Утро выдалось мрачным. Море было неспокойным уже несколько дней, и Язефу пришлось достать из планера тяжёлый плащ с нарисованной на ней эмблемой «ПлэнетФлай». Мишель скрылась за тяжёлыми облаками, лишь изредка появляясь в просветах, раз за разом начинал накрапывать дождик, но надолго его не хватало. Язеф завёл роудер и на небольшой высоте заскользил в порт.
— Двести сорок третий, прогресс есть?
Язеф вздрогнул от неожиданности, роудер слегка дёрнулся, но автоматика сразу выправила курс.
— Двести сорок третий. Направляюсь в порт. Радж, это ты?
— Я. А это кто?
— Это Язеф.
— Язеф? Ты же не двести сорок третий.
— Двести сорок третьим был Бакстон. Он спятил. Меня сюда из Хайбэка закинули, недели две назад, — Язеф поднял роудер повыше, пролетая над каналом.
— Ясно. А что, говоришь, с Бакстоном?
— Спятил Бакстон. Сел на роудер и отправился в горы, людей искать.
— Чего это он?
— А чёрт его знает. Вначале, говорят, у него глюки пошли, потом запил. Слетел парень.
— Уже шестой.
Язеф аккуратно опустил роудер на мокрую набережную. Серое, с зелёным отливом море, гнало на берег одну волну за другой. Птиц не было видно, но в такую погоду они обычно вылезали из своих нор в песке только к обеду.
— Седьмой, — поправил он Раджа. – Ещё Тимур на юге, говорят, двинулся. Но тот просто так двинулся, нормально. Пришёл на пункт, сдал всё, и домой поехал. Жена ему мёртвая постоянно снилась, — он открыл щиток и посмотрел на панель. – Не напомнишь, какой у меня город?
— У тебя София.
— Да не, по счёту? – Язеф набрал код, и фонари, расставленные вдоль набережной, вспыхнули голубоватым светом. – Всё здесь работает. Только зря ехал.
— Ночью не работало. У тебя двадцать второй.
— Считая стажёрские? – Язеф выключил фонари и закрыл щиток. – Я стажировался почти полгода, может… — Он вдруг замолчал.
— Если с ними, то двадцать девять. Третье место занимаешь.
— Второе, — сказал Язеф и рукавом плаща стёр с щитка влажную пыль. – Бакстон спятил.
— Ах, ну да. Тогда второе.
— Слушай, Радж… — Язеф опустил голову вниз, затем ногой смёл песок, лежащий под щитком. – А камеры ещё не включены?
— Нет. Ещё нет, а что?
Язеф пошёл вдоль по набережной, затем остановился возле ступеней, ведущих вниз, на пляж. Посмотрел по сторонам. Песок был на всех ступенях, и вёл точно к щитку. Больше его не было нигде.
— А кто включал станцию? Он ещё здесь?
— Станцию? Сейчас… станцию открывал Парк Сонг, уехал четыре дня назад.
— А дорожники где?
— Дорожники уже в Манчестере… слушай, Язеф, у тебя всё хорошо?
— Угу, — Язеф выпрямился и пошёл обратно к роудеру. – А что?
— Просто, знаешь… короче, у меня в инструкции написано, что я должен о тебе сообщить.
Язеф остановился, затем перевёл взгляд на море. Море было на месте.
— Это почему?
— Вопросы. Если сторож задаёт такие вопросы, мы должны сообщать.
— Какие вопросы?
— Про людей. Когда они отсюда ушли.
— Да брось. Я просто хотел вычислить, могли ли дорожники напортачить чего-нибудь с кабелем, особенно на мосту. А Парк мог на набережную питание пустить только сегодня.
— А, ну да… — Радж помолчал. — Но только слушай, если у тебя глюки начнутся – ты дай мне знать, окей?
— Хорошо, Радж. Сообщу, — Язеф залез на роудер и поднял его в воздух. – Только никаких глюков у меня пока нет.
— Ну да, ну да…
— А что за глюки?
— Да всякие… кто-то собак видел, кто-то девушек.
Язеф повернул роудер и направился к отелю.
— Девушек?
— Ну да. Кто-то даже голых. Говорили – приходят по ночам, смотрят…
— Бред какой-то.
— Не бред. Одиночество. Выдумывают себе всякое. Приходится прицеплять таких к нормальным сторожам, там у них вроде всё пропадает.
Отель стоял невдалеке от моря. Его фасад, выполненный в форме волны, блестел изнутри ярким жёлтым светом – освещение в нём не выключалось никогда. Язеф опустил роудер на мостовую перед главным входом, посмотрел на клумбы, хмыкнул и зашёл внутрь. Вновь ожили динамики.
— Проверишь завтра подстанцию на севере? – спросил Радж.
— Обязательно завтра?
— Обязательно. Пришёл запрос несколько минут назад – зафиксированы скачки, может, опять птицы.
— Хорошо, тогда посмотрю, — Язеф взял в руки щётку, выдвинул ручку и вновь вышел под дождь. – Что-нибудь ещё?
— Да вроде нет.
— Ну, тогда до завтра.
— Ага, до завтра. И слышишь, если какие глюки…
— Да-да, помню. Увижу где голых девушек – дам знать. Возьмём пивка, посидим в баре…
— Ну да, — Радж хохотнул. – Было бы прикольно, если бы у тебя там голые девчонки шастали. Ладно, конец связи.
— Давай.
В наушниках щёлкнуло. Язеф повесил их на шею, подошёл к клумбе и, стараясь ни о чём не думать, стал стирать с песка следы босых ног. Закончив, поднялся на второй этаж, достал из мини-бара бутылочку Джэймсона, лёг, не раздеваясь, на постель, и включил панель. Показывали старые документальные записи об освоении космоса. Как, впрочем, и всегда. Язеф смотрел на джунгли Новой Англии, иногда наведываясь к мини-бару. После одиннадцатой бутылочки он, наконец, заснул.
* * *
Будильник разбудил его перед закатом. Язеф отключил его и тяжело поднялся на ноги. Жутко болела голова. Открыв мини-бар, Язеф обнаружил, что выпил вчера весь «Джеймсон». Теперь придётся давиться «МакГрегорами». Он взял с собой три зелёных бутылочки, убрал их в рюкзак и, накинув плащ, вышел на улицу.
