбирать завал сзади. Может быть, там есть воздух и получится пройти дальше?
Я надеюсь, что где-то сейчас спокойно и тихо, и люди наслаждаются выходным днем у себя дома. Я надеюсь, что случится чудо и нас найдут до того, как все мы умрем от нехватки кислорода. Ухожу копать завал. Ваша Ася.
Автор: Bara Miko