С самого раннего детства я увлекался цивилизациями древности. Трудно сказать, что именно привило мне такую страсть, но «Мифы древней Греции», были одной из первых книг, что я прочитал. Тайны, что скрывали древние руины будоражили мой рассудок. Я часто представлял, как буду изучать древние артефакты или рассматривать таинственные письмена покрывающие стены руин и пытаться их расшифровать.
В школе я учился средненько и это мягко сказано, так как единственный предмет, по которому у меня вырисовывался максимальный балл, это как не трудно догадаться была история. По всем остальным предметам был в лучшем случае в середняках, а то и вовсе лузером.
Моя страсть к древности меня не покинула и с возрастом, как это обычно бывает. Не редко наши увлечения с возрастом просто становятся не интересны, ты как бы вырастаешь из них, но это было не про меня. И я поступил в университет на археолога.
Обучение в университете было куда интереснее чем в школе, процесс изучения академических дисциплин мне давался очень легко, ведь мне все это очень нравилось, и это было ключевым отличием от школы, процесс обучения наконец начал приносить удовольствие и удовлетворение. На пары я шел с нетерпением, в предвкушение, что преподаватель не только расскажет лекционный материал, но и историю из его полевой практики.
Прошло несколько лет, я закончил не только бакалавриат, но и магистратуру. Тогда я окончательно удостоверился в том, что хочу посвятить свою жизнь археологии, как науке. Когда я поступил в аспирантуру, мой научный руководитель, который вел меня с магистратуры, предложил мне участие в программе по исследованию египетской пирамиды, что располагалась недалеко от пирамид в Гизе. О ней было известно и ранее, но долго считалось, что она была частью основного храмового комплекса, однако вскоре выяснилось, что это пусть и лишь вероятно, но она может быть самостоятельным строением. Он сказал, что у него еще не было студента, который так увлекался процессом, поэтому, он предлагает мне не сухую библиографию, а настоящее полевое исследование.
Моему счастью не было предела, я не размышлял ни секунды давая согласие. Сборы и дорога прошли как в тумане, приземлившись в аэропорту нас подобрало не такси, а внедорожник в цветах хаки, он отвез нас к месту, располагавшемуся не далеко от знаменитых пирамид в Гизе, но находящемся на некотором удалении от основных конструкций. В лагере, разбитом возле основной постройки нас встретил британский ученый по имени Джозеф, это был молодой мужчина, чуть старше тридцати лет, с серо-голубыми глазами и светло золотистыми волосами, он имел довольно крепкое телосложение, спокойный и умный взгляд быстро окинул нас, после чего он протянул нам руку и поздоровавшись предложил помощь в размещении багажа.
Когда мы с нашим научруком закончили раскладывать багаж уже стемнело. Исследование было решено продолжить завтра. Проснулся я в палатке, когда первые лучи Египетского солнца, только-только робко, но вместе с тем не отвратимо появлялись из-за края величественной пустыни. Очень скоро я понял, что именно меня разбудило, это был шум ведущихся работ, толпа местных рабочих вооружившись кирками, лопатами и тачками усердно пробивала нам путь ко входу в древнее сооружение.
После того, как мы позавтракали яичницей с беконом, Джозеф начал рассказывать о том, что ему удалось найти за то время, пока велись работы и не приехали мы. Удалось установить, что данная пирамида принадлежит к тому же временному периоду, что и основные пирамиды, то есть относится к периоду древнего царства.
К слову, Британская ассоциация археологии, которая и направила Джозефа, его очень хорошо снабдила всеми передовыми технологиями исследований, включая даже небольшого робота, который использовался в исследованиях мест, в которые человек физически не сможет пролезть.
Он показал нам снимки, сделанные этим роботом, на них были изображения помещения, являвшегося входом в гробницу, других фото не было, так как дальше даже робот не мог проехать. Он пояснил, что у входа в пирамиду был маленький лаз, который образовался из-за того, что со временем кладка, которой запечатали вход строители пирамиды немного осела, но проем был недостаточно большим, что бы в него мог пролезть человек, даже если бы это был ребенок.