На клумбе были свежие следы босых ног.
Некоторое время Язеф их рассматривал. Вот здесь она залезла, прошла к тем цветам, потом – к тем, зелёным, у которых задержалась подольше. После этого вылезла из клумбы, добрела до роудера…
Вздрогнув, Язеф подошёл к нему. Если она его испортила…
Песок был на сидении, на обеих подножках и на панели. Руль был вывернут вправо почти до упора, носовой подъём смотрел назад. Задние подъёмы смотрели друг на друга. Язеф выправил их, развернул руль, завёл роудер и поднял его в воздух. Убирать следы с клумбы он не стал – одного раза в день до этих пор было достаточно, и изменять сложившийся порядок не имело смысла.
Прежде чем совсем зайти, Мишель таки вышла из-за туч, и теперь висела над горами ярко-красным шариком. Ветер утих. Язеф поднял роудер повыше и направился в Сити, лежащий чуть выше. Чем больше удалялся он от берега, тем выше становились здания. Свежий ветер понемногу изгонял из его тела похмелье. На одной из крыш Язеф опустил роудер и заварил себе кофе в небольшой закусочной. Как ни крути, а в его работе всё же были свои плюсы – города для колонистов строились «под ключ», с барами, забитыми алкоголем и морозилками, полными стэйков. Всё для людей. Яркое, светлое будущее с гарантированной работой и бесплатным перелётом для всей семьи. Чистый, свежий город, в котором до вас никто и не жил, не считая парочки рабочих да одного алкаша-сторожа. И ещё, конечно же, призрака голой девушки.
Язеф выкинул пустой стаканчик в урну и вновь сел на роудер. До Сити было ещё минут десять, там примерно час у подстанции на то, чтобы проверить, всё ли с ней в порядке, и затем – к шахте. Обычный маршрут для вечера пятницы. Можно ещё залететь в «Хьюстон Трабл» и обокрасть немного тамошний бар…
Язеф развернул роудер и стал снижаться, ища глазами «Хьюстон Трабл». Обнаружив его, остановился и посмотрел на садящуюся Мишель. Затем посмотрел вниз, и мгновенно покрылся холодным потом.
Внизу, между ярких голубых огней, бежала девушка.
Это, наверное, не та, — подумал Язеф. – Это, наверное, другая. Видимо, кого-то прислали, вон и куртка у неё «ПланетФлай». Та должна быть голой. Эта – не та.
Девушка вдруг бросила взгляд вверх и кинулась к входу в один из светящихся баров.
Выругавшись, Язеф склонился к роудеру и на полной скорости понёсся вниз.
Какая нахрен девушка? Кто нахрен прислал? Город сдавать меньше чем через неделю, КАКАЯ НАХРЕН ДЕВУШКА?
Бросив роудер на дороге, Язеф понёсся к бару с вывеской «Хэллоу Зер». Схватившись за ручку, повернул её и всем телом ударился в закрытые двери. Шлёпнувшись на мостовую, он схватился за лицо — из разбитого носа текла кровь, в ушах звенело. Закрытая дверь. В этом городе не было ни одной закрытой двери. И в предыдущих двадцати восьми – тоже. Девять лет он работает на этой планете, и не встретил ни одной запертой двери.
Язеф поднялся на ноги, взял стоящую рядом со входом урну и, разбежавшись, бросил её в стеклянные двери. Посыпались стёкла. Затем вспомнил, что в роудере у него остался универсальный ключ, и, выругался. Протиснувшись в разбитую дверь, Язеф оказался в ярко освещённом баре. По левую руку тянулась стойка с поднятыми на неё стульями, справа был денс-корт и игровые автоматы, чуть дальше находился зал с круглыми столиками на четверых посетителей. Влажные следы босых ног вели именно туда. Язеф, стараясь не шуметь (хотя кого это теперь волновало) подошёл ко входу в зал и аккуратно туда заглянул. Тихо. Следы вели дальше, к створкам дверей, ведущим на кухню.
Сзади зазвенели бутылки.
Язеф повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть её – смуглую, с обветренной кожей и спутанными чёрными волосами, в куртке, надетой на голое тело. А потом литровая бутылка врезалась ему в нижнюю челюсть.
* * *
Выбирался из темноты он долго. Боль в голове мешала думать, нижняя челюсть опухла, открывать рот было больно. Для начала он сел на пол и, свесив голову на грудь, попытался привести мысли в порядок. Вспомнился роудер, полёт над городом. Всплыли названия каких-то баров, затем разбитая стеклянная дверь, девушка в куртке «ПланетФлай». Язеф вздрогнул и, поднеся руку к лицу, ощупал нижнюю челюсть. Замычав от боли, отвёл руку подальше, и некоторое время ждал, пока голова не перестанет пульсировать. Затем медленно дотронулся до щеки, ухватился пальцами за что-то мягкое и липкое, потянул.
Пластырь.
Язеф аккуратно отложил его в сторону, встал на ноги и, качаясь, подошёл к барной стойке. Напротив висело огромное, начищенное до блеска зеркало, в котором отразилось его помятое лицо. Всё было лучше, чем он думал. Огромный синяк у подбородка, разорванная губа, залитая кровью шея. Ощупав зубы языком, наткнулся на два сломанных.
Надо заканчивать, — подумал Язеф. – Надо завязывать бухать. Ты сходишь с ума. Какая к чёрту девушка?
А пластырь? А следы, а закрытая дверь?
Язеф взял из бара бутылку текилы, подошёл к лежащим на полу стульям и подобрал окровавленный пластырь. Осторожно протиснулся через разбитую дверь и вышел на улицу. Роудер, слава богу, стоял там же, где Язеф его оставил — мокрый, блестящий в неоновом свете. Класс «ситтер», модель «вайндмастер», выпущен два года назад, стоимость…
Язеф медленно подошёл к роудеру и уставился на лежащую на нём куртку с эмблемой «ПлэнетФлай» и надписью: «Хэнк Бакстон, сторож, номер 243.»
