В ту ночь я находился в купе поезда, ехавшего где-то в лесной глуши вдали от городов и деревень. Со мной в купе был только один молчаливый парень в очках лет двадцати пяти.
Уже было около полуночи. Я лежал на верхней кровати и играл в какую-то игру на телефоне. Мой сосед копался в своих вещах, видимо что-то искал, стоя у своей нижней кровати на другой стороне.
— Проклятый заусенец, — пробормотал он себе под нос и щёлкнул ножницами. Буквально через пару секунд свет во всём поезде погас, мы начали замедляться и вскоре остановились.
— Что за фигня? — спросил я и посмотрел в окно. Там был непроглядный тёмный лес. Из глубины поезда послышались возмущённые возгласы и возня.
— Пойду посмотрю что там, — сказал мой сосед и вышел в коридор. Я полежал минуту, прислушиваясь к звукам, и продолжил играть в игру на телефоне, думая, что сейчас мы поедем дальше.
Спустя пару минут паренёк вернулся и сказал:
— Говорят, технические неполадки, но ничего серьёзного. Скоро поедем.
После этого сосед лёг на кровать, повернувшись к стенке. Я хотел было тоже убрать телефон и поспать, как вдруг в купе забежал мальчик лет десяти.
— Помогите! — крикнул он и заплакал. — С моей мамой что-то не так.
— Что случилось? — спросил я и слез с кровати на пол. Я посмотрел на соседа, он всё также лежал и даже не повернулся, чтобы посмотреть что тут.
«Вот же говнюк, — подумал я. — Он не смог бы заснуть за одну минуту. Делает вид, что спит и ничего не слышит, чтобы не участвовать в чужих проблемах».
— С мамой что-то не так, — продолжал плакать мальчик.
— Пойдём, посмотрим, — сказал я ему. — Не волнуйся, сейчас мы с тобой всё выясним. Всё будет хорошо.
Мы вышли в коридор, и он показал пальцем на соседнее купе:
— Там.
Я заглянул внутрь, где была темнота. Комната освещалась лишь светом луны из окна. Внутри я увидел одну женщину, неподвижно сидящую на кровати слева, и старушку, которая встала с кровати справа и сказала:
— Где Вова? Куда он убежал?
— Не бойся, сынок, я с тобой, — произнесла женщина на кровати слева, не совершая никаких движений.
— Это не моя мама, — плача, сказал мальчик сзади меня.
— Как это не твоя? — старушка подошла к нам. — Придумал тоже... Пошли, трусишка.
Она взяла его за руку и подвела к своей кровати, на которую они вместе сели. Было видно, что старушку мальчик не боялся.
— Но это не мама, — прошептал он.
— Ну, сочиняешь, — старушка покачала головой. — А кто же тогда?
— Не бойся, сынок, я с тобой, — повторила та женщина точно так же, как в прошлый раз.
Меня насторожило то, что мама мальчика не пошла за ним, когда он выбежал из купе. Да и то, что сейчас она не делает практичечки ничего, чтобы его успокоить. Но в тот момент я подумал, что разные бывают родители, кто-то беспокоится за ребёнка, а кому-то всё равно.
«По крайней мере старушка за него переживает», — подумал я и отправился назад к себе.
Зайдя в купе, я увидел моего соседа. Он стоял лицом к окну и смотрел на улицу.
— Технические неполадки, но ничего серьёзного. Скоро поедем, — произнёс он, не оборачиваясь и вообще не двигаясь.
— Да я понял уже, — сказал ему я, залезая к себе на кровать. — Я с первого раза услышал.
— Говорят, технические неполадки, — повторил он точно также. — Скоро поедем.
— У тебя самого, похоже, технические неполадки, — сказал я. — Зачем ты это повторяешь?
— Ничего серьёзного, — ответил он.
Я смотрел на него со своей верхней койки и думал: «Какого хрена вообще?» Он продолжал стоять и пялиться в окно, совсем не двигаясь.
Решив, что он захотел подурачиться, я достал телефон. Связи тут не было совершенно и это неудивительно. Я продолжил играть в игру на телефоне, стараясь отвлечься от всего, что происходит здесь. Однако, мой разум уже искал связь между той женщиной, этим парнишкой и отключением света в поезде, хотя я старался не думать обо всём этом.
Спустя пару минут мой сосед отошёл от окна и начал копаться в своих вещах на кровати. Но потом он снова подошёл к окну и стал пялиться туда.
«Что это с ним? — думал я. — Он так беспокоится или что?»
Парнишка затем снова отошёл от окна, немного порылся в вещах, а потом опять пошёл обратно. Он ходил туда-сюда минут десять, и я спросил у него:
— Эй! Ты нормальный вообще? Как себя чувствуешь?
— Проклятый заусенец, — ответил он и стал копаться в вещах дольше обычного. Я решительно не понимал, что происходит, но всё ещё старался отвлечься игрой на телефоне. Я надеялся, что он просто придуривается.