Снимки мне показались ничем не примечательными за исключением одной детали, около потолка возле самого входа было несколько иероглифов, значение которых мне было не понятно, они словно выбивались из общей композиции и не формировали связного послания, как это обычно бывает в письменности древних египтян. Джозеф заметил мои интерес и спросил, «ну, что думаешь коллега», я же ответил, что пока не знаю, что сказать, так как для того чтобы разобраться нужно попасть внутрь пирамиды и увидеть текст своими глазами, он одобрительно кивнул, чем подтвердил, что наши мнения сходятся.
К вечеру случилось не предвиденное, моему научному руководителю сильно поплохело, причиной стала резкая акклиматизация, которую пожилой организм просто не мог нормально вынести. Было принято решение доставить его в городскую больницу Каира, где ему помогут восстановится, и он сможет присоединиться к исследованиям, но чуть позже.
Через два дня рабочие наконец смогли разобрать кладку, которой был запечатан вход в гробницу. Несмотря на то, что в древнем Египте очень внимательно относились к качеству таких сооружений, но прочность этой кладки была уж чересчур, даже для столь сакрального сооружения. Мой копаньем даже не ловко пошутил, что выглядело это все так, будто строители боялись, что кто-то попадет внутрь сильнее чем обычно. Если бы я знал, насколько он окажется прав…
Вход в гробницу представлял собой просторное помещение кубической формы, с длинной ребра около 3-х метров, простирающийся в глубь коридор был около полутора метров в высоту и метр в ширину. Его мрак, одновременно завораживал своей таинственностью и ей же пугал. Столь скромные габариты прохода были совсем не удивительны, ведь средний рост тогдашних жителей Египта был примерно 160 см., к тому же высокие проходы были крайне сложны в исполнении с инженерной точки зрения.
Сфотографировав иероглифы, которыми были покрыты стены, мы обратили внимание на ту самую надпись, которая на фотографии робота казалась бессмысленной тарабарщиной. Но посмотрев внимательно мы поняли, что это было предупреждение. Казалось бы, что в этом нет ничего необычного, ведь подобные предупреждения всегда украшали входы в гробницы, обычно в них говорилось о том, что любой, кто посмеет потревожить покой умерших навлечет на себя гнев богов. На набожных египтян того времени, которые были убеждены в существовании загробной жизни, богов и духов такие увещевания действовали весьма эффективно, чего нельзя сказать про людей современных. Однако послание, которое было высечено у входа в эту гробницу не пыталось вселить в нас страх перед проклятием богов. Дословного перевода с древне египетского осуществить невозможно, можно лишь предать смысл послания, и он был таковым, данная гробница является местом заточения и вечного проклятия ужаснейшего из людей, который когда-либо ступал по земле, и что любой, кто читает это, должен немедленно покинуть это место, дабы… Дальнейшую часть разобрать не удалось, так как она просто физически была не различима.
Джозеф с изумлением, едва не открыв рот рассматривал стену по левую руку от нас, на ней была высечена история одного из фараонов, который правили во времена строительства знаменитых пирамид в Гизе. Письмена, которыми была покрыта стена, по иронии не попали на снимки робота. Всего понять было нельзя, однако многое из того, что мы смогли перевести своими силами, давало общее представление о том, что это был за человек. В отличии от хвалебных од о победах и великих завоеваниях, которыми были украшены внутренние своды других пирамид, тут описывались чудовищные зверства, которые он творил со своими подданными.
Многие из фараонов были жестоки, но тем не менее, об этом предпочитали умалчивать и уж тем более не расписывать такими историями их гробницы. Но данная личность, по всей видимости настолько переплюнула всех остальных в изобретательности своей жестокости, что даже его наследник дал добро, на то, чтобы об этом рассказали потомкам.
Остальные надписи были ничем не примечательны и рассказывали о страшном суде и испытаниях, которые душа проходила в загробном мире и о той участи которая ее ждала, если она эти испытания проваливала.