Язеф обошёл роудер и, открыв багажник, проверил его содержимое. Не хватало плаща.
«Язеф Чинаски, сторож, номер 243.»
Язеф залез на роудер, поднял его в воздух и под мелким, изнуряющим дождём полетел к отелю.
Проснувшись, он первым делом проверил, на месте ли куртка и пластырь. Убедившись, что ничего не пропало, он спустился вниз, нашёл медблок и, сев в мягкое кресло, позволил медикботу сделать своё дело. Тот быстро зашил губу, обработал челюсть, вколол обезболивающего и, слегка оттянув Язефу нижнюю губу, восстановил два расколотых зуба по снимкам двухлетней давности, хранящимся на его чипе. Затем Язеф поднялся в номер, налил себе сильно разбавленной апельсиновым соком текилы и стал думать.
Он не спятил. Он проходил тесты. Ему нравится нудная работа. Ему нравится ходить одному по пустым городам. Ему не нравится разговаривать с людьми. Ему вообще люди не нравятся.
Ладно. Если он спятил, то всё, кранты. Приехали. Ничего уже не изменишь, хуже не будет. Закончили с этим. Теперь представим, что он, всё же, в своём уме, о чём говорили куртка и пластырь. Тогда что?
Она не может быть поселенкой. Или может? Приехала, например, в Йобург, двинулась по фазе, скинула с себя бельишко – и давай по городам бегать, сторожей пугать…
Нет. Язеф покачал головой. Всем поселенцам вживляется чип, тот же Радж бы сразу сказал, что в городе есть кто-то ещё. Значит, она не поселенец. Тогда, может, рабочая команда? Но у них тоже чипы. И у пилотов, и у особого, и у госов – у всех были чипы. Может, вынула? Натворила делов, затёрла чип – и пустилась в бега, в чём мать родила. А смысл? Если она извлекла чип – почему бы не вставить новый, чистенький? Ведь, если у тебя есть чип, то ты можешь раствориться в любом городе, а вот без чипа ты мгновенно привлечёшь внимание госов. Любой сканер запалит, тут без вариантов.
Тогда, может быть, одичалая? И такое случалось. Разбились здесь лет так двести назад и выродились нахрен, бегают голышом, коренья собирают. Тогда всё логично – и то, что она пытается лечить синяки пластырем, и то, что бегает от него по городу…
Вот только Биг Лэйк, Грэйслэнд и Алдквисте. Во всех трёх городах ему приходилось стирать с песка следы босых ног, проверять выключающиеся сами по себе щитки, следить за подстанциями, слышать, как по ночам кто-то заглядывает в окно на третьем этаже… Эти три города находятся в тысячах миль друг от друга, даже на роудере путь не близкий, что уж говорить о том, чтобы добраться пешком…
Выходит, она и не поселенец, и не одичалая. Значит что? Значит, она либо пришелец, либо призрак. Как два пальца об это самое.
Язеф кивнул и подлил себе в стакан текилы.
Что мы знаем о призраках? Их не бывает. Окей. Что мы знаем о пришельцах? Их не существует. Дважды окей. Итак, отбросив в сторону невозможное…
— Я свихнулся, — сказал Язеф бутылке текилы. – Поехал Язеф по кривой орбите, пустил шары по Мебиусу, шлюзы сорвало от синьки, пить надо было меньше, что ж теперь делать-то, а?
Бутылка не ответила. Тогда Язеф налил себе ещё.
* * *
К подстанции он подлетел, уже порядком набравшись. Всё было как всегда – чёртовы птицы, видимо, заслышали шум и раскурочили дверь. Такое случалось частенько – говорили, что их самки издают похожее гудение во время брачного периода. Одна из птиц и сейчас сидела неподалёку – здоровая, метра полтора. Язефа они, честно говоря, пугали – смесь голубя и ящерицы, синие перья, здоровенный клюв, из которого то и дело выскальзывает длинный липкий язык… гадость. Слава богу, хоть людей не трогают – жрут себе медузоподобнутых рыб из океана и счастливы.
Птица раскрыла клюв и громко взвизгнула. Язеф вздрогнул. Такого за ними раньше не наблюдалось.
— Ты чего это? – спросил Язеф. – Тоже спятила?
Птица раскрыла клюв и вновь завизжала, ещё отвратительней, чем раньше.
— Ну, — сказал Язеф, — тогда вместе куковать будем. Тебя как зовут?
Птица прыжками подобралась поближе и вновь завизжала.
— Очень приятно, Язеф, — Язеф приподнял над головой воображаемую шляпу. – Значит, ты местная?
Птица приблизилась к нему ещё ближе, а затем раскрыла клюв, да так и замерла.
— Ты чего? – спросил её Язеф. – Обиделась что ли?
Птица содрогнулась и отрыгнула струю вонючей жидкости прямо в лицо Язефу. От неожиданности он повалился на землю и стал стирать эту мерзость со своего лица. Птица внимательно за ним наблюдала.
— СУКА ПЕРНАТАЯ! – заорал Язеф – Да что же ты за тварь такая!
Он встал на ноги и, отплёвываясь, подошёл к роудеру. Подстанция была в порядке, его дела здесь были закончены.
— Что ж ты за сука неблагодарная, а? – спросил Язеф, обращаясь к птице, но той уже не было. Язеф махнул рукой, и хотел было сесть на роудер, но, заметив слизь, приставшую к штанине, нагнулся и попытался её отлепить. В этот же момент его обдало горячим воздухом, а затылок резануло болью. Язеф повалился на роудер, инстинктивно прикрыв голову руками, и это спасло ему жизнь – острый клюв пробил насквозь его ладонь и лишь слегка царапнул по черепу. Птица, выдрав из его руки клюв, завизжала и вновь попыталась атаковать, но Язеф успел схватить её здоровой рукой за шею и теперь старался повалить пернатую тварь на землю. Птица била его крыльями, визжала, а затем, выгнувшись, вцепилась когтями ему в грудь. Тут завизжал уже сам Язеф. Навалившись на нёё всем телом, он сумел опрокинуть птицу на землю. Отчётливо затрещало сломанное крыло. Язеф приподнялся, поставил на неё колено, в которое тут же вцепились когти, затем выпрямил ногу и ступнёй придавил шею. Клюв птицы раскрылся, но оттуда вырвался лишь слабый писк. Через некоторое время она стала обмякать, глаза подёрнулись плёнкой. Тогда Язеф выпрямился и, крича, стал топтать ногами её голову. Птица уже не шевелилась, но он всё ещё продолжал топтать. Затем он почти бегом подошёл к подстанции, опёрся на неё рукой и долго, очень долго тошнил.
