Её обнаружил какой-то рыбак в 25 милях от берегов Мэна. Просто торчащая из-под водной глади верхняя ступенька лестницы — проржавевшей и поросшей ракушками.
В новостях вы об этом не слышали. Да и не должны были. Морпехи заткнули СМИ быстрее, чем вы произнесли бы “За ВМФ!”.
С помощью сонаров удалось выяснить, что лестница спускается вертикально вниз на восемь миль (а это на шесть миль ниже дна океана), исчезая в недавно обнаруженной впадине, рядом с которой даже Марианская выглядит детским бассейном.
Конечно, я пытаюсь острить, но не стоит и говорить, что начальство было обеспокоено.
Кто, блять, построил лестницу посреди океана? Откуда такая впадина? Кто здесь замешан? Инопланетяне? Русские?
Вот тут в дело вступил я.
Я был офицером-гидрографом, специалистом океанографических и морских метеорологических наблюдений, работал над экспериментальным… впрочем, забудьте. Не то чтобы это не важно, это как раз-таки имеет значение. Но если я буду рассказывать, что я делал, кто я, как я тут оказался, вне всяческих сомнений я вскоре проснусь на люке виселицы, с петлей на шее, а какой-нибудь парень в идеально выглаженной униформе будет зачитывать мне обвинение в государственной измене.
Хотя я подозреваю, что так оно и сложится. Но я просто обязан все записать… люди должны знать, что я видел.
Те штуки, которые пляшут за моими веками, стоит мне закрыть глаза.
Сейчас я лежу в персональной палате военного госпиталя. Пытаюсь поправиться, но без отдыха это практически невозможно.
Может быть, если я смогу выкинуть все это из головы, мне полегчает. По крайней мере, я на это надеюсь. Но как они там говорили в Шоушенке? Надежда — опасная штука...
Что ж… Никогда не удавались мне вступления, но, думаю, стоит начать с погружения.
Мы называли его батискафом, но на самом деле это был скафандр. Не какой-нибудь жюль-верновский неуклюжий и громоздкий костюм для погружения, который камнем ушел бы на дно, а легковесный костюм, созданный для сопротивления давлению и к тому же оснащенный всякими технологическими наворотами. Поэтому его и прозвали “Железный человек” — вполне справедливо. Но не думайте, что это один из тех костюмчиков в обтяжку, что носят аквалангисты. Скорее наш скафандр выглядел как защитный костюм сапера в боевой зоне.
Кроме того, слава богам, мне не надо было надрывать спину, таская на спине кислородный баллон весом под 25 кг. Железный человек был оснащен специальным электролизным фильтром, способным создавать пригодный для дыхания кислород из океанической воды.
Все это чудо оставалось невидимым для вражеских радаров, а также было теоретически способно пережить настолько масштабное погружение… не то чтобы у нас была возможность протестировать это заранее.
По сути, я должен был спуститься по зловещей лестнице на восемь миль вглубь океана в экспериментальном костюме, который до этого побывал только в тренировочных бассейнах ВМФ.
Мои коллеги не упустили возможности уцепиться за это, называя меня “Лайка” перед погружением. Если вы не в курсе, то Лайка — это собака, которую Союз отправил в космос где-то в 50-х. И она там погибла.
Так вот, когда я стоял на борту небольшого судна (даже не спрашивайте — да, тоже экспериментального), глядя на первые ступени этой океанической лестницы в нескольких метрах по правому борту, поневоле я задумался, не в последний ли раз дышу свежим воздухом.
— Надеюсь, ты пообедал чем-то безопасным, — пошутила Матильда, одна из моих коллег, ухмыльнувшись, — а то если пустишь газы в этой штуке, задохнешься наверняка.
Я улыбнулся ей в ответ, но натянуто: на самом деле я ужасно нервничал, да так, что меня потряхивало. Думаю, она это заметила, поэтому и положила руку мне на плечо:
— Джонс, ты отлично справишься.
На этот раз я улыбнулся искренне, в надежде, что она окажется права.
Техник, стоявший рядом, спросил, готов ли я. Я кивнул, и шлем скафандра пузырем накрыл мою голову.
Костюм и в самом деле был словно у Железного человек. Визор на передней части шлема был продублирован своего рода экраном, на котором отображались показатели кислорода и глубины, а также оснащен передатчиком, с помощью которого я мог связаться с командой на поверхности.