Но, когда мы начали продвигаться в глубь пирамиды, то обнаружили еще одно существенное отличие, от других подобных сооружений. Обычно пирамиды имели плюс-минус одинаковое строение, узкий коридор переходило в более широкий, который назывался галереей, а в его конце располагалась главная погребальная камера, где и лежало тело того, в честь кого пирамиду воздвигали. Однако в этой все было совершенно иначе.
Мы с Джозефом шли, согнувшись в три погибели, наши мощные фонари выхватывали очертания следующего помещения, в место широкого и просторного коридора мы вышли в кубический зал, подобный тому, что был на входе, из него было несколько тоннелей, каждый из которых тут же сворачивал в сторону, чем напоминал лабиринт. Мы приняли решение идти назад и использовать робота, а также захватить специальные путевые тросы, которые не позволят заблудится в витиеватых тоннелях.
Выйдя наружу мы наконец сняли респираторы, которые были необходимы, так как затхлый воздух, в котором невесть что витало тысячи лет, мог быть опасен для дыхания. Джозеф составил отчет и отправил в ассоциацию, что его сюда командировала, а я начал настраивать робота, благо это было совсем не сложно и Джозеф показал, как это делается, дав добро на использования с его разрешения.
Мы поставили робота у входа в пирамиду и пошли к мониторам компьютера, который стоял в палатке. Управление робота осуществлялось по проводу, так как беспроводной сигнал просто-напросто не пробьется сквозь такую толщу камня. Впрочем, на специальной бобине было пятьсот метров провода, что являлось, мягко говоря с запасом даже для самой большой пирамиды, так что волноваться о нехватке длинны кабеля не было нужды.
Машина, напоминавшая марсоход в миниатюре без проблем, преодолела пройденный нами путь и так же встала в кубическом помещении, мы переглянулись и решили, что ехать стоит прямо, так как этот путь был самым очевидным. Пройдя почти восемьдесят метров по извилистому коридору, машина уперлась в глухую стену, повертев камерой мы поняли, что это был тупик.
Поворот направо и налево дал такой же результат, извилистый и сложный коридор, который оканчивался тупиком. Мы не понимали в чем дело, где была гробница, самого правителя, неужели вход в нее был замурован.
Одев респираторы, взяв фонари, химические источники света в виде фальшфейеров и люминесцентных ламп, а также вооружившись особо прочным кевларовым тросом, конец которого мы закрепили у входа мы вновь решились отправиться в эту пирамиду лично.
Тоннели были узкими и крайне неудобными, передвигаться приходилось буквально гуськом, более того, не смотря на небольшие габариты пирамиды, тоннели были очень длинными, это достигалось благодаря их крайней извилистости. Пройдя до конца центрального тоннеля, мы внимательно осмотрели тупик, признаков, что дальше есть какой-то скрытый проход не было. Мы развернулись и вышли обратно в центральный зал, затем свернули на право, опять тот же результат и слева то же самое.
Выйдя наружу мы не понимали, что черт возьми это за строение оно вообще не было похоже ни на одну из пирамид, которые были известны науке. Еще раз все внимательно обдумав мы решили, что вход может быть замаскирован, а данные тоннели являются лишь обманками для потенциальных расхитителей гробниц. Уже тогда мы в подсознании задавали себе вопрос, кто же был тут похоронен, если были приложены настолько титанические усилия, чтобы скрыть место его упокоения от посторонних глаз.
Войдя в гробницу в третий раз, мы обратили внимание на пол во втором зале, он не был монолитным как в первом зале, а состоял из множества плит, примерно пол метра на пол метра и тут нас осенило, вот он, проход. Вновь договорившись с рабочими, мы попросили их аккуратно извлечь плиты с пола. Работа длилась еще два дня, так как работать внутри пирамиды было очень неудобно, а все каждой из плит был несколько сот килограммов.
Наконец работы были завершены, пред нами предстал зияющий своей чернотой проем, который спускался куда-то глубоко в низ. Обычно в таких местах располагалась подземная камера, но никак не основное место захоронения.