Выпрямившись, он посмотрел на птицу, лежащую недалеко от роудера. Мёртвой она уже не выглядела такой опасной. Комок перьев и костей, перемазанных кровью. Здоровенный голубь.
Резкий визг заставил Язефа обернуться. Чуть вдалеке от роудера сидели четыре птицы, расправив в стороны крылья. Увидев, что Язеф их заметил, две из них сделали несколько прыжков в его сторону, две другие вновь пронзительно закричали.
— Суки, — Язеф повернулся и заспешил к роудеру. – Твари мерзкие.
Птицы приближались. Язеф залез на роудер, взялся правой рукой за руль и чуть не потерял сознание от боли. Протянув левую, здоровую руку, он завёл роудер и не спеша поднял его в воздух. Посмотрев вниз, он увидел, как птицы накинулись на свою мёртвую товарку и стали с жадностью её пожирать.
— МЕРЗКИЕ ТВАРИ! – заорал на них Язеф. – ВЫ МЕРЗОСТЬ ЧЁРТОВА, ЧТО ВАМ НА ХЕР НАДО?
Язеф направил роудер к городу. Рука онемела. С головы лилась кровь за воротник. Расцарапанную грудь ломило от боли.
Услышав визг позади себя, Язеф инстинктивно вывернул руль – и птица пролетела чуть левее ,с лёгкостью обойдя его на бреющем полёте. Язеф, выругавшись, бросил роудер вниз – поближе к земле. Птица развернулась и, вытянув когти, понеслась обратно. В последний момент Язеф дёрнул руль вверх, роудер задрал нос – и птица всем телом ударилась в треугольное днище. Справившись с управлением, он посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как птица, вращаясь, шлёпнулась на песок.
— Ну что, сука! – захохотал Язеф. – Семьсот сорок кило ТЕБЕ В МОРДУ!
Он набрал скорость и, держась ближе к земле, направился к городу, над которым зависло множество чёрных точек. Язеф присмотрелся, и по его спине пробежал холодок.
— Нет, — сказал он. – Их же не может быть ТАК много?
Оружие. нужно оружие, да потяжелее. Биттер, а ещё лучше – промышленный слэшер. Такие есть на шахте, можно отключить один, установить на роудер и покромсать сучьих тварей на мелкие куски прямо в воздухе…
Только вот установка займёт часов так шестнадцать.
Язеф протянул руку и нажал на вызов спутника, что стоило ему трёх секунд ослепляющей боли.
«Левой. Жми, мать твою, левой!»
— Двести сорок третий, слушаю вас.
— Радж, это ты?
— Радж на спутнике Эй-восемь, я – Пирс.
— Пирс, это Язеф Чинаски. Меня атакуют птицы, вышлете кого-нибудь на помощь!
— Птицы? Наши птицы?
— КАКИЕ ВАШИ?! Просто птицы, ТЕ САМЫЕ! – Язеф набрал максимальную скорость и поднял роудер высоко в воздух. Точки приблизились настолько, что можно было различить движения крыльев. – Одна из них мне руку клювом насквозь пробила, а другая пыталась сбить меня с роудера, сделайте что-нибудь!
— Двести сорок третий, повторите, пожалуйста, у меня помехи…
— Какие помехи?! Ты же на спутнике! Птицы пытаются меня завалить, СОЖГИ ИХ КОСМИЧЕСКИМ ЛАЗЕРОМ!
— Двести сорок третий, боюсь, у нас нет космического…
— Я знаю, что нет у вас лазера! Вышлите госов, ГОСПОДИ! Да хоть горняков со слешерами, пусть они их покрошат! – Язеф отдышался и продолжил. – Я тут кровью истекаю, и, клянусь Богом, эти птицы за мной охотятся!
— Двести сорок третий, мы получили информацию от Эй-восемь. Успокойтесь. У вас невроз, мы вскоре вышлем вам замену и…
— ДА ПОШЁЛ ТЫ НА ХЕР, ПИРСИ! – заорал Язеф. – Серьёзно, ИДИ НА ХЕР! Садись в челнок и дуй сюда, мудила, посмотри, бл*дь, на своих птичек, а? – внезапно его осенило. – Роудер! На роудере есть камера, ага? Ты можешь к ней подключиться?
— Вас не слышно, двести сорок третий…
— ПОДКЛЮЧИСЬ К РОУДЕРУ И ПОСМОТРИ! Эти птицы хотят меня сожрать, БОГА РАДИ!
— Язеф?
— ДА?!
— Это Радж. Я в курсе ситуации. Ты говоришь, что птицы…
— Радж, ты знаешь панель обзора на «вайндмастере»?
— Что?
— Панель обзора, справа от руля, на «Ситтере-вайндмастер». Знаешь её?
— Да, пожалуй что…
— Так вот, я в ней не вижу ничего, а знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что я её кровью залил, Радж, вот почему. Я истекаю кровью, изо всех щелей льёт, посмотрите с камеры на роудере, я как свинья на бойне…
— Язеф…
— …а вы говорите, что у меня невроз, да? Их тут штук семьсот, не меньше, и все ко мне летят, Радж, ради бога, помоги…
— Язеф…
— …я сдохну здесь, я не хочу здесь сдохнуть, они ж меня сожрут, вы меня и не найдёте, такое бывало же, что сторожа пропадали, они же их сжирали и молчок, типа это не они, а роудер в море топили и…
— ЯЗЕФ!
— ЧТО?!
— Мы не можем подключиться к роудеру, у нас очень плохая связь.
— Что?
— …тобой Язеф?
— Что? Я тебя не слышу!
Визги птиц били в уши.
— Так не бывает, — замотал головой Язеф. – Связь никогда не пропадает.