Кроме того, у меня была камера от первого лица, транслирующая изображение им, так что ребята могли отслеживать и записывать мое погружение.
...которое началось уже больше часа назад.
Ступенька за ступенькой я спускался по лестнице, и дневной свет меркнул вместе с тем, как я погружался в темные мутные глубины.
Мимо сновали рыбы. Колыхаясь, проплыл мимо меня комок водорослей. Пасторальная картина.
И на удивление экзистенциальная.
Океан — а я говорю о его пространных обнаженных глубинах — огромен и бесконечен.
Оглянитесь вокруг, и вы не увидите ничего, кроме толщи зеленоватой воды с колеблющимися осадками вокруг. Это напоминание о том, какими крошечными и незначительными существами мы являемся.
Меня никогда особо не волновал этот вопрос… до спуска так глубоко под воду. Теперь я ни за что в жизни не подойду к океану.
— Джонс, все в порядке? — в моих ушах прозвучал голос Матильды.
— Ага, дорогуша, все просто, блядь, в ажуре. У меня сейчас руки отвалятся.
— Надо было чаще в спортзал ходить. На что мы тратим деньги налогоплательщиков, если ты не будешь достаточно горячо выглядеть на вербовочном плакате?
Я невольно улыбнулся:
— С нашим финансированием они могут позволить себе нанять моделей для этого.
— Хочешь сказать, что тот горячий парень с плаката “Выкованные морем” — не настоящий моряк? Ну и нахрен я тогда устроилась на эту работу?
Со смешком я ответил:
— Черт, если бы я знал, что мы будем так приятно болтать один на один, я бы залез в Железного человека намного раньше.
— Я вообще-то тоже здесь, — голос Брэдли. Представьте себе оператора дрона: долговязый прыщавый парень, выросший на Call of Duty. Это и есть Брэдли.
— Как там говорят, “третий — лишний”?
— Говорят, что ты приближаешься к отметке в пятьсот метров.
Черт. Так скоро?
Я оглянулся по сторонам. Стало темнее, океан вокруг меня окрасился в глубокий темно-синий цвет, растворяясь в мутной дали.
Перепроверив трос, я убедился, что с ним все в порядке. Поднимающийся вверх вдоль правого края лестницы стальной трос, страхующий меня, был достаточно толстым. Он был установлен на подвижном подъемном блоке — такая штука размером с кирпич, закрепленная на правой стороне лестницы.
Трос был нужен на тот случай, если мне по какой-либо причине не удастся ухватиться за узкие ржавые ступеньки. Потому что если так произойдет… ну, вы смотрели фильм “Гравитация”?
Мысль о том, что я могу падать все глубже и глубже, и никто и ничто меня не спасет, заставила меня вздрогнуть.
— Как дышится? — спросила Матильда.
Тронутый заботой в ее голосе, я улыбнулся и взглянул на небольшой черный глаз в верхнем правом углу экрана — это камера, снимающая мое лицо.
Они могли видеть выражение моего лица. Теоретически я бы тоже смог на них посмотреть, если бы они решили транслировать видео на экран моего визора.
Но времени на подобные развлечения у нас не было, и экран визора был заполнен различными показателями. Слева была небольшая карта, показывающая лестницу и мое положение на ней (небольшую красную точку). Я преодолел меньше десятой части.
— Все отлично, дорогая.
Причина, по которой мы использовали не погружную капсулу (гроб на одного, который спускают вниз на стальных тросах), заключалась в том, что я должен был внимательно осматривать лестницу: вдруг на ее металлической коже нам попадется что-либо, что поможет нам установить ее происхождение.
Но пока мне не встречалось ничего, кроме ракушек, панциря краба и толстого слоя водорослей.
— Когда я уже смогу скатиться по этой лестнице? Может, вы хотя бы фильмец на моем визоре запустите? Это все начинает надоедать, — я шутил лишь наполовину. Но серьезно, становилось все скучнее. Ступенька за ступенькой.
Чтобы спускаться быстрее, в какой-то момент я собирался начать скатываться по лестнице (схватившись за боковые части лестницы руками, и расположив ноги так же, чтобы если что затормозить), но мне нельзя было так делать до того как давление воды достигнет определенного уровня — из-за какой-то научной фигни о том, что мне будет проще контролировать погружение.