Собрав весь имеющейся инвентарь мы с Джозефом направилась в глубины этого таинственного строения. Пройдя порядка пятнадцати метров, по высеченной в толще камня лестнице мы увидели перед собой стену из известняка, на которой были начертаны неизвестные нам символы. Мы тщательнейшим образом все от фотографировали, в самом конце, Джозеф поднес руку к данной конструкции и стоило подушечкам его пальцев ее коснуться, как она покрылась мириадами трещин и просто рассыпалась на наших глазах. Мы были потрясены такой невосполнимой утратой, ведь ничего подобного ни в одном источнике по археологии не описывалось.
Единственное, что нас утешало, это то, что мы тщательнейшее задокументировали начертанные на ней тексты на фотографиях.
Посмотрев в образовавшееся за таинственной преградой пространство, мы заметили, что тоннель заметно расширился, это была главная галерея, что описывала подвиги и свершения правителя. Не взирая на шок от произошедшего, эйфория от столь несказанного научного открытия толкала нас вперед.
На стенах галереи были высечены письмена, повествующие о военном походе против греков. Командовал армией лично фараон. Каждое столкновение с армией греков заканчивалось сокрушительным поражение, тем не менее, фараон, что лично отдавал приказы, всем вплоть до солдат и с чудовищной жестокостью казнил тех, кто возвращался живым из боев, которые состоялись по его приказу и не увенчались победой. Так продолжалось вплоть до того момента, пока обе армии не истощились до состояния пока просто не могли вести боевые действия.
Но долгожданный мир не принес египтянам столь желанного покоя, напротив, тиран, винил в том, что не смог выиграть войну именно своих солдат. Он устраивал массовые казни всех, кто участвовал в походе, считая, что по их вине он понес столь унизительное поражение. Так продолжалось несколько лун, до тех пор, пока выжившие не решились поднять мятеж.
Далее в записях, покрывавших стены говорится о том, что сами боги встали на сторону мятежников и помогли им свергнуть деспота.
Пройдя до конца галереи мы с Джозефом оказались в просторном помещении, чем-то напоминавшим кубические залы на входе и в зале с тоннелями обманками, но ощутимо больше. Здесь ребро куба составляло не три, а где-то пять или шесть метров. Ровно по центру стоял монолитный саркофаг, который был высечен из чистого гранита и был украшен сложным и не известным нам орнаментом, очень похожим на тот, что был на той стене из извести, которую мы не преднамеренно уничтожили.
Перед тем как приблизиться к усыпальнице мы обратили внимание на пол, он был усеян множеством скелетов мелких животных. Внимательно приглядевшись, по форме черепа мы поняли, что это были скелеты кошек. Кошки в древнем Египте были священными животными, и египтяне того времени верили, что эти животные способны отгонять и сдерживать темные силы.
Этих скелетов было настолько много, что подойти к саркофагу, не расшвыряв их костей ногами было по росту невозможно.
Оказавшись рядом с саркофагом мы внимательно его осмотрели. В глаза бросилась одна деталь, на крышке саркофага были выбиты те же иероглифы, что и на входе, но тут сохранилась уже вся надпись. Ее окончание гласило, что любой, кто читает это, должен немедленно покинуть это место, дабы не нарушить целостность печати, что удерживает дух проклятого взаперти.
На подсознательном уровне мы поняли, что это была за странная стена из известняка покрытая неизвестными символами, это и была та сама печать.
Мы продолжали осматриваться в помещении, потолок, стены и даже пол были усеяны все теми же неизвестными письменами. Они небыли похожи на классические египетские иероглифы, они вообще небыли похожи ни на что, что было бы нам известно. Это были странные витиеватые узоры, написанные очень тонкой линией, которые больше напоминали клубок тонких червей, переплетённых в причудливом узоре, видимой логики в этих символах не было, но они периодически повторялись причем с абсолютной точностью, следовательно, это были не просто каракули, а именно, что осмысленные письмена. Более того внимательно вглядевшись в ряды символов мы увидели некоторые закономерности, часть символов повторялись с определенной периодичностью, возможно, это были предложения, но что они значили?