Город под роудером выглядел совсем маленьким. Сквозь птичьи визги изредка прорывались отрывки слов Раджа. Язеф посмотрел на контрольную панель, затем ещё ниже – на птиц, летящих к нему, сбившихся в тесную стаю.
— Это же вы, — сказал он. – Это из-за ваших визгов вся связь пропала… что же вы за черти, а?
Птицы, раскрывая пасти, рвались к нему.
Язеф вывернул руль вниз и, набирая скорость, понёсся к городу. Запищали, надрываясь, предупреждающие датчики. Язеф поплотнее обхватил ногами роудер и сквозь лобовое стекло посмотрел на приближающуюся тучу птиц.
— Ну вот и всё, — сказал он спокойным голосом. – Вот тебе и шибздец, Чинаски.
Первые два удара прошли почти незаметно, но затем целая серия толчков бросила роудер в сторону, заставив Язефа вцепиться в руль и до крови прокусить губу. Затем удары посыпались один за другим. Роудер стремительно терял скорость. Одним из ударов выбило правый держатель, и нога Язефа заболталась в воздухе. Язеф попытался втянуть её, но не тут-то было – скорость была слишком большой. Вдруг кровь бросилась ему в голову,– о ноге можно было больше не думать. Какая-то птица переломала её, как спичку. Роудер закрутило вокруг оси, и Язеф понял, что одного из задних подъёмов больше нет. Сил переключить на основной подъём не было. На лицо ему выплеснулась кровь, залила глаза, попала в ноздри. Он больше ничего уже не видел. Он падал. Роудер бросало из стороны в сторону.
Внезапно удары прекратились и Язеф приоткрыл залитые кровью глаза. На него стремительно приближается город. Протянув руку, попытался перевести роудер на основной подъём и заорал от боли.
ЛЕВОЙ, ДЕБИЛ! ЛЕВОЙ!
Большим пальцем левой руки он нажал на руле кнопку перевода в роудера в автоматический режим. Роудер дёрнуло и развернуло по оси так резко, что Язеф чуть не вывалился. Снижая скорость, роудер полетел над городом. Без задних подъёмов манёвренности, конечно, никакой не было, но до отеля он доберётся. Обернувшись, Язеф посмотрел в небо. В стае был какой-то переполох. Между сотен птиц летала здоровенная тень и, кажется, резала их на куски. Вниз летели брызги и перья.
«Отлично, — подумал Язеф отстранённо. – Как раз вовремя».
Посмотрев назад, он вдруг увидел, что его роудер оставляет за собой след из мелких капелек.
— Только не протечка, — взмолился Язеф. – Только не это.
Он нагнулся и посмотрел на правую сторону «вайндмастера». Корпус был сильно помят, но пробоин не было. Тогда он посмотрел на свою ногу. Его правая нога заканчивалась чуть ниже колена, а из разорванной штанины тонкой струйкой вылетала на ветер кровь.
— А-а, — сказал Язеф и стал смотреть вперёд. – Ну, это логично.
Пару раз Язеф терял сознание и однажды очнулся, уже повиснув над роудером, готовый в любой момент свалиться на землю. Тогда он снизился и летел дальше на минимальной высоте. У отеля он на секунду замешкался, но затем просто направил роудер на двери – и те услужливо разъехались в разные стороны. В голове промелькнула мысль – а раскроются ли двери, если к ним подлетит одна из птиц?
Долетев до медблока, Язеф тяжело сполз с роудера – двери в медблок автоматически не открывались из-за системы шлюзов. Язеф, приподнявшись на здоровой ноге, открыл их вручную и тяжело допрыгал до вторых дверей. Дёрнув ручку, почувствовал, как в сердце заползает холод – заперто. Напротив его лица издевательски горела красная лампочка.
Справиться с подступившей паникой помог звук закрывшейся за спиной двери. Лампочка перестала моргать красным и поменяла цвет на зелёной.
«Система шлюзов, — вспомнил Язеф. – Ну, это логично».
Он ввалился в медблок и, капая кровью на пол, заковылял к лежаку. Зашевелилась, оживая, аппаратура, сверху опустилась кислородная маска.
— Давай, — Язеф, задыхаясь, забрался на лежак. – Чини меня, роботина! Чини меня получше, а я потом спущусь в подвал и отсобачу от какого-нибудь погрузчика парочку биттеров… Поставлю их прямо на крыше, ага… буду их на подлёте, сук… буду…
На его лицо опустилась маска, и Язеф провалился в тревожный сон.
* * *
Вначале он подумал, что в медблоке что-то взорвалось. Всё, что можно, моргало, пищало, шипело, несколько штуковин без остановки поливали его лицо каким-то раствором, воняющим спиртом. Рука была перебинтована, из ноги торчал самый дешёвый механический протез.
— Пора менять страховку, — пробурчал Язеф и попытался подняться. Это вызвало целый вихрь движений, и механические руки попытались усадить его обратно.
— Что за… — Язеф попытался освободиться. – А ну…
Вдруг он замер, уставившись в монитор, на котором мигала надпись «Биологическая угроза». Чуть ниже бежал список. Язеф читал и читал названия болезней, половину которых видел впервые, а потом список дошёл до конца и начал крутиться вновь, на секунду замерев на первой фразе:
«Перечень распознанных вирусов (14,2%), обнаруженных в крови пациента (Я.Чинаски)».
— Распознанных? – надтреснутым голосом спросил Язеф, — а что, есть, ещё нераспознанные? Откуда?
Птица. Эта чёртова дрянь выпустила в него струю своей мерзости.
Язеф протянул руку и несколько раз щелкнул по экрану. Всплыл ещё один список. Антибиотики, обезболивающее, синтетическая ткань… это на ногу… опять антибиотики… адреналин, вколотый после остановки сердца, которая наступит… Что?
Язеф наблюдал, как в графе «остановка сердца» бегут секунды. Точное время. Подняв голову, он увидел нависший над собой шприц.
— Да пошёл ты знаешь куда, железяка, — Язеф прокрутил ленту вниз. – Ты меня лечить думаешь?
