«Это опять он? Может, если я не буду шевелиться он просто уйдёт?»
Которую ночь подряд мне не спится. Я ловлю пару часов мутного, прерывистого сна, а потом просыпаюсь и как зомби иду на работу, а вечером возвращаюсь чтобы замкнуть этот круг. Я пыталась принимать феназепам, избегала экранов, ложилась в десять, девять, восемь, но почему-то каждый раз я не могу забыться. А на третий день появился он.
Он стоит в моём дверном проёме, я едва вижу его краем глаза. Но этого хватает мне, чтобы не хотеть смотреть на него никогда. Противный, безумно противный, он подран жизнью, если у него вообще есть жизнь. Если честно, я удивлена, что до сих пор не мертва, учитывая внешность моего гостя. Я не знаю, почему он стоит и бездействует. Он пытается вымотать меня? Ему интересно убить только ослабевшую жертву? Может, это падальщик, которому лень марать об меня руки? Может, я тоже ему противна?
На пятую ночь я почувствовала, как его патлы касаются моей ноги. Я лежала с закрытыми глазами и пыталась считать овец, но вместо их мягкого меха я чувствовала только жирные, нечёсаные волосы с колтунами, скользящие по моей коже. Если бы я наконец не провалилась в пустоту, наверное, я бы захлебнулась в своей же рвоте. Утром я, наверное, час не вылезала из душа, хотя следов на моих ногах не было. Он становится смелее, я это чувствую, но не могу ничего поделать с ним. Утром все следы его присутствия пропадают. Нет свидетельств на кухне, в которой он гремит тарелками, нет остатков волос, которые он должен, обязан ронять. Ничего. Просто ничего, он уходит как страшный сон, а потом возвращается ко мне. Меня медленно покидают силы, и, если я не прогоню его, он обязательно доберётся до моей глотки. На седьмую ночь я наконец решилась рассмотреть его лучше, чем боковым зрением. Когда он приволокся к моей двери, закончив рыться в моём холодильнике, я осторожно приоткрыла глаза и перевела свой взгляд на него. Но он будто отказал мне в привилегии быть увиденным. Размытая тень где-то между вторым, третьим и четвёртым измерением стоит и смотрит на меня своим неестественно большим, не шевелящимся глазом. Я будто смотрю в глаз коровы, если бы эта корова пыталась сказать мне, что полевая трава на вкус как мои кишки. Мне кажется, он понял, что я смотрю на него, потому что покрывающие его слои нечёсаного меха разом будто поднялись и заволновались. Что он думает в этот момент, если это существо тьмы вообще способно думать и чувствовать так же, как это делаю я. Но когда я увидела то, что ему не чужда хоть какая-то реакция на мои действия, кроме моментального кровопролития… Мне стало неожиданно спокойно? Ни разу за эту неделю я не чувствовала себя в безопасности, будь то ночью или днём, но сегодня я наконец поняла, что я встретилась, возможно, не с бладхаундом из ада, а с чем-то более знакомым простой земной девушке. Если я попрошу у соседа его охотничий нож, может, он пробьёт его кожу? Хотя нет, на нём ведь столько слоёв этой гривы... Если нож уже не берёт медведя, что гарантирует, что она сможет взять этого зверя выше и шире меня в два раза? Может быть, если я скормлю ему яд, он помрёт?.. Вот только куда подложить яд, если, как я поняла, его интересую, в первую очередь, я? Даже роясь в моих запасах, он почти ничего не берёт себе, и кто гарантирует, что он съест именно ту еду, куда я подложу ему смерть? И вообще, что гарантирует мне, что он не следит за мной днём?
Сегодня я наконец-то обнаружила хоть какое-то свидетельство его присутствия днём. Открытый мусоропровод, на котором повис до боли знакомый клок шерсти. Мои глаза невольно закатились от осознания, что мой преследователь живёт в вонючем мусороприёмнике. В следующий раз, когда я буду выносить мусор, обязательно выкину побольше тухлого мяса, может быть, так я куплю себе время.
«Под дневным светом его не видно, он не исчезает полностью»
Очередная заметка пополняет альбом, в котором я пытаюсь собрать всё, что я знаю о НЁМ.