Трос не будет мешать — подъемный блок был сконструирован так, что способен был прогрызать камни, и пока я спускался, он успешно прорезал водоросли, наросшие на правом краю лестницы.
— Когда ты дойдешь до глубины в тысячу метров, — снова Брэдли.
— Вы это число рандомно выбрали?
— Чем ты глубже, тем сильнее давление. Будет проще контролировать спуск.
— Вот черт, кажется, школьный урок на эту тему я прогулял, — снова пошутил я. Частично.
— Это входило в твой инструктаж, — сказал Брэдли, не скрывая раздражение в голосе. Думаю, он завидовал моим взаимоотношениям с Матильдой.
— Это я тоже упустил.
Смешок Матильды. Я снова улыбнулся, хотя в этот раз я не шутил.
— Почти 750 метров, Лайка, — сказала Матильда, снова обозвав меня этой чертовой псиной.
— Надеюсь, мне повезет чуть больше, чем этим русским собакам, — я втайне надеялся, что так и будет, — не хотелось бы, чтобы вы вытянули наверх просто мой скелет.
— Ну ты достаточно обаятелен, а это чего-то да стоит, — по голосу Матильды я слышал, что она улыбается.
— Стоит ужина со мной? На следующей неделе.
Брэдли застонал:
— Боже, ребята, меня от вас просто тошнит.
Усмехнувшись, я ответил:
— Да не расстраивайся ты так, парень, если что, будешь нести наши кольца на свадьбе.
Матильда рассмеялась:
— Сначала ужин. Где?
— Знаю отличное место, обычная кафешка.
— В восемь вечера в пятницу?
— Отлично, это свидание, — сказал я, погружаясь все глубже в бездну.
К моменту, когда я достиг “полуночной зоны”, на глубине чуть дальше тысячи километров, я уже изрядно вспотел. Мутная тьма сгущалась вокруг меня.
Она давила и не давала дышать. Жутковато. Я включил фонарики, закрепленные на плечах.
Два мощных луча света рассеяли тьму передо мной, и тут — ХУЯК — уродливая глубоководная рыба с зубастым ртом пролетела прямо над моей головой.
Из моего рта вырвался жалкий вскрик и я дернулся назад, чуть не отпустив лестницу.
— Что случилось? Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Матильда.
— Все хорошо. Отродье дьявола меня перепугало.
— Глубоководная живность.
— Ага, глубочайшая.
— Можешь скатываться, — сказал Брэдли.
Ненадолго я заколебался, внезапно засомневавшись, насколько мне нравится эта идея: с неизвестной скоростью катиться в беспросветную черноту подо мной.
— Пожелайте мне удачи, детки.
— Удачи, — хором ответили Брэдли и Матильда.
Я глубоко вдохнул, отпустил ступеньки и схватился за внешние поручни.
И затем полетел вниз.
Было не так весело, как я думал, но это был значительно более быстрый и менее утомительный спуск, чем шагать по лестнице.
Перед моими глазами мелькали ступеньки лестницы, и я продолжал искать любые пометки на ней.
Раз или два мне казалось, что я что-то увидел, и я останавливался, но в итоге это оказывалась очередная глубоководная дрянь, налипшая на металл.
К моменту, когда я на самом деле увидел отметины, я был уже слишком глубоко, чтобы это имело значение для кого-то наверху.
Будучи не вполне уверенным в том, на что именно я смотрю, я остановился. На ступеньке передо мной виднелся странный символ, вырезанный прямо на перекладине.
Символ неуловимо был похож и на арабский, и на китайский.
— Ребята, вы это видите?
Тишина.
— Эй!
Тишина.
Наконец, Матильда ответила:
— Джонс, камера барахлит. Ты в порядке?
— Все нормально. Есть сигнал?
Никакого ответа.
— Джонс, ты там? — голос Матильды звучал обеспокоенно.
— Нормально все, говорю.
В голосе Брэдли тоже слышалась тревога:
— Эй, дружище, ты нас слышишь?
— Отлично слышу, а вы меня? — я и сам чувствовал, как во мне нарастает волна паники.