Робот и не думал лечить его. Судя по всему, он уже поставил Язефу смертельный диагноз, объявил карантин и замер в ожидании вскрытия. Всё, что он сделал – это поставил-таки протез, зашил грудь и руку, залил крови, да и замазал дырки от своих же уколов… Планетарная медицина, конечно же, всегда была ни к чёрту, но…
Язеф замер и вернулся к уколам. Судя по записям, за два приёма робот обработал кожу после семи инъекций. А сделал шесть.
Пластырь. Девушка.
Она ему что-то вколола, что…
В этот момент в отеле погас свет.
Язеф в свете аварийных огней добрался до выхода из медблока и понял, что выйти отсюда не сможет. Проклятый робот включил карантин. Открыть двери можно было только снаружи, да и то если знаешь специальный код.
Язеф опустился рядом с дверьми и приготовился думать.
Так. Птицы раньше нападали на людей? Нет. Или, может, да, только люди об этом рассказать не могли. Тогда что? Птицы раньше не проявляли к нему агрессии. А напали они на него только когда он встретился с девушкой и та, вырубив его, что-то ему вколола. Тогда одна из этих тварей выплеснула в него ведро инфекций и, по идее, он тут же должен был двинуть коней… но не двинул. Тогда птица решила пробить ему башку клювом, но тоже оплошала. Затем другие твари зачем-то перекусили мёртвой товаркой… зачем?
Кровь. Там была моя кровь.
Зачем им моя кровь? Что во мне такого особенного? Кроме того, что я не сдох от оспы и чумы?
Может, поэтому им и нужна была моя кровь? Чтобы понять, почему же я не сдох?
Может, они хотят понять, чем же в меня надо таким плюнуться, чтобы я коней двинул?
Язеф поднялся на ноги и провёл руками по лицу. Хотелось спать. Хотелось спрятаться.
Вздохнув, он обернулся и, подняв глаза, встретился взглядом со стоящей за стеклянными дверьми девушкой.
А за девушкой стояла, сгорбившись, самая большая птица, которую Язеф когда-либо видел.
Искать оружие в медблоке – дело сложное. Вначале Язеф, подгоняемый паникой, оторвал от медбота одну из его конечностей, взвесил её в руках и посмотрел на птицу. Затем бросился к противоположной стене и стал, стуча стальной ногой по керамическому полу, одну за другой вскрывать ячейки с медикаментами, пока, наконец, не нашёл пистолет-инъектор. Зарядив его обоймой успокоительного, он вновь повернулся к дверям, и, в красном свете аварийных ламп сделал несколько осторожных шагов. За дверьми что-то промелькнуло, а через мгновение стеклянные двери взорвались от сильнейшего удара, и в медблок, скрипя когтями по керамике, ворвалась птица. Уже понимая бесполезность своего оружия, Язеф, всё-таки, выпустил в неё несколько капсул, но все они, отлетев от перьев, посыпались на пол. Птица пронзительно закричала. Язеф метнулся в сторону и спрятался за креслом. Стало тихо. Птица не двигалась. А затем Язеф услышал осторожные шаги босых ног – девушка пробиралась между рассыпанных на полу осколков.
— Эй! – закричал Язеф. – Подойдёшь ко мне – я тебе в лицо выстрелю, поняла?
Шаги замерли. Затем раздался голос.
— Язеф? Двести? Сорок три?
— А? – уточнил Язеф. – Чего?
— Язеф? Перестанешь. Вред исключён. Безвред основной.
— Подойдёшь ближе…
— Птицы внутри. Ищут Язеф. Любят вкус. Язеф вкус.
Язеф молчал.
— Выходишь, пожалуй. Нуждаешься жизнь. Безвред основной.
Язеф, приподнявшись, выглянул из-за кресла. Девушка стояла в трёх шагах, а рядом, сложив крылья, замерла птица.
— А эта дрянь чего тут стоит? – кивнул на птицу Язеф.
— Чок, — девушка погладила птицу по клюву и та наклонила голову. – Чок нет. Он не как сигзы. Потом Чок. Раньше сигзы. Чок твёрдый. Как оно, — она указала рукой на медбота. – Чок такой.
— Робот? – догадался Язеф.
— Робот, — повторила девушка. – Чок робот.
— Ага, — сказал Язеф. – И?
— И? – повторила девушка.
Язеф вдруг понял, что кроме его собственного плаща на ней ничего нет.
— И чего ты хочешь-то? – спросил её Язеф. – Чего от меня-то надо?
— Глубже. Ходить надо. Сигзы ходят.
— Сигзы летают.
— Сигзы… — она запнулась, — идят.
— Идят? Не понимаю. – и тут он понял. – Идут? Сигзы идут?
— Да, — она закивала. – Сигзы сюда.
Язеф задумался.
— И нам нужно пробраться глубже, так?
— Оно так.
— Так, — сказал Язеф. – Так какого хера мы стоим-то?
Язеф отщёлкнул последний зажим, и биттер шлёпнулся на пол. Вытерев пот, он обернулся к девушке, стоящей рядом с Чоком.
— Значит, ты здесь давно?
— Нет. Явилась не так.
— А как?
Язеф поднял биттер и, прижав его к груди, отщелкнул крышку. Вспомнить бы, чего здесь надо отрывать…
— Вышла недавно. До этого лежала.
— Ну-ну. А чего ты мне вколола?
— Вколола? – девушка наклонила голову и нахмурилась.
«А она симпатичная», — подумал Язеф.
— Вколола, — Язеф постучал себя по лицу. – Сюда.
— Ага, — кивнула. – Клетка. – И она, приспустив плащ, вытянула руку со следом укола на сгибе локтя.
— А-а, — Язеф, смутившись, отвернулся. – Понятно. Кровь, значит.
Под плащом она тоже была вполне симпатичная.
Найдя предохранитель объёма, Язеф выдернул его и бросил на пол. Биттер предупреждающе заморгал.
— Если не оторвать, то штука совсем бесполезная, — объяснил Язеф. – Ей вообще дорогу очищают, если завалы какие… и там ограничитель на массу, чтобы, значит, не оружие было… Ты знаешь, что такое оружие?
— Оружие, — кивнула она. – Сигзы оружие.
