Конец Мая, счастливая пора. Скоро лето, тепло, молодая зелень, пушком украшающая деревья и кусты. Особенно счастливой эта пора является для школьников. Последние учебные деньки, а дальше… дальше бесконечное, свободное, беззаботное лето.
Да, в ту пору я тоже любил лето, пожалуй, до самого окончания 12 класса. Так исторически сложилось, что мы учимся 12 лет. Особого смысла в этом я не вижу, так как в последний год особо никто уже и не учится, всех только и делают, что натаскивают на экзамены.
Особенно скучна пора между последним звонком и выпускным. Уроков, как таковых, уже нет, но надо находиться в опостылевших стенах еще неделю.
Учителя, то ли понимали, как нас все это задолбало, то ли задолбавшись за компанию, частенько оставляли нас одних в классах, при условии – не шуметь. А как шуметь могут тринадцать уже почти совершеннолетних лбов? Да, до конца обучения у нас доживали немногие. К концу обучения едва наскребли два класса с минимальным количеством учеников.
В тот день мы так же занимались механическим перемещением первичных половых признаков в своем классе. Точнее, тихонько занимались тем, кто во что горазд. Пятеро или шестеро девчонок о чем-то болтали за одной партой, другие разбились на более мелкие группки. Кто-то играл на телефоне, кто-то, как я, читал. Скука, одним словом.
В конце концов, внимание мое привлекло то, что самая большая группка девчонок почему-то стала общаться шепотом, низко склонившись над партой. Любопытно. Похоже, любопытно стало не только мне, так как к парте стали стягиваться и другие одноклассники.
Поднявшись со своего места и приблизившись настолько, чтобы разглядеть происходящее на парте, мне удалось увидеть, что трое девчонок гоняют монетку в десять сантим по листу, исписанному иероглифами. Ого, похоже, Кристинка Дин-Юн притащила в класс новую забаву.
Как можно догадаться, Кристинка у нас была наполовину русской, а наполовину – кореянкой. Вместе с забавной фамилией ей достались и любопытные увлечения, от отца – корейца. Сегодня это было то ли новое гадание, то ли призыв духов.
Ну да, где же еще призывать духов, как не в школе? С другой стороны, ну и кто из нас не был тупым школьником? Кто не пробовал вызывать Матерного Гномика в самом темном углу под закрытой лестницей? Кто не шарился поздно вечером по темной школе, пока шло родительское собрание, на спор стуча в никогда не открывавшуюся дверь, в поисках призрака физрука, который, якобы там удавился еще во времена советов? Кто на спор не пытался залезть на чердак, где хранился разнообразный хлам, в итоге выхватывая люлей от любого мимо проходящего взрослого? Нда, школьная жизнь не особо богата приключениями. Уж не знаю, чем развлекались девчонки… но – это?
— Это у вас что? Закос под Коккури-сан? – да, я был тупым школьником, но экзамены все же сдал.
— Цыц! – шикнула на меня Алиска, не отвлекаясь от листка и монетки, шустро шуршащей по его поверхности. – И вообще, пшел вон.
Монетка шуршала, Кристинка что-то шептала то ли на русском, то ли на латышском, то ли на корейском, слишком тихо и быстро, чтобы разобрать слова.
— Да ну вас… ничего не происходит, — фыркнула Катюха, выпрямляясь.
— А что должно? – вновь проявил я любопытство, под неодобрительные взгляды женской части коллектива. Я говорил, что пацанов у нас в классе было как раз трое? Гуманитарный класс, шо поделать.
Пару минут все так же ничего не происходило, стало скучно. На плечо опустилась чья-то рука. Не люблю, когда ко мне прикасаются, потому попытался скинуть руку плечом. Потом еще раз. Да блин, это кто у нас такой наглый?
Обернувшись, чтобы решить этот вопрос раз и навсегда, я замер, с трудом удерживая пачку закрытой.