Какие-то глюки передатчика? Экран начал тормозить и выдавать глюки.
Становилось все тревожнее.
— Джонс, тебя не слышно.
Я потянулся к визору и хорошенько по нему треснул. Экран моментально перестал глючить… на секунду, после чего окончательно вышел из-под контроля.
Голоса моих коллег совсем утихли, их слова смешались с белым шумом.
— Джонс… не слышно… ты там…
— Ребята, я вас не слышу, — теперь и в моем голосе звучал страх.
Что-то низко загудело в моих ушах и… тишина.
Ни голосов, ни звука.
Мерцание нестабильного экрана озаряло мой шлем. Контакт с миром выше был потерян.
Я не понимал, что делать дальше, и замер.
Мои мысли метались от символа на перекладине к потере связи с моей страховочной сеткой.
Ну, второе не вполне правда.
Помните, я говорил о подъемном блоке, который соединял меня с лестницей? На нем была специальная кнопка под оргстеклом. Стоит мне нажать ее, и подъемный блок мигом поднимет меня обратно на поверхность.
Ладно. Пошло оно все.
Я поднимаюсь. Все это не стоит и гроша ломаного, если команда не будет меня страховать. Перед подъемом наверх я достал камеру из кармашка на груди, сфотографировал странный символ и начал двигаться обратно к подъемному блоку.
Именно тогда я увидел русалку.
Боковым зрением я заметил силуэт рыбы размером примерно с человека.
Я замер.
Непонятно, что это было на самом деле. Оно промелькнуло за долю секунды, на мгновение показавшись в лучах моего фонарика.
И исчезло.
На самом ли деле я что-то видел?
Мое холодное дыхание прерывистым ритмом отдавалось в шлеме.
Я взглянул направо: черная толща воды.
Взглянув налево, я сначала не понял, что я вижу.
Целая стена тел.
Сотни русалок окружали меня. Их глаза булавками поблескивали в темноте, а желтые острые зубы были обнажены.
Ужасные глубоководные создания с желтыми чешуйчатыми хвостами, бледными тощими телами, а вместо рук у них — тонкие отростки с подобием крюка на конце.
Как только свет моего фонарика упал на них, они разлетелись по сторонам, хаотично ретируясь обратно во тьму в какофонии визгливых звуков.
— Господи Иисусе, — прошептал я хриплым голосом. Казалось, будто мне в горло насыпали песка.
Я взглянул наверх и увидел подъемный блок. Всего пять ступенек. Спасительная кнопка манила меня.
Эта кнопка вытащит меня отсюда.
А может быть, меня уже не спасти.
Я не стал ждать и принялся карабкаться вверх, так быстро, как только мог.
Одна ступенька за другой.
Четыре ступеньки.
Три.
Две.
Воду прорезал оглушительный ВИЗГ.
Я обернулся через левое плечо и увидел, как русалка мчится в мою сторону, нацелившись своими крюками в мой костюм. Вскинув руку, я постарался прикрыться.
Лезвие пронзило мою кожу.
Кровь начала хлестать из раненой руки.
Вместе с тем, как я закричал, закричал и мой костюм, выдавая тысячу предупреждений прямо мне в ухо. Ткань в тот же момент начала затягиваться, автоматически латая прореху. Атаковавшая меня русалка отплыла, но ко мне приближалась вторая.
Я уже открыл крышку, которая защищала спасительную кнопку, и собирался было нажать, но почувствовал, как что-то тяжелое врезалось мне в живот.
Экран визора заполнило ужасное искореженное лицо русалки, которая сбила меня с лестницы.
Мы плыли вместе с этим мерзким существом.
Его жабры трепетали, пока она верещала прямо мне в лицо. Невыносимо громкий и мерзкий звук пронзал меня страхом словно ледяной кинжал.
Запыхаясь, я вцепился пальцами в ее жабры, с отвращением чувствуя, как трещит ее плоть.
Теперь уже русалка пыталась вырваться из моей хватки.
Я выигрывал. А потом проигрывал.
Что-то врезалось в лестницу и покоробило подъемный блок — а нечто другое врезалось мне в спину.
Дюжина этих тварей обрушилась на меня, и я чувствовал себя так, словно попал под пресс.