— Сигзы?
— Заразное оружие. Убивалки.
— И кто его сделал?
— Мы его сделал, — сказала девушка. – Он нас всех убивал.
— Всех?
— Всех. Иммунитет найдет. Но все убиванные. Иммунитет спать. Пока кто-нибудь ещё.
— Ничего не понимаю…
Визг, отразившись, от стен, ударил по ушам. Язеф нервно взбросил биттер.
— Это что? – спросил он, кивнув на застывшего с открытым ртом Чока. – Чего это он?
— Рядом ходят, — лаконично ответила девушка и, подбежав к птице, залезла ей на спину. – Ходить воздух. В небе Чок опасен.
— Ага, — сказал Язеф и выставил мощность биттера на максимум. – Как и те, другие.
Дверь сотрясалась от ударов.
— Бей по крыло. Пусть бегать, — сказала девушка, и Чок, раскрыв крыля, взлетел к потолку подземного гаража.
— Эй? – спросил Язеф. – А что я? Я летать чего-то с детства не умею. Эй!
Железная дверь, выбитая ещё одним ударом, загрохотала по полу гаража. Язеф поднял биттер и прицелился.
— Это я почему добрый-то был, — пробормотал он. – Потому что у меня биттера не было…
Он зажал сенсор, и биттер, дернувшись, отбросил двух птиц на стену. Твари, закрутившись, врезались в бетон и дергающимися комками рухнули на пол. Язеф присел на колено и вновь выстрелил. Несколько птиц, уклонившись от зарядов, вспорхнули к потолку – и тут же посыпались вниз окровавленными кусками. Язеф выстрелил. Ещё одну партию птиц разбросало в стороны. Одна из сбитых Чоком, с окровавленным крылом, захромала к Язефу, широко раскрыв клюв, и тот, зажав сенсор, разнёс ей голову.
— НУ! – заорал он. – ИДИТЕ К КОРМУШКЕ, ТВАРИ!
Птицы продолжали проникать в гараж. Большинство из них сразу же взлетало, и из темноты градом сыпались окровавленные тела. Язефу же приходилось отступать. Биттер раскалился и уже дважды давал осечки, пуская весь заряд в отдачу. Болело плечо. Сразу три твари, крича и распахнув клювы, бросились в его сторону, и Язеф, отступив, разбросал их мощным зарядом в стороны. Одна птица, хрипя, упала рядом с ним, и Язеф опустил ей на голову свой тяжёлый биопротез. голова лопнула, и дажё твёрдый клюв с треском разломился под титановыми лепестками упора.
— Наша медицина – лучшая в космосе, – пробормотал он.
Несколько тварей – Язеф слышал их, — шевелились где-то между роудеров.
— Эй, чуднАя! – заорал Язеф, — Пора сваливать, ты как думаешь? У меня биттер глохнет!
— Не точно! – заорала сверху девушка. – Понять плохо!
— Я говорю идить! Идить нас прямо, ага? Твой Чок херачить, мы летать за нём, ага? Нас здесь дрючить, давай дрючить сами!
— Ага! – заорала она. – Садись летать металлка!
— Понять ага! Взлетать наперёд! – заорал Язеф. – Как с ребёнком, честное слово, — пробормотал он уже тише и залез на ближайший роудер. Выпустив из биттера ещё несколько залпов, он отбросил его в сторону и завёл тяжёлую махину. В отличие от «Вайндмастера», это был техроудер, тяжёлый, неповоротливый, но зато у него было аж два биттера, правда, с предохранителями. Язеф поднял его в воздух и двинулся к выходу. Птицы, в большинстве своём, ковыляли снизу, те же, что взлетели в воздух, были слишком заняты, стараясь не попасть под острые крылья Чока, и Язеф, врубив оба биттера на полную мощность, стал набирать скорость.
— Полторы тонны, — прошептал он. – Полторы тонны – это вам не «Вайндмастер».
Над головой что-то промелькнуло, и стало веселей – биттеры прижимали тварей к стенкам коридора, где их разрезал Чок, тоже, впрочем, быстро потерявший скорость. Ему пришлось развернуться и полететь обратно, а затем, вновь разогнавшись, повторить манёвр. Некоторые птицы, завертевшись между двух зарядов, бились в роудер, но это почти не снижало его скорость. Двери отеля Язеф просто вышиб – роудер лишь слегка дёрнулся. На улице их было немного – видимо, большинство уже было внутри. Язеф обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чок, на небольшой скорости напоровшись сразу на четырёх тварей, потерял крыло и, закрутившись, упал на землю. Девушка, спрыгнув, закувыркалась по мостовой и замерла, нелепо подвернув ноги. К ней сразу же заковыляло несколько птиц. Не успев сообразить, что он делает, Язеф спрыгнул с роудера.
«Что ты делаешь? Чем ты их убивать-то будешь?»
Язеф увидел, как первая из птиц жадно раскрыла клюв – и вбил свой протез прямо ей в горло. Затем, нагнувшись, приподнял Чока на лапы и толкнул в сторону приближающихся тварей. Тот, нелепо оттопырив блестящее от крови крыло, заковылял к ним, стараясь обойти сбоку. Вытянув протез, застрявший в горле птицы, Язеф подковылял к оторванному крылу Чока и, нагнувшись, вырвал одно из огромных перьев. Из порезов на пальцах заструилась кровь. Язеф взвесил перо в руках – что-то среднее между бритвой и ножом, и, отпрыгнув от распахнутого клюва, ударил наотмашь. Птица упала на пол с почти перебитой шеей.
— Воот! Воот оно что, да?! – закричал Язеф.
На него кинулись сразу две птицы, одной он отсёк голову ещё на подлёте, но вторая вогнала клюв ему в плечо, и тот вошёл глубоко, очень глубоко. Язеф, ещё сильнее разрезая пальцы, протолкнул перо ей в горячий живот и повёл вверх. Птица дернулась в сторону и грохнулась на землю, захватив с собой и единственное оружие Язефа, застрявшее в перьях. Измазанные кровью, опухшие пальцы Язефа не смогли сжаться достаточно сильно. Почувствовав странный холод в ладони, Язеф посмотрел вниз и понял, что дохлая птица забрала с собой ещё и два его пальца. Чок, уже лёжа, продолжал отбиваться от насевших на него тварей, но тоже сдавал. Язеф посмотрел на лежащую у его ног девушку, затем на приближающихся к нему птиц и сжал руки в подобие кулаков.