Из пучины мыслей нас выдернул озноб, по ощущениям, мы будто находились в морозильной камере. В свете фонаря я заметил, что каждый выдох оставляет след из пара, это были явно не галлюцинаций от перевозбуждения, температура в помещении резко опустилась ниже нуля.
Внезапно, мы оба как по команде рывком обернулись в сторону выхода, мое сердце билось, как раненая птица в клетке. Обернуться нас заставило ощущение того, что трос, который тянулся за нами до самого выхода резко дернулся, будто об него кто-то запнулся или дернул за него. Но свет наших фонарей ничего не обычного не выхватил из мрака, лишь все те же мрачные стены. Однако мы чувствовали это, словно из мрака этого таинственного и ужасного места на нас кто-то смотрит. Причем, не сговариваясь мы поняли, что чувствуем одно и тоже, мы стали беспорядочно шарить фонариками по угрюмым и зловещим сводам помещения в ожидании увидеть ожившую мумию или что похуже, но ничего кроме мрачных стен испещрёнными неизвестными узорами так и не предстало перед нашим взором.
Переглянувшись мы не сговариваясь ринулись к выходу на перегонки. Несмотря на то, что большую часть пути приходилось идти гуськом, мы не сильно сбавляли скорость. Буквально вывалившись из входного проема, ведущего в пирамиду мы наконец отдышались.
Дойдя до лагеря и посмотрев в сторону пирамиды, мы увидели, как мрачное яркое оранжевое солнце медленно уходит за край пустыни. От всего пережитого усталость свалила нас, как опытный лесоруб деревья, рухнув на свои раскладушки, мы мгновенно провалились в глубокий, но тяжелый и болезненный сон. Сновидений не было, но ощущался холод, притом, он накатывал волнами, словно чьё-то дыхание.
Проснувшись утром мы заметили, что чувствуем себя немного странно, ощущения были такими, словно кто-то вытащил часть наших внутренностей и забрал их, но боли или даже дискомфорта не было.
Подумав, что это просто последствия пережито стресса, мы решили пока мириться с этим странным ощущением, а по окончанию исследования обратиться в больницу, если оно само не пройдет.
Мы решили опять спуститься в вероятную гробницу таинственного и по всей видимости поистине ужасного фараона. Пройдя уже знакомый нам путь, мы вновь оказалась в погребальном зале.
Открывать саркофаг своими силами мы не собирались, как по причине того, что плита, которая его накрывала весила не одну тонну и привлечь местных рабочих для такой задачи было нельзя, так как все нужно было делать с хирургической точность, чтобы не повредить мумию, так и потому, что после открытия саркофага мумии нужно было обеспечить надлежащий уход, дабы избежать повреждений от атмосферного воздуха, так как не смотря на то, что саркофаг был изготовлен почти несколько тысяч лет назад, он был практически герметичным и атмосфера внутри него сильно отличалась от нормальной.
Мы продолжили изучать погребальный зал, аккуратно ступая по полу, усыпанному тысячами мелких костей, мы старались, как можно тщательнее рассмотреть иероглифы покрывавшие внутренние стены помещения. На этот раз температура была вполне нормальной, да и ощущения постороннего присутствия то же не было. Сделав не одну сотню фотографий, мы наконец решили, что пора сворачиваться, как почувствовали странное ощущение в теле. Нас словно затягивало в какой-то транс. Мы пытались этому сопротивляться, но у нас не получилось.
Первое, что я увидел, это огромный и величественный зал, украшенный статуями древнеегипетских богов. При этом я ощущал себя словно в чужом и, что, наверное, самое главное совершенно чуждом мне теле. Опустив голову вниз, я увидел невысокого, смуглого мужчину, его лицо было превращено в кровавое месиво, руки и ноги были явно сломаны, на правой ноге из голени и вовсе торчали обе берцовые кости.