Крича и вырываясь, я боролся за свою жизнь, как внезапно…
Русалки бросились в разные стороны, и я видел, как их хвосты мелькают, исчезая в глубине.
Я остался один.
Абсолютно один.
Я дрейфовал в воде.
Десять… нет, пятнадцать футов от лестницы.
Надо было оценить ущерб.
Костюм был в целом в порядке, если не считать руки. Кровь сочилась сквозь ткань, утекая в океан.
Все части “Железного человека” были изолированы, чтобы при повреждении одной из них целостность костюма не была нарушена.
Так что вода не лилась мне в шлем.
Пока.
Но скорее всего, это случится в ближайшее время: я увидел трещину на визоре.
Я постарался побыстрее подтянуть себя обратно к лестнице и подъемному блоку — моей последней надежде.
Но когда я увидел это, мое сердце сжалось от отчаяния.
Подъемный блок почти отвалился от лестницы.
Он уже почти отпал.
Если это случится, я просто уйду в дрейф. Упаду. Погибну в этой кромешной тьме.
Я двигался аккуратно и неспеша, подтягивая себя на тросе, из-за чего подъемный блок опасно трясся. Лишний трос я наматывал на локоть.
Наконец, я вытянул руки, задев кончиками пальцев ступеньку.
Тогда я заметил акулу.
Сначала я подумал, что это может быть гора, которая в стародавние времена откололась от земли и теперь на протяжении бесконечности будет плавать в этих мрачных водах.
Но нет.
Это была акула, самое большое живое существо, что я когда-либо видел вживую.
Она была раза в два больше Боинга 747. Огромный бледный монстр в свете моего фонарика. Глаза размером с бассейн.
Пасть…
Я не мог даже подумать, что может там быть.
— Господи боже.
Этого мне показалось недостаточно:
— Господи-боже-еб-твою-мать.
Она заполнила все пространство передо мной — и приближалась все ближе.
Страх парализовал меня.
Сердце яростно билось в груди, словно сумасшедший строитель колотил молотом.
Рукой я дотянулся до лестницы, схватился за ступеньку, начал подтягивать себя ближе…
И вдруг подъемный блок отвалился от лестницы.
Взглянув наверх, я начал соскальзывать.
Моя рука сорвалась со ступеньки, я потянулся другой рукой, вцепившись в лестницу, но поток воды потащил меня дальше.
Акула проплывала мимо, а я начал тонуть.
Сила движения акулы утягивала меня вниз — она плыла, таща тонны воды вместе с собой.
Я трепыхался, боролся, кричал, экран моего визора все еще выдавал предупреждения.
Но меня затягивало все глубже.
Акула плыла дальше.
Я тонул все ниже.
Лестница болезненно медленно отдалялась от меня — пока не исчезла из поля моего зрения совсем.
Крича в шлем, я пытался позвать свою команду наверху.
В какой-то момент я остановился, поняв, что мне уже не докричаться до них.
А им — до меня.
Я тонул целые годы напролет — по крайней мере, мне так казалось.
Узник океана, оставленный умирать в мире тьмы.
Спустя некоторое время, все еще продолжая погружаться в глубину, я отключился.
Я пришел в себя на дне впадины в руинах великого города.
Зеленые от вековой патины каменные колонны и шпили, развалины невероятных мавзолеев и колизеев возвышались надо мной со всех сторон.
Насколько я мог видеть, город простирался по всей впадине — достаточно далеко, учитывая то, что диковинная сияющая сфера заслоняла собой горизонт.
Невероятное солнце — зеленый пульсирующий шар света, излучающий волны тепла — висел вдалеке, озаряя эти диковинные глубины неземным светом.
Я встал. Из пореза на моей руке сквозь ткань просочилась тонкая струйка крови. Хотя я и понимал, что это ранение не смертельно, оно было достаточно неприятным, и я плохо соображал.
Затянув руку потуже ремешком на липучке, я огляделся. Вокруг не было ничего, кроме бесконечных рядов разрушенных зданий. Уродливые глубоководные рыбы сновали сквозь пустые окна и двери. Я немного побродил по городу в поисках любых признаков жизни или следов лестницы, которая и привела меня сюда, но не нашел ни того, ни другого.
Какое-то время я просто шел.
Долгие часы. А может и дни.
Немного поспал.
Проснулся и побродил еще немного.