— Второй юношеский по боксу, черти! ВТОРОЙ ЮНОШЕСКИЙ!
Птицы, видимо, не особенно испугавшись, ринулись на него, и Язефу вдруг вспомнились слова мамы, которая всегда говорила, что когда-нибудь Язефа обязательно кто-то прирежет.
— Ну что ж, — сказал он, перенося вес на здоровую ногу. – Ну что ж.
Первой, с раскрытым клювом, он вогнал кулак в горло, и она повисла на плече, увлекая его за собой. Следующую он ударил протезом, и та на секунду отлетела, но затем вновь бросилась вперёд – и ударила его в лоб. Глаза залила кровь. Третья вогнала клюв ему в живот, и Язеф, закричав, схватил её за горло, выдернул клюв и отбросил бьющую крыльями тварь в сторону. На голову сыпались удары, сверху опустились ещё несколько птиц, клацнув когтями по мостовой.
— Давайте, немочи пернатые! — орал Язеф. — ДА ЗДРАВСТВУЮТ МЛЕКОПИТАЮЩИЕ!
Птица, которую он считал уже мёртвой, схватила его за ногу и дёрнула. Язеф повалился назад, ударившись затылком. Перед глазами всё вспыхнуло.
«Ну, — подумал Язеф, — это логично».
Последнее, что он увидел, теряя сознание – как бегущая к нему птица вдруг разваливается на две части.
* * *
Язеф открыл глаза. Потолок был белый. Он вздрогнул и попытался встать.
— Тише, тише, — раздался знакомый голос. – Полежи пока, а то ещё сдохнешь.
Язеф посмотрел на сидящего рядом с ним индуса.
— Ты, — спросил он, — кто такой?
— Я тебе жизнь спас, — обиделся тот.
— А-а, — сказал Язеф. – Ну и кто ты такой?
— Я Радж.
— Привет, Радж.
— Привет, Язеф, — Радж улыбнулся, — Вот и познакомились.
— Ага, — сказал Язеф. – А что было-то?
— Ну, я тебя давно знаю, поэтому и не поверил, что ты спятил. Вызвал госов и опустился к городу. А там ты с пернатыми воюешь. Порезали их, забрали вас, и обратно на орбиту.
— Нас? Так она жива?
— Живее тебя будет. И очень она интересную историю рассказала, знаешь ли. Оказывается, люди здесь всё-таки были. Наши уже прочёсывают горы, у них там город подземный.
— Одичалые?
— Возможно. Скорее всего даже, но — не наши. Они здесь появились тогда же, когда обезьяны на Земле стали друг в друга палками тыкать. Так что они постарше… Только вот договориться друг с другом не сумели, и давай воевать. Одна из сторон придумала биологическое оружие…
— Птицы?
— Они самые. Инкубатор заразы. На одного врага не реагируют, на двух и больше – пожалуйста. От них все и померли. Бесплодие. Точнее, вирус бесплодия, который птички постоянно выблёвывали в наших городах. А когда чувствовали опасность – включали полный спектр.
— А как же… поселенцы?
Радж вздохнул.
— Честно говоря, это мы прозевали. Думали, что это из-за климата или ещё из-за чего… В общем, компания теперь раскошелится – шутка ли, семь миллионов бесплодных поселенцев. Короче, аборигены повоевали-повоевали, и поняли, что воюют уже обречённые с обречёнными. Стали выводить иммунных к этим тварям людей, но не успели. Когда они создали полноценный эмбрион с иммунитетом, ни одного незаражённого на планете не осталось. Тогда они соорудили инкубатор и оставили там эмбрион – до лучших времён. А сами все передохли. В то время они уже под землёй жили, старики одни. А когда появились мы, датчики всё засекли – и запустили развитие эмбриона. Она родилась примерно тогда, когда мы начали строить первый город. Чок этот – механическая копия древних птиц, теперь-то они уже меньше стались, выродились за столько лет рыбной диеты… В общем, если бы эта девчонка появилась в населённых городах, эти твари бы такой заразы на нас повыпускали, что мало не покажется. Поэтому она и шарилась по пустым, к сторожам приставала, пыталась им иммунитет передать. Только, когда она приближалась к людям, птицы начинали на них нападать. Ты-то один по городам ходил, людей годами не видел, поэтому тебя и не трогали. Всех остальных уже по парам распределили, из-за стресса и галлюцинаций, а тебя последнего пристраивать думали. Короче, остался ты чуть ли не единственный нетронутый заразой на планете. Вот она и решила тебя выбрать. Ну, то есть, не тебя, а твой иммунитет. Вколола тебе своей крови и по-быстрому смоталась. Да только они всё равно заметили — и напали. Вот она и вернулась. Тебя спасать.
— Ясно, — сказал Язеф.
— Ага.
Они помолчали.
— И где она теперь?
Радж поднялся на ноги.
— Если честно, то в коридоре.
— В коридоре?
— Ага. Отказалась уходить. Робот-то её тазом накрылся, так что ты теперь, вроде как, единственная родственная душа. Её и допрашивали-то в соседней комнате, она кричать начинала, когда её далеко уводили.
Язеф молчал.
— Короче, — Радж направился к двери. – Она здесь уже четвертые сутки сидит, а вместе с ней – сотня госов с вытянутыми языками. шутка ли — живое доказательство существования иноземной разумной жизни, да ещё с подземной лабораторией. Все знали, что такое возможно — но не на колонизированной же планете, да ещё и внутри обитаемого кольца. Пока всё в секрете держат, но подорвёте инфопространство вы с ней — дай боже... Её пускать или нет?
Язеф посмотрел на свои пальцы. Два из них выглядели новыми.
— А она одета?
— Ну как сказать… частично. Так я её зову?
Язеф опустил на кровать руку, и вдруг расплылся в улыбке.
— Думаю, — сказал он, — это было бы весьма логично.