Противный гнусавый голос по правую руку от меня произнес, «по решению суда фараона, за не доказанностью невиновности, предатель, что виновен в слабости и неисполнении приказа, посланника богов, приговаривается к погребению в яме с раскаленным песком вместе со всеми родичами.»
Несчастный попытался, что-то сказать, но из-за разбитых вдребезги костей челюсти из его рта лишь вырвался приглушённый шамкающий стон в вперемешку с потоком крови и слюны. Двое здоровенных детин одетых в искусно скроенную броню из крокодильих шкур схватили его за перебитые предплечья и потащили его из зала. Сломанные ноги несчастного просто волочилась по полу, а здоровяки, тащившие его, не обращали никакого занимания на жалобные стоны, а просто продолжали волочить его к огромным открытым дверям, которые были выходом из зала.
Последнее, что я видел, как двери зала, где я находился и за пределы которого увели покалеченного мужчину захлопнулись с оглушительных грохотом, от которого я пришел в сознание.
Открыв глаза, я понял, что лежу на полу склепа. Кое как встав я осмотрелся, Джозеф лежал рядом, его широко открытые глаза безжизненно смотрели в потолок. Я машинально поднес руку к его шее, плотно прижал указательный и средний палец к сонной артерии под самой скулой. К моему величайшему облегчению я почувствовал, как она пульсирует, а значит он был жив. С большим трудом поднявшись на ноги, я кое как перекинул руку Джозефа через плечо и медленно понес его к выходу. Путь до выхода из гробницы, по моим ощущениям занял почти вечность, но вот он спасительный свет, входного проема. Буквально рухнув на выходе и уронив Джозефа, я попытался встать, но мне это едва удалось. Последние шаги до лагеря с Джозефом на плече были настоящей пыткой, но я не стал бросать товарища, там у входа в этого, как я уже убедился, проклятое место. Кое как взвалив его на ближайшую раскладушку я рухнул прямо на пол палатки и потерял сознание.
Очнулся я от того, что меня кто-то поднял и перенес на раскладную кровать, приложив все усилия, что мог я открыл глаза и увидел лицо Джозефа, но даже в полубессознательном состоянии я заметил, как сильно изменился его взгляд, это был не взгляд молодого жизнерадостного ученого окрыленного открытием мирового уровня, это был взгляд того, кто видел нечто настолько ужасное, что рассудок обычного человека не в силах физически выдержать. После чего я вновь провалился в холодный темный сон без сновидений.
Очнулся во второй раз я от запаха жарящейся яичницы с беконом, которые так любил Джозеф и каждое утро делал их для нас. Мне стало казаться, что все, что мы пережили это, был просто кошмарный сон. Но сев за стол и увидев лицо Джозефа я понял, что все произошедшее мне вовсе не приснилось.
Он пристально на меня посмотрел и спокойно спросил, «как много ты видел», я сразу понял, о чем он. Я рассказал ему свое видение в мельчайших подробностях. Он как-то странно и едко улыбнулся, я ничего подобного за ним ранее не замечал, а затем он сухо и угрюмо произнес «счастливчик». После чего, объявил, что наша экспедиция подходит к концу, так как он сообщил об истинных масштабах находки властям Египта и те решили прислать группу более квалифицированных археологов.
Желания возмущаться не было вообще, даже несмотря на то, что это было открытие мирового уровня, я тихо сказал «окей» и мы молча позавтракав начали собираться в обратный путь, каждый к себе на родину.
Уже вернувшись в Москву я почувствовал острое недомогание и потерял сознание прямо на трапе самолета.
Пришел в себя я уже в больничной палате. Причем судя по календарю на стене почти неделю спустя. Зашедший в палату хирург внимательно листал мою мед карту, а затем сказал, «признаться вы первый пациент в моей практике, который так долго прожил без половины толстого и тонкого кишечника, а также одной почки и двух третей печени». Страха, ужаса или изумления, я почему-то не испытал, я лишь молча уставился в потолок и подумал, как пережил и пережил ли вообще возвращение Джозеф.
Автор: Medullaspinalis