Должно быть, время там внизу работало как-то иначе, я был вялым и дезориентированным. Даже не уверен, сколько времени я там блуждал.
На внутренней стороне куполообразного здания я обнаружил раскинувшиеся по его поверхности пиктограммы, изображающие народ, который когда-то правил этим подводным миром.
Я видел стофутовые статуи многоголового зверя, напоминающего дракона со множеством когтистых лап и жабрами, раскиданными по всему телу. Статуэтки поменьше изображали чудовищ, свернувшихся в клубок. Проведя некоторое время в своем бесконечном заключении в затонувшем царстве, я понял, что эти шарообразные статуи изображали нечто вроде эмбриона чудовища, свернувшегося в яйце.
После этого я по-другому взглянул на пульсирующий на горизонте зеленый шар.
Иногда, часами разглядывая это изумрудное солнце, я начинал думать, что вижу очертания этого ужасного зародыша.
Он пульсировал жизнью.
В ожидании своего рождения.
В конце концов, мой разум ускользнул от меня.
Я начал слышать голоса.
Матильды. Брэдли.
Лающей собаки. Я подумал, что это, наверное, Лайка.
Иногда я им отвечал.
Иногда просто был благодарен за то, что они говорят со мной.
А потом, спустя долгое-долгое время...
Я умер.
Вернулся к жизни я на борту рыбацкой лодки.
Два седых жителя Мэна с их характерным тягучим акцентом нашли меня, дрейфующего среди волн, и втащили на борт. Они сняли с меня скафандр и привели в чувство на усеянной рыбьими потрохами палубе своего маленького буксира для перевозки омаров.
Сначала они подумали, что я мертв. Моя кожа была холодной и бледной.
Но затем я очнулся, жадно вдыхая свежий воздух и наслаждаясь вкусом соли на языке.
Я взглянул на реальный мир, на мужиков рядом со мной.
Я смог лишь расплакаться.
Сначала меня отвезли в госпиталь, а потом по воздуху перевезли в ту больницу, где я нахожусь сейчас. Матильда практически сразу пришла навестить меня. Она спросила, что со мной случилось, и я ей рассказал, но по глазам видел, что она мне не поверила. Я бы и сам себе не поверил.
Я был похудевшим до истощения, у меня отросли длинные волосы и неопрятная борода. Казалось, что я провел целую жизнь, выживая на необитаемом острове, разве что я был бледным как смерть, а не загорелым до угольной черноты.
Но я был все равно рад ее видеть…
Пока она не взглянула мне прямо в глаза, сказав, что я считался пропавшим на протяжении восьми месяцев.
Ко мне приходили один военный за другим, все высшие чины в униформе с иголочки, обвешанные медалями и орденами.
Меня допрашивали до головокружения.
Я говорил всем одно и то же. Предлагал проверить мою ручную камеру, но оказалось, что ее так и не нашли.
До конца я так и не понял, они мне не поверили или не хотели верить. В подтверждение моей версии были шрам на руке и время моего отсутствия. Когда я предложил им отправить других людей туда же, они выдали мне какую-то бюрократическую отмазку про “оценку рисков” и все такое.
Очевидно, что костюм, который я снял, был недешевым. Кто бы мог подумать?
Все равно, что бы я ни говорил, не имело значения. Наверное, они решили, что я дезертир, который украл их суперсекретные технологии и переметнулся черт знает куда. Может быть, сбежал на Тральфамадор.
В итоге меня объявили невменяемым и отправили на лечение, где я до сих пор и нахожусь.
Я пытался понять, что же это было, но так и не смог. Что это была за лестница? Она была построена как приглашение в этот подводный город… или путь побега из него?
С тех пор, как я вернулся, я не переставал чувствовать ноющую боль в центре груди, низкое гудение души, не умолкающее ни на секунду.
Это ужас.
Ужас перед тем, что я увидел, перед тем, что может расти внутри того зеленого солнца. Ужас перед тем, что может случиться с миром, если оно однажды решит вернуть свое царство.
Я рассказал свою историю до конца, но мне не полегчало. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу то зеленое солнце. Оно пульсирует жизнью. Теперь я точно знаю — это яйцо.
Автор: TheCrookedBoy
Перевод: команда r/nosleep по-русски