Мой муж часто ездит по командировкам, работа у него такая. Мне одной в квартире грустно, частенько зову к себе кого-нибудь пожить, погостить. Так вот, года три назад позвала я к себе пожить подругу Анжелу. У неё с родителями вечно траблы, оба запойные, и выбраться оттуда хотя бы на месяц для неё было манной небесной.
Состоялся переезд, жили мы с ней весело, по киношкам ходили, по дискотекам, развлекались. В один из вечеров решили посидеть дома за просмотром «титаника» и разговорились. Я сообщила ей, что скоро у нас свадьба и хочу видеть её свидетельницей. В момент она как будто почернела. Стала меня отговаривать: мол, одна будешь постоянно при живом муже, вон он как часто у тебя катается по северам, а если там найдет себе кого, одна останешься. Я ей сказала, что в своем любимом уверена, как в себе и свадьба является осознанным шагом. Она согласилась быть свидетельницей и разговор сам собой ушёл в сторону. Но Анжела как-то изменилась, стала менее разговорчивой.
Вскоре вернулся мой муж и она съехала обратно к родителям. Спустя неделю в нашем доме начали твориться странные вещи: ночью постоянно кто-то стучался в окно, хотя живем мы на 3 этаже. У меня от этих стуков волосы шевелились на голове, думала крыша потечет. Обходила дом со свечкой, углы крестила – безрезультатно. Приглашала батюшку освятить дом, где-то неделю было спокойно, потом опять по новой. Читала по ночам «Отче наш», стук прекращался и за окном как будто хихикал кто-то. Муж крутил у виска пальцем, ему ничего не чудилось.
Тут подошло время, когда мужу нужно было опять ехать на север, чего я с ужасом дожидалась весь предыдущий месяц. С его уездом началась вообще какая-то чертовщина: ночью-как будто кто-то ходил по квартире, вода включалась сама собой, лица на фотографиях и лики на иконах искажались в ехидные гримасы и, ах, да, стук продолжался, только уже ни «Отче наш», ничего не помогало. С мужем рассорилась по телефону, он первый раз меня матом обозвал и сказал, чтобы моей свихнувшейся морды к его приезду дома не было, а то, мало ли, ночью зарежу его в припадке шизофрении. Я так плакала, но выкинула сим-карту и ушла к матери. Она долго допытывалась от меня о причине нашей размолвки и в один день я ей выложила все, как на духу. Её глаза округлились до размера 5 рублевой монеты. Решила она сводить меня к целителю.
Его я никогда не забуду: молодой мужчина, глаза ярко-синие, худой и высокий, очень высокий, под два метра ростом. Сразу с порога он отправил мою маму погулять. Меня же усадил в кресло и налил чай. Я к нему относилась с недоверием, наверное потому, что о целителях имела другое представление – бабушки, дедушки, но не парни, чуть ли не моего возраста. Тут он мне сказал:
– Если не веришь мне, то иди вон, я тебе ничем помочь не смогу.
Пришлось уверять его в том, что верю и нуждаюсь в его помощи. Тут он говорит:
– На тебе ничего нет, а дом твой атакуют званые гости. Только званые не тобой, а завистливой девушкой, близки вы были, но в последнее время отдалились. Плачет она и проклинает тебя от зависти. Мужа твоего отворожить от тебя хочет.
– Как? Кто? За что?
– Ты сама знаешь кто. Хочешь вернуть мужа, придется вернуться в квартиру. Обыскать тебе надо там все и то, что ты не клала, сжечь. Не ленись, все обыщи, только найденное руками не трогай. А как сожжешь, иди домой и не оборачивайся. После приглашай батюшку, пусть освятит дом.
Я страшно боялась идти в ту квартиру, но все же пошла, правда с мамой. Начали мы обыск. Первым, что я нашла были иголки, очень много и повсюду. Простые, с перьями и нитками, штук 40, не меньше. Потом я нашла ветошь, умело запрятанную в косяк двери, так, как окна раньше тряпками затыкали на зиму, под половиком угольки. В ванной на зеркале с другой стороны были приклеены волосы, под ванной какой-то сверток с непонятно чем, в подушках семечки, в вещах мужа веревку с узлами. А на подоконнике, со стороны улицы, под снегом красовалась мелочь, всю не собрала, смела несколько монет и они в снег упали. Все это собрала и сожгла вместе с веником и тряпками, домой шла спокойно, не оборачиваясь, да и не происходило ничего страшного. Но ночевать все равно пошла к маме. Ночью мне приснилась Анжела, а лицо у неё в красных пятнах. Я аж вскрикнула. Больше я с ней не общалась и объяснять почему не стала, думаю, ей и так все понятно. Квартиру освятили. На этом барабашки ушли.
Муж мой вернулся с северов и сразу ко мне, прощения просил за то, что наговорил. Простила. Через два месяца состоялась наша свадьба, тихая, только самые близкие были, а я и не жалею, не охота еще раз с «доброжелателями» столкнуться.