Спустя минуту раздался щелчок ножниц — Щёлк!
«Значит, он нашёл, что искал», — с некоторым облегчением подумал я. Но через четверть минуты снова раздался звук — Щёлк!
Потом снова — Щёлк!
Звуки раздавались снова и снова с одинаковой периодичностью. Я мысленно посчитал сколько секунд проходит между звуками — получилось около 17 секунд.
— Ты что там делаешь, придурок?! — не выдержал я.
— Проклятый заусенец, — послышался ответ.
— Какой к чёрту заусенец?! — сказал я и включил на телефоне фонарик.
Первое что я увидел — лужа крови на его кровати. С окровавленного большого пальца левой руки капли падали на кровать. В правой руке он держал маникюрные ножницы, которые подводил к пальцу, засовывал их в уже довольно глубокую рану и щёлкал внутри, делая рану ещё глубже.
— Ты что творишь? — прошептал я. — Да у тебя с башкой проблемы, чувак...
— Ничего серьёзного, — монотонно повторил он. — Скоро поедем.
Я осторожно слез с кровати, стараясь не издавать никаких звуков и не привлекать его внимания. Медленно и тихо подошёл к выходу из купе. Он всё это время продолжал кромсать себе палец.
Я уже собирался выйти, как вдруг парнишка резко повернулся ко мне и замер. Я тоже остолбенел и смотрел на него.
— Пойду посмотрю что там, — сказал он и выпустил из рук ножницы, которые с лязгом упали на пол. После этого он пошёл прямо на меня, и я отскочил на нижнюю кровать и выставил руки вперёд для защиты.
— Не подходи! — крикнул я. Парнишка тем временем, не обращая на меня никакого внимания, вышел в коридор и куда-то ушёл.
Тут вдруг раздался пронзительный детский крик. Первой моей мыслью было то, что этот псих напал на того мальчика. Я подорвался с места и побежал туда.
Но я ошибся, моего соседа там не было. В проходе со мной столкнулся мальчик, который тут же спрятался мне за спину.
— Бежим отсюда! — плача, сказал мне он и потянул за кофту. В купе я увидел его маму, которая держала в руке что-то, похожее на пилку для ногтей перепачканную в крови. На её лице было спокойное невозмутимое выражение, никакого безумного взгляда и улыбки — обычное спокойное лицо.
А на кровати справа лицом вниз лежала старушка без признаков жизни.
— Что тут происходит? — в коридоре показался крупный мужик лет тридцати, который, похоже, прибежал на крик. Я сделал шаг назад, уступив ему дорогу, и он зашёл в купе.
— Что случилось? — громко спросил он, оглядывая всё вокруг.
— Пошли отсюда! — сквозь плач сказал мне мальчик и тянул за кофту.
— Сынок, я с тобой, — раздался голос его мамы, и я сделал шаг назад.
— Что вы... — начал говорить подоспевший на помощь мужик, но в этот момент рука женщины резко дёрнулась. Мужик стал хватать руками воздух перед собой и обернулся к нам. Перед тем, как он рухнул на пол, я успел увидеть пилку для ногтей, торчащую из его глаза.
— Не бойся, сынок, — раздался невозмутимый голос женщины, а я уже схватил мальчика на руки и побежал с ним в своё купе. Оказавшись там, я запер дверь и прислушался.
— Я же говорил... это... не моя мама, — заикаясь от истерики, сказал мальчик.
— А кто это? — спросил я в надежде, что он что-нибудь знает, что он что-то видел.
— Я... не знаю... — продолжал плакать он.
— Так, ладно, надо успокоиться, — сказал я. -Если мы будем сидеть тихо, то нас не услышат и не найдут. Но для этого надо успокоиться.
Мальчик перестал громко рыдать и теперь просто тихо стоял, прислушиваясь. По его щекам продолжали бежать слёзы, но он почти полностью затих. Я сам удивился, насколько быстро он смог прекратить истерику, и думал, что придётся долго его успокаивать.
Мы стояли в тишине, прислушиваясь. Не было слышно совершенно ничего.
— Мне страшно, — прошептал мальчик после нескольких минут тишины. — Я хочу домой.
— И я тоже, — прошептал я в ответ. — Только не шуми.
Прошло около пятнадцати минут, во время которых мы сидели в полной тишине и прислушивались. А потом откуда-то из глубины поезда послышались шорохи.
— Мне страшно, — прошептал мальчик за моей спиной.
— Тише, — пшикнул я и подошёл к двери.
В этот момент из коридора раздались шаги со скоростью очереди автомата, которые начались вдалеке, но спустя секунду уже оказались у двери и затихли там. Я шарахнулся назад от страха, мои волосы на руках и голове, казалось, встали дыбом.
— Хочу домой, — снова жалобно прошептал мальчик.