Класса вокруг не было. И девчонок не было. Ничего не было, за исключением красного неба над головой, по которому бежали серые облака, и черной земли вокруг. На черной земле росли такие же черные растения, вид даже трудно определить. Под ногами была дорожка из черного кирпича, стремившаяся вперед и вверх, на холм. Больше ничего. Бесконечная черная равнина, насколько хватало глаз.
— Какая любопытная фигня, — пробормотал я себе под нос, почувствовал, как за джинсы зацепился черный листок одного из местных растений, наклонился, чтобы отцепить его, наткнулся на шип, недовольно шикнул, уколовшись, но все же оторвал листок. Ага. И от себя, и от стебля, осмотрел. Обычный такой, только совершенно черный. У отломанного черенка выступила капля сока, красного, похожего не кровь.
— Чет мне это не нравится, — на автомате скомкав листик, я запихнул его в карман и тут же понял, что я тут не один, так как на плечо снова опустилась рука.
— Не вертись и не оглядывайся, — заявил владелец руки, стоящий за спиной.
— А то – что?
— А то – не узнаешь самого главного, — усмехнулся некто. – Смотри только вперед. Перед собой.
Я и смотрел, честно, пару минут. Потом снова стало скучно. Скосив глаза, я смог рассмотреть руку незнакомца, все еще лежащую на плече. Ничего необычного. Рука как рука. Ни когтей, ни щупалец, ни разложения. Только кольцо-печатка на указательном пальце, с незнакомым мне символом. Вроде серебряное.
— Первый из четырех, — внезапно выдохнули за спиной, от этого выдоха я встрепенулся и снова уставился перед собой, на холм.
С холма кто-то спускался. Тощая, сгорбленная фигура, тяжело опирающаяся на посох. Идущий ощутимо хромал, так что стремительности в его движении не было. Но, тем не менее, он спускался и почему-то от этого зрелища становилось жутко. Словно приближалось нечто… неотвратимое.
— Первый из четырех? – переспросил я, не в силах отвести взгляд от идущего.
— Да, первый из четырех – Хромой Паломник. Он всегда приходит первым, забирает одного. Лишает того возможности двигаться, чтобы самому пройти еще немного. Но он не знает, что его паломничество никогда не будет окончено. За ним идет второй из четырех. Случайный Утопленник. Он забирается в мысли, во сны, выбирает жертву, иногда нескольких, которые помогут ему подняться со дна бездонной впадины. Знаешь, из скольких душ уже составлена его лестница? Им нет счета. За вторым идет третий из четырех – Преданная Невеста. Она мстит… мстит всем, кого найдет. А она найдет – поверь мне. Всех, но не того, кого ищет. Советую тебе сегодня воздержаться от водных процедур. Первого, знаешь ли… притягивает вода. Вода и все те, на кого уже поставлена метка.
— Метка? Души? Ты о чем вообще? – казалось, прошло совсем немного времени, а сгорбленная фигура уже спустилась с холма. От меня ее отделяла всего какая-то сотня метров.
— А знаешь, кто самый страшный? – некто за спиной приблизился достаточно, чтобы я от одних только звуков его голоса покрылся мурашками.
— Кто?
— Четвертый из четырех… он выбирает того, кто останется.
— Да что за?.. – пожалуй, слишком громко для простого вопроса, дернулся я, оборачиваясь.
— С ума сбрендил? – подскочила Кристинка. Оказывается, разворачиваясь, я пихнул Катюху, она толкнула парту, и теперь монетка с парты звенела по полу, укатываясь в сторону учительского стола. – Сам полезешь доставать.
— Теперь за всеми придет злой дух… — глухим голосом заметила Кристинка, провожая взглядом монетку.
— Да вы, девчонки, совсем того, — покрутил пальцем у виска Олег, возвращаясь на свое место.
Кто-то фыркнул, кто-то полез за монеткой, в общем, все возвращалось на привычную колею. Пожалуй, кроме одного момента. Сидя за партой и пытаясь читать, я мысленно возвращался в черную пустошь, что мне привиделась. И что это было? Глюки? Я всегда был достаточно впечатлительным, но не настолько же?