«Каким-то образом он проскальзывает ко мне в квартиру, и я не вижу этого» «Возможно, он боится меня не меньше, чем я боюсь его»
Последний вывод я сделала, когда он на секунду шелохнулся и отпрянул от моей постели, когда в ванной упала бутылка шампуня. Он будто сжался, я перестала чувствовать его тепло на своей коже, и несколько минут мне казалось, что он просто уйдёт на сегодняшнюю ночь. Но нет, сквозь туман в своих глазах я почувствовала, как он опять распрямился и начал блуждать по моей комнате. Я начала подготовку, чтобы покончить с ним. Может быть, я смогу его отпугнуть. А может быть, если он будет упрям и бесстрашен, но не так упрям и бесстрашен, как я, то я смогу избавиться от него, и отправить его вниз по мусоропроводу в последний раз. Единственное, в чём я уверена – это то, что это мой единственный шанс. Скоро я не смогу сопротивляться, и я в последний раз почувствую на себе этот тёплый противный мех, этот тухлый запах, что-то вопьётся в меня, и я навсегда распрощаюсь со своей жизнью. Зато я наконец отосплюсь. Ночь номер четырнадцать. Вчера мне удалось поспать немного больше, чем обычно, у меня не было сил даже шевелиться, зато я установила новый персональный рекорд – четыре часа. Сейчас это действительно много, и у меня наконец появились силы и желание действовать. Я сплю с топором в обнимку, как будто никого больше этой железки я в мире больше не люблю. Я надеюсь, что она спасёт меня от смерти или от бессонницы, или от чужих лап. Шорох. Топот. Тихий топот, распространяющийся по моей квартире, даёт мне знать, что он приблизился. Я сжимаю рукоятку сильнее, чем руль несущегося на полной скорости велосипеда. Моё сердце сейчас тоже решило устроить гонку, оно бьётся, будто пытается опередить машину формулы один. Я чувствую прикосновение и… Понимаю, что что-то не так.
Всё такое же мерзкое, но холодное, сухое. Ладно, должно быть, он всё же решился убить меня, и сбросил свою шкуру, которая вводила меня в заблуждение о его истинной опасности. Но ему всё ещё стоит знать, что
— ВСЕГДА ЕСТЬ РЫБА КРУПНЕЕ
Закричала я, надеясь триумфально разрубить его морду на две половины. Я вскочила, замахнулась топором, но… Тут же вошла в ступор. Передо мной не он. Нет, это совсем не он, даже без шкуры. Маленькое, чешуистое отродье стоит передо мной, сверкая миллионом зубов и вытягивая свои выдвижные челюсти в мою сторону. Я не знаю, что делать с этим врагом, я не была готова. Я опускаю на него топор, но он оставляет лишь царапину на плотной чешуе, и монстряга шипит в смеси больного садистского экстаза и звериного голода. Оружие падает из моих рук, и я, несостоявшийся Раскольников, отползаю на своей постели подальше от этого ужаса. Существо напрягло все свои мускулы, готовясь совершить скачок в мою сторону, и в моём горле застрял мой последний в жизни крик.
Но через секунду его уже не было передо мной. Зато прямо передо мной пронеслась грязно-коричневая одноглазая масса, сбившая своим туловищем моего убийцу, задев собой провода от ноутбука и моё одеяло. Почти минуту я видела, как в углу моей комнаты борются между собой два зверя, но в конце концов волосатик одолел хладнокровное, и до моих ушей донеслись хруст и чавканье. Желудочный сок вперемешку с ужином подступил к моим щекам, и я едва не замарала свою постель. Правда, с этим отлично справлялись куски плоти, летевшие в меня от места побоища, и смысла сдерживаться уже и не было.
Когда ходячее воронье гнездо расправилось со своим ночным перекусом, оно направилось в мою сторону. Возникшее на краткий момент облегчение испарилось из моего тела, и я протянула свою руку в попытке отгородить себя от надвигавшейся на меня вонючей стены. Достигнув моей ладони, он остановился. Огромный глаз уставился на меня, попадая в мои зрачки, как бы я не пыталась не смотреть, и из глубины меха раздались странные звуки, напоминающие смесь урчания моего живота и лягушачьего пруда по весне. Вскоре, он сам отошёл от меня, виновато пиная труп своей жертвы, и в последний раз посмотрел на меня, параллельно сплюнув из закрытого мехом отверстия погадок в мою сторону. Если бы я могла плакать, в этот момент я бы заплакала. Но я просто скривила своё лицо в болезненной улыбке и показала ему поднятый вверх большой палец. Надеюсь, он всё понял. Мне кажется, он меня понял. Его глаз изменил своё выражение, но вскоре его перестало быть видно за толстой кожистой плёнкой. Как бы провалившись сквозь ткань реальности, он свернулся в спираль и выскочил из моей комнаты. Движимая своей интуицией, я подошла к окну и увидела, как по улице, тускло освещаемой фонарями, двигаются три комка шерсти размером с небольшую машину. Я едва помахала им рукой, надеясь, что они меня заметят, а потом легла на свою постель, залитую всеми вообразимыми и невообразимыми телесными жидкостями мешка с костями около моего окна.
Я была всего лишь частью странной, непонятной мне пищевой цепочки? Я думала, что буду щукой, грозой озёр, но в итоге оказалась простым карасём? Каким чистящим средством я буду отмывать своё постельное бельё? Все эти вопросы вскоре исчезли, и осталась только одна мысль.
«Наконец-то я посплю. Завтра опять вставать в шесть…»