— Говорят, технические неполадки, — раздался голос того парня в очках из-за двери. После этого в дверь последовал удар. Потом ещё и ещё.
Я неосознанно поднял руки перед своим лицом для защиты, и прямо в этот же момент в мою правую руку воткнулись маникюрные ножницы. Если бы я не выставил руки, удар пришёлся бы прямо в глаз.
На верхней койке рядом сидел мальчик, который невозмутимо смотрел на меня. Меня удивило с какой быстротой и силой он нанёс этот удар.
— Мне страшно, — сказал мальчик перед тем, как я врезал ему с левой. После этого я вытащил ножницы из руки и ненадолго скрючился от боли.
— Скоро поедем, — раздался голос из-за двери, в которую затем последовала серия ударов со скоростью отбойного молотка.
— Чёрт возьми, — сказал я вслух, быстро осматривая всё вокруг. — Не мы скоро поедем, а крыша...
Единственным выходом отсюда было небольшое окно. Недолго думая, я подбежал к нему и ударом локтя разбил. Дверь сзади начала трещать от сыпавшихся в неё ударов, и я быстро повыбивал оставшиеся осколки стекла на нижней части рамы и начал вылезать.
С трудом перемахнув на улицу, я упал на траву и когда встал на ноги, обнаружил, что неслабо порезал руки.
Но главным для меня было — как можно быстрее убраться оттуда, чем я незамедлительно занялся. Я забежал в лес и нёсся, спотыкаясь о незаметные в высокой траве кочки и ямы. Я падал, но тут же вставал и продолжал бежать. Из раны от ножниц и порезов от стекла беспрерывно текла кровь, а после стольких падений я получил ещё дополнительные раны и ссадины.
Пробежав ещё некоторое время, я упал на землю, от того что мои ноги подкосились, а в глазах потемнело. Но к счастью сознание не покинуло меня, и вскоре слабость и темнота в глазах отступили.
И тогда со стороны поезда послышались выстрелы. Я посмотрел назад и увидел, как один за другим взрываются вагоны, освещая темноту яркими вспышками пламени.
Как только я это увидел, то сразу же соскочил и побежал дальше. Кровь уже почти не текла, так что я начал убираться оттуда изо всех своих сил.
В голове всплывали образы паренька в очках, того мальчика и его мамы. Сначала всё с ними было в порядке, но потом что-то случилось...
Спустя некоторое время я выбежал на трассу и побрёл вдоль неё. Я не знал, куда я вообще иду, главное, что я рано или поздно куда-нибудь приду. В какую-нибудь деревню или город.
Прошло ещё какое-то время, и уже начало светать. Мимо меня промчалась машина и вдруг начала тормозить.
— Эй! — крикнул мужчина лет сорока, выйдя из машины. — С вами всё хорошо?
— Мне нужна помощь, — тихо сказал я, и он наверняка не услышал. Но, похоже, и так это понял.
— Что с вами случилось? — спросил он, подошёл ко мне и, придерживая, повёл к машине. — Как вы себя чувствуете?
— Я попал в аварию, — ответил я и подумал, что это можно назвать аварией.
— Я отвезу вас в больницу, — сказал он, посадил меня на заднее сиденье и сел за руль. — До ближайшего города километров сто, держитесь. Постараюсь ехать быстрее.
Мы ехали несколько минут в тишине, мои глаза стали закрываться и я уже начал засыпать, как он спросил:
— А кто-нибудь ещё пострадал? — мужик внимательно смотрел на меня через зеркало. — Где ваша машина или... На чём вы попали в аварию?
— На поезде, — прошептал я.
— А где все остальные? — с беспокойством спросил он.
— Они далеко, — со слабостью сказал я. — Я шёл всю ночь пешком по лесу.
— Боже мой, — ахнул водитель. — По вам видно, что вы обессилены... А что всё же случилось с остальными? Кто-нибудь выжил кроме вас?
— Сомневаюсь... — ответил я и заметил, что мысли стали путаться. Голова плохо соображала. Ну ещё бы, после всего этого.
— Почему? — не унимался водитель. — Вы уверены?
— Потому что поезд взорвался, — с недовольством ответил я. Меня уже достали его вопросы, хотелось просто побыть в тишине.
— А вы...
— Стоп, — перебил его я. — Я хочу отдохнуть. Все вопросы можно задать мне потом. Сейчас я без сил, я вырубаюсь от усталости и изнеможения.
— Хорошо... Простите, — виновато сказал он и продолжил вести машину молча.
Я посмотрел в окно, пытаясь понять, где мы сейчас. Вокруг всё также был лес.
— У вас глаз дёргается, — сказал водитель, смотря на меня через зеркало. — И щёки...
— Это просто нервы, — ответил я. Мне через столько пришлось пройти, так что это неудивительно. Но водитель всё равно как-то странно на меня смотрел.
— Это просто нервы, — повторил я.