К счастью, мариновали нас в школе максимум до обеда, после отправляя домой, для подготовки. Стоит ли говорить, что подготовка была условной. Вряд ли за оставшуюся неделю до экзаменов кто-то смог бы выучить все то, что нам не вдолбили за все предыдущие годы.
Так что, пока другие грызли гранит науки, мы были предоставлены сами себе. Из школы я выходил в числе последних, надо было еще в библиотеку заглянуть, уточнить ничего ли я им не должен?
Так что, выходя на крыльцо, я увидел лишь девичью стайку, скрывающуюся за поворотом, и сгорбленную фигуру, краем глаза, так же глядящую им вслед. Резко обернувшись к фигуре, я понял лишь то, что мне показалось.
«Переучился», — грустно констатировал я и, удобней перехватив лямку рюкзака, отправился домой. Помимо учебы была еще агромадная куча дел, которую предстояло разгрести.
Дел было действительно много, так что, о своем странном видении в классе, я вспомнил лишь поздним вечером, умываясь перед сном. В какой-то момент накатила жуть. Казалось, на плечо снова опустилась рука. Не. На этот раз я на это не куплюсь.
Стараясь не вертеть башкой, я выключил воду, плавно развернулся к двери и вылетел за нее, захлопнув за спиной. Даже не проверяя, выключил ли свет, метнулся в свою комнату и только там, под одеялом, перевел дух.
Да не. Придурь все это. Детские забавы, а у меня просто фантазия разыгралась. Всего делов.
Утешал я себя, плавно погружаясь в сон.
Во сне я снова был не один, но, опять же, своего собеседника не видел. Видел лишь кольцо со странным значком. О чем говорили – не помню. Зато проснулся с ощущением, что меня долго и вдумчиво били ногами. Вставать не хотелось. С одной стороны школу можно было бы и пропустить, учебы все равно, как таковой нет. А с другой – вздрючат. Сегодня, вроде, собирались паспорта собирать и ксерить для экзаменов. Пришлось вытаскивать свою тушку из постели и волочь на транспорт.
Опоздал. Ну да. На первую электричку я не успел. А со второй стандартно опаздываю на десять минут на урок. Благо – учителя не было, скорей всего тоже носилась с последними приготовлениями.
— А что, Лошади нет? – с нежностью вспомнил я нашего классного руководителя, пробираясь к своей парте.
— Не, — оторвался от неприличного рисунка Олег. – У нее забот хватает, Лилька в больницу загремела.
— Лилька? С чего вдруг? Что у нее такого могло случиться?
— Ага. Вчера мыться полезла, вроде как, а там то ли поскользнулась, то ли навернулась, короче, в бессознанке ее и уволокли. Классуха с ее матерью созвонилась, когда Лилька не пришла, та ей и рассказала. Сегодня же у нас паспорта должны были собирать. Правда, Лилька уже вряд ли на экзамены придет. Ты бы… того, классуху поймал, а то она и твоим родокам звонить собиралась.
— Блин! – взвившись со своего места, я бодрой рысью почесал на первый этаж, в сторону учительской. Если мать решит, что я прогулял… ну, вздрючить не вздрючит, но объяснять придется.
— Ужас какой… — донеслось из-за приоткрытой двери, заставив меня притормозить и прислушаться.
— Представляешь? – донесся голос нашего классрука. – До сих пор без сознания. И, главное, ничего найти не могут. Пара ушибов, а в себя не приходит.
— Поколение интернета, — о, я опознал второй голос – Кристина Михайловна, биологичка, свято уверенная в том, что все беды молодого поколения в «этих ваших интернетах».
— Здравствуйте, — открыв дверь, я постучал и предстал пред светлые очи учителей.
— О! Ты пришел… а я уже собиралась твоим звонить. Хорошо. Возвращайся в класс, я скоро подойду, — оттеснив меня в коридор, дала наставления учитель и закрыла дверь перед носом.
— Нда… и я тоже рад был вас видеть, — я потер вышеупомянутый орган, едва не получивший дверью, и поплелся обратно, размышляя. Что мне там говорил некто неизвестный с перстнем?